Лето в Марийской тайге.
Этот случай, о котором хотелось бы рассказать, произошел когда мне было, лет десять или тринадцать. Случилось это примерно, в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом, или шестьдесят первом году. Теплым весенним днем, уже в конце учебного года, мы с компанией сверстников стояли недалеко от клуба химзавода имени Куйбышева, когда к нам подошли две женщины и спросили разрешения поговорить с нами. Сперва они расспросили нас, планируем мы или нет поехать на лето в пионерский лагерь или деревню. Когда же узнали, что таких планов у нас нет сказали, что они представители Райисполкома, который выделил деньги для организации летнего досуга подростков остающихся на лето в городе, и они предлагают нам бесплатно поехать отдыхать на целый месяц в туристический лагерь на озере Яльчик. Естественно почти вся наша компания высказала желание поехать, ведь и проезд на поезде, и даже автобус на вокзал, все это предоставлялось бесплатно. Желающих набралось достаточно много, и на озере оказалось около ста мальчишек и девчонок собранных вместе со всего Московского района города. В лагере нас уже ждали около десятка больших шатровых армейских палаток, с установленными внутри железными кроватями без матрасов, на которых нам и предстояло спать. Нам, не видевшим раньше ничего подобного показалось, что мы попали в райское место. Ведь лагерь располагался на огромном песчаном пляже, а вся поверхность воды вдоль берега озера была покрыта огромными белыми цветами. Прозрачность воды была просто удивительной, ведь даже достаточно далеко от берега, было видно все дно водоема, поросшее водорослями и многочисленные стаи плавающих в воде рыб. На пляже у воды лежали три длинные, узкие лодки долбленки, сделанные из целых стволов деревьев, правда несколько попыток покататься на них окончились неудачно, как оказалось удержать равновесие, сидя в такой лодке, было практически невозможно и она постоянно норовила перевернуться. Каждый вечер, как только темнело, из глубины к берегу выползало множество раков хорошо видимых под водой на светлом песке, которых обитатели лагеря с визгом и криками ловили, чтобы потом сварить и съесть. Десять дней мы жили на озере Яльчик, и в течении этого времени нас обучали первым азам туризма, учили правильно устанавливать палатки, укладывать рюкзаки, разжигать костер, рассказывали о том, как правильно себя вести находясь в лесу, или во время пешего перехода с одной стоянки на другую. Через десять дней, нам выдали рюкзаки, палатки, запас продуктов в расчете на оставшиеся двадцать дней и отправили в однодневный пеший поход. Из лагеря мы вышли рано утром, и уже ближе к вечеру оказались на озере Кичиер, а если сказать точнее, то на перешейке между ним, и озером Мельничное, где и разбили свой новый лагерь. Сразу после установки палаток, мы отправились в лес, собирать хворост для приготовления ужина на новом месте. Здесь и произошел первый запомнившийся мне случай. Перетаскивая в лагерь ствол небольшой сухой сосны, я увидел лежащие на земле, как мне показалось часы огромного размера с прикрепленной к корпусу длинной цепочкой и откидывающейся верхней крышкой. Секундная стрелка часов ползла по циферблату, а это значило, их потеряли недавно. Я сразу понял, что часы потерял ходивший с нами в лес инструктор по туризму, взявший с собой топор, чтобы подрубать сухостой. Вернувшись в лагерь, я решил вернуть находку владельцу. Подойдя к палатке, в которой разместились, два взрослых парня, и девушка, я предложил им проверить все ли их вещи на месте, и если они точно скажут чего не хватает, то я готов вернуть найденное мной хозяину вещи. Порывшись в своих вещах один из парней сказал, что у него куда то делись отцовские часы привезенные им с фронта. Поняв, что часы принадлежат именно этому человеку, я передал их хозяину. На следующее утро я проснулся от шума и криков, как оказалось большинство пришедших сюда, с озера Яльчик взбунтовались, и требовали вернуть их обратно на турбазу, объясняя это тем, что здесь их заели комары, которых на прежнем месте было гораздо меньше. Сопровождавшие нас двое молодых людей и девушка пытались объяснить им, что это невозможно сделать, так как на турбазу уже завезли следующую группу подростков, из другого района Казани и место просто занято. Буза продолжалась почти до полудня, после чего сопровождавшие нас инструктора предложили, всех кто не хочет жить в этом лагере, проводить до турбазы, сдать там туристическое снаряжение, а затем посадить в поезд и отправить в Казань. Большинство предпочло уехать домой, и в лагере нас осталось не больше тридцати человек. Когда инструктора вернулись назад, они собрали нас и сказали, продуктов принесенных в лагерь много, почти на сто человек, и если мы захотим, то можем жить здесь не до конца месяца как сперва планировалось, а до тех пор пока еда не кончится. Помнится, мы так этому обрадовались, что стали даже прыгать от радости и кричать ура. Комаров на Кичиере действительно было очень много, поэтому прежде чем залезать в палатку на ночь, приходилось выкуривать из нее дымом летавших там насекомых. Для этого как помнится, использовались самодельные дымари, изготовленные из консервной банки с дырками и деревянной палкой вместо ручки. В банку клались горящие угли из костра, а сверху на них, обычно несколько еще зеленых сосновых шишек выделявших много дыма. В середине лета, произошел еще один запомнившийся случай, связанный с подобным дымарем. Ночевал я тогда, в четырехместной палатке, деля ее с еще двумя приятелями из нашего двора. Спали мы поперек палатки, а мое место располагалось у самого входа. Дворовые пацаны, решили разыграть меня, выкурив из палатки с помощью дыма. Для этого, рано утром пока я еще спал, напустили в палатку много дыма, и стали ждать, что я буду делать, когда проснусь. Проснулся я когда снаружи уже светило яркое летнее солнце, а палатка, в которой прошла ночь была полна густого белого дыма. Поняв, что это проделки моих приятелей, я откинул в сторону полог палатки и стал ждать, когда из нее выйдет весь дым. Вставать не хотелось, хотя мои соседи явно довольные тем что сделали, стояли снаружи, дожидаясь как я отреагирую на их шутку. Прошло какое то время, но количество дыма в палатке не уменьшилось, и мне пришлось вылезти наружу. Пацаны сразу подошли ко мне, и стали говорить, как здорово они придумали выкурить меня наружу с помощью дыма, ведь иначе, я наверное спал бы до обеда. Решив вытащить свое одеяло, которым укрывался, и повесить его сушиться на конек палатки, я заглянул в нее и обомлел, весь пол ее светился ярко красными огоньками. Внутри палатки явно горело все, что лежало на ее полу. Быстро достав все свои вещи, я сказал все еще довольно ухмылявшимся приятелям, а теперь вы лезьте внутрь, тушить то, что подожгли. Как потом выяснилось, у обоих сгорело все что было, от одеял остались только обгоревшие лохмотья. Сгорела вся запасная одежда, которую они надевали, когда ложились спать, а от рюкзаков остались только дымящиеся плечевые лямки. Насквозь прогорел так же весь центр пола палатки. Любопытно было наблюдать за ворчанием друг на друга двух подростков, выбрасывающих из палатки свои сгоревшие вещи. Причем, в случившемся они обвиняли друг друга, один за то, что придумал эту шутку, а второй не заметил выпавшего из дымаря уголька. После этого происшествия, я переселился в другую палатку и ночевал теперь в одиночку, застегивая на ночь полог изнутри. Дворовым приятелям досталось больше всего, ведь теперь они были вынуждены, делать себе постель и укрываться от холода ночью сухой травой, ветками кустарника и даже еловым лапником. Перешеек между двумя озерами, на котором стоял наш лагерь был узкий, и с него было видно сразу оба водоема. Оба озера, соединяла узкая протока, через которую был переброшен мостик, а немного дальше от него, в лесу стоял небольшой домик лесника. Односкатная крыша его была покрыта обычными досками в нахлест, уже поросшими зеленым мхом, а сверху, на ней как мне помнится лежали громадные лосиные рога. У входа в дом, стоял с виду новенький, покрашенный в темно зеленый цвет, трофейный немецкий мотоцикл с люлькой. Вдоль крыла над передним колесом у него была закреплена вертикальная пластина, на которой был изображен немецкий орел, держащий в лапах свастику, и какая то надпись на Немецком, а на передней части люльки большая круглая деталь, видимо необходимая для крепления к ней пулемета. В первый же день, когда основную массу народа повели на турбазу, отправлять обратно в Казань, в наш лагерь пришел лесник, провел нас по окрестностям, и показал места, где мы без ущерба для леса могли брать топливо для костров. Таким образом, вместо одного месяца как было запланировано, мы прожили в этом лагере все лето, и даже когда в конце сезона, из продуктов уже остались только макароны, и какая то крупа, чтобы не уезжать в город, перешли на подножный корм, грибы, ягоды, рыбу, которую сами ловили и съедобные травы. Мы мальчишки, ныряя с плотов доставали со дна озера довольно большие раковины двустворчатых моллюсков, которые водились в озере, и многие их мясо жарили и ели. Раковину двух створку разламывали пополам, удаляли темную субстанцию из желудка, и затем, посыпав мясо солью, прямо во второй половине раковины, с помощью палки, на конце которой имелась развилка в виде рогульки жарили над костром. Иногда раковину крепили к палке, засунув край створки в расщепленный ее конец. Сам я этого не делал, но мальчишки уверяли, что мясо ракушек очень вкусное, немного похожее на говядину и свинину одновременно. А вот обязанностью девчонок, оставшихся с нами в лагере, был сбор трав для заваривания чая. Обязанностью наших инструкторов, было только ежедневное выделение нам продуктов для приготовления пищи, да пополнение запасов хлеба, когда тот заканчивался, а в остальном, мы были предоставлены сами себе. Когда хлеб кончался, инструктор брал себе в помощь одного человека из лагеря, и они прихватив мешок ехали с ним в город Зеленодольск. Ехать за хлебом приходилось по железной дороге, так как автомобильная трасса на Йошкар Олу, представляла собой обычную грунтовую дорогу, идущую через лес, с глубокими раскатанными колеями, поэтому рейсовые автобусы, в то время по ней еще не ходили. На обратном пути, они не выходили на станции Яльчик, откуда нужно было еще несколько километров нести на себе тяжелый мешок с хлебом, а просто спрыгивали на ходу с поезда, напротив нашего озера, благо поезд на этом участке, всегда сбавлял скорость из за кривизны железной дороги. Способствовало этому видимо и то, что тогда железнодорожные составы тянули еще паровозы, поэтому скорость их движения была значительно меньше, чем у современных поездов. Лесник частенько в конце дня, заходил в наш лагерь, посидеть у вечернего костра, иногда рассказывая нам интересные истории о жизни леса, в котором провел всю свою жизнь. Одну из таких историй, услышанную у вечернего костра, я и хочу изложить вам. Родился он не около озера Кичиер где находился наш лагерь, а в другом районе Марийских лесов, может он и называл место где жил раньше, но я этого, к сожалению не помню. Недалеко от деревни, где он рос, находилось очень протяженное топкое болото. Местные жители старались не ходить в ту сторону, ведь бывали случаи, когда пропадала домашняя скотина, случайно оказавшаяся в районе болот, бывало и люди пошедшие туда на охоту не возвращались. Конечно, деревенские жители не думали, что это связано с чем то сверх естественным, просто все считали эти места гиблыми, где очень легко можно было угодить в омут и утонуть. Однажды в конце весны, во время грозы, от удара молнии загорелся лес в районе болот, и всех деревенских жителей, и взрослых, и даже детей, отправили делать в лесу просеки, чтобы остановить пожар. От огня загорелась и часть болота, граничащая с лесом, на котором было достаточно много горючего материала, в виде старых зарослей прошлогоднего камыша и сухой травы. Во время тушения пожара, все работавшие в лесу люди, слышали со стороны болота странные незнакомые звуки, явно издаваемые попавшим в огонь живым существом. Деревенские жители не раз в своей жизни слышавшие как кричат умирающие звери, не могли определить какое животное горело в лесу, ведь они таких звуков никогда прежде не слышали. Со временем огонь удалось остановить, и в начале лета пожар полностью потух. Сам рассказчик был тогда молодым человеком семнадцати лет, а отец его работал лесником, и был ответственным за тот участок леса, на котором произошел пожар. Спустя какое то время после окончания пожара, его отцу поручили обследовать горелые места, с целью определить величину ущерба нанесенного огнем и он взял своего сына с собой в лес. Много дней они провели в сгоревшем лесу, помечая на карте те квартала, где растительность частично или полностью выгорела. Когда основная часть работы была уже почти сделана, весь горелый лес отмечен на карте, они оказались у кромки болота, где натолкнулись на обгоревшее снаружи тело странного, неизвестного прежде животного. Внешне, тело животного, по форме было похоже на обычную ящерицу, только огромного размера, длиной около двух метров. Длиной два метра, по словам рассказчика, было только само тело животного, без учета почти полностью сгоревшего хвоста, от которого остался только небольшой обгоревший кусок. Зверь, как и ящерица, имел четыре сильно обгоревшие лапы, так что определить сколько на них было пальцев было невозможно. Голова животного немного отличалась от головы ящерицы, так как была немного приплюснута сверху и внешне походила больше на голову огромной лягушки. Отец рассказчика предположил, что зверь был выгнан огнем из болота на кромку леса, где затем и сгорел. От туши пролежавшей уже достаточно много времени, и успевшей испортиться, к тому времени когда они ее нашли, распространялся такой ужасный запах тухлого мяса, что они не стали даже смотреть, есть ли у животного зубы, и как они выглядят, а просто решили сообщить властям о своей находке когда вернутся в деревню. Закончив свои дела в лесу, и придя в деревню, они просто растерялись, увидев как все сильно изменилось пока их не было дома. На деревенской улице собирались, и что то обсуждали кучки плачущих баб, хмурых мужиков и испуганных детей. Отец рассказчика сразу же зашел к председателю, чтобы доложить о сделанной находке, на что тот сказал ему, кому сейчас нужна твоя мертвая туша, началась война с немцами и тебе нужно срочно ехать в военкомат. Вскоре после этого отца забрали на фронт, а через некоторое время и рассказчик став уже совершеннолетним пошел воевать, и о дальнейшей судьбе сделанной ими находки он ничего не знает. Когда закончилась война, и он вернулся в родную деревню, все так сильно изменилось, что его предложение разыскать хотя бы кости этого животного, не вызвало у местного начальства понимания, ему предложили лучше заниматься каким либо полезным делом, а сказки о мифическом существе выбросить из головы. Честно говоря, когда я слушал этот рассказ, сидя у костра в ночном лесу, у меня от страха мурашки бегали по спине. После этого случая, я еще долго опасался в одиночку ходить в лес, для сбора хвороста, грибов, или ягод и всегда старался найти себе компанию. Правдив или нет услышанный мной рассказ, сейчас сказать сложно, но как мне кажется, его достаточно легко можно проверить и возможно даже дополнить. Конечно, самого рассказчика видимо уже нет в живых, ведь он и тогда уже казался нам пожилым человеком, но если у него остались дети, или внуки, то им он наверняка рассказывал эту историю во всех подробностях. Можно, например попробовать поискать в архиве сведения, в каком году государство выделяло деньги для организации досуга детей описанного мной выше, после чего можно будет узнать, как звали человека который жил в тот год в лесничестве на озере Кичиер и где в настоящее время живут его родственники. Можно провести поиск и другим способом, например в архиве лесного хозяйства республики Марий Эл узнать, в районе какой деревни горел лес, в конце мая начале июня 1941 года, и кто из деревенских жителей был ответственным за участок леса где случился пожар. В этом случае, в архиве может найтись даже карта обследования горелых участков леса, на которой рассказчик вместе с отцом, когда то сделали отметку, где ими был найден обгоревший труп животного. Прожив целое лето в лесу, и только в начале осени прокопченными дымом, и грязными вернувшись в Казань, мы с приятелями так привыкли к вольной жизни, что на следующий год, как только позволила погода, стали самостоятельно ездить в Марийскую тайгу. Первое время ездили только на озеро Яльчик, как правило, забравшись на крышу пассажирского вагона, чтобы не платить за проезд, а потом стали исследовать новые места, забираясь все дальше и дальше в лес. Конечно, и раньше наша дворовая компания практиковала выходы на природу с ночевками в лесу, но прежде это были только окрестности города, такие как озеро Лебяжье, где мы ловили рыбу марлей, или озеро Глубокое, куда нужно было брать уже самодельную удочку, если предполагалось ловить рыбу для еды.