Вечная история повторяет контуры прошлых морей заветного и естественного небытия. Сверху тысячетонным прессом давит пустота восприятия. Скрыться от пронзающих стрел бесконечности можно и нельзя.
Бесцветный костёр горит наоборот. Языки его пламени направлены против силы неразумного тяготения. Воздух других изменений пресен и обыденен. Пчёлы космических высот не в курсе, что конкретно тащат они с собой в наш иллюзорный мир.
Ножницы невидимого цензора режут по живому, оставляя ровно столько, сколько потребуется для недолгой прелюдии. Обмакнув кисть в кровь городских очертаний, зловещий творец пишет картину забвения.
В такие мгновения яркие всплески фантазии кажутся посторонними. Лучи сомнений слагают осевые линии бесформенных дорог. Реальные силуэты искажаются до совершенства. Колонны унылых деревьев застыли бессильными монстрами перед воздушностью происходящего.
Купол отчаяния представляет робкую оборону от реальности. Нападающие тени лишь на секунду ослабевают натиск, чтобы более сплочённым хаосом двинуться на преданную ими тишину. Сырость всепоглощающей гортанью заполонила непостижимое пространство.
Нет веры в ослабление хватки, есть только тяжесть прошлого и зыбкие шаткие предчувствия новых ощущений. Глоток клинком беспомощного мрака застревает в тумане страха. Жидкая серая трясина разливается, не встречая новых противников. Да и что может устоять против всевластной неизбежности.