ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
По древнерусской традиции, цари, чтобы получить Божье благословение, отправлялись в Москву, в Кремль. Семнадцатого августа все улицы и площади Москвы были заполнены москвичами, но это была уже не та радостная, ликующая толпа дня коронации или празднования трехсотлетия дома Романовых, в этот день государь-император вместе со всем семейством прибыл в Москву. Люди толпились на балконах, стояли у окон домов, "висели" на деревьях. Многие хотели увидеть процессию, которая направлялась к Иверским воротам Кремля. В одиннадцать часов утра императрица, четыре великих княжны, цесаревич, которого держал на руках казак, и великая княгиня Елизавета Федоровна вошли в Кремль. Император обратился к знати и населению Москвы: "Отсюда, из сердца Русской земли, Я шлю доблестным войскам Моим и мужественным иноземным союзникам, заодно с нами поднявшимися за попрание начала мира и правды, горячий привет. С нами Бог". Затем в Успенском соборе Николай Второй и императрица молились перед иконостасом, а затем по окончании службы все члены императорской семьи приложились к святым мощам. Двадцать второго августа Николай Второй с семьей возвращается в Петербург и в порыве патриотизма издает указ о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград. Отгремели фанфары, отзвучали гимны, начались суровые будни, испытания кровопролитной и жестокой войны. Москвичи просыпались от грохота сапог полков, отправлявшихся на фронт и шедших к Варшавскому вокзалу. И хотя в Малом Кисельном переулке этого грохота не было слышно, Анна в отличие от Наума, который спал крепко, спала плохо. Она волновалась за мужа, Аркашу и племянника, хотя прекрасно знала, что ни Наума, которому было больше тридцати восьми лет и у которого начало портиться зрение, ни Аркашу и Сергея, которым исполнилось только по двенадцать лет, в армию не возьмут, но она была беременна и думала о том, что это сейчас совсем некстати, хотя, как и многие считала, что война скоро закончится. Ей было неприятно все происходящее в Москве и Петербурге - эта неприязнь ко всему прусскому, немецкому. Порой у нее мелькала мысль: "Боже мой, какое счастье, что ни мать, ни отец не дожили до этих дней, и если в 1905-м во время еврейских погромов Вайны прятались у них, Шульцев, и тогда умерла Сонечка, погибла Лина, и мать не выдержала такого горя, то теперь в эти несколько дней она испытала настоящий ужас. Дома, магазины, булочные, фабрики, принадлежащие немцам, - все было разграблено и разрушено. Анна видела, как на Кузнецком мосту, совсем недалеко от их дома, полностью разгромили магазин роялей, большие и маленькие "Бехштейны" и "Блюнтеры" падали и издавали как будто плач или стон. Все это заставляло ее не торопиться привозить Аркашу и Сергея из Кимр, она вполне резонно полагала, что там спокойнее, чем в Москве. Но в середине августа Наум вынужден был поехать за ними - и в гимназии, и в кадетском корпусе, несмотря на начавшуюся войну, продолжались занятия. Наум ехал с большой неохотой, но заставлять Анну ехать за детьми было нельзя. Неприязнь, которая была у него к Ивлеву, как бы по наследству перекинулась и на Михаила, не нравилась ему и Ольга Романовна. Единственная, кто вызывал у него симпатию, так это Лиза, и к Гере он относился хорошо.
По возвращению из Кимр и у Аркаши, и у Сергея началась новая жизнь. Все происходящие события они воспринимали по-разному. Сергей ужасно боялся, что корпус закроют и их всех отправят по домам, а ему так не хотелось возвращаться в Кимры, в эту дыру - так мысленно он называл свой родной дом. При этом он совершенно не думал о том, как там будут мать, брат и уж тем более Ольга Романовна. В отличие от Геры, он не называл ее бабушкой, не нашел он общего языка и с новым мужем матери, ему все время казалось, что все ждут-не дождутся, когда он уедет. Волнения его оказались напрасны, закрывать кадетский корпус никто не собирался, но жизнь кадетов менялась. Ряд старших "рукастых" кадетов, в свое время неплохо работающих в столярных и слесарных мастерских, стали членами ученических трудовых дружин, а в 1916 году, когда был утвержден специальный нагрудный знак - на зеленом эмалевом фоне вензель Елизаветы Федоровны, несколько кадетов получили и его, чему были несказанно рады. Сергей им не завидовал, такая работа была не для него. А вот по его инициативе была создана группа выступающих с "концертами" в лазаретах и госпиталях Москвы, которых появилось много. Начальство корпуса поддержало эту идею, и вот тут Сергею равных не было. Он старался изо всех сил: читал стихи, пел, аккомпанировал себе на гитаре - это был его "звездный час", у него появилось еще одно прозвище "артист", чему он был очень рад. И он все больше и больше утверждался в мысли, что он действительно им станет и будет петь на сцене Большого театра. За годы пребывания в корпусе он так и не нашел друзей, в госпитале он познакомился с Тоней Грибановой, гимназисткой, которая была немного старше его. Но Сергей из-за своего высокого роста и неулыбчивого лица выглядел значительно старше своих лет. Тонечка чем-то напоминала ему египетскую царицу Клеопатру - иссине-черные волосы, заплетенные в косу, и пронзительно голубые глаза. Встречались они в перерывах между выступлениями и дежурствами, их встречи нельзя было назвать романом, несколько робких поцелуев, и все. Дисциплина в корпусе была строгая, и уже не было никаких походов в театр, музей или на концерт. Их отношения скоро сошли на "нет", не вызвав сожаления ни у одной из сторон. А вот к родным кадетов отпускали, как и в довоенное время.
За годы войны в семье Вайнов произошли изменения - умер дедушка Аркаши, а через какое-то время умерла и бабушка, в начале 1915 года на свет появился братик, которого назвали Евгений. Маленький, худенький, он все время болел, и все боялись, что он умрет так же, как Сонечка. В доме часто отключали отопление, были перебои с водой и светом, но заказов было не намного меньше - дамы и девушки заказывали платья а-ля сестра милосердия. Порой, заказ оплачивали продуктами, и это было неплохо, так как с течением времени за хлебом и едой появились огромные очереди.
По мере взросления Сергей и Аркаша все больше отдалялись друг от друга. В отличие от Сергея, Аркаша был лучшим учеником не только в классе, но и в гимназии. У него была, как говорится, фотографическая память: он легко с одного раза запоминал целые страницы текста, увидев людей один раз - запоминал навсегда. С одноклассниками у него были хорошие отношения, но друг был один - Антон Пономарев или, как называли его близкие, Тоша. Аркадию нравился и его отец - Владимир Кириллович, профессор, преподаватель химии в Московском университете. Антон жил с ним, с матерью Ириной Павловной, старшим братом Костей, который был на два года старше его, и старшей сестрой Варей, которая закончила Бестужевские женские курсы, созданные в Москве и Петербурге. С начала войны она стала сестрой милосердия. Варенька была помолвлена с Леонидом Нестеровым, свадьба должна была состояться в начале осени, но началась война. Леонид, как и многие молодые люди, рвался на фронт, боясь, что война закончится без него, а ему так хотелось в парадном мундире пройти церемониальным маршем по Унтер-ден Лиден. Но не прошло и полгода, как он погиб. Потери русской армии были колоссальные, особенно среди офицеров. В отличие от австрийских и немецких, которые предпринимали меры безопасности, русские офицеры считали трусостью прятаться от врага, солдатам они приказывали передвигаться по-пластунски, а сами шли под пулями во весь рост. Узнав о смерти жениха, Варенька стала работать в санитарном поезде-госпитале. Зимой 1915 года поезд попал под обстрел, почти все раненые и медперсонал погибли, в том числе и Варенька. Ирина Павловна, особенно после гибели дочери, большую часть времени отдавала работе в благотворительном комитете под руководством великой княгини Елизаветы Федоровны. Основная ее "работа" была в справочном бюро, в нем воины могли получить содействие в оформлении пенсий, пособий и другого. Работы было много, и ей охотно помогали сыновья и Аркаша. Это и сбор средств на благотворительные акции, помощь в организации концертов в театре "Аквариум", благотворительные выставки в музее изящных искусств, организация Новогодних праздников для солдатских детей. Все это не мешало Аркаше помогать матери в домашних делах, он обожал своего маленького братишку и все свободное время проводил с ним. Так прошел 1914-й, 1915-й, подходил к концу и 1916 год.
КОНЕЦ СОРОК ВТОРОЙ ГЛАВЫ