Для тебя

Ты сказала мне в спину, что будет холодно, и я почувствовал это, едва ступив за порог. Мести перестало, но на каждом шагу ботинки увязали в сугробах, а незакрытые перчатками кончики пальцев мгновенно задубели. Идти было недолго. На перекрёстке меня ждал наш гитарист, я должен был передать ему процессор. По пути я успел послушать половину песни U2. Некоторые говорят, что музыка должна взбадривать, придавать силы. Не знаю, как по мне, дело не в этом, дело исключительно в прослушивании U2. Боно пел об Айрис, своей матери, которую потерял, будучи подростком, и у него по-прежнему болит. “Hold it close”, - слегка переиначил я только что услышанное в наушниках, передавая коробку с процессором. Мой друг улыбнулся. Мы даже не пили, настолько было холодно, просто стукнулись перчатками и разошлись. Я добрёл до дома, озвучил тебе своё возвращение, разделся, разложил кровать, почистил зубы и лёг под одеяло. В тепле комнаты я подумал о тебе. В муках ты рожала меня, а потом тебе показали посапывающую тушку с биркой на ноге. «Мальчик», - значилось на бирке. На старой чёрно-белой фотке ты прижимаешь меня к себе. У тебя густые длинные волосы, и я зарываюсь в них руками. Ты говорила мне: «Подумай о чём-нибудь хорошем», - когда я не мог заснуть. Тогда мне было шесть, я думал и засыпал. В мои шестнадцать ты слушала со мной норвежский блэк, позже «Депешей» и группу «…и друг мой грузовик» и всегда задавала вопросы. Ты тот единственный человек, к которому я прихожу, если у меня что-то болит. Мне нравится обсуждать с тобой прочитанное. Если в праздник я иду к кому-то из друзей, ты всегда передаёшь что-нибудь для них или их детей – конфеты или полотенце с вышитым зайцем. Есть ещё много всего, что не вместится ни в один файл. Лёжа в кровати, я слушаю Боно и пытаюсь не думать о том, что будет, когда тебя не станет. Я люблю тебя, мама.