Слушая прогнозы погоды по материку, мы с мужем всегда обращали внимание на изумительные пейзажи Забайкалья. В то время мы жили на Чукотке. И, когда встал вопрос о переезде в места более южные, мы сразу остановились на Забайкалье.
Долго жить мы там не собирались, лет пять, не больше, пока организм перестроится после крайнего севера.
Когда мы приехали в Читинское управление связи, нам предложили на выбор несколько районов, и мы выбрали северный таежный район. Нам хотелось после тундры пожить в тайге. Так мы попали в Тунгиро-Олекминский район в село Тупик. Вот уж точно тупик, во многих отношениях. Но об этом позже.
Тупик – это районный центр, в то время с населением в тысячу с небольшим человек. В районе кроме Тупика было еще три села, коренное население — эвенки, и всего в районе проживало около двух тысяч человек.
Население занималось в основном звероводством, охотой на соболя и белку, эвенки разводили оленей, производства в районе кроме типографии и узла связи не было. Остальные были заняты на социальном обслуживании, т.е. больница, школа, интернат, комбинат бытового обслуживания, дом культуры, райпо. При этом районные власти в полном ассортименте, Райком партии, Райисполком, Райком комсомола, Райсобес и т.д.
Название свое Тупик приобрел в 30-х годах, когда через эти места собирались прокладывать железную дорогу из Могочи на Якутию. Но начались военные действия, и работы были здесь прекращены, так и прозвали поселение Тупиком. В последствии образовался район. Поговаривали, что в эти места ссылали на постоянное проживание политически неблагонадежных.
К моменту нашего приезда из-за малочисленности местное русское население так переплелось в родственных связях с эвенками, что иной раз невозможно было даже и предположить кто кому родственник. Это добавляло определенные сложности в работе.
Специалистов, как было заведено в советское время направлять после окончания вузов, в районе практически не было, все были доморощенные. Из пришлых были мы, главный врач, который приехал после нас, начальник аэропорта, и начальник авиа охраны лесов. Гораздо позже появился прокурор, но на недолго, эту единицу почему-то быстро упразднили.
Село стояло в распадке между горных хребтов, и по селу протекала речушка Серпуг, а село огибала река Бугорихта, которая за селом впадала в Тунгир. И в селе, и вокруг села росла лиственница, воздух стоял чистейший, а летом аромат хвои заполонял все. Одним словом, природа шикарная. Грибов и ягод немерено, в чем мы могли убедиться в первое же лето.
Приехали мы в сопровождении заместителя начальника Управления связи по кадрам. Он должен был представить нового начальника районного узла связи и передать дела. И это хорошо, потому что вопросы возникли с первых шагов. Нас везли в район на машине соседнего Могочинского узла связи. Оказалось, что в Тупикском узле нет даже своей машины. Руководство такого ранга в узле связи когда появлялось и припомнить не могли.
Ехать от Могочи нужно было по грунтовке сто километров на север, дорога была вся в колдобинах. После того, как перевалили за Яблоневый хребет, дыхнуло севером, здесь уже лежал глубокий снег, а это были первые числа октября.
Когда въехали в Тупик, я была сражена тем, что местные мужики щеголяли по снегу в болотных сапогах, и что странно — ездили на велосипедах.
Дома все были из листвяка, и было сразу видно частный дом или нет. Частные дома были из кругляка, остальные из бруса и, как правило, на две или три квартиры. Отопление печное, возле домов виднелись поленницы дров. Снег в селе лежал чистейший. Дым из труб поднимался вертикально в небо, тишина стояла необыкновенная. Общим, казалось, что ты попал в сказку.
Но после сказки пошли сплошные разочарования. Узел связи располагался в старом деревянном здании, постройки еще 30-х годов прошлого века, и вид его удручал, особенно внутри. Стены от полов отошли сантиметров на 10, местами на 15, сами полы были горбатые, здание ветхое, отапливалось четырьмя печами, и чтобы нагреть помещение истопнику приходилось кочегарить их целый рабочий день, да еще и наносить дров для ночной смены радистов и телефонистов.
Наивные, мы думали, что после Чукотки будем на работе отдыхать. А тут фронт работ так и выпирал из всех углов. После Чукотки, где развитие связи шло семимильными шагами, и все райцентры между собой, а в нашем районе и все села, были закольцованы автоматической телефонной связью, видеть ручной коммутатор 50-х годов было дико. И в первое время я никак не могла привыкнуть, что, поднимая трубку телефона, вместо гудка слышала голос телефонистки, называющей свой номер.
Ну что ж, раз влезли, надо работать. За пять лет, которые мы там прожили, было построено новое просторное производственное здание, дизельная, кочегарка, установлена новая венгерская автоматическая телефонная станция, жилой дом, в район пришло центральное телевидение. Наконец, люди стали ощущать, что живут в конце восьмидесятых годов двадцатого века.
Коллектив узла связи был неплохой, но очень своеобразный. Женщины почти все курили, зачастую на рабочих местах, мужчины, когда приближался охотничий сезон, готовы были все бросить и уехать на охоту, у них прямо нездоровый зуд начинался. Понятие производственной дисциплины и графика отпусков у них вызывало чувство оскорбления. Все работали кое-как, отсюда браки, плохое качество.
Стоило многих трудов привить взрослым людям чувство профессиональной гордости, дать им понять и почувствовать, что работать можно в нормальных человеческих условиях, зарабатывать премии и чувствовать уважение от односельчан.
Через пять лет мы, как и планировали, уехали уже на постоянное место жительства в более южные места. Связь с Тупикчанами продолжали поддерживать.
Самое обидное, что труды наши пошли прахом. Через года полтора после нашего отъезда узел связи сгорел полностью, спасти ничего не смогли, потому что это произошло ночью. Думается, что не без помощи курящих, которые дежурили в ночь и, видимо, проспали начало пожара. Но никто ничего не расследовал, никто ничего не установил.
И опять район остался без нормальной связи на долгие годы. А тут и развал Советского Союза подоспел, так что Тупик как был в тупике во всех отношениях, так и остался.