В комнате номер пять общежития Якутского Аэрогеодезического предприятия на койке с панцирной сеткой лежал Ромка Логоза и скрежетал зубами. Ему было нехорошо. Подле него стояли двое и чесали в затылках.
– Что это с ним? – Спросил Игорь Скрябин. – Рома, что с тобой? Плохо?
– Смотрит!!! – Ромка выпучил глаза и указал пальцем перед собой. – Из окна кто-то смотрит!
Дома в Якутске строят на сваях по причине вечной мерзлоты и, несмотря на первый этаж, окно находилось на такой высоте, что заглянуть в него можно, только приставив снаружи немалую лестницу. На улице клубился густой зимний туман, была беспросветная темнота и трещал жуткий якутский мороз. Мысль заглянуть в окно могла посетить только идиота или пьяного.
– Ну… Я никого не вижу. – Протянул Володька Глумов, всматриваясь в окно. – Сейчас мы это проверим!
Он повернулся к столу, налил в гранёный стакан водки, выпил, закусил квашеной капустой, подошёл к двери, открыл её и шагнул в коридор.
– Проверим! – Решительно сказал он, будто бы это было сопряжено с немыслимыми трудностями.
Пройдя, пошатываясь, по коридору, он дошёл до холла, повернул направо, вышел на крыльцо и посмотрел на окно комнаты. Как и ожидалось, никого там не было.
Володька вернулся и с порога комнаты заявил:
– Никого там нет! Всё ясно…
– А сейчас не смотрит. – Простонал Ромка.
– Конечно, не смотрит, раз там никого. – Подтвердил Игорь и выпил. – А что тебе ясно? – Последний вопрос был обращён к Володьке.
– Допился Рома… «Белочка»…
Глумов вошёл в комнату и закрыл дверь.
– Опять смотрит! – Завопил Ромка. – Белочка смотрит!!! Ааааа…
– Что делать будем? – Спросил Скрябин. – Белочка на него какая-то смотрит!
– Ээээ… – Володька не знал, что делать. – Во! Шаталова позову!
– Точно! – Поддержал Игорь. – У него мать хирург!
Последнее обстоятельство показалось весомым, и Глумов пошёл в соседнюю комнату. У соседей дым стоял коромыслом, кто-то спал, укрывшись с головой, трое за столом играли в преферанс, Шаталов сидел у пианино, крышка которого была уставлена бутылками. Володька подошёл, налил и выпил.
– Олег! – Сказал он, прикуривая папиросу. – Там Ромка того… похоже «белочка» его посетила… Совсем белый, совсем горячий…
– Логоза что ли? – Уточнил Шаталов.
– Он самый. – Подтвердил Глумов.
– Дорвался… – Филосовски заключил Олег.
Ромка не был жителем общежития, он был женат и жил в квартире в доме барачного типа. Супруга его уехала в отпуск, и Ромка, почувствовав свободу, действительно дорвался. А где ещё выпить, как не в весёлой общежитской компании?
Зайдя в пятую комнату, Шаталов с Глумовым сначала подошли к столу и закусили, а потом подступили к больному.
– Смотрит!!! – Вещал Ромка. – Белочка смотрит!
– Мдя… – Со знанием дела произнёс Шаталов. – Делириум тременс…
– Что делать будем? – Спросил Скрябин.
– А что тут делать? – Олег развёл руками. – «Скорую» надо вызвать.
– «Скорую» так «скорую». – Подчинился Глумов и направился в коморку вахтёра, где был телефон.
Минут через сорок в комнату ввалились два весёлых санитара и, сразу поняв, кому требуется помощь подошли к койке.
– Ну, что с ним? – Поинтересовался один.
– Делириум тременс. – Глумов повторил диагноз Шаталова.
– И белочка на него смотрит. – Подтвердил Скрябин.
– Смотрит!!! – Ромку трясло. – Ааааа… Смотрит.
– А почему белочка? – Спросил второй санитар. – Может зайчик там?
– Нет, белочка! – Завопил Ромка. – Белочка!!!
– Ну-с, приступим. – Сказал первый санитар и стал открывать чемодан.
У дверей комнаты по случаю приезда «скорой» уже собрался сочувствующий народ, в том числе представительницы второго, женского, этажа.
– Деваньки! – Шаталов открыл дверь, приглашая покинуть комнату. – Процесс будет немного интимным. Попрошу! – Он галантно указал рукой в коридор, и барышни покинули помещение.
Ромку перевернули на живот, засветилась интимная белизна. В руках санитара появился шприц, запахло поликлиникой.
– Галоперидольчик? – проявил любопытство Олег.
– Он самый. – Подтвердил санитар и, как заправский пикадор, вогнал иглу в филей больного.
– К утру будет свеж и бодр. – Уверил первый медик.
– Если не сдохнет! Ха-ха!! – Добавил циничного профессионального оптимизма второй.
– Господа! Попрошу к барной стойке! – Глумов держал в руке бутылку, на столе стояли свежевымытые стаканы. – Вам по полному?
– Ээээ… – Санитары замялись. В общежитие на улице Тимирязева, что в Залоге5, можно было войти на карачках, и тебе ещё нальют. Но если последует вызов к капризной бабушке какого-нибудь партийного чинуши, неприятностей не оберёшься, а до конца смены оставалось ещё прилично. Хотелось, конечно, по полному, но…
– Всё ясно! – Понял Глумов. – Здесь по половинке, и с собой пару поллитров! У вас же там ещё водила!
Володька разлил водку по стаканам, все выпили, и санитары направились к выходу. Кто-то притащил с чердака здоровенного замороженного омуля и оленью ногу. Первый фельдшер шёл с чемоданом, из карманов торчали бутылки, второй тащил омуля, Скрябин помогал донести окорок.
– Вызывайте ещё! – Предложили медики, загружая в машину дары щедрых обитателей общежития!
– Вызовем! – Откликнулся Глумов.
– Непременно! – Подтвердил Шаталов.
На следующий вечер, изрядно выпив, Игорь Скрябин завалился на ту самую койку и вдруг увидел в окне смотрящую на него бусинками глаз белку.
– Глумыч… – Тихо позвал он. – Теперь, кажется, я. На меня белочка смотрит… Из окна… Тиинг… кёрёр… – Добавил он по-якутски.
– Так! – Озаботился Глумов. – Зову Шаталова…
Шаталов явился на зов, как джинн из бутылки.
– Всё ещё смотрит? – Спросил он, стоя у двери.
– Теперь нет. – Сказал Игорь.
Олег шагнул в комнату и закрыл дверь.
– Теперь опять смотрит! – Обречённо простонал Скрябин.
– Любопытно! – Проговорил Шаталов, взгляд его упал на дверь, и челюсть медленно раскрылась от удивления. – Глумыч! Посмотри-ка сюда!
– Ёлы-палы! – У Глумова тоже отвалилась челюсть.
Шаталов открыл дверь и спросил:
– Сейчас смотрит?
– Нет. – Ответил Игорь.
– А сейчас? – Дверь снова была прикрыта.
– Смотрит…
Не так давно в комнате жил Саша Ткаченко. Парень увлекался фотографией и делал великолепные снимки. Именно он повесил на дверь сделанную крупным планом огромную фотографию лесного зверька, которая отражалась в давно немытом окне.
2008 г.