В один из обычных осенних дней я спустилась в метро. Одни пассажиры еще зябко кутались в легкие курточки, другие, стоя на бесконечной ленте эскалатора, уже стягивали с себя пуховики с капюшонами и теплые пальто. Лестница под моими ногами сложилась сама в себя и я, перепрыгнув зубчатый порог, под которым пропали ступени, зашагала вдоль путей, высматривая стайки «знатоков», уже занявших очередь точно там, где должны распахнуться двери подземной электрички.
Протяжный гудок, и сначала из тоннеля выполз свет и, облизнув рельсы, метнулся на станцию, а затем ударил ветром поезд, шумно притормозил и замер, качнув пассажиров внутри. «Станция такая-то, - деловито пробубнил механический голос, - следующая станция...» В эту секунду я оказалась промеж двух входяще-выходящих потоков, в сварливой быстрине спешащих тел. Чей-то рюкзак стукнул меня по голове, колесико от сумки-коляски переехало кроссовок, впереди кричали «Дайте пройти!», а сзади кто-то напирал, мастерски используя зонтик, который уткнулся мне в спину и давил тупо и неотступно, как желание в это утро никуда не ехать.
Вместе с этим желанием меня смяли и затолкали в вагон, двери закрылись, классически прищемив последнего вбежавшего пассажира, поезд чихнул и тронулся... Качнувшись, я уцепилась за верхний поручень и осмотрелась.
Свободных мест не осталось. Кто-то спал стоя, держась за поручень, кто-то быстро-быстро перебирал пальцами по смартфону, бессмысленно гоняя разноцветные шарики по экрану. Девушка напротив красила ресницы, приоткрыв рот и глядя в маленькое зеркальце, женщина с тремя огромными пакетами шумно пыталась пристроить их у своих ног.
... А в углу, на крайнем у двери сиденье намечалась баталия. С дальнего конца вагона, к мальчику лет семи-восьми в круглых очочках, мятом пиджачке и курточке, пробиралась старуха. Словно уже выбрав жертву, надвигалась неторопливо: ну куда он денется?..
Мальчик что-то почувствовал, коротко глянул на старуху, поправив очки, взялся за боковой поручень рядом с сиденьем и стал смотреть в пол. Старуха приближалась, расчищая себе путь словами вроде «извините», а иногда просто аккуратно отодвигая препятствия клюкой. Наконец, добравшись до нужного сидения, она шумно и победно выдохнула и сказала: «Мальчик! Уступи мне место».
На этом мой рассказ мог бы закончиться. Обычное дело в метро: пожилая женщина попросила уступить место, точно выбрав того, кто не откажет... да и вообще, какое он имеет право отказать? У него не болят ноги, не ноет поясница, он сегодня хорошо спал и видел свои детские сны, а не пялился до рассвета в серое окно, периодически нюхая валерьянку... У него есть мама, папа, всё, что он хочет, эти круглые очки и вся жизнь впереди! Какое он имеет право?..
Но мальчик остался сидеть. Лишь крепче сомкнул пальцы на боковом поручне. И смотрел всё так же в пол.
Старуха на мгновение опешила. Может, он не услышал?..
- Мальчик, уступи... мне... место! - сказала она громко, делая паузы между словами. Обычно это помогало. Но мальчик молчал...
- Нет, это видано!.. - начала старуха, постепенно повышая голос. - Мальчик! Ты что, глухой?!
- Эй! - вступилась за старуху полноватая женщина лет пятидесяти, стоявшая спиной к двери. - Немедленно уступи бабуле!
Но мальчик молчал.
- Я... блокадного Ленинграда... болит... - от столь неожиданного поворота привычного сюжета старуха растеряла слова и теперь спешно собирала их в знакомые предложения. - Уступи, ну-ка живее!.. - хрипло выдохнула она и тронула мальчика за плечо.
Мальчик повел плечом, медленно поднял глаза, еще сильнее сжал рукой поручень и, упрямо взглянув сквозь слегка запотевшие очки с толстыми линзами прямо старухе в лицо, отчетливо и громко сказал:
- Извините, нет.
В углу вагона на мгновение стало тихо. Только в открытой кем-то форточке невыносимо скрежетали рельсы, словно кто-то срезал с них стружку. Молчала старуха, женщина у двери, мальчик и все, кто невольно оказался свидетелем этого маленького происшествия... И тут прорвало.
- Да ты что??? - возмутилась еще одна дама, порядком взмокшая в своем тяжелом черно-белом пальто и большой, пушистой прическе. - Совсем обнаглели!..
- И не говорите, кто их только воспитывает!.. - негромко поддакнула другая, оторвавшись от своей книжки, которую она читала стоя, поставив ее на поручень.
- Мы были пионеры!.. - задохнулась старуха, переполненная справедливой обидой... - да кто бы мог подумать, что мы вас, оболтусов, вырастим такими!..
Возгласы нарастали, кто-то вспомнил про беременных, которым не уступают места, кто-то упомянул, что не грех было бы мужчинам всегда стоять (мужчины все-таки!!!), кто-то глухо заворчал, что вообще в стране бардак, а сидящие пассажиры поглубже втянулись в свои воротники, старательно изображая на лице сладкие сновидения...
Раздался протяжный гудок, за окном замелькали колонны станции, поезд качнул пассажиров и остановился. Опять засуетились, протискиваясь к выходу, двери открылись, с нашей стороны закричали «Дайте выйти!», с той стороны уже напирали, издалека высматривая освободившиеся места. Старуха что-то говорила женщине у двери, махая руками в сторону мальчика, кто-то возмущался, а кто-то наспех пояснял новым пассажирам, что из-за бардака в стране не уступают места беременным и потом рождаются вот такие мальчики...
Меня снова вынесло с толпой, но напоследок я успела обернуться: мальчик все также сидел, смотря в пол и крепко сжимая напряженными пальцами поручень. С шумом захлопнулись двери, последний вбежавший пассажир рывком выдернул свой зажатый в их створах портфель и поезд тронулся.
Мимо меня шли быстрыми шагами, бежали, шаркали... «Да что же с этим мальчиком?» - думала я на пути к эскалатору. С виду целый, не на костылях, здоровый румяный мальчуган... Вцепившийся в поручень мертвой хваткой. И эти слова «Извините, нет»… он их как будто зажигалкой в подъезде выжег… они ну никак не вязались с его круглыми смешными очками.
Задумавшись, я налетела на кого-то у самого входа на эскалатор и, отпрыгнув, наступила на чей-то сапог.
- Извините... - сказала я. Сапог принадлежал высокой женщине в красном пальто.
- Ничего страшного, - ответила она, демонстративно доставая из сумочки влажную салфетку.
Мне стало неудобно, но меня уже уносил наверх эскалатор. Вперед, к спасительному свету... Совсем, как тогда... Да что же с этим мальчиком?.. Да что же с этой девочкой?.. Что с ней такое?.. Девочка, да что с тобой?!
_______
- Девочка, да что с тобой?! - изумленно уставилась на меня тётя в красном берете, наклонившись надо мной. Ее большие в морщинках глаза, накрашенные синим цветом, смотрели холодно и зло. И я поняла: пощады можно не ждать... Это случилось только что, я это сделала, ужас, что теперь будет!..
______
Долгая очередь в сберкассу тянулась невыносимо. Было душно и жарко, женщины стояли в расстегнутых пальто и обмахивались сумочками, перчатками, кошельками и маленькими книжечками. Моя бабушка устало облокотилась на обшарпанный столик, на котором были разложены бумажки и ручки.
А я придумала правила и прыгала по плиткам на полу: на серые наступать было нельзя, а на светлые можно. Люди все заходили и заходили, и почти никто не выходил; кто-то ругался с той стороны за маленьким окошком, ему отвечали с этой стороны... Было тоскливо, а спрашивать бабушку «Когда мы пойдем домой?» было, как я знала, бесполезно: тогда, когда придет наша очередь заглянуть в окошко. Когда становилось совсем скучно, я меняла правила: на серые плитки наступать можно, а на светлые нельзя. Или так: можно наступать только на те коричневые, которые от меня в одном прыжке... Или воооон на ту светлую...
- Ой! - сказала я. Прыгнув, я случайно оказалась в самой середине очереди и одна тётя наступила мне на ногу.
- Извини... - тихо сказала она из-под красного берета и продолжила что-то писать на бумажке.
А я замерла от страха... Это все-таки случилось!!! Какой кошмар! Этого просто не может быть! Как же это исправить?.. Неужели придётся?.. Я еще раз посмотрела на высокую тётю, на длинную очередь, на лица недовольных женщин... и меня даже затошнило от того, что сейчас предстоит сделать.
А может, не надо? Может, обойдется? Может, это всё-таки враки?.. Мне стало жарко, а от волнения скрутило живот. Придётся... Потому что я не могу так рисковать. Я слишком люблю маму... Слишком ее люблю... Мама, мамочка...
И я, трясясь от страха и предчувствия, что сейчас будет, тихо подошла к тетеньке... еще раз посмотрела на нее, выдохнула, зажмурилась и обеими ногами прыгнула на ее туфлю...
- Девочка, ты с ума сошла? - кричала тётя в красном берете. - Нет, вы посмотрите на неё! Я перед ней извинилась, а она прыгнула мне на ногу!
- Кто тут родитель?.. Мамаша, где вы?.. Куда вы смотрите? Ах, вы бабушка... еще лучше! Воспитали маленькую плюгавку!
- Совсем эти дети сумасшедшие стали!!! Вот в наше время...
В очереди кричали, махали руками, указывали пальцами на меня.
Я сжалась в комок, в глазах потемнело, меня качнуло вправо, потом влево... Я дрожала, но самое главное я сделала! Ведь каждый ребенок у нас во дворе знает, что если кто-то тебе наступит на ногу, а ты не ответишь, - то заболеет или умрет твоя мама...
Меня подхватила бабушкина рука. Я судорожно вцепилась в нее пальцами и бабушка, не сказав ни слова, быстро повела меня прочь из духоты сберкассы, к выходу, к спасительному свету...
________
- Девушка, вы что?..
- Ой, извините... - оказывается, я уже сошла с эскалатора наверху и остановилась, смотря на свет из окон под самым потолком, и загородив проход. - Извините...
Зачем-то кивнув самой себе, я сунула руки в карманы и пошла к выходу.
Я так и не узнала, чем закончилась та история в метро. И, наверное, никогда не узнаю. Но мне очень интересно, что же с этим мальчиком... Очень интересно.
2016