***
- Который час не подскажешь?
Дворник с метлой видимо не расслышал.
- Друг, времени сколько?
- Продолжайте движение три километра семьсот метров.
Более чем странный ответ голосом зрелой женщины из китайского навигатора.
«Продолжать движение. А смысл?»..Это как её взгляд с общей школьной фотографии, не даёт покоя.
Он побежал, с каждым шагом всё глубже втаптывая в газон слова. Просто слова. Пусть теперь ползут сзади. Догонят конечно, но нескоро. Так легче. Да, кажется где-то здесь, он же звонил вчера, точно. Номер должен быть в исходящих. По неосвещённому двору ходила фуражка. Туда, сюда..мент..а, нет, сейчас они по другому называются..или человек в их форме.
- Я пришёл.
- Подожди минуточку, котик, я сейчас спущусь.
Стандартная фраза.
Он присел на ограждение газона между припаркованными тоннами металла. Ещё тёплые.
Из-за угла появилось белое пятно.. говорило в трубку.. «я пришёл»..ответ был наверное тот же. Похоже салон. Красоты. Соблазн купить её иллюзию. Возможность этого есть всегда, пока есть бумага в кармане. Засунул руку в правый, правый это кошелёк. Что-то есть. Пропищал динамик домофона, появился человек. Человечиха.
- Мальчики, пойдёмте.
Лифт. Белое пятно нервно переступает с ноги на ногу и одёргивает брюки. Наверное у него потные руки. И холодные. Должен же быть когда-нибудь первый раз. За деньги..плохо это или хорошо? Ха, а что такое плохо и хорошо?
В забытом стишке из прошлого этого варианта нет, надо в поисковике посмотреть. Последний этаж, трёшка, грязный паркет, трое. Белое пятно дёргает головой. Нервное. Девчонки с дверями, каждая со своей. Выбирайте. Улыбаются. Заглядывают в глаза. Да нет там ничего. Смуглая, лет двадцать. Правый глаз косит. Такое бывает от сильного удара по голове, он видел таких парней-рукопашников. Наверное с характером. Нравится. Пойдём. Он зашёл в комнату.
-Как зовут?
Она сказала имя, сейчас трудно вспомнить, но тогда оно показалось ему красивым. Какое-то необычное. Псевдоним наверное. Он же где-то читал – пока не знают твоего имени, душу не испортят. Хотя он бы поспорил. Чего никогда не делал.
- Знаешь, надо сразу отдать деньги.
Улыбается.
- Да конечно, о чём разговор.
Разговоры о деньгах сильно его не волновали. Не то чтобы их было много. Нельзя думать о деньгах, иначе со временем начнёшь делать это постоянно. Бред. Даже балкон есть. Он вышел на воздух и закурил. Давно пора бросить. Бросил. Окурок чертит собой печальную темень спального района, можно загадывать желание.
- Иди сюда..
Интересно, сколько раз за эти сутки она это сказала. Приступим к физическим упражнениям. За дверью шум – там кто-то ломится во входную. Жёсткие парни. Мат витиеватый. Акцент. Его окурок залетел на балкон. Не нужно было им открывать. Трое. Быстрые.
Межкомнатные двери в жилых домах не рассчитаны на открывание ногами. Очень настойчивое открывание. Небритое существо, появившееся в проёме комнаты, напомнило недавнюю командировку. Свирепое, похоже на позитиве. Ребята отдыхают. Штаны в лицо, ногой в пах. Он вернётся к нему чуть позже. Нет страха. Нет жалости. Нет мыслей. Боли тоже нет. Пока. Будет потом.
Белое пятно скулит в углу прихожей. Нервный тип. Её руки дрожат. Плотнее бинтуй. Некрасиво идти по улице с распоротым предплечьем. Кто же втроём без ножа ходит в гости к соседям. Не солидно. Торчит у толстого в шее. Чтобы не потерял. Забинтовала. Здесь ещё пятеро. Свидетели. Ещё пять минут. Прости. Всегда любил тишину.
Тот же балкон, слышно как тлеет сигарета. Окурок падает вниз. Он никогда не успевал загадать желание.
***
Блин, ну откуда в этом сраном Воронеже эти постоянные пробки!? Энжи злобно переминалась с ноги на ноги в воняющем пылью троллейбусе, который уже 30 минут тащился оставшиеся сотню метров до нужной ей остановки. Эта дыра её конкретно достала. Время идёт, 19 уже, скоро вообще старухой стану..и чё, ни хрена в этой жизни ещё не заимела, кроме придурочного бойфренда, у которого даже тачки приличной нет и в башке только одно – засадить ей поглубже..валить отсюда надо..и как можно скорее..поток её жизнеутверждающих мыслей прервал мужик лет тридцати.
- Девушка, вы такая красивая, так странно вас видеть в общественном транспорте. И щерится. Дышит перегаром. Дебил конченый. У всех этих козлов одно на уме. Энжи сжала зубы и отвернулась к окну. На улице послала бы.
Энжи зовут её друзья..да и она сама тоже. Вообще-то она Анжелика. Идиотское имя, ничего другого мамаша придумать не смогла. Ей например «Света» нравится. Ладно хоть не Капитолина какая-нибудь.
Ну хоть ничё была мамаша, красивая. Энжи в неё..может и в отца конечно, но как-то не сложилось на него посмотреть. Такой же козёл как и все. Мамашу жалко иногда. Просидела всю жизнь в своём НИИ, с такой витриной могла бы за границу слинять, да хотя бы мужика найти себе нормального с деньгами. Потом рак и закопали. Живёт сейчас с бабкой. Ни потусить, ни потрахаться нормально. Старуха ворчит постоянно, денег не допросишься – фиг знает куда свою пенсию девает. Достало всё.
Она ехала в кадровое агенство. В газете обещали карьеру модели в Москве. Ей разные козлы уже все уши прожужжали о её обалденности, чё бы и не попробовать. Воображение рисовало большие блестящие тачки, виллы, рестораны с труднопроизносимыми названиями, яхты, фуршеты и прочую сладкую вату.
Остановка, неужели. Донельзя выпрямившись и раскачивая из стороны в сторону обтянутой джинсами попкой, Энжи цокала в сторону мечты. Модели же так ходят, она по телеку видела.
***
Серёжка сейчас наверное тоже чай пьёт. А может и нет. Не видела его два года, три месяца и семь дней. Светка пожала плечами, вздохнула и отодвинула полупустую чашку. Чаю совсем неохота. Тем более кушать, спасибо, мама. Светка собиралась на работу. Дурацкое ревизионное отделение, куда она устроилась после сокращения ОТТУДА, занималось откровенной ерундой. ТАМ – это место где они с ним работали. Он просто пропал. Исчез. Хорошо, что здесь ещё терпят её опоздания. Она сама не понимает как это получается, но даже если встать утром на час раньше, всё равно опаздываешь. Светка смотрела в зеркало. Большие серые глаза на милом худеньком личике. Серёжка называл – озёра. Родители говорят замуж нужно, тридцать два всё-таки. Но его же нет, тогда за кого?
От одной мысли, что кто-то, не он, будет держать её за руку, становилось невыносимо плохо. Поэтому она гнала такие мысли подальше. Светка боялась людей. Иногда, обычно под конец рабочего дня, ей хотелось стать мышкой, маленькой-маленькой и спрятаться в недрах стоящего рядом стеллажа с делами. Нет, сегодня она не опоздает, это точно. Так, сейчас без двадцати восемь, до работы десять минут езды. Успеваю! Она вошла в арку между домами. Там дальше остановка. Арка широкая, две машины разъедутся. Сзади свет фар. Синяя машина останавливается рядом.
- Девушка, извините, вы мне не поможете.
Парень за рулём наклоняется и опускает стекло с её стороны.
- Можно спросить.
Светка наклоняется к открытому окну машины. И проваливается в пропасть.
- Как зовут?
- Анжелика.
Он вспомнил.
Осталась одна сигарета. Пустая пачка на пол. Теперь он знал, почему одна из трёх опускала голову и прикрывала лицо. С ней пошёл белое пятно. Дрожала. Сейчас лежит. Спокойно. Как все. Не надо было её переворачивать на спину после того, как он сделал здесь тишину…Это была она. Его. Светка.
Последняя сигарета. Желание исполнится.
***
Открыл глаза. Странно, они не должны были открыться, но сделали это. От литра водки перед сном бывает вообще не просыпаются, а тут даже голова не болит. Медленно, как обычно после вчерашнего, встал. Твою мать, как она называлась..надо посмотреть. «Подозрительно беспохмельная»? Он зашёл в ванную. Зеркало. Классическая модель для господина Ломброзо. Глаза в глаза. «Что ты делал вчера вечером?». Он знает, что помнит. Но не хочет вспоминать. Они придут к нему. Не сегодня. Нужно идти. Он вышел из пыльной квартиры.
- Привет, Семёныч. Старик уже, за 70. Смолит свой «Беломор». Рассказывал, что со второго класса. Наверное правда. Пальцы жёлто-коричневые. Такие же, как остатки зубов. Каждое утро Семёныч будит его надрывным, как в последний раз, кашлем.
Иногда такое чувство, что стена панельного дома, разделяющая две их конуры, из туалетной бумаги.
Старик смотрел в залапанное стекло подъездного окна и молчал. Значит так надо.
Иногда он забывал, где работает. Как, например, сегодня. Шёл по улице. Смотрел прямо. Думал куда идти. Запах шаурмы. Да, это здесь, недалеко. Когда-то давно, в прошлом, родители купили ему куртку. Кожа. Запах кожи. Куртке уже двадцать лет, она разваливается на части. В его шкафу. И всё так же пахнет, как тогда, на барахолке маленького провинциального городка. Мать с отцом улыбаются. Он тоже. Видит это, когда открывает шкаф и вдыхает запах. Три года назад он чуть не потерял её. Тогда её место в мусорном контейнере заняла та, кто её туда выбросила. Без обид, он предупреждал. Вот и любимая работа.
Молча кивнул дежурному в аквариуме.
- Привет, чего такой мрачный?
- ….
- Тебе баба звонила какая-то, оставила номер, очень позвонить просила.
- Ладно.
На мятом листе написан номер телефона. Интересно, кто бы это мог быть. Бабы ему уже целую вечность не звонили.
- Алло. Кто это?
- Привет, это я.
Жена. Бывшая. Не видел её пять лет. И не слышал. Ещё бы столько же.
- Что звонила?
- Прости, но..Катюша заболела.
- Врача вызови.
- Он не поможет. Нужна операция.
- Что-то серъёзное?
- Да.
- Что говорят?
- Нужно ехать в Германию, только там делают..
Плачет. Она всегда плакала.
- Сколько нужно?
- Сто тысяч..это минимум..
- Ясно. Через две недели привезу.
- ….
- Пока. Увидимся.
Зачем пообещал? Сто тысяч. Не рублей. Он смотрел в стену перед собой. Тёмно-зелёная муха ползала по лицу Президента на прошлогоднем календаре. Пообещал, потому что не смог по-другому. Это Катя. Его дочь. Больше дочерей у него нет, да и сыновей тоже. Она должна жить.
- Саныч, мне две нужно две недели.
- У тебя же в декабре по плану.
- Нужно.
- Нужно, бери. За...ли вы уже все.
- Спасибо, Саныч, с меня поляна.
- …дуй.
Сигареты вчера кончились. Когда они кончались, он всегда решал бросить курить.
- Пачку синего.
- Спасибо.
***
Сел на грязную скамейку у ларька. Так, сколько это по курсу..три миллиона. Весело. Да, тост «за здоровье» обретает смысл. Это наверное всё-таки главное в жизни. Что-нибудь продать. «Чтобы продать что-нибудь ненужное нужно сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет». В другой ситуации он бы улыбался. Не в этой. Их квартира не стоила и пятой части требуемой суммы. Своей у него не было. Отец Фёдор. У него наверное можно занять. Хорошее слово.. «занять»..подразумевает «отдавать». Первое сейчас важнее.
- Игорь Сергеевич, здравствуйте, это Александр, я у вас снимаю на Советской..
- А, Саша, здравствуйте, Вы по оплате?
- Да, и по ней тоже..мы можем сейчас увидеться?
- Да-да, конечно, давайте через полчаса там же.
- Хорошо.
Отца Фёдора звали Игорь Сергеевич. Хороший человек. С бородой, служит в местном храме. Сдаёт ему конуру. Судя по прессу квитанций, из которого он отдаёт ему две каждый месяц, таких как он, у него много. Джип всегда «только что из мойки», неожиданно сильное рукопожатие при встрече. У отца похоже тёмное прошлое. «Не надо предоплату, искушение будет». Когда дело касается денег, он всегда свободен.
Надо идти за машиной. Старенькая серая иномарка ждала его у школы в двух кварталах ходьбы. Вроде. Две недели назад, когда он её там оставил, был как обычно пьян Мягко говоря. Даже не закрыл. Дворники нехотя разгребли слой пыли и жёлтых берёзовых листьев.
- Здравствуйте, Саша.
- Здравствуйте, Игорь Сергеевич. У меня к вам дело. Моя дочь заболела. Ей семь лет. Нужна операция в Германии. Это стоит сто тысяч. Не рублей естественно. Если это возможно, может быть вы мне одолжите какую-то сумму. Я отдам.
- Саша, я вам сразу сказал, вы же помните, ещё при первой встрече. Я купец, у меня товар. Если вам что-то не нравится, ищите другую квартиру. Я могу помолиться за вас и вашу дочь.
Какие у него чистые голубые глаза. Не мигает. Не отводит взгляд. Много видел в жизни.
- Я понял, Игорь Сергеевич. До свидания.
- Саша, а аренда, что же вы?
- Возьмите.
Он осторожно закрыл дверь блестящего внедорожника. Спасибо, отец Фёдор. Опиум для народа сегодня дорог. Пошёл дождь.
***
Дорожные знаки придумал мужчина. Для мужчин. Этот похоже был бог. Или просто так думал. Они встретились на безлюдном перекрёстке в его разлагающемся пригородном районе. Как этого воняющего «фаренгейтом» человека на икс-последнем сюда занесло было непонятно. Перевёрнутый треугольник не для него. Вмятина на бампере. Стоит вплотную и говорит в лицо. Медленно. Похоже от девушки. Устал.
- Ты должен мне семьдесят. Срок – завтрашний вечер. Это понятно?
Понятно было одно - такие просто так не уезжают. Серьёзный, лет пятьдесят, никаких кривых понтов, лёгкая грусть во взгляде.
- Понятно. У меня к вам дело. Моя дочь заболела. Ей семь лет. Нужна операция в Германии. Это стоит сто тысяч. Не рублей естественно. Если это возможно, может быть вы мне одолжите какую-то сумму. Я отдам.
- Не ломай комедию. Семьдесят. Завтра.
Он всегда быстро принимал решения. Принятое сейчас обуславливалось совокупностью причин, весь день не дававших ему дышать. Удар головой в переносицу. Это больно, серьёзный, я знаю. Будем импровизировать.
***
У больших дорогих машин одно преимущество – размер. Проходимость не в счёт, просто дальше идти за трактором. Он ехал на недавно белоснежном икс-последнем по пригородному подлеску. Хорошо, что дождь пошёл только сегодня. День таких осадков – дитя буржуйского автопрома захлебнулось бы в только начинающей образовываться холодной жиже.
Серьёзный в багажнике недовольно ворочался и мычал через зажатую буксировочным тросом грязную промасленную тряпку. Он бегал здесь по утрам года два назад. Давно. Теперь каждый понедельник собирается. И ничего. Скрежет разрываемого металла. Наверное приехали. У серьёзного колючие смеющиеся глаза. Из смотанных контровкой кистей сочится кровь. Спортивное прошлое. Воля к победе. Сегодня не тот случай. Человек в дорогом костюме падает в грязную колею лесной дороги. Выплёвывая мокрую глину, скользит подошвами блестящих ботинок по её краям. Он смотрит на барахтающееся тело. В руке толстый кусок ребристой арматуры.
- Ты идиот. Кашляет. Тебя уже нет.
- Может быть.
Удар железом по голени. Кость сломана. Серьёзный неспортивно кричит.
- Мне нужны деньги. Сто тысяч. Всего сто. Цена жизни моей дочери.
В барсетке документы и бумажник. Простая русская фамилия и семь банковских карт.
- Где пины?
Смеётся. На двух написан фломастером. Хорошо. Телефон. Блестящий чёрный кирпич с названием из глянцевых журналов. Пять пропущенных. Здесь ещё на три. Остались две красных.
- Цифры. ?
- Тебе ….ец.
Не раньше, чем через две недели. Лицо оппонента вдавлено в грязь. Там трудно дышать. Дёргается. Безразличное железо ломает рёбра.
- Если ты скажешь мне цифры, тело найдут. Я обещаю. Серьёзный не знает что делать. Это видно по чёрному ужасу в его глазах. Не молчи. Он говорит.
Бумер, завывая, ползёт в непролазный бурелом. Ещё метров двести. Здесь небольшой овраг. Конечная. Просьба освободить вагоны. В салоне сухо и тепло. Мягкие звуки «Радио Джаз». Удачи тебе, серьёзный. Он уходит. Ночной лес провожает его шорохом падающих на мёртвые листья капель.
***
Полуразвалившаяся платформа. Облезшая догнивающая скамья. Шесть часов ожидания. Электрички пролетают мимо одна за другой. Дачный сезон закончился. Бабушки с тележками сидят дома и пьют чай. Мокрая насквозь одежда давно остыла после быстрой ходьбы. Зажигалка отсырела и наотрез отказывается зажигаться. Мелкая дрожь сменяется долгим забытьём. Металлический визг останавливающегося поезда. Вагон до отказа наполнен сонными, уже уставшими людьми. Он протискивается вглубь между шуршащими непромокаемой одеждой жителями волшебной страны. Бледный мальчишка лет четырёх на коленях спящей женщины прижался носом к стеклу.
- Мам, это чего?
Чертит маленьким пальцем загогулины.
- Мам.
Женщина нехотя открывает глаза.
- Помолчи. Ничего там нет.
Она в чём-то права.
***
Валерию Георгиевичу было больно. Уже не так, как первое время. Теперь боль была другой. Он тихо лежал и смотрел на чёрно-белую наклейку. Зачем она в багажнике? На немецком. Английский учил. Грязная тряпка во рту царапала высохший язык. Рук он не чувствовал. Попытки пошевелиться безуспешны.. Он лежит и ждёт. Глупо всё получилось. На х.. ему сдался этот терпила на старом корыте. Олечка как обычно была на высоте. Надо было ехать домой к своей тошнотворной жене..чёрт с ним с этим бампером..да нет, он всё правильно сделал. Просто не ожидал от этого глиста такой прыти. Расслабился. За бесконечно тянувшееся прошедшее время он сотни раз представлял, что сделает с ним, с его больной (бл..ть!) дочерью и остальными родственниками. Хорошо, если из многодетных. Вопрос о его собственной жизни не стоял. До настоящего времени. Сейчас он понимал, что ещё немного и его конечно найдут. По запаху. Глухой стук в тонированное стекло. Он вздрагивает. Тело отвечает миллионом иголок в голову. Открывается водительская дверь.
***
Три дня пролетели незаметно. Утром он вставал и шёл на обход. На карточках было два двести. Безотказное корейское средство передвижения продано за сотню. Стабильно преследовавшее его беспокойство сменилось усталостью. Сегодня, проезжая на трамвае по одной из центральных улиц, он увидел рекламный плакат. «Больше дела!». Знакомое лицо. Где-то было. Совсем недавно. Да, это он. Серьёзный улыбается. Оказывается умеет. Если надо.
***
Нужен Сергей.
- Валерий Георгиевич, я пойду?
Начальник охраны. Баран. Из военных. Даже не поинтересовался. Сегодня вечером нажрётся от радости, что работу не потерял в связи с пропажей охраняемого объекта. Годится только тёлок возить нужным людям. Сергей другое дело. Сделает хорошо. От последних фотографий отчёта о проделанной работе железный Валера до отказа блевал в своём евросортире. Его пару лет назад порекомендовал губернатор соседней области за партией в бильярд. Серёжа служил с его сыном в первую компанию. Полная конфиденциальность. Вырезал семью его оппонента. Попытки устранить ни к чему не привели. Найти невозможно. Он сам выходил на связь раз в месяц и спрашивал по работу. Никто не видел. Кроме сына губернатора, для которого та компания оказалась совсем не дружественной. Необходимости в нём уже не было. Теперь он работает на него. Сейчас как раз конец месяца. Его будит звонок мобильника. Изрезанные контровкой руки ещё плохо слушаются, но до шестого гудка он успевает нажать нужную кнопку.
- Добрый день.
- Сергей, есть работа.
- Хорошо, заберу вещи там же.
- Это очень важно для меня.
- Я понимаю.
***
- Саша.
Вздрогнул и остановился. Голос ниоткуда. В миллиметре от правого уха
прошептал его имя. Вокруг никого. Да, две ночи без сна не прошли даром. Он вспомнил, что читал где-то: это ангел-хранитель. Улыбнулся. Наверное без крыльев. Не улетел в тёплые края до сих пор. Волнуется. Тоже волновался бы за придурка с кучей денег в карманах. А серьёзного похоже нашли. Новостей о его пропаже он в общественном транспорте не слышал. Запотевшее окно автобуса перед глазами. Память бессердечная штука. Пришёл домой в пять утра. Жена не разговаривает. Они едут с маленькой Катюшкой в зоопарк, такой же автобус, такое же стекло.
- Меня нету.
- Почему, Кать?
- Потому что меня не видно.
Почти четыре года. Видел тысячи тысяч людей, которых давно перестал делить на хороших и плохих. Кроме неё.
Не хватает ещё семьсот тысяч.
***
Всё было на месте. Заброшенная стройка в центре города. Когда-то затевавшийся масштабным проект по отмыванию столичного бабла. Цитадель орков. Развалившийся кусок стены, второй поворот налево, в нише. В самостоятельных походах сюда была некоторая опасность, но страх поначалу только подстёгивал его, а потом совсем исчез. Заказчику важен результат, на исполнителя ему плевать. Да и бывший работодатель наверняка рассказал нынешнему печальную историю одного частного охранного предприятия. Организация была ликвидирована. В рамках необходимой самообороны. Сергей хочет умереть естественной смертью. Попытки ускорить её приближение вызывают раздражение, а в том случае даже злость.
Работа была в основном скучная. Чтобы как-то разнообразить её, иногда он шёл на риск, не всегда оправданный. Три месяца назад например. Всё получилось ярко. Даже пришлось воспользоваться гостеприимством и принять душ. Четыре человека, четыре артериальных кровотечения. Головы он положил в холодильник. Хорошо, что у хозяина той квартирки оказался подходящий ему размер одежды. В своей пройти мимо охраны без проблем удалось бы вряд ли. Он достал чёрный пластиковый пакет.
Что там у нас?...больная дочка..среднего роста, крепкий..тёмные волосы, серые глаза..номер автомобиля, написанный нетвёрдой рукой на листе бумаги. Не густо. Бывало и хуже. Но результат всегда оставался неизменным. Именно поэтому он до сих пор жив.
Жив и не оглядывается назад. Там, сзади - пропасть. Стоит остановиться, она догонит и не оставит шансов. Только на что? Вопрос неверен. Сопливая слабость. Если искать смысл, будет ещё хуже. Идти вперёд, просто идти, как идётся. Это для него жизнь.
***
Давно знакомый подъезд, табачный чад вперемешку с кошачьими испражнениями. Сегодня нужно поспать, завтра будет тяжёлый день. Два дня было убито на поездку к богатому родственничку. Сидели на кожаных креслах, пили какое-то обжигающее ценой пойло, даже ночевать остался.
- Понимаешь, Саша, я давно в бизнесе и если даю в долг, то рассчитываю на какие-то дивиденды…давай лучше выпьем, думаю всё у Катюши будет хорошо.
Ну да, само рассосётся. Ещё отец Фёдор помолиться обещал.
Невесёлые размышления прервали ноги. Он увидел их из прихожей своей конуры. Ноги торчали из-за холодильника. На правой носок с большой дыркой на пятке. Осторожно закрыл входную дверь. Тело лежало на боку, неестественно упираясь белым лицом в канализационную трубу под раковиной. Рядом знакомая барсетка. Ну здравствуйте, Игорь Сергеевич. Заварочный чайник на столе заполнен окурками. Ждали его. Отец Фёдор как всегда некстати.
Он сел на стоящий в углу кухонный табурет. Надо подумать. В валявшемся ридикюле была недостающая сумма. Жизнь. Через три минуты он ехал на такси в знакомый загородный отель с пыльными занавесками и протраханными кроватями. Поспать всё-таки надо.
***
Живёт как свинья. Чёрная от нагара плита. Засохший кактус. Он ждал его почти двое суток. Узнать адрес оказалось совсем не сложно. Не заметил как отключился.
- Что с вами?
Какой-то бородатый мужик трясёт его за предплечье. Инстинктивно Сергей делает выпад вперёд и бьёт бородатому в кадык. Тот неожиданно уворачивается. Когда-то был в теме видимо. Но давно. Ещё двадцать секунд и с ним кончено. Находиться здесь дальше нет никакого желания. Не всё так быстро, удовольствие затягивается. Ничего, скоро всё закончится. На вокзал.
С трудом выговорив недовольной лоснящейся кассирше название городка из помятой ксерокопии, он покупает билет. Давно никуда не ездил.
***
Последние полтора года он не видел снов. Может они и были, но алкоголь к утру начисто растворял их, оставляя головную боль и нескончаемую депрессию. Этой ночью сон был. Он в кроваво-багровом пространстве, кажущемся бесконечным. Идёт по узким, подвешенным непонятно как, парящим в воздухе, алым тропинкам. Их здесь целая сеть. Очень редкая, одно неверное движение и упадёшь туда, куда жутко смотреть. Слышны слабые детские стоны. Это дочь. Он торопится, пытается бежать, звук становится тише, он понимает, что торопится не туда, идёт обратно, снова ошибается. Бесконечное блуждание по странному миру. Но вот крик всё громче, становится пронзительным. Даже открыв глаза, он слышит его. Дурак. Можно не успеть.
***
- Александр.
- Людмила Александровна. А это Леночка, Леночка, поздоровайся с дядей.
- Здравствуйте.
- Привет.
Хорошие попутчики. Бабушка с внучкой. На хватает какого-нибудь волка. Он лежит на верхней полке старого купе и смотрит в потолок. Ещё сутки и дома. Дома. Там его дом. Стало трудно дышать.
- Саша, мы кушать собираемся, давайте с нами.
- Да нет, спасибо большое, я попозже.
- Ну как хотите, а мы покушаем, да, Леночка? На, почисти яички.
Как в детстве. Огурцы, жареная курица в фольге. Машина времени, эта курица. Закрыл глаза. Тихий захолустный городок, маленький вокзал с печкой посередине. Он провожает отца. Ненадолго. Навсегда. Там же через двадцать лет. Провожают его.
- Я приеду.
- Что вы сказали, Саша?
- Спокойной ночи.
- Да, спокойной ночи.
***
Тихая занюханная дыра. Привокзальная площадь с пасущимися на газоне курами. Прокопченная многодневным солнцем бабка продаёт семечки. Непонятно кому. Просто её никто нигде не ждёт. Судя по расписанию, здесь останавливаются три поезда. В сутки. Из только что уехавшего он вышел один. Сергей криво улыбается. Он – её дневная выручка.
- Один большой.
Бабка молча достаёт откуда то из бесчисленных складок старушечьей юбки гранёный стакан и неторопливо пересыпает в кулёк. Она никуда не спешит. «Труд». Жаль, что не крайняя страница. Там печатали не смешные анекдоты.
- Десять рублей.
- На. Как пройти на Жукова?
- Прямо. Минут пятнадцать.
Он неторопливо уходит по заросшей тополями улочке. Старая женщина безразлично смотрит на выброшенный её странным покупателем кулёк.
Через километр дом с нужным номером. Серая обшарпанная девятиэтажка, как опухоль в зелени маленьких домишек. Лифт не работает, в проёме его дверей лохмотья паутины. Шаги по лестнице почти не слышны. Звук теряется в лабиринтах гниющих картофельных ящиков, засохших цветов, ненужного дорогого жителям хлама. Тёмно-коричневая ржавая дверь. Звонок.
- Кто там?
Детский голос. Адрес совпал.
- Врач. Из области.
- Мам, там врач пришёл!
Щелчок замка.
***
- Саша, что с вами!?
Он просыпается от собственного крика. Не только он. Явившееся во сне зло настолько безразлично страшно, что это естественно. Тяжело дыша, вываливается в коридор, упирается лбом в холодное стекло. Через час он бежит по огромной в детстве и такой маленькой сейчас, улице. Останавливается у знакомого подъезда. Становится невыносимо жарко. На гребне волны толкающихся в голове мыслей, ещё в поезде, он забыл про сумку с деньгами. Её в руках нет. Ломая липкое внезапное бессилие вместе с жестяной дверью подъезда, он бежит по лестнице. Это сейчас важнее.
***
Дверь в квартиру открыта. Они обе лежат на ковре. Бурые следы на шеях. Рядом скакалка. Удобная штука. Мир рушится. Он садится на диван. Внутри космическая пустота. Правая рука натыкается на что-то. Сумка. Деньги. Три миллиона. Поднимает глаза. В зеркале старого трюмо напротив знакомое лицо. Он видит его каждое утро в своей ванной, когда бреется.
- Ну здравствуй, Сергей.
Человек в зеркале улыбается и достаёт пистолет.
- Прощай.