Ж."Детская литература", Март 1978
М.Бойков "ОЖЕРЕЛЬЕ ВРЕМЕНИ" /Сказочная история. Волгоград, Нижнее-Волжское
книжное издательство, 1976, 23с-цы. С.55-56/. Г.ПЕТРОВ/
Книга М.Бойкова "Ожерелье времени", написанная для читателей-дошкольников, относится к жанру сказки, хотя если быть уж совсем точным, это сказка-миф. Мифологическая сказка – жанр редкий для детской литературы. Его особенность в том, что писатель, обращаясь к мифологическим преданиям и легендам, создает свою, художественную версию возникновения природных явлений, географических понятий или объяснения тех или других исторических фактов.
Дети наших дней переполнены информацией, с колыбели знают имена Циолковского и Королева и уж тем более знают, что Земля – шар, а Вода и Огонь – стихии.
Но не приводит ли это детское наивное "всезнайство" к тому, что одна из величайших человеческих способностей – умение удивляться и фантазировать – у современных детей притупляется? Без сказки, и, в частности, сказки-мифа, "разбудить" воображение ребенка трудно, если вообще возможно. Книжка М.Бойкова ставит перед собой такую задачу.
Вопрос, который задают все дети, - "откуда все взялось?" – получает в "Ожерелье времени" ответ: из самого мира. "Ночь была повсюду. Темень дремучая, холодом скованная. Без края и без дна! Но в этой тьме студеной бродили силы буйные. Они – без глаз, без рук, без очертаний, сходились и кружились. И вихрями упругими ночную тишь тревожили" («О том, как появились Воздух и Огонь, Земля и Вода и многое другое»). От брака Земли с Огнем и Воздуха с Водой появилась вся живая природа. М.Бойков поэтически рассказывает о всей эволюции человеческой жизни на земле. При этом автор сохраняет все необходимые элементы волшебной сказки: переживания и страдания стихий, обращение к ним героев, волшебное рождение детей из лепестков и т.д. Стихии – родители первых людей – преподносят им подарки: "…сыну топор отцов каменный… Дочери – гребень мой деревянный. Это каждому – в первую надобность. А вот ожерелье – в нем времечко ваше единое" («О тех, кто Земле дороже всех»).
"Ожерелье" – подарок Земли первым людям – становится теми часам и, которые своими изумрудами отсчитывают этапы человеческого становления. Исчезновение изумруда с ожерелья знаменует новое достижение человеческого труда и познания.
Нет надобности пересказывать все легенды. Автор выделяет главные моменты развития человечества – борьбу человека с холодом в период оледенения, начало земледелия и скотоводства, возникновение самого счета времени. Он всюду подчеркивает значение труда в овладении человеком природными стихиями.
Казалось, что сказке не может быть конца: борьба с природой и содружество с ней – вечное явление человеческого существования, но автор находит наиболее поучительное завершение своего повествования: «Последний сказ о том, как люди смеяться научились». Покорив стихии, люди получили замечательную награду, которую открыли сами в себе: смех, радость, идущие от чувства исполненного долга.
М.Бойков пишет в сказовой манере, пользуясь сочным языком русского фольклора. Можно сказать, что писатель умеет говорить с детьми о вещах сложных просто и доступно, он нашел свою оригинальную форму выражения.
Г. ПЕТРОВ
х х х х х х х х х х х х х х х х х х
ОЖЕРЕЛЬЕ ВРЕМЕНИ /сказочная история/.
Случилось это, когда ничего еще в мире не было. Ни нас с тобой, ни бабушки, ни дедушки. Ни людей вообще, ни зверей, ни маленькой травиночки. Ни Земли, ни Солнца, ни Луны. И даже ни одной звезды! Так было, долго-долго…
Тут присказка и вся, а сказка – впереди.
О том, как появились Воздух и Огонь, Земля и Вода
и многое другое.
Ночь была повсюду. Темень дремучая, холодом скованная. Без края и без дна! Но в этой тьме студёной бродили силы буйные. Они – без глаз, без рук, без очертаний – сходились и кружились. И вихрями упругими ночную темь тревожили.
Долго ли, скоро ли, далёко или близко, но как-то вихрь один с другим столкнулся. Искры от удара засверкали. Гром раскатами разнёсся. Разбились вихри друг об дружку. Но вместо них два брата народились. Воздух и Огонь. В обнимку, светлячком весёлым они по ночи ринулись гулять.
Души не чаяли друг в друге. Да так, что друг без друга – ни думы думать, ни дела делать. Вместе прыгали, резвились. Вместе мглу и стужу разгоняли.
Потому росли они славно и споро. И вскоре небо заалело. Свет вырвался на волю.
Быстро повзрослели Воздух и Огонь. Отставили забавы. Игры позабыли. За работу принялись – славные дела вершить.
Могуч и красив был Огонь. Он лучом пройдётся – ночи тьму прорежет. Лавою плеснётся – холода прожжёт. Резвой пляской пробежит – долину света вширь раздвинет.
Руки его лучезарны. Много несут они света. Светом дали все пашут. Пашню теплом засевают. Ниву жизни готовят привольную.
Воздух от брата ни на шаг. Ни в чем ему не уступает. Во всем помогает. Огненные махи раздувает. Поле тепла боронует. От дружбы той Огонь пылает ярче, и Воздух дуновеньями крепчает.
Долго ль, коротко ли, но вот угодья братьев в неоглядные владенья разрослись. Дозором их они обходят. Всходы тепла боронуют. И однажды у порога тьмы они сестер пригожих повстречали. Старшая Землёю назвалась, а младшая – Водой.
Как и братья, держась друг дружки, сёстры жили. Берегами, что руками обнимая, Земля Воду берегла. Вода, в долгу не оставаясь, волнами руки гладила Земле. И потому красивы сёстры были. Старшая – кротостью. Младшая – резвостью.
И вот полюбил Огонь Землю. Заботой её окружил. Ласками согрел. Те ласки камушки сплавляют, самоцветы-изумруды отливают. Камень к камушку кладут – ожерелье вяжут. Ожерелье не простое. В нём четки-самоцветы – добрых времён семена. Соединил в цепочку их Огонь. Невесте ожерелье подарил.
Радёшенька Земля такому обхожденью. Подарок приняла. И под венец небесный за руку с Огнём, счастливая, пошла. Ему женою милой стала, верною помощницей в трудах.
С Водой же Воздух подружился. Её вниманьем оделил. Чисты, прозрачны оба были. И нравилось смотреться им друг в друга – свой образ другому дарить, себя в другом находить.
Так разделились братья и сёстры на две пары. В гости друг к другу ходили. Хороводы водили. С делами сообща управлялись.
Воздух взыграет шумливо. Весельем жену увлечёт. Расхохочется смехом Вода озорная. Земле озерцо подарит. Огонь озерцо подогреет. Зелень вокруг прорастёт: и травка, и кустик, и деревцо. Дивным нарядом Земля покрывается!
Славной чередой времена проходили. Незаметно года миновали.
И что ни год, у Земли с Огнём появляются разные детки. Тут и там копошатся букашки. Деловито снуют муравьи. Бабочки, пчелы в заботах хлопочут. Огонь и Земля не нарадуются. Доброй тревогой пекутся за всех.
Лишь Воздух с Водою тревожного счастья не ведают. Знай, гуляют себе да красуются. Воздух разгонится ветром. Вода изогнется волною. И снова меж ними – затишье. Глядят друг на друга – никак наглядеться не могут. Не понравилось это Огню и однажды Воде он такие слова говорит:
- Не пора ли, сестрица игривая, вам образумиться? Не пора ли, Водица милая, деток себе завести?
Ничего не сказала Вода шаловливая. Разлилась лишь улыбкой лукавой. Подступила украдкою тихой. И руки Огню окатила.
Охнул от боли Огонь. Руки плетьми опустились. Лучистые пальцы его надломились. Ан Воздух на помощь поднялся. Протянул он руки-ветрила. Подхватил быстро пламени кисти. Поднял их, расправил. И Огонь ярым гневом воспрянул! Поучать Воду пламенем начал.
Зашипела Вода от таких поучений. Жалоб потоки к Земле устремила. Жалко Земле Воду стало. И она её бурные речи на себя приняла. Речками в платье припрятала, в складки лесные укрыла. Да так и поныне Земля тем стремнинам внимает, дубравным шёпотом вторит, дабы муж не серчал да сестра поутихла.
Но Вода утешений не слушает. И мириться она отказалась. Второпях из гостей побежала, речки бурливые вспять прибирая. И, уморённая, океан-морем легла. Пенные губы о берег скривила, волн языками обиду выказывая.
С тех пор Огонь и Вода жить в соседстве не могут. Огонь шуток не терпит. Вода укоров не сносит.
Но надобно правду сказать. Не прав был Огонь в своём гневе. Лишь только опала Вода, много на суше деток её обнажилось: тина морёная, заросли-водоросли, рыбы, медузы, кораллы корявые. Высохли детки, погибли сиротами. Жить без Воды им никак не дано. Потому-то никто и не видывал их. А увидели – жизнь испарилась из них.
И всё же немало сирот уцелело. Их Земля приютила. В озёра и речки одних поселила. Других ползать, прыгать, летать научила. Матерь родную собой заменила.
Ещё пуще Вода раздосадовалась. Воздух кружит над нею, ветрами резонит. Но немою Вода притворится, а сил наберётся – валами вскипит, бурными брызгами вспенится.
Что было делать тут воздуху? Люба жена ему, но ссориться с братом не хочется. И стал он тогда всем служить-угождать. Где беда Огню – он на выручку. Разгорячится у брата – к Воде прильнёт. Остынет над нею – к Земле ветром пожалует. Деток прохладой своей угостит. Вот и носится Воздух, мается. Он – везде! И невидим нигде!
А Вода не уймётся никак. Мрачной обидою мутится. От обиды темнеет она, замышляет недоброе что-то.
О тех, кто Земле дороже всех.
Долго ли, коротко ли, а у Земли с Огнём – новый праздник в семье. Ещё двое деток родились. Ладные столь да пригожие! Кровью в отца горячи, ликом с матерью схожие. Голова в волосах – что в лесах. Лоб – что поле чистое. В глазах голубизна озерная. Нос горбинкой горною. Рот впадинкой глубокой.
Больше других они матушке с батюшкой любы. А крепче – за дружбу меж собой и с родителями, за доброту к другим своим братьям и сёстрам – зверям да птицам, лесам да травам.
Так люди на свет появились, Земле и Огню дети кровные. И хоть были они много младше других, ан любовь и мудрость родителей их над всеми поставила, гордой осанкой возвысила.
Принялись помогать отцу с матушкой люди. Где помирят зверей, бурелом разберут. Камень отвалят с пути ручейка, листьями норку прикроют. Совместно вникают в дела, всё к заботе себе примечают. Силою крепнут в работе. Уменья в трудах набираются.
И мать-Земля говорит им однажды:
- Век наш велик уже, дети! Что нужно родить, породили мы. Кому красы, кому силы, ума кому – всем воздали. Тяжела ноша времени нашего. Разделить её думаем с вами. Часть нам на отдых останется. Другую – вам в ожерелье носить. Но вы не печальтесь, не плачьте. Вот сыну топор отцов каменный. Дочери – гребень мой деревянный. Это каждому – в первую надобность. А вот ожерелье – в нём времечко ваше общее. Берегите его самоцветы. В них зернышки жизни заветные!
Сказала мать. Подарки вручила. К груди своей деток прижала. Горячим дыханьем в вулканы дыхнула. И поплыла в поднебесье путницей мирной и тихой.
Затужил тут Огонь в одиночестве. Тяга к Земле закружила его. Вихрем в небесную высь подняла. В огненный шар обратила.
И с поры той он Солнышком красным парит в вышине. Взором окинет просторы, Землю светом зальёт. Ясный день тогда детям наступит. Но взгрустнётся Огню в одиночестве, подернется око печалью. И на Землю опустится ночь. Черным крылом все дела отмахнет.
Погоревали тут девица с молодцем, да делать нечего. Надела девица ожерелье на шею белую, гребешок вдела в волосы русые. Молодец вскинул топор на плечо. И, за руки взявшись, пошли они счастье искать, дорогу к удаче прокладывать.
О том сказ, как люди большую беду победили.
Ковром расстелила Земля свой наряд. На ковре том леса дремучие. Горы высокие. Долы раздольные. Реки быстрые. Луга заливные. Озёра глубокие.
Идут люди тропою нехоженой. Идут – ожерелье им путь освещает. Освещает – но откуда неведомо холода наступают.
Как в небо поднялся Огонь, Вода берега опрокинула, море обиды на Землю плеснула. Холодно стало Земле. И Солнце не в силах её защитить. Воздух ветрами жену усмиряет. Но расходится пуще Вода. В панцирь ледовый сестру накрывает.
Погибли цветы. И поникли деревья. Звери от стужи озлобились очень. Ссорятся, вздорят за теплое место. Сил не жалеют, красы не щадят.
Как увидели это молодец с девицей. И решили зверей помирить. Сняла девица чётку одну с ожерелья, Земле на ковёр опустила. Вспыхнул тут сразу костёр до небес!
Слетелись птицы. И звери сбежались. Уселись – отогреваются. Молодец клич тогда бросил и речь перед всеми держал:
- Хватит, братья и сёстры, раздоры водить, мир на Земле нарушать! Идёмте с нами! Тёплый край будем вместе искать!
Не все вникли в совет дельный. Не все в толк взяли резон ясный. Кто красою, кто силой прикрылся. «Нам, - говорят, - и этого костра довольно».
Как сказали они – костер и погас. Всё померкло вокруг, холода подступили. Разбежались звери в тревоге. В окраинах разных совсем одичали. А те, что остались с людьми, стали ручными. Людей вожаками признали.
Пошли люди дальше семьёй кочевою. Матерью новой им девица стала. Всех ласкою греет, заботой хранит. Но туже беда. И стужа лютует.
Заледенела Земля. Заиндевел Воздух. Густой пеленою светило закрылось. Шубками делятся звери с людьми. И люди с пути не сворачивают.
А лед под ногами становится толще. Кусты уж по маковку скрылись под ним. Ослабли уставшие звери. Но молодец выше шаги направляет – туда, где Солнце сильнее Воды.
И вот поднялся за облако молодец добрый. Там Солнце открылось. Раскинулось теплое море пред ним. Положил топор молодец ради отметки. Кочевье в сторонку отвёл. И вернулся назад, чтоб силой со льдами помериться.
Глядь - а топор уж пристыл. Вода его цепко схватила, ледовою дланью накрыла.
Повернулся молодец к Солнцу, крикнул ему во всю мочь:
- О Солнце могучее! Отец мой родной! Силы мне дай месть Воды одолеть. Беду от Земли отвести!
И Солнце услышало просьбу! Руку лучом протянуло. Дотронулся луч сыновней груди, и сердце зажглось горячее. Упал человек своей грудью на лёд. И жарким дыханьем расплавил его. Привстал, как мог. Топор поднял. И к теплому морю ров прорубать приступил.
Сердца удар – удар топора. Льды крушит и крошит, аж пар поднимается. Тут Воздух нагрелся, теплом задышал. Вольготнее молодцу стало.
А сердце от радости бьётся сильней. Всё выше взмывает топор. И ров прорывной пробивается к морю! Но вдруг разлетелся топор. Ударился камнем о камень – и россыпью искр разлетелся во прах.
Но не сплошал удалой молодец. Скинул он шкуру с плеча. Осколков горячих в неё набросал. И то, что в преграде пробить не успел, ею проворно накрыл.
Загорелась шкура высоким костром. Лед под собой растопила. И море огромное, что Солнце нагрело, в низины холодные выпустила.
Затух под разливом помощник-костёр. Но человек с той поры сам научился искру высекать, пламень на пользу себе обращать.
Скоро панцирь ледовый растаял. Отогрелась Земля. Побегами новыми платье оправила. Вышила новый узор на полях.
Зажили молодец с девицей в радости. И в благодарность за это подарила девица молодцу изумруд с ожерелья. Краше других самоцвет тот горел: красным отливом в бирюзовой оправе. И в волшебных лучах его молодец с девицей стали женихом и невестой. Крепко друг друга они полюбили. И в нужде и удаче разлада не знали.
И принял молодец вместе с подарком обет материнский. Он отныне в ответе за всё. Разводит костры. Стоянки от диких зверей ограждает. Сладкие корни находит в лугах, невесте-красе угощеньем подносит.
О том сказ, чем девичий подарок обернулся.
Не тихо, не быстро текли времена. Вода в берега залегла. Воздух чист и обилен повеял. Солнце светом осыпало Землю.
На ковре её с ягодкой травка, кусточки с орешками, деревца с яблочками. Не рвёт уж молодец корешки-узелки, ковра нарушая плетенье. Вершки он снимает, что сочнее и краше. Но не рада невеста такому приданому.
- Ты всё чаще в лесах пропадаешь, - она жениху говорит. – Хоть кругом и тепло, но Солнце не светит одной. И радость без друга бедна.
- Уж не Вода ли тебя помутила? – молодец ей отвечает. – Не смотрись ты в озера глубокие. Не мечтай ты над омутом тёмным. Поманит Вода красотою, обманет тебя тишиною. Сшила б мне лучше рубаху: в шкурах неладно теперь.
Улыбнулась молодушка милая. Давно ей заботушка грезилась. Пошла она в чистое поле. И гребнем, что мать подарила, траву причесала высокую.
Зацвел сразу лён шелковистый, волнами стелясь к ногам. Кликнула девица молодца. И стали вместе тот лён ворошить. Да не приметил молодец, где изумруд обронил самоцветный, подарок невесты сердечный.
Не на шутку встревожился он. Опечалилась девица милая. Да делать нечего. Вместе решили искать самоцвет – красный отлив, голубой пересвет.
Принялись они лён уносить, за полем рядами укладывать. Кончили дело, но нет изумруда.
Обошли поле молодец с девицей. И раз и два обошли. А на третий – из вороха льна голосочки прозвенели им тонкие.
Удивились девица с молодцем. Подошли осторожно к копне. Не зверей увидали, не птичек, а двух малых деточек резвых.
Кувыркаются, прыгают детки. Лён взбивают, ряды перемешивают. Мальчуган с красным чубом мелькает. С голубой чёлкой девочка прыгает.
Возрадовались молодец с девицей. Позвали к себе малышей. Обняли их. И стали отцом им да матерью.
Дружно все вместе взялись за работу. И скоро из пряжи холстину соткали. Мать из неё всем рубашек нашила. И дочке платочек вдобавок скроила.
Сказ про то, как Молния возникла, Луна и звезды появились.
Живут люди семьёй неразлучной. Отец за делами следит. Мать деток растит. Поправит она на груди ожерелье – и время для них веселее бежит.
И растут детки, будто минутки в часу прибывают. Ловки да быстры они. Сплетутся в игре – никого не узнать. Огоньки будто пляшут в отцовом костре. Уж тут имена в обиход напросились.
Нарекли мальчика Красенем. Ясно Солнышко стало улыбчивым. Назвали девочку Голубиной. Земля-бабушка сделалась мягкою.
А дети растут. И дел прибывает, что узелочков в мотке. Туго отца они путают. Но правит дела он на славу! Сладил новый топор, да таков, что рубит и режет, и роет, и бьет – ко всякой работе пригоден!
За дарами к Земле уж не ходит отец. Он сам их трудом добывает. Поставит в упряжку покрепче быка. Поле сохою распашет. Пшеницу густую на нём разведёт. Стол хлебом украсит румяным.
Глазами добычу он больше не рыщет – в ямы сама попадает она. Птицу не ловит рукой, а длинным копьём, с плеча пущенным. Скотинку не палкой одной сторожит, но – частоколом загонным.
Тем временем мать занимает детей. Хороводами водит. Круг за кругом, да большего хочется! Вот и просит мужа она еще изумруд обронить с ожерелья.
- А помнишь завет, - муж на то отвечает, - что их понапрасну терять не дано?
- Устал ты, родимый! Рубашку сними, отдохни! – с лаской жена подступает.
Снял рубашку отец-трудолюбец. Меж собой и женой постилает. Опустилась жена на рубашку, будто в горячий родник заступила. Гребешок с головы открепила и рядом в траву положила. Пряди волос распустила и мужа к себе позвала.
- Склони ты головушку, - молвит. – Сон заботы изгонит!
Но не успел муж и шага ступить. Рубашка его встрепенулась. Привстала на оба конца кушака. Широко рукавами взмахнула. И ввысь начала не спеша подниматься.
Так от сердца горячего, трудов неусыпных пропиталась рубашка теплом животворным. И, снятая с плеч богатырских, чудо-птицей живой обернулась.
Ухватился муж за ноги птице, чтоб жену свою выручить милую. Но птица сильней замахала крылами. И обоих супругов понесла в поднебесье.
Пронеслася над полем, над лесом. Над горами взлетела, за тучи. Но взмахами крыльев могучих она суховей разбудила, зной распалила горячий.
Высохли травы, деревья. Обмельчали озера и реки. Двинулась по Земле пустыня, окружая Голубину и Красеня.
Увидел отец, как к детям беда подступает. И когти у птицы он с силой разжал. Вниз полетел. И быстрей да быстрей. А внизу-то всё жарче и жарче.
Летит отец к детям, боится: помочь не успеет. И решил он тогда своё сердце отдать. Разорвал грудь руками. Вырвал сердце, зажжённое Солнцем, и метнул его в самое пекло.
Погиб отец ради детей. Но сердце калёной стрелой в зной ударило. Молнией красной его рассекло. Громом трескучим победу отметило. Тем и стал навсегда сын Огня и Земли, являясь туда, где зной угрожает бедою.
Увидевши это, жена зарыдала. Боль утраты дождём излила. И с поры той за Молнией быстрой следом ливень обильный скользит, всё влагой живой освежая.
Но выше жена поднимается. Чудо-птица несёт её к Солнцу. И сняла тогда мать ожерелье, вниз его бросила детям. И сразу же взлёт её замер. Обессилела птица, остыла и вновь обратилась в рубашку. Завернулась в неё дочь Земли и Огня и стала Луною навечно.
Ожерелье же дети поймать не смогли. Разлетелись его самоцветы. Рассыпались звездами зёрна времён. Небесную пашню усеяли. Лучистыми всходами вскоре взросли. И Млечною грядой с тех пор зовут они людей в неведомые дали.
Сказ о недобром набеге Воды.
Остались одни Голубина и Красень. Погоревали, но не дали воле кручине. Повзрослели они, возмужали. Труды меж собой поделили. Материнское поле Голубина лелеет. Красень отцово возделывает.
Кутает Солнце теплом их поля. Влагою грозы питают. Лён Голубины синеет. Рожь золотится у Красеня. Множится стадо животных ручных. Людям в работе они помогают.
Но задрожала однажды Земля. То Вода к её сердцу проникла.
Закачались деревья и горы. Берега океана взломались. Ринулся бурным порывом поток. Землю лавиной накрыло. Звери по разным краям разбежались. Скрылись поля под волнами пучины.
Измаялись люди от доли лихой, спасенья средь волн не находят. Но всплыл гребешок с материнского поля. Семь зубчиков в нём, будто плотик он лёгкий. Потянулась к нему Голубина, брата рукой за собой увлекая. Хочет поймать гребешок, ан никак! Пенистой зыбью Вода его гонит. Черная темень от глаз укрывает.
Но взглядом сквозь тучи пробилась Луна. Звездочку с неба смахнула. Молния блесткой её повела, искрящей стрелою пустила. И ударила в плотик стрела, ко дну его крепко прибила!
И люди почуяли твердь под ногами. Та твердь впереди возвышалась. Шаг за шагом – всё выше и круче. И вышли Голубина и Красень по мосту-дуге.
Открылось пред ними погожее утро. В нём Воздух, Огонь и с Водою Земля союз заключили. Поладили миром!
Оглянулись назад Голубина и Красень. А мост, что их спас от беды, горным хребтом уподобился. Семь вершин из него поднялись, половодье ручьями спуская в ущелья. Звеня, те сбегались ручьи и речкою весело дальше бежали.
Ступили Голубина и Красень в долину. Тут реченька их догнала. Два зёрнышка бросила в сторону, чуть далее – палочку вынесла. И вперёд устремилась, весёлая!
Подняла Голубина те зёрнышки. «Тебе, - говорит она Красеню, - семя пшеничное, а мне будет семя льняное. И снова у нас разрастутся поля!»
Подобрал Красень палочку. «Это с неба стрела!» – говорит. Обтёр он её – на конце ободок оказался. Тронул его – тот колечком отпал. Надел Красень кольцо Голубине на палец, а палочку вскинул себе на плечо. «Выручалочкой будет! – решил.
Поблагодарили молодец с девицей реченьку. И берегом дальше по свету пошли.
О том сказ, как люди оседлыми стали.
Идут Голубина и Красень. Их стёжкам-дорожкам конца не видать. И вот привела их река, где зима снегами красна.
Пошли люди по белому насту. Вдруг Красень о камень споткнулся заснеженный. Ковырнул его палкой – палка в камень воткнулась, в ямке застряла глубокой. Дёрнул к себе Красень палку, поднял с камнем её, а в руках дивный топор оказался.
Обрадовался Красень удаче, отца вспомнил, дела его славные. Топор положил на плечо. И далее путники тронулись.
Идут. А топор тяжелеет и давит. Тягою даль удлиняет, шаги коротит. С плеча Красень кидает топор на плечо, будто с отцом разговоры ведёт.
Опустил он топор. «Нет, - говорит, - не шагами дорогу измерить, а делами её проложить!» И стал топором этим снег-наледь рубить, комками отбрасывать в стороны, чтоб заслоном от ветра укрыться.
Расчистил он место и видит: ограда из палок валы подпирает. То дальний отцов объявился загон. «Нет животинки, так мы заживём!» - ясен Красень решил. И крышей из веток загон тот накрыл. Так невзначай первый дом получился. Весело справили в нём новоселье. Тёплый очаг посредине поставили. С тем и оседлость себе обрели.
Повадился Красень ходить на охоту. Нет-нет да выманит сонного зверя. Рассердит его и поборется с ним. Верх одержит – домой возвратится с добычей. А нет – оставит в норе досыпать.
Еще камешки Красень в пути прибирал. Да всё непростые, с топора отцова – осколки остылые. Подберет в лесу деревцо гибкое. Срубит. От веток и сучьев очистит его. Острый камень привяжет к нему – выйдет копье, что длиннее руки. А выберет палочку тонкую, прикрепит к ней камень полегче – певучая выйдет стрела. С лука тугого летает она, где и глаз не всегда всё увидит.
А скоро и колья в стенах Красень на брёвна сменил. Досками крышу покрыл. Дом крепостью стал неприступной! Так человек стал умельцем отменным, с рукою волшебной – большой мастерицей. С той поры он поделки свои не терял и выдумкой смелою множил. А с ними вольготнее зажили люди.
Тогда Красень умерил охоту. Слабых зверей он на двор приведёт, раненых дома приветит. Голубина их лаской одарит, приголубит заботою доброй. Так новых животных к себе приручили. Теперь их поменьше, но к людям вернее они.
Раненько утро петух возвещает. Курочка дарит яичко. Парным молоком угощает корова. Лошадь в работе помощница. Дом охраняет собака. Кошка ловит мышей. А голубь от сердца тревогу отводит.
Глядь – а на двор уж весна попросилась. Расцветилось всё, пробудилось. Вода зажурчала ручьями. Земля свой наряд поменяла. Воздух небесною синью воспрянул. Солнце улыбкой украсилось яркой.
Заиграло колечко у Голубины на пальце. Ярким сияньем глаза ослепило. Осерчала на то молодица, да и сбросила с пальца кольцо.
Покатилось оно по траве-мураве, по лужайке зелёной, с пригорочка. А с пригорочка невысокого – прямо под ноги молодцу. Вокруг молодца обежало – раз и другой. А на третий – наскочило кольцо на цветок семицветный. Ударилось – отскочило. И набок рядышком улеглось.
Качнулся цветочек на ножке. Шевельнул лепесточками тонкими. Начал чудно расти на глазах, слегка лепестками помахивая. Подивился такому Красень. И скорей Голубину позвал.
Подбежала к нему Голубина. Да цветок ненароком задела. Осыпались все лепесточки. И наземь упали, крутясь.
Налетел ветерок шаловливый. Лепестки над лужайкою поднял. Полетали они врассыпную. Голубина вдогонку им бросилась. Мечется, ловит руками – а те ускользают, как бабочки. Тут и Красень ей стал помогать. Так до речки они добежали. Глядь – а лепесточки на волнах качаются.
Бросились к ним Голубина и Красень. Всё изловить норовят, а те не даются, брызгами защищаются. И всё ж Голубина один лепесток изловила. Подняла над водою – а в руках малышок оказался!
Сколько шума пошло тут: и плеска, и визга, и брызг! Да всё пуще и звонче! И от радости этой загорелась над речкою радуга!
Всех семерых изловили из речки Голубина и Красень. И гурьбою друг к дружке поставили.
Стоят милые детки, толкаются, смеются да заливаются. Полюбовались ими Голубина и Красень и каждому имечко дали славное.
Первый, что первым был пойман и больше подрос, был наречен Понедельником. Второго, поменьше, величать стали Вторником. Девочку рядом назвали Средой. Имя четвёртому дали Четверг. Пятой девочка снова была – звать её Пятницей стали. Шестую в рядочке назвали Субботой.
А седьмой, меньше всех малышок, только что был и куда-то исчез. Имя еще получить не успел, а уж начал шалить озорник.
Не знает никто, как позвать малыша. И решили вокруг поискать. Ищут-поищут все вместе его. А он из-за кустика прыг – и сзади за косу поймал Голубину. Взяла Голубина проказника на руки т за нрав озорной назвала Воскресенцем.
Пошли тут гурьбою все вместе домой. Щей да каши поели на славу. И жизнь потекла, как весенний разлив. Года полетели, точно яблоки с яблонь осенних.
Голубина всех кормит и в платья рядит. Красень на доброе дело становит. Подросли скоро дети – за работу взялись. Поля их умножились, стада разрослись.
И однажды детей собрала Голубина. Наказ говорила такой:
- Годы мы прожили, дети, немалые! Что сделать могли – мы поделали. Чему нужно учить – обучили вас. Наша осень пришла. Зима изнутри подступает. Но вы не печальтесь, не плачьтесь. Вот вам именье богатое наше. Семь вас – живите семьёю! Дружбу в себе и семье берегите. И времени зря не теряйте!
Сказала мать. Косу свою распустила. Волосами взмахнула по ветру. Вплелись они струями в ветер. И с ним унеслась Голубина. С тех пор голубою летает Метелицей.
Увидел то Красень. Печали слезою не выдал. Лишь побелел, посуровел. Бородой обмотался седою. Повернул топор посохом и Голубину искать поспешил.
С тех пор он Морозом догнать её силится. Пышет носом, стопами торопится. Но лишь след её настигает. А она, словно дымка, всегда пропадает.
Так и бродят они друг за другом. Устанут – в ледовом краю отдохнут. Зиму в себе унесут. Лето с весны лепестком опадёт. К осени плодом созреет.
Но чуть всполошится Вода, Метель и Мороз в гриве ветров прилетят. Землю набело пухом укроют, Воду в стеклянный колпак закуют. Крепкой заставою мир на Земле стерегут.
Последний сказ о том, как люди смеяться научились.
Звезды кружатся в небе. Времена на Земле чередою минуют. Погоревали о Голубине и Красене их сыны с дочерями и опять принялись за работу.
Поля их обильные ширятся. Животинка домашняя множится. Приделками сруб обрастает, круглыми башнями высится. Обновы всем девицы правят. Пропитанием молодцы ведают. Житьё-бытьё миром-ладом ведут.
Земля вокруг них хорошеет. Сами статью-красою цветут. Каждый в общее дело долю вносит свою. Те доли – денёчки в неделе, течению времени – мера.
И стали братья и сёстры не теми, кем мать и отец их прозвали, а теми, кем труд их возвысил. Понедельник могучий стал Пахарем знатным. Вторник – Охотником ловким. Доброю Скотницей стала Среда. Четверг – Кузнецом именитым. Тихой Портнихою – Пятница милая. Быстрою Жницей – Суббота. Имечко славное гордым прозваньем сменили. Узы по крови союзом труда укрепили.
Лишь Воскресенец горюет один. Не тронуло время кручины его. Дела не избыли печали о матери.
Вот Пахарь уже обручился со Жницей – и стали они хлеборобами. Охотник рука об руку зажил со Скотницей – и стали они скотоводами. Рукою Портнихи Кузнец заручился и стали они ремесла мастерами. Так по роду семья поделилась на пары. Каждая деток себе завела. Фамилией званье отцово взяла. Один Воскресенец средь них неприкаянный. Ни дела не видит, ни места себе не найдёт.
Но Пахарь однажды соху поломал. Вернулся на двор – у ворот уж другая готова. Только слегка кособока. Взялся за поручни – дело чудно! Вместо рогатины – ноги скрещёны. Двинул вперёд он эту соху. Вприпрыжку она поскакала. Кверху тогда он её повернул. Батюшки родные – Воскресенец открылся! Улыбку свою до ушей растянул, с рук пыль и песок отряхая.
Расхохотался тут Пахарь могучий. И незадача потехою вышла!
В другой раз Охотник медведя ловил. И долго ему не везло. Но глянул в одну западню напоследок. Бурый медведь в ней ревел-бесновался. Быстро Охотник опутал медведя и домой на спине притащил.
- Будет тебе, - он жене говорит, - добрая шуба медвежья. Без единой царапины в шерсти!
- Уж не та ли, что нынче сошла со стены? – ответом жена удивляет.
Пошли они в сени медведя смотреть. Но вместо того Воскресенец сидел, из шкуры и пут выбираясь. От проделки такой все смеялись потом – теплей сразу всем становилось!
В другой раз за длинным столом все сидели. Жница блинами гостей угощала. Новую горку к столу понесла, да кошка в ногах замешалась. Вскочил Воскресенец хозяюшку выручить, на колено припал, руки к ней протянул. И вот так удача! Вся стопка блинная ему угодила на голову!
Верхний-то блин горячее других, стал нижним и – плотно пришлёпнулся. Охнул, крутнувшись, удалый ловец – но вместе с блинами улыбку сберёг!
Грянули хохотом братья и сёстры. Зазвенели смешинкою детки. И смехом блины те обильно сдобренные всем вкусней и сытней показались. И тогда шутника Доброхотом прозвали!
Так смеяться людей научил Воскресенец. И диво такое дивнее всех див! С ним и дела попроворнее спорятся. Удача – доступней. Отступней – печаль.
С тех времён и ведётся поныне, что в последний недели денёк люди дела отставляют, веселье с трудов пожинают, дабы вернее затем в новую славу ступить, новое время общиной открыть!
Тут и сказочке конец, а кто понял – молодец!