100 историй о Рубцове

ОТ АВТОРА

Первую книгу «Сто историй о Рубцове» издал в 2001 году Вячеслав Белков. Он приезжал в Череповец в клуб «Госпожа Провинция», рассказывал о своих находках и открытиях, напутствовал: «Исследуйте, ищите, изучайте. Каждое новое слово, сказанное о великом русском поэте Николае Михайловиче Рубцове, будет необходимым и весомым».

В Литературно-краеведческом центре Н. М. Рубцова города Череповца собрано о поэте большое количество материалов: это газетные статьи (начиная с 1976 года), воспоминания современников, его друзей-детдомовцев, магнитофонные интервью, записи бесед с сестрой Г. М. Рубцовой-Шведовой.

В основу книги вошли факты из жизни Н. Рубцова, отзывы о его творчестве, об эпохе, в которой жил поэт, взятые из этих материалов. Многие из них опубликованы в книгах, но многие являются новыми, ранее не публиковавшимися. Хотелось бы верить, что мы продолжаем дело первого рубцововеда Вячеслава Белкова.
Автор приносит благодарность участникам центра, заботливо сохраняющим памятные свидетельства о жизни и творчестве Николая Михайловича Рубцова: Е. Буняк, А. Силинской, А. Чумеевой, Г. Березиной, В. Поповой, Н. Деревягиной, Л. Беляевой, Л. Богатыревой, Л. Пыченковой, Т. Ромашовой, В. Грибовой, И. Климиной.

Николай Дмитриев
               
 ПОЧЕМУ ВЕЛИК РУБЦОВ?

Почему велик Рубцов
Средь поэтов ярких, броских,
Потому что сто рубцов
В его сердце тех, сиротских.

То общага, то притон –
Жизнь почти что на погосте,
А в стихах его притом
Ни обиды и ни злости.

В светлых душах он гостил,
Хоть нередко брови хмурил.
А за каламбур простит –
Сам нередко каламбурил.

ПОЧЕМУ ПОНЯТЕН НЕ ВСЕМ

Расхожее мнение: Рубцов – один из поэтов-вологжан. Как Коротаев или Романов. В одном ряду. Ничего особого в нем нет. Дело вкуса. Это мнение, в общем-то, многих людей.
Но вот мнение выдающегося композитора 20 века Валерия Гаврилина: «Творчество Николая Рубцова я понял не сразу. Я думаю, это оттого, что его духовный мир был гораздо богаче, ярче и сильней, чем мой. С годами мой жизненный опыт привел меня к Рубцову – и теперь в современной русской поэзии нет поэта более для меня дорогого, чем Рубцов. Я учусь у него, много перенимаю и верю во все, что он пишет, даже если сам я этого не испытал. Он стал для меня школой, одним из учебников духовного опыта.  Это признание самого Гаврилина! Значит, чтобы понять, чтобы полюбить, надо подняться до Рубцова!

Или вот еще мысль Станислава Куняева: «России нужен Рубцов. Но она пока не доросла до него». Так что же? Кто не любит стихи Рубцова, не понимает их – тот «не дорос» до богатого и яркого духовного мира поэта? Жаль, как жаль… Но надежда все-таки остается.

КАК – ТО УСПЕЛ

В детстве отец и мать уйдут из дома, дети сидят одни в квартире. Придумали качели соорудить: один конец веревки привязали на гвоздь на стену, а другой – к ручке горки (невысокий шкаф с посудой). Сестра Галя качает братика Колю. Туда-сюда, туда-сюда. Нравится ему. А вот и сама тоже хочет покачаться. Туда-сюда… горка медленно клонится, и верхний шкаф с полками и стеклянной дверцей с грохотом падает на пол. Шкаф разбит, посуда в осколки, но первое чувство - радость оттого, что братик не пострадал – успел как-то отскочить.

БАБУШКИНА ПОМОЩЬ

Бабушка Раиса (мать Михаила Андриановича) жила поочередно то у сына в Няндоме, то у дочери Софьи в Вологде – помогала поднимать внуков – а было их в общей сложности 10 человек. Деревенская женщина, скорее всего, малограмотная, очень любила Пушкина. Его сказки знала наизусть и постоянно рассказывала их детям. Очень любил эти стихотворные рассказы бабушки маленький Коля. Зрение у нее медленно ухудшалось, потом она совсем ослепла. Кормила  малышей с ложки на ощупь. Придет мать вечером с работы, а дети кто в каше, кто в хлебных крошках  – перепачканные, так и ходят весь день.
И, тем не менее, – ее помощь была незаменимой.

КАК ЧЕЛОВЕКА

Генриетта Михайловна вспоминала, как  Николай Михайлович спрашивал её: «Ты меня любишь как человека или как поэта»? Она, подумав, отвечала: «Как человека». Рубцов удивленно вскидывал брови. Неслучайно, оказывается,   появилась позднее стихотворная строчка: «Одной деревенской царевне я нравился как человек».

ФОТОГРАФИИ ВОЕННОЙ ПОРЫ

Меня всегда удивляло большое количество фотографий из детского дома в Николе: вот коллектив учителей, вот ученики, вот Коля с воспитателями, вот детдомовцы на прогулке. А годы 1944-1945-1947… Откуда в глухой деревне в военное лихолетье да и в тяжелейшие послевоенные годы фотограф и фотоаппарат? Женя Романова (Евгения Павловна Буняк) разъяснила. После смерти матери и двух младших братьев в Белозерске ее отправили в детдом. Жила она не в одном, а в четырех детских домах. И везде с нею перевозили пакет… с мамиными деньгами, оставшимися после ее смерти. Хранился он в сейфе в кабинете директора..

В середине войны вернулся в Николу из госпиталя комиссованный после тяжелого ранения солдат. С собой он привез трофейный немецкий фотоаппарат. Фотографировал, если ему заплатят хоть какие-то деньги. Только так. Женя шла к директору и просила свой пакет с деньгами. Говорила, что нужно «на важное дело». Платила деньги и всем дарила фотографии. Благодаря этой девочке мы все знаем, каким был в детском доме Коля Рубцов.

ВАЛЕНКИ

Перед зимой привезли в детский дом гору валенок – нет лучше обуви в деревне в студеную пору. Считали да просчитались: одной пары не хватило. Все в валенках, кроме Коли Рубцова и Жени Романовой. А на полу одни валенки лежат. Как быть? Воспитатель говорит: «Валенки, конечно, привезут. А эти тому из вас, кто лучше спляшет». «Мы и пустились в пляс, - вспоминает Евгения Павловна, - давай стараться. И так и сяк и этак. Я пляшу изо всех сил, а Коля, гляжу, лучше меня коленца выкидывает. Победил – переплясал. Я сама согласилась – лучше. Достались ему новенькие валеночки… А я своих едва дождалась».

«ВОССТАНИЕ»

Время войны в детском доме, конечно, тяжелое, но после войны стало почему-то еще тяжелее. В войну была одежда и обувь от американцев, банки консервов разных. После войны и голод сильнее, и одежда совсем плохая, а обуви летом никакой.
Девочек к тому же после войны решили перевести в другое здание. В отдельное. Они никак не соглашались. Заставили все-таки переехать. А новый дом был такой, что из одного из окон второго этажа был сооружен дощатый лоток для выхода детей во время пожара. Девчонки оценили это новшество, и летним вечером некоторые из них открыли окно, тихонько спустились по скату крыши  и ушли на гулянку. На другой вечер ушедших оказалось еще больше… На третий вечер то же самое.  Но тут-то их и  задержали.

Утром ворвался рассвирепевший директор.  Он хватал первую попавшуюся девочку и в ярости толкал с лестницы второго этажа вниз. Кто бежал, кто падал, а кто катился по ступенькам кубарем. (Женю Романову одну не толкнул). А уж ругал! Голодом грозил держать!

Проплакались девочки и решили… ехать в Вологду - жаловаться начальству. И отправились. Босиком пешком за 25 верст на пристань. Там на пароход сели и поплыли. Голодные, уставшие. Одна девочка в обморок упала. Разжалобили пассажиров, те им билеты купили, накормили, посоветовали, куда в Вологде идти.

Плывут и думают, как их встретят, накормят, пожалеют... А на пристани вместо добрых встречающих – двое милиционеров. И повели их не в столовую, а в милицию – протокол составлять, следы ушибов описывать. Долго их там держали – окончательно измучились «восставшие».
Потом все-таки привели их в детский дом Вологды. Ахнули девчонки: какая мебель! А одежда! А сандалии у всех на ногах! А как кормят вкусно! Прожили девочки в Вологде две недели. «Домой, - говорят,  - пора ехать. А то и остальные убегут». Отправились на речной вокзал, на пароход «Леваневский». Только 25 верст уже не пешком шли – машина ждала на берегу реки. Приехали, а директор уже уволен.

БОЙКУША

Среди мальчиков первым в детском доме был Коля Рубцов. Среди девочек первой – Женя Романова. У того и другого характер независимый, обостренное чувство справедливости, обидчивость. «Не терпела ни одного слова, - рассказывает Евгения Павловна. – Что не по мне – сразу бойко  отвечу. И Рубцов такой же был. Меня так и звали – Бойкуша. Держали нас строго. Я, помню, провинилась – меня на целый день в темную кладовую сидеть отправили. «Еды не давать», - наказали. Да, так наказывали – голодом держали. Сижу в темноте, ладно, думаю, высижу хоть бы что. Слышу – шорох за стеной. Потом в щель хлебную корку кто-то проталкивает. Потом морковку принесли, просунули. Потом еще что-то. Так и высидела весь день. Потом всех благодарила».

ХОЛОДНО

Целое лето до холодов дети в детском доме ходили босиком. Потом им справляли какие-то ботинки, а на зиму валенки. «Вот в войну прислали всем американские ботинки… До сих пор их помню, - улыбается Антонина Александровна Силинская. - Темно-бордовые, легкие, из кожи натуральной. Уж любила я их! А потом все носили тяжелые да черные. Когда отправились на учебу в медучилище в  Вологду, справили нам по таким вот ботинкам и по пальто осеннему. Но вот и ноябрь, и декабрь с морозом, а одежды зимней нет. Ходим,  дрожим, синие от холода. Заметила это учительница по литературе. Людмила Ювенальевна звали. Нажаловалась в облоно – тут только нам и выдали зимнее пальто и ботинки теплые. А то бы так и дрожали. Несмелые были».

ГОЛОДНО

Все время хочется есть – общая мысль воспоминаний всех детдомовцев. На стене в раздаточной список – кому на завтрак выдавать дополнительно стакан молока. 10 счастливчиков в списке. Тоня Шевелева, например, худенькая, бледная – ей молоко положено. «Мне не положено, - рассказывает Евгения Павловна Буняк. Не отхожу от окна раздаточной: дайте, пожалуйста, стакан молока. Дайте, пожалуйста. Так молока хочется. «Не положено. Смотри, кто в списке под номером 11». А там: «Романова - луковица». Десны у меня кровоточили. Вот и прописывали лук. Беру луковицу – что будешь делать. И хлеба кусок выпрашиваю – как же без хлеба лук есть. Откусываю с хрустом и ем.  До сих пор лук люблю!»

МЕНЮ

Давайте представим, как кормили детей по строгим документам, обнаруженным в архиве детского дома в Тотьме. Об этом сказано в работе Г. Мартюковой.
Завтрак. Пайка черного мякинного хлеба с маслом. Чай с сахаром. Пайка – 100 г.
Обед. Пшенная похлебка. Пайка хлеба. Чай.
Ужин. Пайка черного хлеба. Чай.
Что такое пшенная похлебка? В двухведерный котел засыпалось два килограмма пшена, и варилась эта самая похлебка. Детей – 80 человек. 250 граммов  воды (стакан)  и 25 граммов пшена (столовая ложка) на одного.   
Детдомовцы умудрялись еще и шутить по этому поводу: «Крупинка за крупинкой бегает с дубинкой».
И только после поездки девочек в Вологду в еде наступило улучшение. По утрам стали давать кашу, а в обед – мясной суп. Многие мясо не ели («там пленки да хрящи» - говорили). Женя Романова заявляла: «Давайте мне.  Я все ем»!
 Хотя, хотя… послевоенный голод узнала вся страна. В деревне тоже было голодно. Иногда и такой похлебки не было.

ОБЪЯВИТЬ ВЫГОВОР

В тетради приказов по тотемскому детскому дому № 6 (именно под таким названием числился в документах детский дом в Николе) от 12 августа 1949 года записано: «Воспитаннику Рубцову за кражу картофеля в огородах, за неоднократный самовольный уход из расположения детского дома объявить выговор с занесением в личное дело». Преступление налицо – кража. Наказание незамедлительно.
Вспоминает Женя Романова:
- Мы постоянно голодали. Не знаю почему, но голод начался после войны. Ели все подряд.
- А что именно «все подряд»?
- Крапиву, дудки, щавель, клевер, заячью капусту, дикий лук. Весной вербушки цветущие клали в рот – они сладковатые на вкус. Нравились. Все время что-то жевали. Летом шли в колхозные поля. Гороха приносили целые майки. По нам даже грозились солью стрелять.  Выкапывали колхозную картошку и пекли у реки. А то и сырую ели.
Коля картошку украл – голодный был. Парни, они вообще все время есть хотели. Накормили бы вволю – не пошел воровать».               

ЕЩЕ РАЗ ПРО КАРТОШКУ

 В сентябре дети работали на колхозном поле – помогали убирать картофель. Мальчики собирали его, накладывали в мешки и тащили к телеге. Коля сначала работал в паре с мальчиком высокого роста. Они никак не могли приноровиться друг к другу. Поменялись. Коля стал собирать картофель с Ваней Серковым. Оба невысокого роста, проворные. Ловко картошку в мешок кидают, по земле волочат, а обратно бегом! Так мальчишки хорошо работали – им  на пионерской линейке благодарность объявили. Но одно ведро все-таки закрыли мешком. Спрятали. Вечером тайком перенесли его на берег реки. Жгли костер, пекли картошку и ели до отвала. Все, кто осмелился прийти, были сыты. Кожурки картофельные развесили на кустах, бегали, смеялись, кидались друг в друга.
БИЛИ. ЧУТЬ НЕ УБИЛИ
«Меня в детском доме много раз били. Чуть не убили, - рассказывал Николай Рубцов Нинель Старичковой. И она действительно видела на его лице маленькие побелевшие шрамчики. –  Один драчливый был парень, как-то ногтями лицо расцарапал. Тоже шрамы остались».
- А в детдоме были драки? – спрашиваю бывших  воспитанников, уже убеленных сединами.
- Нет, не было драк. Да и кому драться – все только и заняты были, что бы съесть.
- Не было, не было драк. Да и чего драться. Все одинаковые были.
- Были драки, - смело утверждает всезнающая Евгения Павловна. Наши парни дрались с деревенскими. Они нас терпеть не могли, дразнили: «Овцы голодные». Да и как не дразнить. Мы - в длиннополых американских пальто с каракулевыми воротниками, в шарфах и шапках, а деревенские – в вылинявших заштопанных фуфайках. Мы весной в ботиночках, а деревенские – чуть не по снегу босиком или в опорках – обувь самодельная такая была.
Нам обидно – им обидно. Вот и дрались.
Подтвердил это в своих воспоминаниях и Л. Чудинов: «Дрался я с Рубцовым не раз». Вот такая детдомовская школа выживания.

ДЕНЕГ МНОГО

Генриетта Михайловна Меншикова – простая деревенская женщина: скромная, малоразговорчивая, трудолюбивая. Не осталось воспоминаний, что она повышала голос или бранилась на своего непутевого, с точки зрения любого деревенского жителя, мужа. Вот приходит она с работы, а в горенке за столом  сидит ее подвыпивший муженек – перевод недавно по почте получил. В углу на гвозде  висит пальто, в кармане которого деньги. Она перебирает синие пятерки, красные десятки и приговаривает: «Ой, денег еще много. Ой, Колька, долго тебе еще пить».


СТИХИЯ СТИХА

Николаю Рубцову 15 – 20 лет. Он молод и горяч. Он уже обозначил «два пути», выбрал свой – поэтический. Он весь в стихии стиха. В известном письме Ларисе Н. признается: «Перехожу с прозы на стихи, коими для меня удобней выражать мысли. А также и чувства».
По воспоминаниям однокурсника Лесного техникума, однажды Рубцов перед началом танцев в актовом зале, пока народ еще только собирался, вскочил на сцену и громко спросил у зала: «Хотите, я вам стихи почитаю?» - «Давай читай!»  - разрешил зал. И молодой рубцовский голос зазвучал громко и вдохновенно. Одно стихотворение, другое, третье… Сначала хлопали, потом уже с нетерпением ждали, когда перестанет. Закончилось тем, что начинающего поэта подхватили за руки-за ноги и едва не стащили со сцены.

Еще одно воспоминание учительницы вечерней школы в Ленинграде Г. Федотовой. Она, выпускница филологического факультета университета, была распределена на работу в вечернюю школу. Волновалась перед первым уроком. Перед дверью кабинета ее спросили: «А можно один ученик свои стихи почитает»? – «Можно», - согласилась молодая учительница. Весь кабинет был заполнен учениками, сидели за партами и даже стояли вдоль стен. У доски стоял молодой человек с ранними залысинами на лбу. Громко и вдохновенно он начал читать. В такт взмахивал правой рукой, темные глаза его горели. Он читал весь урок. Когда прозвенел звонок, все, как завороженные, молчали и только потом взорвались аплодисментами и восторженными криками.
Фамилию незаурядного ученика учительница запомнила - Рубцов.
Уже с  ранней юности Николай Рубцов, одинокий и неприкаянный, жил во власти Поэзии, в стихии стиха.

ПОДОРОЖНИК

У Тони Шевелевой заболела нога: в ступню попала заноза, потом грязь (до холодов детдомовцы ходили босиком), нога покраснела, припухла, ступить на нее было невозможно. Все дети бегали на улице, а Тоня сидела на кровати одна-одинешенька. Чуть не плакала от боли и досады. Медика где-то не было, девочки разбежались кто куда… Вдруг дверь открылась, и на пороге появился Коля Рубцов. «Ты чего здесь одна сидишь? Что случилось?» - участливо начал спрашивать он. Тут уж слезы сами собой на глаза навернулись: «Да вот нога болит». Коля с видом знатока: «Надо подорожник привязать – и все пройдет». Повернулся и исчез. Но сразу же кто-то из девочек прибежал – с подорожником. Чем-то привязали, и боль стала утихать. А на утро и краснота спала. «Вот откуда он знал про подорожник? - удивляется Антонина Александровна. – Никто ничего не знал. Слыхом не слыхал. А он вот знал. Вылечил меня».

БЫЛИ СЧАСТЛИВЫ

Генриетту Михайловну спрашивают: «А вы были когда-нибудь счастливы с Рубцовым». Помолчала, а потом улыбнулась:
- Были.
- Когда, не скажете?
- Помню, зимой приехал на каникулы, на первом курсе еще когда учился. Я беременная ходила – в апреле Лена родилась. Вечером пойдем гулять на деревню, на улице ветер, снег метет. А Рубцову это и нравится. Бегает, в снегу валяется, песни поет. Нашли сани, и молодежь стала с горы скатываться. И Рубцов с ними. Я наверху стою, сани вниз мчатся, а я слышу голос Рубцова. Он даже не поет, а орет: «В этой деревне огни не погашены, ты мне  тоску не пророчь…» Стихотворение «Зимняя песня» он как раз в это время написал.  А на небе звезды горят, переливаются. И так мне хорошо, помню, было!

А Я КТО?

В компании с друзьями-поэтами Рубцов как-то начал сравнивать всех с цветами. Нине Груздевой (розовощекой, в красном джемпере):
- Ты – роза.
Сергею Чухину (чаще молчаливому, несколько замкнутому):
- Ты – тюльпан.
Нинель Старичковой (голубоглазой, светловолосой):
- Ты – василек.
Помолчал.
- А я кто?
Сергей, чуть задумавшись:
- А ты, Коля, одуванчик, правда, уже облетевший.

О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ

Рубцова спрашивают:
- Вы считаете, что пишете хорошие стихи?
- Я пишу хорошие стихи.
- Лучше, чем у Коротаева?
- Лучше.
- Лучше, чем у Романова?
- Лучше.
- Лучше, чем у самого Яшина?
- Лучше.
В ответ - изумление и негодование.

Время все расставило по своим местам…

О СОБРАТЬЯХ ПО ПЕРУ

Страдал от неискренности людей. Особенно от неискренности своих собратьев по перу.
- Идешь, а навстречу знакомый (он не говорит, что знакомый поэт), здороваешься, он тоже, и так ласково улыбается. Я пройду, а потом быстро оглянусь, и он оглянется, а на лице у него совсем другое – злобная гримаса.

ГУЛЯЕВСКАЯ ГОРКА

 Всем известно, каким страстным грибником был Рубцов. В конце августа – в самую грибную пору – он приехал в Липин Бор. Пришел к знакомым, сразу же попросил ведро и отправился в лес. В сосновый бор, на воспетую им Гуляевскую горку. Быстро насобирал полное ведерко  белых, крепких, отборных грибов, а на обратном пути в центре поселка решил зайти в чайную – там и перекусить можно было, и вино красное на разлив продавали. Ведро с грибами  поставил за крыльцо, в зарослях крапивы спрятал. Прошло каких-то минут десять.  Поэт вышел из чайной, спустился с крыльца, повернулся… Крапива примята, пустое ведро лежит на боку, а грибов нет. Пришлось доверчивому Николаю Михайловичу досадливо махнуть рукой.

МУЖИЧОК С НОГОТОК

Опять же в Липином Бору уже целой кампанией собрались в лес, на этот раз далеко от поселка, за волнушками. Ехать нужно было в кузове грузовика. Рубцов собрался быстро: в ботиночках, в коричневом своем пиджаке, с непокрытой головой. «Так не пойдет, - решили все, - нужно все-таки одеться по-лесному». Повели Рубцова в дом и предложили ему одежду, подходящую для леса. На крыльце он появился в сапогах,  длинном плаще. Он был смешон в этом наряде, как мужичок с ноготок – в больших сапогах. Оглядел себя критически… Махнул рукой и побежал в дом переодеваться. Так и поехал в лес в ботинках, в своем единственном на все случаи жизни коричневом костюме.

Я СЛЫШУ ДЫХАНИЕ ЛЕСА

И в лесу в поиске грибов Рубцов был не как все. Он мог едва ли не бегать от дерева к дереву, проворно заглядывая под каждый куст. А мог идти медленно, останавливаясь,  оглядываясь, прислушиваясь к чему-то. Мог поднять голову и долго смотреть куда-то вверх, замереть, слушать... А потом сказать: «Я слышу дыхание леса…»

ПУСТЬ ГОВОРЯТ

В 1968 году по всем экранам страны шел испанский фильм «Пусть говорят». Главную роль там играл молодой певец Рафаэль. Он же замечательно исполнял песни в этом фильме. Картина имела головокружительный успех, о ней писали в газете «Вологодский комсомолец», упоминали такой факт, что фильм смотрят по несколько раз (а одна девушка по имени Надя посмотрела его 22 раза!) Молодые череповецкие писатели и поэты, как вспоминает Н. Степанов, решили всей своей организацией сходить в «Комсомолец».  Кинофильм и певец понравились, все, еще наполненные музыкой, молча спускались по ступеням крыльца. И вдруг в темноте зазвучали строки песни: «Ты гэ, льюстемигэ. Ты гэ льюстемигэ…». Это был, конечно же, Рубцов. Он уловил и испанские слова, и мотив песни.

КАК ЖИВОЙ

На Кировском Рубцов работал шихтовщиком. Приходилось нагружать тяжелую  вагонетку шихтой – ржавым железом, приготовленным для плавки. В одном углу цеха нагрузить – перевезти в другой – разгрузить. Тяжелая, монотонная, изматывающая работа. Рабочий день заканчивается, с нервами, с раздражением разгружается последняя вагонетка… Рубцов поворачивается, чтобы уйти из цеха. И вдруг сзади – сильный удар в спину. Мгновенный поворот… Из кучи сваленной шихты распрямляется толстый железный прут и бьет уходящего в спину.
- Надо же, - удивленно тянет Рубцов, - железный, а как живой. Обижается!

НЕ ВЕРЯТ!

Из письма сестры Галины Михайловны Рубцовой-Шведовой (датировано 3 марта 1986 года) в Вологду: «Побывала я на выставке. Меня корреспондент убедила сходить. Взяла с собой портрет. А меня отправили, сказали: «Зачем ты его принесла? Ты ведь не поэт. Он поэт, это его заслуга, а ты тут  причем? Чем ты докажешь, что сестра?» Так выходит, мне нужно навязываться, что я ему сестра. Ничем не докажешь, раз нет в печати, а в архивах рыться никому не захочется. Я знаю, что сестра, муж мой знает. неужели я кому-то буду доказывать?  Заболела после этой выставки, температура и голова болит – вся не могу».

Из книги Василия Оботурова «Искреннее слово»: «Отец в 1939 году переехал с семьей в свои родные края, в городок Тотьма на Вологодчине. Когда началась война, ушел на фронт. А вскоре скончалась мать, оставив двух мальчиков: Алексея и Николая». Книга вышла в 1987 году.   Из нынешнего нашего времени мы видим, как много здесь фактических ошибок! Но ведь год назад родной сестре не верили, что она СЕСТРА Рубцова! Не отправляли бы прочь, расспросили о семье, не требуя никаких документов-доказательств или  уж в паспорт бы заглянули в конце концов. Глядишь бы, и не было ошибок в серьезной книге.

Прошло  30 лет. В 2015 году на конференции «Неизвестный Рубцов», проходившей в г. Череповце, пожилая женщина – ровесница Рубцова – Валентина Витальевна Грибова, обладающая поразительной памятью и богатой речью, рассказывает, как в мае 1958 года в их доме в селе Биряково Сокольского района ночевал моряк, как восхитил ее игрой на баяне. Она перечисляет даже, какие мелодии звучали. Спустя 10 лет, она узнала в портрете поэта Рубцова того самого молодого моряка. Бесхитростный рассказ женщины подтверждал очень ценные сведения из жизни поэта: он бывал на родине своих родителей, его здесь хорошо знали (значит, бывал не раз!), называя деревенским прозвищем всей семьи Рубцовых.
Реакция участников конференции, считающих себя весьма серьезными исследователями – рубцововедами: «Не верим. Нет документов. Этого не могло быть». Реакция Валентины Витальевны – точно такая же, как и у сестры Галины: разволновалась, давление поднялось, голова заболела. В такси по дороге домой со слезами в голосе спрашивала:  «Я что, врунья? Я что, выдумала все это?»
Как и в случае с Галиной Михайловной знаем: время рассудит!

ШАЛАМОВ О РУБЦОВЕ

Я четко усвоил, где «А» и «Б»,
И русской грамматикой скован.
Мне часто бывало не по себе
От робкой улыбки Рубцова
За тот поразительный тотемский рай,
Отпущенный роком поэту,
За тот не вполне поэтический край,
В каком расположена Лета.
Поэты, купаясь в горниле столиц,
Испытываются без меры.
И нету предела – глубин и границ,
И нету химерней химеры.

В Родионов пишет: «Варлам Шаламов и Николай Рубцов – уроженцы русского Севера. У каждого из них трагическая судьба: Шаламов умирает в доме для престарелых после 18-летнего пребывания в ГУЛаге, Рубцова убивает женщина в 35 лет. Проза Шаламова подавляет мрачной безысходностью, поэзия Рубцова очищает душу светлой печалью. Вместе с тем, они оба горячо любят многострадальную Россию».
В январе 1971 года Шаламов в своем дневнике сделал краткую запись: «Умер поэт Рубцов. От водки».

ЗНАК

В середине января Рубцов и Дербина пришли в ЗАГС подавать заявление. Им назначили срок регистрации – 19 февраля. Подали листы бумаги и ручку. В ручке почему-то оказались зеленые чернила. Исписали половину листа – чернила кончились, им  дали вторую ручку, но уже с черными чернилами. Так и сдали лист: половина зеленого, половина черного. Черным цветом была написана и дата – 19 февраля 1971 года. Неужели это был знак? Поэта не стало ровно за месяц до нее – 19 января.

ЭТО НАДО ПОНЯТЬ

«Николай Рубцов умудрился быть и стать гениальным национальным представителем русской литературы 20 века. Поэтому творческие порывы, поэтическая интуиция, словесное мастерство и гениальность Николая Рубцова  не должны смешиваться с подробностями быта поэта, которые оскорбляют его память».
(Людмила Беженару, д.ф.н. Румыния)

Я ТАК НЕ МОГУ

Однажды Николая Михайловича в начале лета уговорили пойти в турпоход на реку Комёлу на два дня. Согласился, даже собираться начал. В последний момент передумал:
- Много народу будет. 400-500 человек – это очень много. Испоганят природу, а я так не могу.

ОН – ПОЭТ!

Елену Николаевну Рубцову спрашивают: «Когда вы поняли, что ваш отец пишет стихи, что он не как все, а он поэт?» Удивительный ответ: «Да помню, что лет шесть мне было, когда у колодца деревенского услышала: «Вот отец у нее в Москве на поэта учится». А я с обидой думаю: «Он не учится. Он уже поэт!»

ОСТАЛСЯ САМИМ СОБОЙ

Среди уже авторитетных поэтов «Нарвской заставы» появляется тихий застенчивый человек в длинном, замотанном вокруг шеи кашне. Держится достаточно уверенно, несколько независимо. Это Николай Рубцов – бывший моряк. А в «Заставе» Юрий Ткачев, Александр Морев, Эдуард Шнейдерман, Николай Ивановский, Михаил Коносов, Глеб Горбовский, Виктор Соснора – каждый со своим голосом, со своей темой. Вот и бился Николай Рубцов между городскими поэтами, пытался писать и так, и этак – пытался вкусить другой культуры, другой эстетики. Самое же главное при этом – он  остался самим собой. С книгой «Волны и скалы» он уехал в Москву и неожиданно для многих поступил в Литературный институт, как пишет Анатолий Домашев, -  «в это наглухо на все пуговицы застегнутое учебное заведение».

ВСЕ НЕ  ТО

Рассказывает один из поэтов Череповца. Приезжал он в Вологду, на вокзале встречал его Виктор Коротаев и сразу предлагал: «Идем к Рубцову». Покупали нехитрую снедь, пару красных 800-граммовых… У Рубцова садились за стол, пили-ели-говорили. Конечно же, начинали читать стихи.
- Я читал стихи военные. Если сам по профессии военный, горячие точки прошел и не одну, то  соответственно, и стихи военные. Потом другой кто-то читал, третий… Рубцов слушал молча, а потом подводил итог:
Это все не то, ребята,
Это все не так…

Прямо надо сказать – это мало кому нравилось.

СОВСЕМ НЕ ПОКАЗАЛСЯ

Молоденькие девушки из педучилища  в Вологде в начале 60-х годов не раз посещали литературные вечера в драмтеатре. На сцену один за одним поднимались вологодские поэты и писатели и рассаживались за столом. Читали свои стихи, рассказы. Было очень интересно, зал переполнен, и все с восхищением смотрят на выступающих.
- И что же? Какие впечатления от каждого поэта остались? - с нетерпением спрашиваю я.
 Уже пожилая учительница смущенно улыбается:
- Так ведь молодые были, глупые.
- А все же?
- Конечно же, первым из первых был Яшин. Высокий, стройный, красивый. Читал неторопливо, уверенно, с улыбкой. Коротаев запомнился энергией, задором, юмором в стихах. Ему долго хлопали. Чулков интеллигентный запомнился. Обаятельный Романов...
- А Рубцов?
- Даже не знаю, как и сказать. Совсем не показался. Совсем. В валенках. Голенища подвернуты, шарф на шее. Читал выразительно, но что-то никак мы его не выделяли. Уж простите.
Да что прощать-то? Многим, а не только пятнадцатилетним девушкам, Рубцов в начале 60-х «не показался».

НА ВЕКА

Как все-таки в жизни все противоречиво и непредсказуемо. 1967 год. У Николая Михайловича Рубцова выходит поэтический сборник «Звезда полей», сделавший его знаменитым. Вот два отклика на него.
Один из коллег – поэтов говорил так:
- Прочитал я от слова до слова. Гражданской позиции нет. О любви ничего нет. Все как-то уныло. Не только мое такое мнение было. Рядовой сборник рядового поэта.
Художник Николай Бурмагин ходил по комнате от окна к двери, взволнованно размахивал рубцовским сборником и страстно внушал своей племяннице-студентке:
- Ты понимаешь, что это классик? Живой классик! Ты потом гордиться будешь, что вот в этой комнате видела самого Рубцова – живого классика! Эта книжка – на века!

КАК ЛЮБЯТ РУБЦОВА

Москвичке Майе Андреевне Полетовой уже за 80. Высокая, статная, но уже медленная и осторожная. Постоянно мыслит строчками Рубцова. Детям во дворе рассказывает о Рубцове. Голос сильный, протяжный. Надо слушать, как она, нет, не говорит, а выпевает – каждый звук с любовью и нежностью выпевает (все они в моей памяти):
- Ой, как я люблю Рубцова…
   Как люблю Рубцова…
Заходит в трамвай – читает Рубцова, в очереди на почте читает Рубцова.
У нее, врача по профессии, более тридцати лет исследовательской работы о жизни и творчестве Николая Михайловича Рубцова, десятки статей и книг, сотни встреч, тысячи писем. Есть такое понятие – «действенная любовь». Майя Андреевна – образец именно такой действенной любви. Господи, помоги Майе Андреевне решить проблему с музеем Николая Рубцова в Москве!

 В ДЕРЕВНЮ ЗАХОТЕЛОСЬ

В середине лекции, попросив разрешения, Рубцов выходит из аудитории и не возвращается.
Через месяц-другой как ни в чем ни бывало появляется на этой лекции.
- Коля, где ты был?
- В Вологде. Очень в деревню захотелось.

ТАКОЙ ВОТ РУБЦОВ

Что особенное в Рубцове? – Дина Павловна Киселева, учительница, в юности общавшаяся с ним в Вологде  на квартире у своей тети Г. Бурмагиной, задумывается.
 – Пожалуй, вот это: куда-нибудь пойдет – не дойдет. Поедет – не доедет. Начнет писать – не допишет. Меня все время просили сходить с ним то в редакцию «Вологодского комсомольца», то на почту, то еще куда-то.  Идем, он все время молчит. А я, наивная,  выговариваю ему: так нельзя, то нельзя.

О МАТЕРИ

Александра Михайловна Рубцова, до замужества Рычкова – мать поэта Николая Рубцова. Многое рассказали уже о ней исследователи -рубцововеды В. Белков и Л. Вересов. Ее фотографии до сих пор не обнаружено, хотя она была, по воспоминаниям сестры. Ошибочно в различных изданиях публиковались фотографии отца то с сестрой Софьей, то с сестрой Александрой, то со второй женой Евгений и подписями «Родители поэта».
Досадно, что никто не догадался расспросить Галину Михайловну о том, как же мать выглядела. Великая благодарность Вячеславу Сергеевичу Белкову  за то, что он записал воспоминания Зиты Александровны Нужиной (соседки по дому на Ворошилова, 10 в Вологде): «Тетя Шура была невысокого роста, полная,  медлительная, тихая женщина. Обыкновенная внешность: круглое, полное лицо, светлые волосы. Дома была одета в темное платье или в мелкий горошек, или в цветочек. На улицу зимой выходила в плюшевой жакетке, пуховом платке. Часто болела, жаловалась: «Сердце болит». На лице и ногах были отеки. Ходила в церковь часто, там пела на клиросе». Родня мужа (золовки) относилась к ней с нелюбовью: муж такой видный, все время на людях, веселый, энергичный, а она дома «зарылась» в хозяйство. Ни красоты, ни стати.

Женщина в свои 40 лет многое, очень многое пережила. Рано лишилась родителей (о них нет вообще никаких сведений). Вышла замуж в 20 лет, родила семерых детей. Похоронила маленькую дочь Анастасию, семнадцатилетнюю дочь Надежду – свою помощницу и опору. Потрясена была арестом мужа как врага народа в 1938 году. Терпела постоянные переезды, постоянное отсутствие мужа в доме (неделю дома и три недели в поездках – служебных командировках). Терпела его крутой нрав, его выпивки. Одно из последних потрясений – в апреле 1942 года затопило первый этаж дома. Жильцов всех выселили, кроме Рубцовых. С маленькими детьми по колено в холодной воде пришлось жить целую неделю. Это окончательно подорвало здоровье Александры Михайловны, с сердечным приступом ее увезли в городскую больницу, где она 26 июня 1942 года и умерла.  Пришла санитарка из больницы и сказала мальчикам. Алик заплакал, а Коля ничего не понял…

По словам Виктора Астафьева, в Рубцове было два человека: внутри, у сердца, чистый-чистый ребенок с милым лицом, «ангелоподобный человечек, а снаружи – отчаянное непотребство  детдомовца». Ангел у сердца – это только от матери: тихой, кроткой терпеливицы, живущей с именем Бога в душе.

ОБ ОТЦЕ

Михаил Андрианович Рубцов – отец поэта. Долго исследователи - рубцововеды выстраивали события его жизни в логический ряд. Ведь самым первым было утверждение сына: «Отец в 1941 году ушел на фронт и погиб».
Кто-то утверждает, что  Михаил Андрианович и на войне-то не был. Кто-то в архиве детского дома нашел документ 1947 года, что «отец служил в РККА, а теперь неизвестно где». Кто-то нашел документальное подтверждение, что отец после войны завел новую семью. Самую подробную информацию, работая в вологодских архивах, нашел Леонид Николаевич Вересов   и представил ее на Рубцовских чтениях 2013 года в работе «Братья Николая Рубцова». Сейчас она размещена на сайте «Душа хранит».

Но и в ней есть неточности. Они  - в некоторых цифрах.
Восстановим хронологию. В июне 1942 года Михаил Андрианович Рубцов мобилизован в армию. Как партийный работник, он был направлен в школу политруков.

В начале 1943 года политработник, младший командир Рубцов был отправлен на Тихвинский фронт. В грузовике с маршевой ротой двигались к передовой, когда попали под бомбежку. Бомба угодила в кабину грузовика. Михаил Андрианович уцелел, потому что сидел в самом конце кузова. Он получил тяжелое ранение и был контужен. Более полугода лечился в госпитале, а потом был комиссован.
Жители села Биряково вспоминают, что Михаил Рубцов «в середине войны» после госпиталя приезжал на родину. Поселился у знакомых, помогал по хозяйству, чинил жителям деревни обувь. Делал попытки остаться у одной из женщин навсегда, но получил суровую отповедь: ее муж воевал, и она с дочкой преданно его ждала.

В начале 1944 года, поправив здоровье, приступил к работе на своем прежнем месте: в отделе ОРСа. По-прежнему часто был в разъездах. На станции Вохтога судьба свела его с молодой девушкой Евгенией Блохиной. Он помог ей в какой-то сложной запутанной истории. Летом 1944 года Михаил Андрианович и Евгения поженились. Жених был видный: высокий, статный в длинном  кожаном пальто, кожаной фуражке, с кожаным портфелем. Но и невеста была под стать: высокая, стройная, светлоглазая. О том, что у избранника  четверо детей, она не знала – жених не сказал.

В июне 1945 года появился первый сын в новой семье: Алексей. В 1948 году родился Геннадий, а в 1957 году – Александр. Когда появились маленькие дети, Алика из детского дома взяли-таки в семью: нужно было присматривать за малышами.
В 1949 году семья переехала в Вологду, где отец в поселке Октябрьский на улице Республиканской начал строить свой дом. В нем какое-то время жили и Галина, и Альберт (с женой Валентиной). В начале марта 1955 года туда пришел и приехавший из Кировска девятнадцатилетний Николай. Евгения Андреевна разрешила ему переночевать только одну ночь и отправляться восвояси. Отец же при этих словах жены только опустил голову… «Да и что ему было отвечать, - уточняет исследователь. – У него уже подрастали трое своих сыновей». Поправляем: в 1955 году у Михаила Андриановича подрастало только два сына.

А жить ему оставалось всего 7 лет. Тяжело заболев, он обратится за помощью к сыну. Николаю. Умрет Михаил Андрианович осенью 1962 года. А для его сына этот год будет звездным – одним из самых счастливых в жизни.

ОБ ОТЦЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

«Кто и где нашел сведения о политруке? О контузии и ранении Михаила Андриановича?» - удивляется Елена Николаевна Рубцова. – У меня нет таких сведений. Ведь о ранении и контузии должны быть справки, выданные в госпитале, где лечился раненый. У меня на руках только справка о болезни Михаила Андриановича. Вот ее текст: «Рубцов М. А. 1899 г. красноармеец, находился на лечении по поводу язвенной болезни 12-перстной кишки в ЭГ (эвакогоспиталь) с 3 ноября 43 г. Находился на излечении до 16 декабря 43 г. Выбыл по месту жительства. Анамнез – болен 7 мес. Признан негодным к военной службе». Справка получена в архиве Военно-медицинского музея Санкт-Петербурга. Выдается она один раз по запросу родственников.

Этот эвакогоспиталь находился в Вологде на улице Батюшкова. По воспоминаниям Галины Михайловны, она навещала отца во время лечения в госпитале неоднократно. Стоял конец зимы 1943 года.

Есть сайт в Интернете. Набираешь фамилию, имя, отчество, год рождения участника Великой Отечественной войны  – и, например, ранение. Сразу же откроется все, и я прочитаю про своего дедушку и его ранение в левое плечо «с раздроблением кости». И про своего свекра прочитаю. А вот про Михаила Андриановича (или Андреяновича) Рубцова ничего нет. Точно так же можно узнать про награды, про ордена и медали.

Как-то надо бы установить истину про военные годы отца поэта…

НЕ ОТПУСКАЕТ РУБЦОВ

Летом 2001 года Нинель Старичкова пришла в больницу в Вологде, где в онкологическом отделении лежала Генриетта Михайловна. Та вышла  к ней на улицу.
- Неля, как ты поправилась-то! А я вот вся худая становлюсь.
- Гета, на операцию надеяться будем. Легче станет.
-  Сказали, что не будут операцию делать. Выписывают уже меня.
Помолчали. Что тут говорить?
Вдруг Генриетта Михайловна улыбнулась:
- Недавно Рубцов приснился. Не отпускает меня никак. Пришел ко мне, а я не знаю, чем его и накормить…
Генриетта Михайловна скончалась 16 февраля 2002 года.

РУБЦОВ – ПОЭТ ТИХИЙ

 Егор Исаев высказался запоминающе: «Утверждают, что Николай Рубцов – поэт тихий. Но тихость его была громкой».

А СУДЬИ КТО?

 Печатать стихи Рубцова в газете «Ленинское знамя» запрещала Тамара Чухина, которая занимала пост идеологического блюстителя при РК КПСС (училась в школе так, что в 7 классе просидела два года). Когда речь зашла об установке памятника поэту в Тотьме, то Чухина возмущена была крайне: не дам, пока жива, поставить памятник какому-то тунеядцу и пьянице.

ЦИФРЫ, ЦИФРЫ…

На просторах Интернета пыталась найти цифры. По данным Книжной палаты на 2006 год, тираж книг Рубцова – 1 млн 100 тысяч экземпляров. Но вот в «Красном Севере» названа другая цифра: к 2010 году -  более двух миллионов экземпляров. У В. Елесина «пять миллионов экземпляров». У Л. Аннинского «общий тираж с нескольких десятков тысяч (что ничтожно мало для советской эпохи) перевалил за десятки миллионов (что неслыханно для эпохи рынка и базара), а там и считать перестали...»
Разные цифры, но все равно много. Это в стране, которая перестала быть «самой читающей». Это во время, которое поэтическим не назовет никто.

С 1976 по 2006 г., по данным газеты «Красный Север»,  на различные мероприятия, посвященные  Николаю Рубцову, было выделено 5,2 млд рублей из федерального и 3, 6 млд рублей из областного бюджета. И далее интересный комментарий: «Такие суммы матрос Северного флота, рабочий Кировского завода, а потом нищий студент Николай Рубцов не мог представить себе даже в горячечном воображении».

ГОРЬКОЕ НАЧАЛО

«Тральщик «Архангельск» - это судно, которое называли «старая калоша». Оно проплавало уже 34 года. Вся команда состояла из прожженных бичей, призвать к порядку которых было не очень просто. В море они работали как черти, однако на берегу только и делали, что шлялись по кабакам и бабам».
Краткая информация о РТ-20 в газетной заметке. К сожалению, это информация о том, когда же в жизнь Рубцова пришло спиртное. Вспоминаются и стихотворные строки, написанные в это время:
Я сел за стол -
И грянули стаканы!
И в поздний час
Над матушкой Двиной
на четвереньках,
Словно тараканы,
Мы расползлись
Тихонько из пивной...
             ("Летел приказ")

ОХ, ЛЕТО КРАСНОЕ…

Как и Пушкин, Рубцов отвергал любимое почти всеми людьми лето, а предпочитал осень:
- Не люблю я лето, жару. Не люблю, когда природа как невеста. Осень люблю. Слякоть, дожди – это по мне, тут я в свое тарелке.

ЛЮБЛЮ ЦВЕТЫ ГЕРАНЬ

Поэзия – это красота окружающей жизни. Ее нужно заметить, разглядеть. Не все это умеют. Рубцов умел как никто!
- Люди живут на тихих улочках слободки. Представляешь – слободка утопает в герани! Тихая мирная слободка! Да это же поэзия! Целый океан поэзии!

УХОЖЕННЫЙ, ПОДКОРМЛЕННЫЙ

А. Мартюков вспоминает: «После детдома встретил Рубцова в 53-54 году. Я проплывал на пароходе мимо, а он стоял на высоком берегу Сухоны в центре Тотьмы. Николай, видимо, был в отпуске в форменной одежде Горного техникума. Было видно, что он ухоженный, подкормленный».

Скорее всего, это был год 1954. У Николая начались каникулы после первого года обучения в Горном техникуме. Он, действительно, в начале июля приехал в Тотьму, где побывал после выпускного вечера в педучилищевстретилсяу Татьяны Агафоновой.

СЕМЬ НЕВЕСТ ЕФРЕЙТОРА ЗБРУЕВА

У  серьезного рубцововеда опубликован обширный материал о службе Николая Рубцова на Северном флоте, об армейском отпуске, о встречах с девушками за время этого отпуска.  Все подкреплено выписками из приказов, документами из архивов. Все серьезно. Автор настолько уверен в своей точке зрения, что позволяет себе непринужденно проводить сравнения: Рубцов - это сержант Збруев из известного многим кинофильма, а девушки, с которыми он встречался, – это его невесты. Причем, их тоже чуть ли не семь!

Итак, по мнению исследователя, первым делом он поехал к «невесте» Тае в Приютино. Но та его уже не ждала, у нее уже был свой жених, поэтому он поехал к «невесте» Тане в Междуречье. Там тоже его не ждали, поэтому он по пути заводит в Ленинграде еще одну «невесту» - Риту. Отпуск свой – 50 дней – проводит в Приютино.

На конференции в Череповце «Неизвестный Рубцов», выступает Валентина Витальевна Грибова, которая рассказывает, что в мае 1958 года молодой  матрос (как оказалось впоследствии, это был Н. Рубцов) с футбольной командой ночевал у них в доме. Она видела его часа два или три, слушала игру на баяне – и все. Утром все уехали в поселок Туровец. Она получает в ответ на свое выступление суровую отповедь: «Этого не могло быть. Или вы тоже хотите назвать себя невестой ефрейтора Збруева»? Пожилая женщина настолько поражена, что не может подобрать слов от растерянности и возмущения: «Меня-то зачем в невесты записывать? Я с ним слова не сказала…».

Все не так просто. И Збруев здесь абсолютно неуместен. Да, 22-летний поэт, получив отпуск сроком почти на два месяца, едет в Приютино, где живет Тая Смирнова, которая еще 2 февраля 1958 года признавалась в письме: «Коля, я тебя никогда не забуду, где бы я ни была, и что бы со мной ни случилось, я всегда буду с тобой». Но через три месяца все уже было по-другому. Позднее Таисия Александровна рассказала, что, «да, приезжал Рубцов в отпуск, и мы с ним серьезно поговорили. Я сказала, что нет будущего у наших отношений. Отец мне не разрешит, да и идти нам некуда, если только поселиться в шалаше». Николай сразу же уехал.

Можно представить себе, в каком подавленном состоянии был моряк Рубцов! Ведь рухнула еще одна его надежда на взаимные чувства с девушкой. Он сразу же  уезжает из Ленинграда. Куда? Конечно же, стремится попасть на родину – в Тотьму. К Тане Агафоновой в Междуречье он не заезжал, об этом она сама делает уточнение: «Николай Рубцов приезжал к нам в 1954 году, а в следующий раз – в 1960. Мы с мужем и маленьким сыном (он родился в январе 1960 г.) в то время уезжали в Ленинград».

До Тотьмы доехать не удалось, месяц Николай Рубцов прожил в поселке Туровец (Надо же было где-то жить в течение 50 дней отпуска!), играл на баяне в местном Доме культуры, приют нашел у местных добросердечных жителей. Даже деньги какие- то ему заплатили за работу. Побывал и на родине родителей – в Бирякове.
В последних числах мая снова приехал. В Ленинград. Во время прогулок по городу и познакомился совершенно случайно с Ритой Власовой.  А 14 июня уже числился прибывшим на свой эсминец «Острый».

РИТА ВЛАСОВА

Восемнадцатилетняя Маргарита Власова отработала год и получила первый в своей жизни отпуск. Провести его решила у родственников в Ленинграде. Первые дни в прогулках по городу ее сопровождал двоюродный брат, но через неделю она уже ходила по центру города, по мостам и набережным одна. И надо же такому случится – на Кировском мосту  познакомилась с молодым человеком в матросской форме. Он ей представился: «Николай Рубцов». Фамилия показалась какой-то грубой, но матрос начал так интересно рассказывать про этот самый мост, про реки и улицы, что она заслушалась. Собеседник оказался очень интересным. До вечера они медленно бродили по улицам. На следующий день встретились вновь. Рубцов читал девушке стихи, много стихов.

Стоял конец мая, было очень жарко, так жарко, что все говорили, что такой жары не помнят. (Кстати, неверящие, загляните в архив Госметеослужбы. Там вы прочитаете, что самым жарким с начала наблюдений в Ленинграде был май в 1958 году. 28 мая отмечена температура плюс тридцать!)
Рита была одета в свое лучшее платье – шелковое, с рукавом-японкой (Сама его сшила – в детском доме научили!) Настроение было радостное: то ли от красоты города, то ли от стихов, то ли от внимания молодого человека.Николая особенно тронуло то, что Рита, как и он, воспитывалась в детском доме. Он угощал девушку мороженым и радовался, что Рите оно очень нравится.
Но нужно было расставаться. Николай спешил, ему нужно было куда-то уезжать. Они обменялись адресами, Николай проводил ее… Но встреча эта, к сожалению, была первой и последней.

ЗДЕСЬ, ПОД НЕБОМ ЧУЖИМ

В 1993  Вячеслав Белков в газете «Русский Север» опубликовал небольшую заметку «Здесь, под небом чужим». Ранее он обращался к читателям с просьбой прислать ему текст песни «Журавли». Откликнулось, как пишет он, несколько человек, и у каждого был свой вариант этой песни. В газете опубликован вариант, присланный Михаилом Опросичевым.

Здесь, под небом чужим, я, как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце рвется в груди, видя птиц караваны,
И в родные края провожать мне их жаль.
Пролетайте же вы мимо скорбных распятий,
Мимо окон и стен, где лачуга моя.
Передайте ж привет, а с приветом скажите,
Что нас дома не ждут, что у нас здесь тюрьма.
Пролетайте же вы мимо наших бараков,
Мимо древних церквей и родных лагерей.
Здесь свобода лишь есть на словах и бумаге,
А на деле она у одних журавлей.
Что ни шаг – то тюрьма, что ни два – то бараки,
Вид угрюмый окрест, вид печальной земли.
Ой, как больно в груди, сердцу хочется плакать,
Перестаньте ж рыдать надо мной, журавли.
Год за годом пройдет, старость к нам подкрадется,
На висках седина, не мечтать о любви.
Неужели с тобой нам пожить не придется?
Крик – ответ журавлей на обратном пути

Далее В. Белков пишет: «Не все мне нравится в этой песне. Неудачная, пожалуй, строчка  «родных лагерях», конец песни очень слабый. Но ни одного слова в этом варианте песни менять не стал, теперь это уже документ.  Может быть, позднее мы опубликуем и другой вариант «Журавлей». Сопоставление различных текстов одной песни – не только интересно, но и дает богатую пищу ученым-фольклористам. На примере таких песен можно изучать связи литературы и народного творчества.

ЗДЕСЬ ПОД НЕБОМ ЧУЖИМ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Черновые записи Вячеслава Белкова: «Я уже писал о песне «Здесь, под небом чужим…». Песня вагонная, вокзальная, пели ее угнетенные и оскорбленные. Первооткрыватель этой песни – Алексей Жемчужников, у него написаны «Осенние журавли». Знал ли в 50 –е годы эту песню Рубцов? Конечно, знал. Вспомним его скитания этого времени.
И вот что интересно: мы можем сказать, что из одной этой городской печальной песни вышли 3-4 стихотворения Рубцова:
- во-первых, «Журавли» («Меж болотных стволов красовался восток огнеликий»);
- во-вторых, «Осенняя песня» («Я вспоминаю былые годы, и я плачу»);
- в-третьих, «Плыть, плыть…»
- отчасти, «В минуты музыки печальной».

ЗДЕСЬ,  ПОД НЕБОМ ЧУЖИМ. ЕЩЕ ОДНО ПРОДОЛЖЕНИЕ

18 мая 1958 года в селе Биряково состоялся товарищеский матч по футболу между командами поселка Туровец и села Биряково. После игры все футболисты пришли ночевать к Ждановым – Павел Жданов родом из Биряково, но после окончания учебы работал в поселке Туровец и увлекался футболом. Машина должна была прийти за футболистами на следующий день, вот и отправились все на ночлег. С ними пришел и молодой незнакомый парень, одетый в темные брюки, курточку с расстегнутым воротом, из-под которого виднелась тельняшка. Валентина, сестра Павла Жданова, которая после окончания Кирилловского культпросвет училища работала в Доме культуры села Биряково и жила в доме с матерью, всех внимательно рассматривала, поила чаем, прибиралась.

Незнакомец (а это был находящийся в армейском отпуске Николай Рубцов) привлек ее внимание тем, что принес с собой в темном футляре баян. Он сел на стул в центре небольшой избы, достал баян и начал играть. Играл очень хорошо, звучали  в основном морские мелодии. И еще одну них Валентина Витальевна хорошо запомнила – это была песня «Здесь, под небом чужим… ». Прав оказался исследователь В. Белков.

В ЧЕТЫРЕХ СТРОЧКАХ

Череповецкий поэт Александр Кругликов в четырех строчках обозначил проблему глубочайшую: при жизни поэта человек по фамилии N был, как бы помягче сказать, абсолютно равнодушен к Рубцову – после его смерти стал другом. Еще вариант: человек по фамилии N, не зная стихов Рубцова, даже никогда не читая их, говорит о поэте Рубцове только все самое негативное, основываясь на том, что «Рубцов этот такой-сякой»…

Стоило лишь памятником стать,
 Масса почитателей готова…
Да, Рубцова надо почитать,
Но сначала почитав Рубцова.

НАРОДНЫЙ ПАМЯТНИК

На берегу реки Вологды установлен памятник поэту скульптора В. Шебунина. Многие легко представят его: Рубцов в пальто, в руке чемоданчик-балетка остановился и смотрит куда-то вдаль. В народе памятник называют «Рубцов в баню пошел». Это не случайно: за спиной поэта по Советскому проспекту расположена городская баня.

- И надо же такое увидеть,- рассказывает учительница-вологжанка, - идем вдоль реки, замедляем шаги у памятника, а у его подножия лежит березовый веник, густой и зеленый. Вот так!

ТОЛЬКО УЧАСТНИКАМ ЛОТЕРЕИ

В одном из районных городков Руси необъятной стоят особняком «Беседы при ясной луне» Шукшина и «Подорожники» Рубцова. Хочется купить их, но, чтобы это сделать, надо, оказывается, выиграть в книжную лотерею. Рядом книги Чаковского и Кожевникова продаются свободно, без лотереи. Идет 1986 год.

ТЕПЛО

Весной 1965/66 года вологодские поэты выступали во Дворце строителей г. Череповца. Зал был переполнен. Все были какими-то возбужденными, громко хлопали очередному выступающему, выкрикивали слова похвалы. Да и как иначе: выходит к трибуне какой-нибудь видный и статный поэт и обрушивает на зрителей: «Хрястнув об стену кадилом, пошел слесарить на завод …». Но вот объявляют Николая Рубцова. В свитере, шарфе вокруг шеи и… в растоптанных валенках, он подходит к краю сцены и тихим голосом начинает читать: « … таковы на Руси леса достославные, таковы на Руси сказки бабушки».  Потом так же тихо, но звучно «тихая моя родина…». Зал затих, все замерли, словно околдовало их гармонией поэтических строк, чудной тайной рубцовского слова. Даже захлопали, аплодисментами взорвались не сразу…

Потом шумели в фойе, толпились за автографами, обменивались впечатлениями. Череповецкий поэт Игорь Воробьев вышел из здания и увидел: Николай Рубцов одиноко стоял на ступенях у входа. «Вот, с утра подморозило, в валенках пошел, а теперь…» - он показал на темнеющие повсюду лужи. «Я здесь совсем рядом живу. На Устюженской, 4. Пойдем ко мне, поужинаем и валенки высушим».

По дороге зашли в магазин, что-то купили из съестного и не только. В уютной квартире их встретила жена Игоря, усадила за стол, налила по тарелке серых «череповецких» щей. Валенки поставили сушить на батарею. Рубцов вдруг весь сделался мягкий, дружелюбный, словно оттаял после мартовского промозглого дня. Он восхищался вкусными щами, теплом квартиры, внимательной хозяйкой. Всю ночь говорили два поэта. О чем? – ушло из памяти. Осталось только чувство тепла на душе от той встречи.

Время прошло в тепле человеческого жилья и тепле человеческих сердец. А утром, в высушенных валенках, запахнувшись в легкое пальто, Рубцов, поблагодарив хозяев, отправился на Ленина – к Виктору Коротаеву.

 СТИХИ ЗВУЧАЛИ

А. Белуничев оказался по делам в Вологде. Пообедать в центре города  решил зайти в ресторан «Север». За столиком в углу, к своей радости, увидел знакомых – Виктора Коротаева и Александра Романова. Они замахали руками: «Давай к нам!» За столом сидел еще один человек – незнакомый, сельского вида, весь какой-то неуверенный… «Это Николай Рубцов, поэт из Тотьмы. У него только что книжка вышла в Архангельске» - представлял незнакомца Виктор Коротаев. «Поэт из Тотьмы» досадливо махнул рукой.  К нему с двух сторон подступили Коротаев и Романов: «Почитай стихи, почитай». Рубцов сначала отнекивался, потом неуверенно прочитал одно, другое… Восторг на лицах, аплодисменты. Слушают и посетители за соседними столиками. Подходят, чтобы расслышать с другого конца зала. Восторг испытали все – какая-то радость, торжественность, праздник какой-то. Аплодируют от всей души. А поэт вдруг становится уверенным в себе  и гордым человеком.

ДО ЁЛКИ

Вологодский журналист рассказывает – верно, не раз сидел с Рубцовым за нетрезвым столом. «Рубцов как выпьет прилично, сразу начинает стихи вспоминать, какие в детстве написал, когда убежал из дома и неделю жил под елкой. Вспомнить не может – начинает нервничать и злиться. Мы так и говорили «Колька сегодня опять до ёлки напился».

ЛЕНА ВСПОМИНАЕТ

В садике на занятиях воспитатели начинают спрашивать о родителях: кто и где работает.
- У меня папа тракторист.
- А у меня шофер.
-  Мой папа комбайном управляет.
До меня очередь доходит, я не успею еще ничего сказать, а воспитательница мне на помощь приходит:
- А у Лены папа в Москве. Он учится на поэта.

ЗИМА БЫЛА

Еще одно воспоминание дочери. «Зима была, суббота. Что суббота, помню хорошо потому, что ходили в баню. Возвращаемся домой часов в шесть. Темень такая. Небо странное, как будто дымка, и луна сквозь нее просвечивает. Я посмотрела на улицу, и мне стало не по себе. И тревога какая-то в душе. Заходим в дом – мать плачет. Ей телеграмму принесли. Сообщили. У меня было такое чувство, что все кончилось».

ПОПЫТКА ПРЕДСКАЗАНИЯ

Это было, когда Рубцов учился еще на первом курсе Литературного института. В комнате у окна стоял письменный стол с бумагами всякими, а на углу – аккуратно сложенная пачка черной копировальной бумаги. У открытой форточки стоит Рубцов с другом и курят. На улице ветрено. Вдруг ему в голову приходит неожиданная мысль: он берет листок копировки и свертывает самолетик. Пускает его в открытую форточку со словами: «Это судьба…»- он называет имя друга. Самолетик, подхваченный ветром, летит через улицу, вдаль.
 Следующий самолетик, снова бодро и уверенно улетает к противоположному дому со словами «А это судьба…» - еще одно имя друга.
Вот и третий самолетик готов. «А это моя судьба», - говорит Рубцов и выпускает его из рук. Самолетик взлетает, но вдруг, перевернувшись, резко падает вниз. Рубцов хмурится, ни слова не говорит и резко захлопывает форточку.

А РУБЦОВА ВОЗЬМЕТЕ?

В книжном магазине города Вельска дама-покупательница требует у продавщицы «20 штук  Белова».  (в это время вышла книга В. И. Белова «Лад»). Та отсчитала 20 книг Белова и спросила:
- А Рубцова возьмете?
Дама поинтересовалась:
- Это что? Стихи?
- Стихи, - ответила продавщица.
- Нет, стихов не надо.
- Но это тот, которого…
- А-а-а, - вспомнила дама, - тогда дайте 15 Рубцовых.

ВОСПОМИНАНИЯ

Лев Аннинский пишет, вспоминая события тридцатилетней давности: «Летом 1962 года стихи в отделе поэзии журнала висят в воздухе. Выделялся талантом и статью Анатолий Передреев. Потом появился Николай Рубцов (стати никакой, талант торчит зубцами). Литературный институт в начале 60-х годов определялся двумя факторами: обилием водки и невероятной серьезностью выяснения того, кто гений».

ОЧЕНЬ ПОХОЖ

«По своему образу жизни поэт Николай Рубцов, - вспоминает Антон Висков, - был очень похож на старинного слагателя духовных стихов, «калику прохожего», вечного странника, как говорится, без кола, без двора; на юродивого, добровольно принявшего на себя подвиг отчуждения от мира сего во имя приближения к Богу».

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПОЭТЕ

Вячеслав Белков делает записи в своем блокноте – размышляет о феномене Николая Рубцова.
- У этого грешника был огромный пророческий дар. Как у святого.
- «Россия, Русь, храни себя, храни!» - эти слова сказаны Рубцовым, по крайней мере, на 100 лет.
- Возможно, наступает момент, когда поэт как человек уже начинает мешать своим собственным стихам. Так было и с Пушкиным и отчасти с Рубцовым. И поэт умирает. Мысль кощунственная. Она витает, витает, но ее не выскажут.
-  Иногда Б. Пастернак так же относится к Николаю Рубцову, как свеча к звезде небесной. «Свеча горела на столе, свеча горела» и «В горнице моей светло. Это от ночной звезды». В Пастернаке чуть больше дачного, в Рубцове чуть больше космического.
- Рубцов – кабан (по году), Козерог. Пихта (по дереву). Как Жанна де Арк, как Наполеон.
- Рубцов не потерял чувство родной вологодской земли. Она, эта земля, жила и дышала на его груди внутри невидимой ладанки.

ГОГОЛЬ НАПИСАЛ

Экзамен по русской литературе Рубцов сдавал корифею, знатоку творчества Гоголя, С. И. Машинскому. Рассказывал об этом сам. «Билет взял, а там - Гоголь. Сразу как на коня сел. Толкуем с Машинским о нем, так хорошо толкуем, о вопросе в билете уже забыли. Я говорю – вот то-то и то-то Гоголь написал. А он: «Не может этого быть». Да, говорю, Гоголь Николай Васильевич так и написал. Он: «Нет у него этого». Я ему: «Давайте схожу в библиотеку, я найду, знаю где». Он в ответ: «Если принесете, покажете -  сразу отлично поставлю». Ну вот, я ему и принес». Здесь Рубцов весело смеется.

ОСТРОЕ ПЕРО

В Рубцовском центре города Череповца заботливо хранятся газеты 5-10-15-летней давности, в которых помещены статьи, заметки о Н. Рубцове, репортажи с мероприятий, посвященных его творчеству. Пишут о поэте по-разному – это само собой разумеется. Но больше всего удивляют статьи, где главное – ёрничество, насмешка над всеми и над всем.

Вот рассказывается о первой встрече старшей сестры Галины Михайловны с братом Николаем, спустя ровно 10 лет, как их разлучила смерть матери и детский дом: «В очередной раз проездом из Кологрива в Моршанск через Бобруйск поэт встретился со своей сестрой». Эта встреча произошла в 1952 году, когда Николай Рубцов, получив в 16 лет паспорт, отправляется из Тотьмы на поиски родных. Никакого «очередного раза» не было», был «раз первый», наполненный еще страхом, слезами, горем от предательства отца, просьбой покинуть женское общежитие и решением все-таки поступить в мореходное училище. Уместна ли здесь авторская находка про Кологрив и Бобруйск?

Вот рассказывается о том, как Рубцов пытается вновь разыскать сестру (она уезжала из Череповца и жила в деревне в Белозерском районе). «Даже на официальном запросе поэт высовывается: «После слов «Прошу установить местонахождение» он решительно добавляет: «Ответ прошу дать незамедлительно». Далее уточняет: «Она моя сестра». Эмоциональный запрос – новый жанр современной литературы. Как у Пушкина в «Мертвой царевне»:  «Я жених её…» Ответ был дан незамедлительно. И Елисею, и Рубцову. Бойко бегает перо по бумаге… Автор и не ведает, что оскорбляет память поэта, обижает чувства его почитателей.

Или вот еще оброненное замечание в очередном печатном труде: «Больше всего я не люблю «рубцововедов» и «рубцоволюбов», а особенно «рубцоволюбок». Вот так вам!

Да хоть слова про «рубцововедов» правильно написаны. А то заметка о трагической гибели В. Белкова в областной газете озаглавлена «Смерть рубцеведа».

НЕ ВИДЕТЬ ЧУДЕС

В 1962 году Н. Рубцов пишет стихотворение «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…». Сколько там пророческих строк! Пройдет после его написания 50 лет и что же?
- «Боюсь, что...выплыв на лодке, повсюду достану веслом…». Летом в экспедиции мы пытались проплыть по Толшме вдоль деревни на резиновой лодке. Весь путь дети шли по дну вдоль реки и толкали эту лодку. «Ну, это Толшма, - возразят мне. – Она и в детдомовские времена не была глубокой». А Сухона? Опять же в экспедиции в Усть-Толшме мы делали привал: обедали на берегу,  купались, как раз там, где Толшма впадает в Сухону. Судоходную во времена Рубцова Сухону старшие мальчики тоже перешли вброд. Нет больше пароходов, река мелеет. Не зря боялся Рубцов. А дальше что?

- «Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы», - поэт, хотя и надеялся, но, наверное, даже не представлял, что всходов, тем более обильных, не будет на полях по всей дороге от Череповца до Николы. Венчать солнцу будет нечего.

- «Боюсь… разбить свои крылья и больше не видеть чудес». Как же понять  эту вроде бы такую простую строчку? О каких чудесах пишет поэт? По субботам по первому каналу в передаче «Слово Пастыря» выступает Патриарх Кирилл. И вот совсем недавно слышу в его проповеди (пишу по памяти): «Сейчас, к сожалению, люди живут и не верят в чудеса, не видят чудес. Чтобы верить в чудо, надо иметь большую душу. Ведь чудеса есть. Происходят вокруг нас чудеса. Не только я знаю это, знают, например, врачи, они мне рассказывали сами. Нет души – нет и чуда».
50 лет Николай Михайлович Рубцов боялся за нас с вами, что обеднеем душой, что не будем видеть чудес. Как он это мог знать?!


ВИЗАНТИЙСКИЙ РУБЦОВ

Итальянский кинорежиссер Анджело де Дженти в свое время учился в Москве и в общежитии Литературного института общался с Николаем Рубцовым. Спустя 40 лет опубликовал воспоминания-размышления о своем «византийском друге». Непривычно для нас, но поразительно глубоко звучат его мысли:

- Облик Рубцова – неизгладимо кромешная печаль фрески византийских мастеров. Лицо Рубцова можно увидеть в рисунках пушкинского альбома.

- Он хотел подарить мне северную лесную избушку, в которую вмещается вся Россия. Если захотеть – она станет храмом.

- В строгом тереме (в общежитии Литературного института) Господа почему-то не любили, мало кто его понимал, потому что жили по писаным правилам. А у настоящих поэтов правила неписаные.

- Россия не защитила Рубцова. Она сама не могла защититься: она была занята премиями. А Рубцову от лавров было жутко больно.

- Рубцов остался молодым, как Пушкин, как Лермонтов, - Рубцов. В крещенские морозы кто-то тихо молится о нем в храме.

СТРАШНО ПОДУМАТЬ

Вадим Кожинов – литературный критик, одним из первых поведавший нам всем о гениальной поэзии Николая Михайловича Рубцова. Вот небольшая выдержка из его диалога:
- Вы не упомянули Николая Рубцова. Это один из моих любимых поэтов. Это – поэт от Бога. Самым лучшим его стихотворением я считаю «Журавли». Страшно даже подумать, что Рубцов мог умереть, не написав их: «Вот, летят, вот летят – отворите скорее ворота, выходите встречать долгожданных своих…».

ОБИДНО ЗА ЗЕМЛЯКОВ

Александр Сизов пригласил Николая Рубцова побывать на реке Ветлуге – в своих родных краях. В июне 1968 года поэт приехал к нему. События этой поездки подробно описаны в воспоминаниях. Только некоторые факты упущены. Такой вот, например.

Сизов каждый день старался показать что-то новое, на его взгляд, интересное Рубцову. В выходной они приехали в отдаленную деревню, расположенную на реке. Для гостей местные жители прямо на высоком берегу накрыли столы. Все старались сказать что-то хорошее: а вот дали у нас какие…, а река внизу…, а луга…, а цветы.

 Рубцов слушал сначала спокойно (еще вчера он сам говорил то же самое), а потом вдруг рассвирепел: «Замолчите все! Что вы понимаете в этой красоте!»

Сизову за земляков даже обидно стало: стараются люди как лучше, а тут…

Рубцов уже внизу, у лодки, заговорил, оправдываясь:
- Молчали бы лучше! Красота! Красота! А сами только и думают, как копейку урвать, ульи везде наставили, мед с этой красоты гонят. Не могу слушать такого!
Вот и понимайте поэта как хотите.

СОН

Однажды Рубцов рассказал сон, который ему приснился.
- Я увидел себя в гробу. Стою и смотрю на себя со стороны. Доволен собой: не лысый лежу и не злой. А вот взбесило меня равнодушие гробового окружения. Хоть бы одна из кого слезинка. И лица кажутся незнакомыми. Над гробом тишина и таинственная завеса. Вдруг из темного тумана появляется собака, прыгает на меня, откусывает мою голову и исчезает. Я кричу и просыпаюсь.

МАЯК

Редакция газеты «Маяк» в Вологде размещалась в жилом доме в однокомнатной квартире. Внизу был магазин «Фрукты-овощи». Две вывески весело соседствовали. Только «Фрукты-овощи» читалась и с противоположной стороны улицы, а редакционная - с тротуара у самого дома.

Рубцов жил рядом – на Яшина. Частенько наведывался в редакцию. Нет, не напечататься, а пообщаться. Весело приветствовал:

- Здравствуйте, уважаемые Фрукты-овощи! Как вы тут поживаете?

Как-то молодые сотрудники тоже попытались ответить шуткой: дескать, в «Маяке» рады приветствовать нашего МАЯКА! Но Рубцову это не понравилось:

- Нашли мне тоже путеводное светило! А если я угасну, тогда что? Будете натыкаться на рифы?

- И угаснешь – не погаснешь, Николай Михайлович! – быстро ответил Сергей Чухин.
Эта легкая шутка развеселила всех. А Рубцова до умиления поразила.

СТРАННЫЙ ЖИЛЕЦ

Вспоминают жильцы дома по Набережной VI Армии, какого странного жильца им часто приходилось видеть во дворе. Вот он присел на корточки и гладит зеленую траву, пробившуюся сквозь трещину в асфальте. Вот остановился перед старыми сарайками, долго стоит не шевелясь и неотрывно смотрит в одну сторону. Оказывается, он наблюдает за птичкой, которая беззаботно  прыгает по крыше сарайки. Вот смешно закидывая зад и виляя хвостом, навстречу ему со всех ног бросается дворовый пес, а человек садится перед ним на карточки и начинает разговаривать!

Кто-то однажды видел, как этот человек, изрядно подвыпив, открыл окно и начал бросать деньги направо-налево. Ветер  подхватывал купюры и разносил по двору. Сердобольные подняли-собрали и захотели обратно отдать. Но были и не сердобольные.
Потом и заговорили: «Поэт это. Поэт»
Однажды один из соседей, молодой мужчина, гуляя во дворе с коляской, увидел Поэта во дворе. Тот сидел на куче досок, сваленных в углу. Присел рядом, разговорились о детях. Один – о маленьком сыне в коляске, другой – о дочери. Мирно беседовали о том, что детей нужно любить, заботиться о них.

- Как вы все правильно понимаете, - удивился молодой папаша. – А говорят, что вы сирота.
Поэт резко соскочил с досок и чуть ли не весь двор закричал:
- Сам ты сирота!. А я… Я – не сирота. Детский дом для меня был как семья! Друзей у меня полно! Дочка есть – семья!
Не ожидавший такой ярости  сосед как можно быстрее поспешил удалиться.

КАК РУБЦОВ СУДЬБЫ ЛЮДЕЙ МЕНЯЕТ

…Виктор Нечаев из городка Уварово Тамбовской области на уроке литературы в 8 классе услышал рассказ учителя о поэте Николае Рубцове и стихотворение «Тихая моя родина». Возникли вопросы. Учителю задал, в книжке сам прочитал. Наизусть выучил. Потом  сборник купил. А потом…
Закончил 11 классов и поступил на филологический факультет университета. Через пять лет – аспирантура и защита кандидатской диссертации по творчеству Николая Рубцова. Сейчас Виктор – преподаватель - филолог.
 Мы стояли на мостике через Толшму, и Виктор наизусть читал Рубцова так, что каждое слово, каждый оттенок его голоса до сих пор в моей памяти.

…В моем доме тянули кабель цифрового телевидения и многоканального интернета.  Быстро и профессионально работал молодой человек. Доброжелательный, вежливый, он выполнил все мои просьбы. Не утерпела:

- Откуда такое мастерство?
- Из ЧВВИУРиЭ, конечно.
- Почему же тогда  гражданская служба?

- Распределили. Три года лямку тянул. И три года слушал после построения на плацу отборные маты командира по воспитательной части. А я же родом из Тотьмы. Нам все время стихи Рубцова читали. Я сам читал.Вдруг понял: Рубцов и воспитательная работа моего командира не совместимы. Подал рапорт.

ИЗБРАННЫЕ

Дмитрий Ермаков в статье «О любви», опубликованной в газете «Красный север» в 2005 году,  размышляет: «20 век дал России много поэтов: замечательных, интересных, хороших, великих, общепризнанных, полузабытых, забытых вовсе – всяких. Имена их назовут многие: Блок, Маяковский, Гумилев, Пастернак, Заболоцкий, Твардовский… Но лишь двое стали воистину народными – Есенин и Рубцов. Оба стали любовью России, ее символами.

В чем тут дело? Почему именно они – избранники? Думается так: оба не только стихи    прекрасные писали, но и прожили судьбу своего народа и отразили ее в своих стихах  и в жизнях своих.

ДОБЫТЧИК

 Многие современники  Рубцова говорят о том, что о нем постоянно ходили какие-то легенды. Рассказывалась история о поэте, но невозможно было понять, это правда или вымысел. Сам Николай Михайлович, очевидно, к легендам относился с юмором,  не поддерживал их, но и не отвергал.

Вот, на наш взгляд, одна из них. В конце 1965 года Рубцов две недели жил в Череповце. Для начинающих поэтов недавно созданного в городе ЛИТО он был авторитетом: и книжечка стихов уже вышла, и в центральных журналах публиковался. Один из них с восторгом рассказывал: «Рубцов оживил жизнь нашего объединения, умел интересно рассказать, пошутить. Он вообще был ловким и смышленым человеком. Перед Новым годом уехал в Липин Бор на шарабане. Нашел где-то у военного училища. Раньше ведь автобусы не ходили, так и говорили «нашел шарабан, уехал на шарабане». Явился через неделю и привез два ведра мяса на праздник».
О Рубцове ли – ловком и смышленым человеком  здесь речь? Или все-таки о Рубцове?

ЕЩЕ ОДНА ЛЕГЕНДА

Исследователями-краеведами Вашкинского района установлено, что Рубцов приезжал в Липин Бор трижды: летом 1967 года вместе с Н. Старичковой, с поэтами и писателями во время совместной поездки по Волго-Балту и в декабре 1967 года – прилетел на самолете к Сергею Чухину.

Но вот еще один рассказ о том, как Николай Рубцов в Липин Бор приезжал. В редакцию районной газеты требовался сотрудник, и Рубцов поехал в надежде устроиться на работу. Но главным условием для этого было – пройти собеседование в райкоме партии. Трехэтажное здание, в котором располагались райком и райисполком, находится в центре Липина Бора. Перед ним – большая площадь. Вдоль всего здания – клумбы.
Рубцов приехал из Белозерска на «Метеоре». Отходил теплоход в 6.00, а в Липином Бору был уже в 6.40. Раннее утро. Позади – почти бессонная ночь, проведенная, возможно, в Белозерске в доме поэта Леонида Беляева. До собеседования больше двух часов. Нет, чтобы зайти в здание речного вокзала и там подождать (по писаным правилам). Рубцов (он же всегда по неписаным правилам) идет в центр Липина Бора к правительственному зданию. А там пустынно. Скамеек, чтобы присесть, нет нигде.    Пристроился на бетонном бордюре клумбы. Посидел. А на солнышке задремалось – прилег прямо среди цветов. Именно там и увидели его идущие на работу работники райкома партии. До собеседования Николай Михайлович Рубцов не был даже допущен.

ПОСЛЕ МОРЯ – РЕКИ

По воспоминаниям очевидцев, летом 1960 и 1961 годов (вероятно, находясь в очередном отпуске во время работы на Кировском заводе) Николай Рубцов плавал на кораблях по рекам Северо-Запада. Одни помнят его на Ладоге, другие – на Вычегде. Тяжелая работа среди громыхающего железа выматывала – душа требовала простора и воли. 

СТАРИННЫЙ ОБЫЧАЙ

Емецк – архангельское село, родина Николая Рубцова, исстари славилось своим праздником невест, который проходил на главной торговой площади в Иванов день (7 июля). «На него приезжали гости со всей округи. - Пишет об этом в своих воспоминаниях старожил Емецка Т.В. Минина. - Уже с осени начиналась подготовка к этому дню. Девушек готовили их родители, бабушки и женщины, которым уже доводилось участвовать в празднике. Шили одежду, репетировали, как надо правильно себя вести. Сам же праздник проходил так. Зрители собирались вокруг площади с трёх сторон, и по звону колокола участницы выходили и вставали в круг. Снова звенел колокол, и девушки шли по кругу. Шли медленно, смотрели только прямо, без лишних движений. Первый круг прошли – опять звон, и шли уже в обратную сторону. Делалось это несколько раз. В последний раз ударяли в колокол, и девушки медленно выходили из круга, направляясь к родным, а зрители ещё некоторое время стояли и обсуждали их. Среди юношей бывало такое, что двоим, а то и троим нравилась одна и та же девушка. Разгорался спор, дело доходило даже до драк…»
       
  В. Аушев в своих воспоминаниях утверждает, что Рубцов слышал об этом обычае. О старинном обряде высматривания и выбора невест он даже собирался написать стихи.

НЕПОЭЗИЯ

Из статьи Александра Боброва, секретаря Союза писателей России «О самом существенном», посвященной 80-летию со дня рождения Н. Рубцова:
 Дмитрий Быков на радио «Эхо Москвы» сказал, разделяя убежденность любезного сердцу  либерального критика и, увы, наставника молодых в Литинституте: «В свое время была такая формулировка Владимира Новикова про Николая Рубцова: «Поэзия Николая Рубцова – это максимум того, чего может достичь непоэзия». Поклонники Рубцова могут резко вскинуться: мол, как это – непоэзия? А я усмехаюсь и вижу за этим – оторопь перед загадкой Рубцова и признание своего бессилия как литературоведа. Вроде, по мнению новиковых, не поэзия, не пиршество изысков и метафор – безыскусные слова и внятные смыслы, а завораживает миллионы самых разных читателей, поется и читается по всей Руси великой.

ЭТО ВСЕ УЙДЕТ

Нинель Старичкова вспоминает, как Николай Михайлович наставлял студента политехнического институту Виктора Иванова – родственника Старичковых, жившего у них на квартире. Говорил как умудренный опытом советчик:
- Главное – не думай вступать в партию! Это все лишнее, все ненужное. Со временем оно уйдет, а народ останется.

Михаил Суров рассказывает, как в декабре 1969 года в редакции газеты «Вологодский комсомолец» случайно встретился с Н. Рубцовым. Михаил был членом клуба юных корреспондентов. Он приехал на занятие клуба раньше на час и со своим другом ожидал начала занятий в коридоре. Вместе с ними ожидал то ли редактора, то ли бухгалтера невысокого роста человек, который представился школьникам: «Поэт Николай Рубцов».

Юные корреспонденты решили похвастаться  своими литературными работами. Михаил написал две статьи: одну о наставничестве, другую о филателии. Рубцов в пух и прах разнес статью о наставничестве (была тогда такая модная тема о рабочей молодежи).
- Никогда не пиши об этом. Это все умрет завтра же. Пиши на вечные темы.

Статья за подписью М. Суров «Что дает филателия» была опубликована в газете. Причем, рядом со стихотворением Н. Рубцова «Привет, Россия».
Снова задаемся вопросом: как мог знать Николай Рубцов в 1968-69 годах, что это «все уйдет»?

Я – СЧАСТЛИВЫЙ!

Коля ходит по кабинетам «Вологодского комсомольца»  и просит одолжить «рубль на обед». Рубля ни у кого нет. Тогда просит, ну,  «хотя бы 50 копеек». Но и с пятьюдесятью копейками туго. Кто-то говорит:
- Какой ты несчастный, Коля! Пятидесяти копеек не имеешь!

Коля гордо вскидывается:
- Это я несчастный?! Сами вы несчастные, а я – счастливый. Я слышу то, что не слышит никто из вас! Никто!




ЛАПТА

«Николай Рубцов бывал совсем счастлив, - вспоминает один из друзей детства. - Совершенно «отпущенным», забывшим свои мрачные думы и предчувствия. Это – когда он в лапту играл, вспомнив любимое увлечение детдомовского детства.
Ах, как Коля играл! Смекалки ему не занимать, сноровки и подавно. А уж азарта!... Полные штаны.  Бросался на мячик, как лев, успевал запустить его в синее небушко так высоко и так далеко, что потом отыскивал в колхозной картошке. Сметливо вертел головой, следя за игроками. Увертывался от мяча,  падал на землю. Ну, совсем пацан! Отваживался он быстро – выручала смекалочка-то. Вот прицеливается в одного игрока, а потом резко – круть на каблуке – салит другого».

КАКИМ Я ЗАПОМНИЛ КОЛЮ РУБЦОВА

Из воспоминаний бывшего детдомовца:
- Коля Рубцов в детском доме хорошо играл на гармошке, исполнял «Яблочко», «Катюшу», «Вальс». Он и рисовал хорошо.

У него был блокнот для рисования. Рисовал он так: над верхом страницы писал название, а потом уже рисовал.  «Выходила на берег Катюша» - река, берег и девушка. «Над крылечками дым колечками» - изба с окошками и крыльцом вся в снегу, а из трубы дым валит. «Черемуха под окном,  моряка любимый дом» - дерево перед домом пушистое, белое и морячок в бескозырке с лентами.
Любил Коля пошутить. Мы, мальчишки, лет в 13-14, начинали покуривать, прятались в кустах у реки. Вот Коля идет по дороге к реке с девчонками, видит дымок в кустах и скажет: «На рыбалке у реки ребята курят табаки».

ЭКСПРОМТ

В газете «Вологодский комсомолец» в 1996 году Вячеслав Белков опубликовал статью «Экспромты Николая Рубцова». Конечно, из нынешних наших лет многое знакомо, в сборниках напечатано и прочитано. Но вот один  интересный, не встречавшийся мне:

Что было в жизни –
То прошло.
Что не прошло –
Уже проходит.
И все уже произошло,
И ничего не происходит.

«ТЕЛЕФОННУЮ БУДКУ ОБНЯТЬ»

Вспоминает череповецкий поэт Александр Брагин. «В конце 60-х годов в составе делегации начинающих поэтов я попал на областной поэтический семинар. С собой взял тетрадь со стихами. Стихи в ней были разделены на две части: в первой на общественные темы, во второй – на личные. Говорить о наших стихах  стал сам Рубцов.

Начал с меня. Все стихи первой части бранил. За книжность и путаность. Очень деликатно, правда. Бранил семь минут. Вторую часть бессовестно хвалил. Зачитывал и расхваливал. А одну строчку «Выйти – и хоть телефонную будку обнять» в течение дня ни с того ни с сего повторял много раз. Видимо, по состоянию мое стихотворение об одиночестве оказалось близким ему».


НЕ ЗАМЕЧАТЬ!

Феликс Кузнецов неожиданно и, на мой взгляд, мудро пишет о женщине-убийце: «Самая правильная позиция – это БЕЗОГЛЯДНО НЕ ЗАМЕЧАТЬ. И всё. Потому что любой разговор вокруг этого работает на разжигание страстей, на популярность, к чему она и стремится. Чем больше мы будем разговаривать, тем лучше для нее».

 О ЖЕНЩИНАХ

Во всем, что касается Рубцова, разобраться непросто. Таков масштаб, такова величина личности. А уж в теме «женщины и Рубцов» совсем невозможно. Хотя написано об этом много. Но вот интересное размышление Василия Макеева, приятеля по Литературному институту:

«Про женщин в его жизни я не знал ровным счетом ничего. Он нежно вспоминал свою далекую дочурку, печально напевал про нее свою чудесную “Прощальную песню”, но о ее матери при мне не обмолвился ни словом. Равнодушно наблюдал за нашими скоротечными студенческими романами, чуть, казалось, брезгливо относился к оголтелым поэтессам. Женщинам того круга, где он вращался все эти годы, душа была не нужна несмотря на их рифмованные и прозаические заклинания, а кроме души, да и то потаенной, глубоко колодезной, у него ничего не было. Поэтому из-за своего самолюбия он поневоле держался с ними заносчиво, а на деле — застенчиво и уязвлено».


ЧЕРЕПОВЕЦКИЙ РУБЦОВ

Рубцов в шляпе – это, конечно, Москва. Рубцов в свитере крупной вязки со скрещенными на груди руками – это, конечно, Никола. Рубцов в пестрой кепке – это Череповец.

Поэт неоднократно бывал на областной студии телевидения, которая в те годы находилась в Череповце. Осенью 1967 года, после поэтического вечера, он обратился к оператору Александру Тихомирову с просьбой сфотографировать его для выходящего в Москве очередного поэтического сборника. Пришли в студию, Рубцов сел на стул. А Тихомиров, раз все дела  закончены, уже домой собрался – в кепке на голове ходит. А кепка серая, в светлый крап – модная по тому времени. Рубцов вдруг именно в ней и решил сфотографироваться. Нарядился в кепочку – и готов снимок! Тихомиров свое дело знает – недаром Николай Михайлович похвалил его снимки во время поездки по Волго-Балту.
     Фотография оказалась невостребованной, а для всех нас, благодаря Александру Тихомирову, был сохранен еще один облик поэта.Вглядитесь внимательно в этот снимок. Какое же здесь у поэта лицо! Одухотворенное, изящно тонкое, даже аритократическое. Великовата, правда, кепка…

КАК ПОНЯТЬ?

Дотошная старшеклассница задает вопросы:
- Почему поэт забыл не только где могила матери, но и где кладбище в его родной деревне расположено?
- Какой это канал и зачем нужно рыть «между речных изгибов»?
- Где хоть можно таких старушек встретить, которые машут самолету платком?
Ах, как это просто и понятно мне! И как это трудно, действительно, понять тем, кому 16…

Моя бабушка, Яковлева Евдокия Осиповна, рассказывала, что после войны запретили хоронить умерших на кладбище возле церкви – в самом центре деревни. А у нее умер брат Василий, совсем не старый еще мужчина. Горе в семье. А хоронить-то некуда! Запрещено! Стали звонить в район – не отвечают. На другой день – не знают. А на третий велела им мудрая старуха отвезти покойника и похоронить там, где «три дороги расходятся». Так и сделали, похоронили в лесу, на развилке. Потом там появились еще две могилы (район все еще эту проблему решал), пока, в конце концов, не отвели место под новое кладбище в трех километрах от деревни, в лесу.
Все, кто приезжали, постоянно спрашивали про кладбище.  Рубцов не был  в Николе 11 лет - с 1951 года. Возможно, именно тогда и перенесли кладбище на другой берег Толшмы. А где могила его матери – до сих пор неизвестно.

Про канал. Толшма – извилистая река. Каждую весну она разливалась, и по ней начинался сплав древесины – во всю ширину реки плыли бревна. На поворотах они могли сбиться в кучу и образовать опасный затор. Чтобы этого не происходило, вырыли прямой канал между двух краев речного изгиба. Бревна плыли беспрепятственно.

Про старушек. Автобусы по деревням раньше не ходили. Ездили на попутке. Это удача, что подвернется такая попутка. Из деревни девушки-студентки, например, уехали «на почтовой машине» до Тотьмы, а там сели в самолет-кукурузник и полетели в Вологду как раз над Николой. А бабушки ждут, услышат самолет и со слезами на глазах машут платком. Видела это сама, но только в одной из деревень вблизи Липина Бора.

СВЕТ РУБЦОВСКОГО ГЕНИЯ

Существует множество поэтических посвящений Николаю Рубцову. Может быть, и ошибаюсь, но вижу одну закономерность в них: поэты обращаются к Рубцову и словно их самих озаряет свет рубцовского гения – стихотворения получаются выразительными, запоминающимися, одними из лучших в их творчестве. Вспомним Виктора Коротаева с его «лыс, как пятимесячный ребенок, прост, как погремушечка его», Михаила Яшина «Его убили за надежду, за веру, за любовь, за боль…». У Леонида Беляева стихотворение «Памяти Рубцова» - одно из лучших, оно стало хрестоматийным: строчки из него помещены в учебнике русского языка для 9 класса.

Или вот отклик Александра Романова: «Стихи Николая Рубцова, кажется, существуют в самом воздухе, Они, как ветер, как зелень и синева, возникли однажды из неба и земли и сами стали этой вечной синевой и зеленью». Органично. Запомнится.

РУБЦОВ И ДЕТИ

Многое о человеке говорит его отношение к детям. Вот к Беляевым в Череповце приходят поэты (на телевидении выступали), человек, может быть, пять. Все к столу присаживаются, а к детской кроватке с годовалым Сашей подойдет только Рубцов. На руки возьмет, разговаривать начнет, вверх подбрасывать…Ребенок не боится, а весело смеется.

Вот идет сотрудница редакции «Вологодского комсомольца» Тамара Козлова с сыном из яселек, а навстречу  Рубцов. Подхватил ребенка на руки, сделал два шага в сторону:
- Унесу тебя от мамы, унесу…
Но,  как смеялись друзья, «дитя двух редакций» только весело заулыбалось: какая-то новая игра. Рубцов удивился:
- Да какой мужик-то хороший: людей не боится!

Шагнул назад, не опустил на землю, а бережно передал ребенка и как-то с доброй грустью, болью даже сказал:
-  Ну, идите, папка-то небось ждёт.


КАК МОГ?

Знаменитый вологодский художник Владимир Корбаков удивляется (но это удивление многих тысяч людей): «Как мог щупленький человек, лишенный родительских забот и всех других благ, нужных для жизни, почти бомж без своего жилья, без стола, куда можно положить школьную тетрадь, авторучку или карандаш за две копейки, ежедневно сочинять стихи, много читать, мечтать и верить?  Почему, несмотря на все лишения, Николай Рубцов писал светлые, чистые стихи, никого не виня и не браня? Вот эта сторона личности поэта меня волнует и радует не меньше, чем его творчество».


КОМУ ПОДАРЕН БУКЕТ

Знаменитая песня Александра Барыкина «Букет» с таким проникновенными строками: «Я лишь хочу, чтобы взяла букет та девушка, которую люблю» - известна, наверное, всем. Кому же из девушек поэт Николай Рубцов дарит цветы в этой песне?

Известный рубцововед Леонид Вересов утверждает, что это Тая Смирнова. Потому как опубликовано оно было, правда, с названием «Желание» в газете в августе 1958 года. Незадолго до этого, во время армейского отпуска Рубцова, Таисия объяснила, что у их отношений нет будущего, поэтому им лучше расстаться.

По мнению Майи Андреевны Полетовой, стихотворение может быть посвящено Рите Власовой – юной пышноволосой девушке, с которой моряк Рубцов познакомился в Ленинграде в мае 1958 года. К сожалению, их романтическая встреча оказалась единственной – девушка не ответила на чувства поэта.

Но ведь стихотворение было написано раньше, в 1954 году. А в то время Николай Рубцов страдал из-за трагического разрыва с Таней Агафоновой в августе 1954 года. И осенью этого же  года им зачитывались студентки Горного техникума. Значит, Таня Агафонова?

Но вот рассказ женщины из Емецка. Жили они в этом городке на окраине, и она любила уходить гулять по полевой дороге. Шла среди цветов, напевала, мечтала. И вот однажды увидела велосипедиста в клетчатой рубашке и закатанных до колен брюках. Поравнявшись с нею, он вдруг остановился и протянул ей букет полевых цветов. Девушка быстро взглянула на незнакомца: высокий лоб с залысинами, черные глаза… От смущения она опустила взгляд. Постояли мгновение – и разошлись-разъехались. Потом она даже эти стихи в конверте получила. Значит, скромная девушка из Емецка – родины Рубцова?

Еще одно воспоминание уже девушки из Вологды. Ей было двадцать лет, она училась в Вологде, и каждое утро шла к месту учебы по улице Некрасова. Однажды на перекрестке увидела молодого мужчину, который шел медленно и посматривал на нее… И на следующее утро увидела. Смутилась даже - опустила глаза и прошла мимо. Подруги ей рассказали, что этот мужчина – поэт по фамилии Рубцов, он пишет стихи, пьет и имеет семью. Было еще несколько утренних встреч, но она проходила мимо, не поднимая глаз. А однажды увидела, что Рубцов стоит с велосипедом и держит в руках букет цветов. Она поравнялась с ним – он протянул ей букет. Как-то машинально взяла его и быстро-быстро пошла дальше. Потом встреч уже не было. А когда запел Барыкин, сразу же определила, что этот букет для неё.

Да разве это важно – кому из этих девушек подарен букет? Светлые, нежные чувства поэта найдут отклик в сердцах многих, очень многих девушек. Эти и велик поэт Рубцов.

О СКУЛЬПТУРАХ

Скульптора Вячеслава Шебунина однажды спросили
- Многие из прототипов ваших работ были веселые, жизнерадостные люди. Отчего скульптурные лица такие строгие, будто с фотографии на паспорте?
Он ответил так:
- Не всегда. Посмотрите на моего Рубцова -  у него полуулыбка на лице. Скульптура изначально рассчитана на века. Это не фоторепортаж и не моментальное фото. По моему мнению, человек должен войти в вечность со спокойным лицом. В принципе, каждый человек плохо заканчивает – смертью. Чему же тут радоваться? Да и выказывать эмоции не в характере северного человека.  А на фресках и иконах вы видели кого-нибудь улыбающимся?

ЧЕРЕЗ 45 ЛЕТ

Как известно, Рубцов на Новый 1971 год ждал в Вологде дочку Лену. Даже елку ему привезли (из Череповецкого лесничества, кстати). Лена не приехала, елка так и осталась никем не наряженной.

В начале юбилейного января 2016 года Елена Николаевна Рубцова приехала в Вологду на могилу отца. Через день, обрадовав всех, появилась в Рубцовском центре Череповца. А там стояла стройная и пушистая елочка, привезенная в подарок опять из того же Мусорского лесничества. И опять не наряжена. Подошла она к зеленой красавице с игрушкой в руках, повесила на ветку… а в глазах блеснули слезы. Кто знает, как бы повернулись события, если бы детская рука 45 лет назад в квартире 66 по улице Яшина повесила на зеленую ветку сверкающую игрушку…

ГОМЕР
М. Леонтьев, преподаватель Литературного института – серьезный ученый-филолог. А начинал он в качестве молодого преподавателя-аспиранта в середине 60-х годов. Как раз в это время и приезжал на экзаменационные сессии студент-заочник Николай Рубцов. Шел семинар по античной литературе. 
Михаил Борисович вспоминает:                - Я молодой был, начитанный, семинар вел бойко, временами ссылаясь на самого Гомера. Вдруг студент за последним столом возле окна заметил: «У Гомера не так, как вы сказали». Я замолчал и с долей насмешки спросил: «Вы что «Илиаду» Гомера читали»? Студент спокойно ответил: «Конечно, читал. Гомер там вот как говорит…» И пересказал едва ли не по тексту гомеровскую мысль. У меня хватило благоразумия отреагировать соответствующим образом. А студента, конечно, запомнил. Рубцов Николай его звали».

О ШОЛОХОВЕ

Еще одно воспоминание  Михаила  Леонтьева. Дело было уже на занятии по современной советской литературе.  Шел 1965 год – страна отмечала двадцатилетие победы в Великой Отечественной войне. Студенты анализировали рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека». Говорили много и горячо. Рубцов, как всегда, за последним столом, в обсуждении участия не принимает, смотрит отрешенно в окно на Большую Бронную. Выслушав всех,  неожиданно в завершение обсуждения решает выступить:               
-  Я бы поверил Шолохову в этом рассказе, если бы он после немецкого плена показал бы Андрея Соколова в советском плену. Написал бы об этом 2-3 странички. Это было бы правдой. И тогда бы Солженицыну писать было уже нечего.

НА ЭКЗАМЕНЕ

На последнем курсе Рубцов сдает экзамен по советской литературе. У него уже вышла книга «Звезда полей». Перед экзаменом к М. Леонтьеву подходит  кто-то из начальства и просит обратить внимание на «талантливого поэта Рубцова».

Рубцов берет билет – ему досталась трилогия К. Федина – садится у окна и, в отличие от всех других студентов, ничего не пишет на листках бумаги. Преподаватель предполагает: «Не знает ничего талантливый поэт.  Не читал».

Вот Рубцов садится к столу. Вертит в руках билет, потом задумчиво произносит: «Константин Федин – писатель вялый. Для идеи его произведения хватило бы и одного тома. А он зачем-то напридумывал Притыкиных, Петуховых…». 
После  такого неожиданного ответа преподаватель берет зачетку студента Рубцова и пишет «хорошо».

ГЛУБОЧАЙШЕЕ ПОЧТЕНИЕ

Осенью 1970 года Н. Рубцов побывал в Архангельске и в Холмогорах. В. П. Аушев вспоминает, как, стоя у стен полуразрушенного Преображенского собора, Рубцов начал

Я долго размышлял и долго был в сомненье,
Что есть ли на землю от высоты смотренье…

- Еще более я изумился, - пишет В. Аушев, - когда Рубцов сказал, что это вольное переложение стихов поэта Клавдиана Ломоносов сделал уже в конце жизни. «Но нас-то в вузе,- лепетал я в свое оправдание,  уверяли, что Ломоносов – атеист, всегда был в «раздрае» с официальной церковью… Свидетельством тому известная  его сатира «Гимн бороде». Рубцов раздраженно произнес: «Ты, наверное, и его переложения псалмов не читал. А он, можно сказать, в стихотворной дуэли с Тредиаковским и Сумароковым из-за 142 псалма дрался, кто лучше его в поэтический язык обратит, и победил!.. А вообще в ломоносовских переложениях псалмов из «Псалтири» я больше узнал о его душевных терзаниях, чем во всех книгах, написанных о нем…»».Если хочешь быть ближе к Ломоносову, прочти пронзительные по своему накалу, темпераменту, внутренней энергии его псалмы в стихах – и тебе откроется многое в характере, чувстовованих, вере, устремлениях помора-ученого, помора-поэта. А потом я верю Пушкину, утверждавшему, что на    письменном столе Ломоносова лежала Библия.
      

ПРОСВЕТЛЕНИЕ ДУШ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ

…Но почему, почему после смерти Рубцова возник и продолжает жить до сих пор настоящий русский, трепетный культ его судьбы и поэзии? Ведь никогда он не был модным, не стремился к известности, не рвался на эстрадные подмостки – ни на отечественные, ни на международные.

Его поэзия каким-то чудом – естественно, постепенно и властно, без саморекламы, прессы, скандалов, конной милиции, антрепренеров, вопреки глобальной экспансии массовой культуры – выжила, укоренилась и проводит благодатную работу по просветлению душ человеческих.

Станислав Куняев, поэт, публицист, издатель


РУБЦОВУ

Когда под гнетом тяжкого застоя
Печальным стало Родины лицо,
Когда в стране забылось все святое,
Пришел в ее поэзию Рубцов.

Как нежный сын заговорил он с Русью,
Добром ответил на людское зло,
И вспомнился нам подвиг Иисуса,
И в наших душах солнышко взошло.
 
А. Колесов