Территория обитания индейцев племени аис (не путать с кэддоязычным племенем Техаса – И.К.) простиралась вдоль восточного побережья (Атлантического – И.К.) Флориды от современного мыса Канаверал на севере (графство Бревард – И.К.), и до форта Пирс на юге, а также на запад до реки Сент-Джонс, включая земли, прилегающие к Индейской реке (ранее называлась река Аис – И.К.), то есть территории современного округа Санта-Люсия, и расположенного севернее от него округа Мартин.
О первых контактах племени аис с европейцами известно мало. Исследователи полагают, что первый контакт испанцев с представителями этого племени произошел в период экспедиции Хуана Понсе де Леона, когда 8 мая 1513 года его команда вынужденно высадилась на восточном побережье Флориды в районе современного мыса Канаверал, где располагалось селение «индейцев рыбаков».
С 1550 года, груженые золотом и серебром из Нового Света испанские корабли, в надежде поймать попутный западный ветер, который бы гнал их суда в Испанию, стали регулярно проходить вдоль восточного побережья Флориды следуя с юга на север через Карибский и Флоридский проливы.
Однако это маршрут был далеко не безопасным, каждый четвертый испанский корабль терпел крушение у берегов Флориды в районе современного округа Бревард.
Индейцы аис, населявшие эту территорию быстро оценили ситуацию, и в полной мере стали использовать ее в своих интересах. Они не только убивали испанских моряков, которым удавалось добраться до берега после крушения кораблей, но и нападали на корабли испанцев, едва успевшие появиться у берегов индейской территории. Индейцы аис грабили испанские суда и становились обладателями сокровищ, которые те перевозили. Все награбленные ценности, имевшие для индейцев хотя бы какое-то значение, аис свозили в селение, где находилась резиденция их верховного правителя, и хранили их в погребе в жилище вождя.
К моменту первого документального свидетельства об индейцах аис (1565 год) последние, по стандартам белого человека, считались самым богатым аборигенным народом тогдашней Северной Америки.
Несмотря на то, что в период 1513 – 1565 годы на территории Флориды между испанцами и индейцами серьезных конфликтов не происходило, Король Испании Филипп II все равно объявил Флориду территорией закрытой для Испании по причине враждебности местных индейцев. Однако после успешного вояжа во Флориду французского адмирала Жана Рибо и основания Францией на полуострове первого поселения форт Кэролайн, мнение испанской короны изменилось. Король Испании, усмотрев угрозу своим владениям в Новом Свете со стороны Франции, направил во Флориду эскадру кораблей во главе с Педро Менендесом де Авилесом, которому приказал уничтожить французское поселение и преступить к колонизации полуострова.
В 1566 году через год после основания Сент-Огэстина в землях индейцев аис у реки Рио-де-Аис (ныне Индейская река или Индиан-Ривер – И.К.) испанцы основали форт и миссию Санта-Люсия. Это колония просуществовала не долго, поскольку была уничтожена индейцами аис, которые убили тогда 23 человека из числа испанских солдат оборонявших форт. После уничтожения Санта-Люсии индейцами, испанцы покинули форт, и ушли в Сент-Огэстин.
Вплоть до начала 70-х годов ХVI века наблюдались постоянные вооруженные конфликты испанцев с индейцами аис, которые не позволяли пришельцам эксплуатировать ресурсы своей земли и весьма ревностно реагировали на каждый их вояж на свою территорию.
«Я потерпел крушение на мысе Канаверал из-за грозы, – писал в 1571 году Педро Менендес де Авилес, – и на двух шлюпках с командой из семнадцати человек добрался до берега. Потом по реке я и мои люди дошли до селения индейцев аис. Аис это имя кацика – главного индейца в этом селении. Индейцы встретили нас враждебно и не хотели делить с нами кров. Они нас прогнали. И когда мы шли в направлении Сент-Огэстина, то индейцы, нападая, преследовали нас. Я проявил находчивость, стараясь возбудить страх у этих индейцев. Я сказал им, если они собираются причинить нам вред, то пусть и не думают так поступать, потому что за нами идет большой отряд испанцев, который вырежет все их селение. Думаю, что это подействовало, и мы благополучно достигли форта Сент-Огэстин».
Будучи на то время губернатором Флориды, Педро Менендес де Авилес отчетливо понимал, что для освоения территории занимаемой аис, необходимо установить с этими индейцами дипломатические отношения. Эта возможность у испанцев появилась в начале 70-х годов ХVI века, после того как они установили контроль над восточным побережьем Флориды.
В ходе одного из своих вояжей через мыс Канаверал, де Авилес с отрядом солдат, прошел через несколько деревень аис, одаривая индейцев подарками, и заключая с кациками соглашения о мире и дружбе. В одной из деревень испанцы обнаружили своего земляка, который прожил среди аис более восемнадцати лет. Корабль этого испанца некогда потерпел крушение у мыса Канаверал. Всех выживших после крушения моряков, кроме этого человека индейцы аис убили. Аис сохранили ему жизнь, потому что он был ювелиром. «Они пришли в восторг, когда он сделал им пару побрякушек и колец из серебра, которые они немедля прицепили себе на уши», – писал де Авилес. – Он отказался от побега, смирился и стал жить среди них. Они женили его на туземке, которая родила ему двух дочерей».
Однако де Авилес никак не смог успокоиться, после рассказа этого «найденыша» о судьбе остальных членов команды испанского судна. Он пришел в ярость от жестокостей, которые сотворили аис над его земляками, и в дальнейшем сосредоточился на поисках путей мести индейцам.
Однажды де Авилес и его люди вошли в одну из деревень аис якобы для переговоров с кациком «о мире и дружбе». Испанцы принесли подарки и угощения и с разрешения кацика устроили большое застолье для всех жителей деревни. По условному сигналу де Авилеса, в разгар «банкета» испанские солдаты, принимавшие участие в трапезе и сидевшие рядом с индейцами, резко вскочили на ноги и кинжалами поразили каждого из индейцев, сидящих с ними. «Я, таким образом, уничтожил в тот день около тысячи дикарей в Саи (название того селения аис, где произошла резня – И.К.)», – отмечал Педро Менендес де Авилес в своем дневнике.
Аис адекватно отреагировали на безжалостную акцию испанцев. Все подарки, полученные от испанцев, они доставили в столицу вождества и демонстративно уничтожили их. Точно также индейцы поступили и с европейской одеждой, которую дали им испанцы. Все это сгорело в огромном племенном костре, после чего аис на протяжении последующих более чем двадцати лет нападали на испанские поселения, уничтожая посевы, апельсиновые сады, скот и лошадей испанцев. Боевые действия продолжались вплоть до 1600 года. «Под предводительством главного их кацика находиться больше индейцев, чем у какого другого племени», – писал губернатор Флориды Мендес де Канко (Mendez de Canco) в 1597 году, – поэтому договор о мире и дружбе с ними нам необходим как глоток воды жаждущему путнику».
20 декабря 1603 года губернатором Флориды был назначен Педро де Ибарра, которому удалось положить конец индейскому противостоянию и начать переговоры с вождями аис.
2 сентября 1605 года с дружественным визитом резиденцию губернатора в Сент-Огэстине посетили 20 кациков аис «самого высокого статуса». По этому поводу губернатор устроил торжество в своем доме, где кацики аис были окружены забой и вниманием. «Дружба с индейцами была выиграна, – писал позднее де Ибарра. – С тех пор кацики могли приходить к нам тогда когда пожелают. Также и наши солдаты могли без опаски ходить как по земле индейцев, так по морю, омывавшему территорию племени».
Король Испании заказал губернатору карту, на которой были бы отмечены земли подконтрольные испанцам. В этой связи де Ибарра направил дипломатическую миссию к аис, города которых располагались в южных областях страны индейцев. Возглавил миссию картограф и шпион по совместительству Альваро Мексия. Как отмечает историк Сюзан Паркер, «необходимость заключения соглашений с южными аис, обуславливалось политической необходимостью, поскольку в это районе страны аис, испанские соглядатаи весьма часто стали наблюдать появление судов британского флота».
Прибыв в город верховного правителя, Мексия вручил ему подарки и предложил заключить соглашение о мире и дружбе между аис южных областей и испанцами против британцев и голландцев.
Верховный кацик в ответ на предложение Мексия, с целью закрепления союзнических отношений, высказался за обмен аманатами (заложниками). Также кацик пояснил, что обмен аманатами позволит двум народам лучше узнать друг друга и выучить язык. Мексия согласился, ибо на карту были поставлены задачи, от решения которых зависело быть испанцам хозяевами на восточном побережье Флориды или нет. Кацик отдал испанцам в заложники своего сына и еще ряд юношей, Мексия же распорядился отставить у индейцев двух молодых неженатых солдат.
Мексия вернулся в Сент-Огэстин 11 июля 1605 года ровно через месяц после своего отъезда и предоставил губернатору доклад «Деротерро» (Derrotero) или «Правдивое описание путешествия в страну Аис», который вместе с составленными Мексия картами местности, был направлен королю Испании.
Миссия Альваро Мексия вглубь территории племени аис имела огромное значение для испанцев. Индейцы не только согласились принять сторону испанцев в их соперничестве за Атлантическое побережье Флориды с англичанами, голландцами и французами, но также обязались помогать испанцам доставать со дна моря грузы с затонувших в бухтах кораблей. Кроме этого кацики приказали своим подданным собрать по селениям все предметы, которые представляют ценность для испанцев и вернуть их им за выкуп. Также индейцы принимали на себя обязательства оказывать помощь испанским морякам, суда которых терпели крушение.
Исходя из содержания испанских источников, можно отметить, что индейцы аис соблюдали свои обязательства, как говориться «через пень колоду». Они не разбирались особо, где испанское судно, а где английское, им наверняка было без разницы, убивают они английских моряков, корабли которых потерпели крушение или испанских. Но несмотря на это мирные отношения испанцев с аис сохранялись до конца ХVII века, то есть до того времени, пока в стране Аис не оказался английский купец и мореплаватель Джонатан Дикинсон, записи дневника которого указывает на то, что это племя к концу ХVI столетия нисколько не подверглось испанскому влиянию, сохранив самобытность.
Корабль «Реформация», на котором Дикинсон со своей семьей отправился в Филадельфию, покинул Ямайку 23 августа 1696 года в составе эскадры военных кораблей Королевского флота.
18 сентября из-за сильного штормового ветра «Реформация» отделилась от конвоя, и гонимое неуправляемыми ветрами судно разбилось о рифы 24 сентября, севернее острова Юпитер (один из барьерных островов у восточного побережья Флориды – И.К.) в районе современного Хоб-Саунд (округ Мартин, штат Флорида).
После крушения судна все члены команды и экипаж остались живы и благополучно сошли на берег, забрав с корабля все необходимые вещи. Через несколько часов на берегу, где они высадились, появились индейцы аис, которых Дикинсон в своих записях называет Джобе (Хобе), по имени их предводителя. Индейцы отобрали у путешественников все их пожитки, которые те забрали с разбитого судна, и тщательно обыскали весь корабль. На удивление Дикинсона «они не проявили никакого интереса ни к алкоголю, ни к сахару, ни патоке». Кое-кто из членов команды предлагал оказать сопротивление индейцам, но Дикинсон, будучи убежденным христианином (община квакеров), настоял на том, что нужно смиренно уповать на Бога. Один из путешественников решил убедить индейцев, что все путник, мол, испанцы, и произнес несколько фраз на испанском языке: «Мы идем в Сент-Огэстин». Однако Джобе никак на это не отреагировали и, выстроив пленников цепью, увели их в свое селение на острове Юпитер.
В селении, которое также называлось Джобе, индейцы сняли с пленников большую часть одежды и предложили им еду. Пленники опасались вкушать индейские разносолы, ибо боялись, что дикари просто отравят их. Тогда вождь индейцев, которого Дикинсон, как и испанцы называет кациком, на ломаном английском произнес: «Еште английские сукины дети». По словам Дикинсон, слова кацика потрясли англичан, поскольку они понимали, что к англичанам Джобе относятся враждебно. «Жена кацика кормила моего ослабленного сына, – писал Дикинсон, – а мы, не поднимая взгляда на индейцев, со страхом запихивали их стряпню в рот, и немного кривясь от непривычного вкуса, глотали ее».
28 сентября индейцы отпустили племенников, снабдив их запасами еды на дорогу, разрешив им идти в Сент-Огэстин. К ужасу Дикинсона, кацик настоял на том, чтобы Дикинсон оставил индейцам в заложники своего чернокожего раба, мальчика по имени Цезарь.
Поход вдоль побережья в северном направлении был весьма сложным для команды Дикинсона. Слабых и больных посадили в лодку с некоторыми мужчинами, которые гребли веслами, остальные же шли пешком.
Двигаясь мимо сел индейцев аис, команда Дикинсона опасалась останавливаться в них, по причине враждебности индейцев, которые наблюдали за путниками и выкрикивали им слова угрозы на испанском языке. Команда рассчитывала добраться до форта Санта-Люсия, где рассчитывала сдаться испанским властям, хотя аис из селения Джобе, предупреждали Дикинсона о том, что в как раз-то в Санта-Люсия путешественников и казнят.
30 сентября путники повстречали отряд индейцев аис из окрестностей Санта-Люсия. Индейцы догола раздели англичан, забрав у них всю одежду. «Даже у детей сняли штаны и рубашки. Но позже один из них вернул моей жене панталоны», – писал Дикинсон. Доставив путников в свое селение, индейцы, окружив их, выказывали намерение расправиться с ними, угрожающе потрясая перед англичанами стрелами, копьями и ножами.
Закончив устрашение, индейцы одели путников в свои кожаные одежды, обвязав бедра мужчин набедренниками, а на бедра женщин прицепили юбки наподобие фартуков. «После нас накормили. Моего грудного сына взяла кормить грудью одна из индианок, поскольку у Мэри (жена Дикинсона – И.К.) от перенесенного стресса пропало молоко», – отмечал Дикинсон.
Вскоре аис пришли к выводу, что некоторые из пленников все же испанцы, поскольку имели темный цвет волос. Далее индейцы сообщили, что отправят их в другое селение, а также рассказали, что незадолго до прибытия в их селение команды Дикинсона, они убили здесь шестерых англичан, корабль которых также потерпел крушение.
Ночью второго дня команда Дикинсона внезапно покинула селение, решив не искушать судьбу и двигаться дальше. Исходя из анализа записей дневника Дикинсона, не совсем понятна причина столь стремительного ухода путешественников, ибо этот уход побегом считать нельзя, поскольку с англичанами ночью выступили трое индейцев-конвоиров.
Таким образом, к концу следующего дня путники добрались до главного города аис, который Дикинсон называет Джици (Jece). Этот город ранее находился рядом с современным городом Себастьян (округ Индиан-Ривер, Флорида).
Услышав, что путников принимал у себя кацик Джобе, кацик Джици возревновал, поскольку считался верховным вождем аис. «Он решил пойти в Джобе и завладеть частью добычи, которая досталась кацику Джобе от нас. Когда он туда отправился, то на обратном пути его лодки попали в шторм, и он чуть не погиб, но все же он вернулся с добычей 11 октября. Он привез часть товаров захваченных Джобе с «Реформации», а также мальчика Цезаря. Он признал, что товары с нашего судна английские, после чего сильно засомневался, что мы испанцы», – писал Дикинсон в дневнике.
18 октября кацик Джици отправился в Сент-Огэстин, прихватив с собой в качестве переводчика Соломона Крессона, который немного говорил по-испански, и кое-что из английских товаров, захваченных с «Реформации». Кацик полагал, что ему необходимо проконсультироваться с союзниками испанцами, на предмет того, как поступить с пленниками. «Он сказал нам, что вернется через месяц, но не вернулся», – отмечал Дикинсон.
Все это время команда Дикинсона находилась в состоянии тревожности. Индейцы постоянно угрожали англичанам, и рассказывали, как они их убьют. Возникла сложность с кормлением грудного младенца – сына Дикинсона, поскольку в Джици на то время среди индианок, не было кормящих матерей, а молоко в груди жены Дикинсона окончательно пропало. «Индейцы нашли выход, они заставляли Мэри есть рыбий жир, и пережевывать рыбьи кости, поскольку, как они утверждали, сие поспособствует появлению молока в ее груди. Так оно и вышло, – записал Дикинсон. – Мэри к тому же могла еще кормить своей грудью новорожденного индейского ребенка, у матери которого молока не было».
2 ноября вернулся кацик вместе с отрядом испанских солдат, но без Соломона Крессона, который остался в Сент-Огэстине. Испанцы были дружелюбно настроены к индейцам, но суровы по отношению к англичанам.
Вскоре был изготовлен катамаран из двух больших лодок, и, разделившись на две группы, команда Дикинсона вместе с испанцами отправилась в Сент-Огэстин.
Путешествие было сложным, не хватало продовольствия. Испанские солдаты мало делились едой с англичанами, и те в основном ели вареные листья тыквы.
10 ноября группа достигла страны Тимукуа, где пленников расквартировали в двух рядом стоявших по соседству городах тимукуа.
«Испанские солдаты намеренно рассказывали нам, как годом ранее в одном из этих селений, индейцы убили и съели голландских моряков», – рассказывал Дикинсон.
13 ноября партии, в которой находился Дикинсон, пришлось оставить лодку и двигаться вдоль побережья пешком. Испанцы, желали быстрее добраться до дома, поэтому безжалостно подгоняли ослабленных пленников, оставляя слабых позади. «Было холодно, одежды на нас практически не было и мы страдали. Пять человек из нашей группы умерли по дороге: Бенджамин Аллен – мой родственник, и четверо моих рабов: Джек, Цезарь Куэнце и ребенок Каджо», – писал Дикинсон.
Группа Дикинсона достигла Сент-Огэстина 15 ноября, где воссоединилась с другой партией из команды судна «Реформация».
29 ноября в сопровождении испанского эскорта англичане были оправлены в Южную Каролину, а оттуда 4 апреля 1697 года прибыли в Филадельфию, где потомки Дикинсона проживают по сей день.
О культуре индейцев аис известно из дневников Дикинсона, которые поистине являются кладезю свидетельств положенных позднее в основу научных исследований.
Ученые полагают, что культура и язык аис весьма близки культуре и языку калуса – также коренного народа Флориды. В целом же науке мало что известно о происхождении языка аис. Одни лингвисты относят его к языку мускогской языковой группы, другие аравкской (Центральная Америка, большая часть Антильских островов в Карибском море и Атлантическом океане, в том числе и Багамы – И.К.).
Значение слова «аис» также неизвестно. Есть предположение, что это слово происходит из языка индейцев чокто «isi» (айси или айс), что значит (олень). Но вероятнее всего Аис – это просто имя кацика, как и указывал Дикинсон, описывая время пребывание своей команды в селениях Джобе и Джици.
Исторически считается, что предки аис поселились на восточном побережье Флориды 2 тыс. лет до н.э., о чем свидетельствуют найденные в районе обитания артефакты: глиняные черепки, каменные снаряды для пращи, а также некоторые рисунки наскального происхождения.
Общество аис в исторический период своего развития представляло конгрегацию (соединение) из нескольких поселений сорганизовавшихся на основе ведения кочевого хозяйства и управляемых по типу вождества.
Кочевники аис проживали мелкими группами в лагерях вдоль реки Индиан-Ривер во внутренних районах полуострова. В зимний сезон они перекочевывали на побережье океана, где выживали за счет морского промысла и сбора моллюсков, а с наступлением летнего сезона вновь возвращались вглубь территории, где охотились на диких зверей и собирали дикорастущие растения.
Аис абсолютно не знали сельского хозяйства, промышляя лишь охотой и собирательством. Как отмечал Дикинсон: «… они не умели, ни сиять, ни жать, ни тем, ни этим или каким-либо другим способом».
Города аис располагались в полумиле от моря и были окружены мангровыми лесами и болотами. Города были небольшими от 5 до 10 хижин.
Хижины представляли весьма примитивные сооружения. Каркас жилища аис состоял из согнутых до образования конуса один к другому прутьев деревьев. Вся эта хрупкая конструкция покрывалась снопами сухой травы или листьями пальметто.
Хижины кациков отличались от жилища простолюдинов своею формой и размерами. Дома кациков располагались в центре селения на вершине небольшого кургана. Форма дома вождя, как правило, была прямоугольной. Весь дом сверху и по бокам покрывался листьями пальметто. Каркас из прутьев сооружался по периметру длиной 40 футов (12,19 м) и шириной 26 футов (7,92 м). Вход в дом располагался в сторону востока. Напротив входа, возле дальней стены за перегородкой, также выстроенной по всему периметру, но уже внутри дома, находилось место вождя и членов его семьи, с внешней стороны перегородки справа и слева от входа, находились места, где восседали советники кацика – знахари, шаманы, одним словом «администрация», с помощью, которой, кацик, осуществлял управление городом. Именно здесь, в доме кацика, принимались важнейшие управленческие решения, производились суды и утверждались законы.
Внутри дома кацика, высота которого, как правило, составляла рост человека, (индейцы аис были небольшого роста, по сравнению с ростом среднестатистического североамериканского аборигена) имелись спальные места, сделанные из бамбуковых жердей, покрытых циновками. Вместо подушки кацик использовал «шкуру слегка набитую мхом».
Полы в домах индейцев были земляными, на которых, по словам Дикинсона «было много пищевых ошметков и различного другого мусора».
Возле каждой хижины имелся курганчик из пищевых отходов и мусора, в обиходе называемый «навозной кучей». Ученые из Центра исторической археологии в Мельбурне, считают, что «навозные кучи» аис также служили местом захоронения умерших членов их семей.
В каждом городе аис был свой кацик, по имени которого назывался город и все живущие в нем. Кациками становились, как правило, семейные лидеры из самого уважаемого и авторитетного матрилинейного клана. Сила власти кацика базировалась в большей степени, не на личных его заслугах перед обществом, а на искусственно создаваемом жрецами ореоле его «святости». В «святость» кацика и в его возможности общения с потусторонними силами верили абсолютно все члены общества аис.
Социальная организация аис представляла, как указывалось выше, систему вождества. В одно вождество входило несколько деревень. Кроме этого, исходя из информации Дикинсона, есть основания полагать, что все вождества аис имели центральное подчинение. Центр страны аис располагался в городе Джици, кацик которого считался верховным правителем над всеми вождествами этого племени. Верховный кацик не обладал абсолютной властью, его авторитет устанавливался силою традиций бытовавших в племени испокон веков.
Индейцы аис, как уже отмечалось, были небольшого роста. Мужчины и женщины носили длинный волос. Мужчины, в отличие от женщин стягивали волосы в узел на макушке головы, скрепляя его шпильками из кости. «Волосы они стягивали в рулон позади головы, – писал Дикинсон, – в который вставляли две заостренные кости, по форме напоминающих небольшие стрелы». На макушке также закреплялись и перья. Мужчины к тому же могли носить волосы распущенными, украшая их перьями, которые закрепляли в верхней части головы.
Женские прически не отличались вычурностью, в длинные, спадающие до пояса волосы, женщины вплетали перья или тесьму из бисера.
Основной костюм мужчин это набедренная повязка, сплетенная из волокон пальмовых листьев. Набедренник согласно описанию Дикинсона представлял треугольную форму, которая пропускалась между ног. Концы набедренника индейцы закрепляли на талии поясом «толщиной в четыре пальца». Оба конца набедренника свисали сзади «образуя нечто подобное конского хвоста, …. и это вся их одежда».
Женщины аис, исходя из наблюдений Дикинсона, носили юбки из оленьей кожи, которые закреплялись на талии поясом «толщиной в четыре пальца». Тела мужчин и женщины всегда были обнаженными и помимо многочисленных татуировок, раскрашены черной или красной краской.
Кацики аис зачастую носили бороды и широкие золотые повязки на шее, которые подчеркивали, что это человек наделен властными полномочиями.
Как мужчины, так и женщины аис верхнюю часть тела всегда украшали ожерельями из бисера, морских раковин, жемчуга, а также различными кулонами и браслетами, имевшими магическое значение.
Головные уборы из скальпов и шкур животных носили исключительно военные предводители. Каждый головной убор указывал на клановую принадлежность именитого воина. Если военный предводитель принадлежал к клану волка, то головной убор изготавливался из волчьего скальпа с цельной, ниспадающей на спину волчьей шкурой. Помимо убора военные лидеры, в качестве клипсов вставляли в мочки ушей медные медальоны, а на шею вешали бусы из бисера или кости, обязательным элементом которых должен был быть акулий зуб.
Перед боем воины аис с головы до ног, раскрашивали свои тела и лица соответствующими орнаментами. Необходимыми атрибутами воина аис, исполняющего военный танец, были деревянный лук, колчан со стрелами, и погремушка из тыквы. Кроме этого, волосы на макушке воины должны были стягивать в узел и скреплять «заколками» в виде стрел из кости чайки.
В волосах воина всегда торчало одно или несколько перьев пеликана, баклана или зимородка, а на шее красовались бусы и кулоны из меди, серебра, ракушек, жемчуга и бисера. Мочки ушей, воины украшали рыбьими пузырями.
«Когда они собирались на войну, то танцевали военный танец, – писал Дикинсон, – Воины становились в линию. В одной руке они держали длинный лук, в другой тыквенную погремушку. За спинами у них висели колчаны со стрелами. По сигналу кацика они начинали пританцовывать, переминаясь с ноги на ногу, затягивая в унисон какой-то напев, а потом, время от времени, на высокой ноте поднимали вверх руки, потрясая луками и погремушками, от чего получался чудовищный шум… В процессе танца они до помрачения кланялись…».
К сожалению, у нас нет никаких свидетельств, указывающих на особенности религиозных практик индейцев аис в период их первых контактов с европейцами. Известен лишь их ритуал посвященный празднику «Зеленой Кукурузы», который дошел до нас, как полагают исследователи, благодаря семинолам, унаследовавших в ХVIII веке часть территории аис. Этот танец танцоры исполняли в костюмах из панцирей черепах.
С наступлением вечера аис проводили гуляния, сопровождаемые танцами и пением под барабаны и трещотки. Жрец, который проводил церемонии, вставал и оставался стоять неподвижно «в течение получаса, глядя на Луну, словно умалишенный». Пока он так стоял, все индейцы молчали, не произнося ни звука. «Но как только он вскрикивал, все они мгновенно начинали выть как волки и лаять как собаки, а также издавать иные странные звуки… и к нашему изумлению этот страшный концерт длился до полуночи», – вспоминал Дикинсон.
Судя по описанию, можно предположить, что это был некий шаманский ритуал, ибо схожий по описаниям ритуал «стояние пред Луной» существовал позднее у индейцев криков, которые пришли во Флориду в ХVIII веке.
Церемониальные танцы, как свидетельствует Дикинсон, начинались около восьми часов утра. «Они (танцоры – И.К.) яростно притопывали ногами и гремели погремушками в течение часа. Во время танца они сильно потели и протаптывали землю до такой степени, что место, где они танцевали, покрывалось опарышами. Танец длился до полудня, после чего ослабленные танцоры приглашались в дом кацика, где их силы восстанавливали с помощью горячего «черного напитка», и ягод. В эти дни, когда исполнялись ритуальные танцы, танцоры не ели ни какой другой пищи», – писал Дикинсон.
Наследующий день в это же время аис начинали другой танец, и так продолжалось три дня. В этот день танцоры должны были быть строже к себе, чем в прошлые два дня. Им запрещалось бросать взгляды на женщин.
И если взгляд танцора падал на какую-нибудь женщину, то танцор должен был пройти процедуру очищения, после чего жрецы допускали его к исполнению танца.
Охота, рыболовство и собирательство были главными видами деятельности аис. Их основным продуктам питания была рыба, ибо рыбы как свидетельствовал Дикинсон, у них было в изобилии. Рыбу аис добывали острогой, с помощью лука и стрел, а также посредством ловли на костяные крючки. В ночное время они ловили рыбу на лодках при зажженных факелах. Употребляли рыбу в вареном виде. Сначала индейцы потрошили ее, очищали от чешуи, а потом заворачивали в листья пальметто и клали в разогретую на огне яму, поверх которой накладывали уголья. В рыбе съедали абсолютно все, включая голову и кости.
Кроме рабы аис любили лакомиться моллюсками и устрицами, которые жарили на огне. Моллюски считались деликатесом и тот, кого угощали ими, весьма гордился этим. «Кацик Джици, в знак особого расположения, подарил моей жене сверток из жареных моллюсков, – повествовал Дикинсон, – Он сказал, что она должна обязательно съесть их, ибо ей оказано уважение».
Из пищи растительного происхождения в рационе аис значительное место занимали ягоды пальметто, сливы-коко, а также морской виноград (Coccoloba uvifera). Два последних, по мнению Дикинсона по вкусу напоминали «тухлый сыр, пропитанный табачной слюной».
Индейцы аис весьма ценили табак, хотя и не выращивали его. Табак они получали путем товарного обмена с другими племенами. На табак они меняли зеркала, ножи, топоры, которые получали от испанцев в Сент-Огэстине. Около пяти килограммов табака при обмене стоили, по словам Дикинсона «одно зеркало, один топор, и два-три ножа».
Кроме рыбалки аис охотились на мелкую и крупную дичь, енотов, опоссумов, кроликов, оленей, мясо которых, как и рыбу отваривали, либо коптили на огне.
Аис слыли весьма изобретательными морскими охотниками. В ходе охоты на китов они на своих лодках подплывали вплотную к киту, после чего несколько человек с гарпунами запрыгивали животному на спину и поражали его в область жабр. Кит, таким образом, задыхался, и становился добычей охотников аис. Китовое мясо аис вялили на открытом воздухе, и коптили на огне, заготавливая впрок.
Испанцы, контактируя с аис, заметили, что эти индейцы превосходные ныряльщики на глубину, поэтому привлекали их к водолазным работам, для извлечения грузов с затонувших кораблей, а также к добыче жемчуга. Для того чтобы выровнять давление в крови, ныряльщик аис, при погружении на глубину затыкал свои уши специальными водонепромокаемыми пробками.
Для передвижения по речным протокам, среди болот и густых мангровых зарослей аис использовали долбленые челны, на которых чаще всего ходили вдоль побережья, нежели, выходили в открытый океан. Эти челны были малы по размеру. Для того чтобы увеличить объемы перевозимых грузов, аис сдваивали лодки, связывая их между собой на некотором расстоянии друг от друга, таким образом, чтобы по середине можно было бы расположить платформу, на которой закреплялся груз.
То немногое, что мы знаем об аис, их нравах и культуре, не всегда выглядело в привлекательном свете. Эти индейцы, как отмечал Дикинсон, были «искусными грабителями и убийцами». За обладание какой-либо мелочью они готовы были в любой момент лишить человека жизни.
«К больным, немощным соплеменниками они относились с безразличием, оскорбляли их, и всячески глумились. Однажды, индеец шутки ради, понимая, что мой грудной сын плачет от того, что хочет, есть, взял и наполнил ему рот песком, и когда ребенок стал задыхаться и синеть, индеец лихорадочно смеялся…», – отмечал Дикинсон.
Если болел старец, то аис не обращали на него внимания. Но, если заболевал молодой человек, то старшие просто раболепствовали перед ним. Индейцы отчетливо понимали, кто чего стоит в их мире. Молодые, энергичные люди являлись кормильцами в клане, а старики «просто проедали свою старость» и считались обузой для семьи, как отмечал Дикинсон: «…ошметками для пополнения шлака в навозных кучах».
Если продовольствия было много, то аис не жалели пищи для того чтобы поддерживать жизнь в телах немощных стариков, если же наступали голодные времена, то старики, как правило, оставались без еды, и питались, как отмечал Дикинсон, «собственной слюной».
В качестве примере луковой щедрости аис, Дикинсон приводит описания момента, когда груженая рыбой лодка пришла в селение индейцев. «Всем обитателям города разрешалось подойти к лодке и набрать из нее рыбы столько, сколько кому потребуется, – писал он. – Нам тоже разрешили набрать рыбы из этой лодки, но как только мы подошли, и хотели было взять несколько рыбин, то сразу же были атакована индейскими мальчиками, которые стали бороться с нами за эту рыбу так, как будто мы лишаем их последнего. Оказывается, «бесплатная» рыбы являлась предметом, за который индейцы постоянно боролись, толкая, и, пиная друг друга, словно голодные шавки за брошенную кость в подворотне».
Важные решения аис принимали всегда в доме кацика, где собирались старейшины деревни. Они курили табак, и пили «черный напиток», который готовили домочадцы кацика. «Они (индейцы аис – И.К.) заливали листья кассиана кипятком, – писал Дикинсон. – После, индейцы разливали настой по тыквам-горлянкам, в этих сосудах взбивали его до образования пены, а потом выливали в деревянные миску объемом около трех литров. Всю эту массу варили. Получался ликер, который имел темно-коричневый цвет. При приготовлении этого ликера стоял такой шум и копоть в доме, что едва можно было что-либо расслышать и рассмотреть. Первым пил напиток кацик. Сначала часть напитка он выливал на землю, а потом пил, громко причмокивая. После сосуд с напитком шел по кругу от кацика к его соратникам. Никто другой из индейцев пить черный напиток не имел права. Так они сидели и пили целый день, чередуя питие с курением табака и других трав».
Безразличие к сельскому хозяйству и явно позднее развитие у аис интереса к керамике, позволяет ученым считать их в сравнении с другими коренными народами Флориды, отсталым племенем.
Что касается христианизации аис, то в этом вопросе испанцы потерпели полное фиаско, хотя на территории племени в середине 70-х годов ХVII функционировало несколько миссий близ Сент-Огэстина. Аис в отличие от северных и северо-восточных соседей остались равнодушны к миссионерам, хотя к этому времени к белым людям проявляли большее дружелюбие, чем ранее.
С 1680 года аис, как и другие коренные народы Флориды, стали систематически подвергаться набегам со стороны племен Джорджии и Южной Каролины, которых подстрекали англичане борясь с Испанией за Юго-восток Северной Америки. Рейды племен-пришельцев проходили по нарастающей, в итоге, к 1703 году, аис полностью исчезли с лица земли. Остатки племени к 1763 году были изгнаны с исконно занимаемой территории за Индиан-Ривер и растворились среди народа калуса. Некоторые из аис в этот период вместе с испанцами мигрировали на Кубу. Земли, исторически занимаемые народом аис, занял новый индейский народ, названный семинолами.
К сожалению, историческая наука не располагает данными о численности данного народа в период до семнадцатого столетия. В 1728 году, согласно исследованию, проведенному Муни, по разным данным, индейцы аис, которых к тому времени называли «Индейцы Коста» насчитывали около 52 или 88 человек.