Капли росы на тюльпанах.
Варя раздвинула шторы. Ясное апрельское утро с разрешения хозяйки ворвалось в комнату.
Она поправила подушку, съехавшую на край, обняла другую, лежавшую рядом. Каждый вечер стелила её, пытаясь обмануть одиночество. С тех пор, как полк перебросили на Балхаш, жила, как заводная игрушка. Утром настраивала себя на жизнь, к вечеру завод кончался, и только хотелось лежать и думать об Алёшке. За годы совместной жизни это было первое расставание надолго.
Варя закрыла глаза и ясно представила супруга. Вот он готовится заступать в наряд. Ладно сидит полевая форма. В синих глазах бегают чёртики, и неизменная офицерская шутка, чтоб легче было уйти:
- Как надену портупею, всё тупею и тупею.
Она смеётся и обнимает его, целует в свежевыбритую щёку, вдыхает пряный запах одеколона.
Будильник вот-вот откроет рот. Варя жмёт на кнопку, предваряя назойливое треньканье.
- Школьницы, подъем! Вас ждут знания! – будит дочерей.
Из детской голосок Алины:
- Ма! Мы сегодня поздно. У нас дискотека.
За ней спешит обрадовать Анюта:
- Ма! Оставь денежку на колготки!
Значит, вечер опять коротать одной, изводить себя дурными мыслями, которые всё чаще заползают после того, последнего собрания женсовета…
- Поселили наших в гостинице, - сообщила Полина Ивановна, жена начальника штаба. – Питаются в столовой, как положено, три раза. Нет причин для волнения.
- Нет причин, говорите? У меня есть причина. У всех вас тоже, - взволнованно заговорила Раиса Новосёлова. – Там персонал, между прочим, исключительно женский: администраторши, дежурные, горничные. Короче, местное бабьё во всеоружии. Причёски навертели, морды нарисовали. А у меня трое детей.
Сообщение произвело впечатление, словно горящую спичку поднесли к баку с бензином. Так рвануло! У каждой нашлись аргументы, претензии, просьбы. Никто никого не слышал и не слушал, говорили, чтобы выговориться.
- Короче! – снова крикнула Раиса. – Идём к начальству и требуем к майским праздникам самолёт! Хоть праздник встретим с мужьями!
Идея всем понравилась и окрылила. «Надо настроиться на ожидание!» - приказала себе Варя…
Она заправила кровати, стала собираться на работу. Сегодня было особенно грустно: день знакомства с Алёшкой. Раньше в это утро её ожидал шикарный букет. А теперь…
Она собралась выходить, когда раздался звонок в дверь. На пороге коренастый мужчина в лётной куртке с огромной сумкой.
- Доброе утро! Вы Варя? Меня тут попросили… Я в командировке… вот. Это самое… простите, - гость нервничал, подыскивал слова и всё время ощупывал куртку на груди.
- Вы кто? – не выдержала Варя.
- Так я, это самое, с Балхаша. От Алексея Вам вот, - он расстегнул молнию на куртке и осторожно вынул что-то, завёрнутое в бумагу.
Варя развернула свёрток. Ворох тюльпанчиков на коротких плотных зелёных стебельках алел зубчатыми лепестками. В полураскрытых чашечках блестели капельки влаги.
- Какое чудо! – она собрала цветы в букетик и зарылась в них лицом. – Влажные. Пахнут дождём.
- Это от росы. Боялся, не довезу, - сказал гость. – Алексей, как узнал, что я лечу, сгонял в поле. Где он их отыскал! Первые. Только стали зацветать. «Вези жене, - говорит. - День у нас особый». И письмецо прилагается, - он снова полез за пазуху.
Лётчик торопился и от чая отказался. Сердце Вари колотилось как бешеное. Ей вспомнились последние дни перед отъездом Алексея. Он не умел красиво говорить, он просто дарил себя ей каждую свободную минуту. Теперь в письме было столько любви и нежности, что Варя расплакалась. Она вдыхала и вдыхала запах балхашских тюльпанов, в эту минуту на свете не было цветов прекраснее.
Самолёт дали только к Новому году. Летели весело. С пустой болтовнёй и песнями.
- Девчонки, что ни говори, а три дня на-а-ши! – орала подвипившая Райка.
- Вот кто-то с горочки спустился, наверно, милый мой идёт, - затянул чей-то голос, - на нём защитна гимнастёрка… - подхватили дружно женщины.
Автобус подкатил к ярко освещённой гостинице, шумной гурьбой ввалились в холл. Некоторые мужчины уже спускались вниз, самые нетерпеливые жёны спешили подняться в номер к супругу. Варя высматривала Алексея. Вот Антон, они проживают в одном номере. Замахала ему рукой.
- Где Алёшка?
- Не знаю. В номере, наверное. Я уже неделю, как съехал в другой. Ты поднимись в 24-й.
Варя, подхватив сумку с гостинцами, направилась к лестнице. У двери остановилась, тихонько постучала.
- Ой! Подождите секундочку. Я сейчас, - послышался женский голос.
Внутри у Вари что-то оборвалось. Сердце замерло, словно в него всадили нож.
- Входите, - позвали из комнаты.
Варя переступила порог. На кровати сидела блондинка в форме горничной.
- Здрасьте, - сказала она, подчёркнуто медленно застёгивая верхние пуговки белой кофточки. – Мы тут с Лёшей не успели прибраться, - она ленивым движением поправила причёску.
Варины каблучки отстучали по лестнице прощальную дробь. Автобус ещё пыхтел у крыльца.
- Простите, Вы сейчас куда? – окликнула она водителя, курившего у кабины.
- Жду командировочных, и к самолёту.
- Я еду с вами! - решительным тоном сказала Варя. – Откройте двери!
Сквозь хрустальные букеты промёрзших окон автобуса ничего не видать, зато слышно музыку и беззаботный смех людей, устроивших себе праздник.
- Судьба. Коварное слово. Сколько глупого и бессмысленного можно им прикрыть, - думала Варя, глядя в иллюминатор самолёта, за которым непрогладная тьма проглотила последние наземные огни. – Ещё скажите, на роду написано. Придумали людишки, чтобы оправдать свою беспомощность и бездействие. Так проще. Мол, я не при чём. Это судьба. Не буду плыть по течению, заберу девчонок и… что-нибудь придумаю, не сейчас, потом…
Тося уже с полчаса стояла у раскрытого окна и смотрела через занавеску во дворик соседа, Богдана Казимировича. На зелёной лужайке играли в бадминтон две девчонки, не так давно они поселились с матерью у старика. Тося лишилась покоя, жутко завидуя двойняшкам и презирая себя за это. Сёстры были похожи, но Тося научилась их различать. У Анюты волосы вьются мелко-мелко, у Алины – волнистые. В школе они ни с кем не общались, гордо несли свои ладненькие умные головы, охраняя свой, не доступный никому мир. Их так и звали, не разделяя – сёстры Лебедевы. Вдвоём им было весело и комфортно. А какие чудные женские штучки развешивали они на бельевых верёвках! У Тоси такого белья не было, как и пышных юбок, которые носили девчонки.
- Мартышка опять в засаде, - громко сказала Анюта, и Тося догадалась – речь идёт о ней. Отскочив от окна, она уселась с ногами на диван и насупилась. Как ненавидела она сейчас эту задаваку Аньку!
- Подумаешь, принцесса! А где их отец? Не известно ещё, какого она рода! Конечно, с матерью им повезло. Варвара Андреевна – тётка что надо.
Лебедева старшая была у Тоси классным руководителем. С её приходом в школу девочка стала читать. Особенно нравились детективы. Каменская – вот кем станет Тося! Как она, следователем. Для начала надо отказаться от платьев, облачиться в брюки и свитера. Затем разработать свой шифр и научить пользоваться Светку, школьную подружку. План сработал, и на уроках стало интересней.
Теперь Тося будет работать над меткостью. Нарисовав на бумаге женское лицо и подписав «Анька», девочка укрепила рисунок на мишени Дартса, висевшего на стене, и стала метать дротики. Отведя душу, Тося достала недавно купленный диктофон (немаловажная штука в оперативной работе). Он появился у неё, благодаря удачно придуманной сказке. Якобы учительница английского посоветовала отрабатывать произношение, записывая и прослушивая тексты. «Надо опробовать, - решила Тося. – Но не на себе же!»
- Проходите, - приглашал кого-то отец. – Тоська, у нас гость, собери быстренько на стол.
Это был мужчина среднего роста. Вьющиеся мелко-мелко волосы коротко подстрижены. На Тосю глянули ярко-синие глаза.
- Дочка? – спросил он, хотя итак всё было очевидно. – А мои постарше будут года на два, - и обратился к девочке: - Ты, наверное, дружишь с Анечкой и Алиной? – но, увидев Тосино недоумение, внёс ясность: - Я их папа, Алексей Михайлович.
- Сейчас принесу закуску, - ушла от ответа Тося и, пробегая мимо мишени, ловким движением сорвала продырявленный портрет. Когда она вернулась с угощением, на столе уже красовались две бутылки водки.
- Значит, ещё не виделись? – говорил отец.
- Нет. С хозяином разговаривал, Богданом Казимировичем. Вари дома нет, а девчонки…. Понимаешь, надо с ней сначала поговорить.
- Заночуешь у нас. Места хватит. Жена в рейс ушла. Проводницей работает.
- Утром пойду. Бегает от меня, бегает и девчонок таскает из города в город. Только найду, хочу объяснить, как было дело, она срывается с места, и… ищи ветра в поле. А сама, Казимирович говорит, по ночам плачет.
- Ты расскажи всё по порядку. Легче станет, - советовал отец.
- Всё началось… даже не знаю точно когда… - сказал гость и задумался.
Не отдавая себе отчёта, Тося нажала кнопку диктофона, и пошла запись. Часа через три сморённый дорОгой и водкой Алексей, посапывая, спал на веранде.
- Это что за чудо в перьях высвистывает на кушетке? Пускаете кого попало. Вот обчистят дом, будете знать, - ворчала Тосина бабушка. – Молочка вам принесла.
- Спасибо, что предупредили, Мата Хари Вы наша, - съязвил отец.
- Это ты верно говоришь. Сначала матом, потом в харю! – не поняла юмора бабушка. – Мужики все одинаковы, как выпьют.
Тося ушла в беседку, чтобы прослушать запись. Надо было решить, как действовать дальше.
- … Эту бабёнку все звали Мальвиной. У неё волосы синие, как у Мальвины. Она так и представлялась при знакомстве, - рассказывал Алексей Михайлович. – Есть такая краска «Ирида», на белые волосы синий оттенок даёт. Она горничная, прибирала в номерах. Стала меня доставать. Куда ни пойду, на неё натыкаюсь. Надоело. Поговорил, как полагается, растолковал. Одинокая баба, что с неё возьмёшь! А мне оно надо? Я Варюху люблю. Так эта красавица мне подгадила. Я бриться пошёл. Возвращаюсь – сумка с гостинцами стоит, а Вари нет. Оббегал всю гостиницу. Ребята видели, садилась в автобус. Я к самолёту. Опоздал. Назавтра Мальвина подходит и говорит: «Ну, как? Встретил жёнушку? Я ей кое-чего порассказала». Так хотелось двинуть в морду! Еле сдержался. А Варя забрала девчонок и подалась в бега. Гордая. Все мы Лебедевы – гордые птицы.
- На одной гордости не уедешь. Что ж она и квартиру бросила?
- Не успели получить. На съёмной жили.
Тося выключила диктофон. Всё было ясно.
Рано утром она первым делом побежала к Лебедевым.
- Варвара Андреевна, Ваш муж приехал, у нас ночевал.
- Знаю. Богдан Казимирович сказал, - дрогнул голос Вари.
- Вы должны помириться. Я записала их разговор. Послушайте, - Тося положила диктофон на стол. – Алексей Михайлович не предавал Вас.
- Ты поступила гадко, девочка. Я не учила вас мелким хитростям.
- Я не для себя старалась! Чтобы выяснить истину, и хитрость сгодится. Вы сами говорили, мимо подлости проходить нельзя, хуже всего равнодушие. Ведь так? Вас обманули. А я за справедливость!
- Антонина, свои ошибки я буду исправлять сама. Забери диктофон.
Алексей докуривал сигарету, наблюдая, как Тося складывает букетик из балхашских тюльпанчиков.
- Здравствуй, Алёша! – Варя в нарядном платье с плетёной корзинкой в руках улыбалась ему. – Девчонки стол накрывают, ждут к завтраку. Меня откомандировали за клубникой. Поможешь нарвать?
- Значит, мир? – обрадовался Алексей.
- У тебя хорошие парламентёры: дети и цветы, - Варя выразительно посмотрела на Тосю.
Та покраснела, сунула букет Алексею и метнулась к окну. На лужайке у стола Анюта и Алина расставляли стулья.
- Тося! Выходи из засады! – крикнула Аня. – Ждём тебя!
Девочка побежала к грядке. Варя и Алексей целовались. Из корзинки, лежавшей на боку, выглядывали алые тюльпаны, в раскрытых чашечках блестели бриллиантики росы.