Маленький городок Бангор в штате Мэн нельзя назвать дырой. Нет… Но для обывателя пребывание там превращается в муку. Слишком там… Тихо. И скучно. Пускай городишко и является третьим по величине в штате, это не отменяет его общей нудноватости. Но то для обывателя. А для людей определенных навыков и способностей Бангор просто рай земной. Идеальное место чтобы переждать денек другой, пока копы рыщут по округе. Почему идеальное? «Ну, какой придурок будет прятаться в Бангоре? Какой придурок станет прятаться в Мэне?» - обычная реплика любого копа. Именно поэтому, этот штат и был лучшим местом для пряток. Кто станет искать у себя под носом? К услугам беглецов в скучном Бангоре был замызганный отель на окраине города (если нужно отдохнуть перед следующим рывком) и бар «Хромая свинья» (если нужно промочить горло или прикупить какой-нибудь нелегальщины). Бар, слишком величественное наименование для «Хромой Свиньи». На самом деле, это старая добрая рыгаловка с дешевой выпивкой и подозрительным контингентом. Копы туда не совались. Никто не хотел получить пару пуль в свое мягкое жирное тело от бармена или его гостей. Таким местом была «Хромая свинья». Маленькой территорией свободы.
В один из вечеров (самый обыкновенный из тоскливой будничной череды) в баре появились двое. Как только старые засаленные двери распахнулись, привычный шум и гомон стих. На посетителей уставилось, по меньшей мере, 25 любопытных и настороженных пар глаз. В тишине тихо подвывал Чак Берри. Тихо скрипел потолочный вентилятор. Бармен не спеша протирал бокалы, поглядывая на незнакомцев. Как уже было сказано выше, их было двое. Один был ростом под 7 футов, средних лет, в дорогущем полупальто и ковбойских кожаных сапогах. Голову с седыми длинными волосами венчала громадная белая шляпа. Его холодные голубые глаза напоминали два прицела. Он не осматривал бар. Нет. Он делил его на сектора обстрела, прикидывая кого нужно убить первым в случае опасности. На его лице, украшенном седой аккуратной бородкой, гуляла легкая ухмылка. Его спутник был значительно моложе. Но одет он был… Малость странновато. Он был в куртке косухе, джинсах варенках и в футболке с изображением королевы Англии. На ногах были туфли лодочки. Выглядел он как… Тут скорее подойдет выражение «Отрыжка 50ых». Его волосы, черные как смоль, были так густо покрыты лаком, что бедняга Элвис содрогнулся бы. Это парочка выглядела как кусок иной реальности. Чужой, жестокой реальности. Две белые вороны в темной комнате. Они чуть постояли, будто давая себя получше разглядеть, а потом двинулись к стойке. Все то время, что они потратили на пересечение зала, их провожали глазами, как провожают моделей на дефиле. Под прицелами пристальных взглядов они сели на барные стулья. Бармен вопросительно посмотрел на старшего в их парочке. Тот молча достал из внутреннего кармана пальто бронзовую монету. На ней был отчеканен треугольник с запечатленной в нем римской цифрой VI. Седой положил монету на стол и ногтем подтолкнул ее к бармену. Он поймал ее, посмотрел на нее пару секунд, а потом подняли две руки и коротко хлопнул. Гомон в баре возобновился. Интерес к новичкам пропал.
— Все боишься копов Гаррет? – спросил седой, улыбаясь.
— Я то, их не боюсь. А вот они, - бармен обвел рукой бар. – Они боятся. Чего вам плеснуть Нэш?
— Мне джинна на два пальца, сопляку налей пинту темного.
Гаррет коротко кивнул и захлопотал. Через пару мгновений парочка уже потягивала свои напитки. Бармен пропал, потом вернулся из подсобки и поставил на стойку спортивную сумку.
— Кажется это ваше ребята. Если чего будет нужно, кричите.
Нэш кивнул. Гаррет ушел к дальнему концу стойки. Набриолиненный полез в сумку.
— Ого! Неплохо нам отвалили за этого хлюпика! Весьма, весьма! Не думал, что какой-то ханорик будет столько стоить, - сказал он и подвинул сумку к седому.
Тот двумя пальцами раздвинул открытую молнию и пренебрежительно заглянул внутрь. Коротко кивнул.
— Мда. В былые времена такие бабки платили за особо опасных козлов, способных одной рукой перевернуть долбанный пикап. А теперь их платят за каких-то толстосумов, лохов и прочих… - Нэш покачал головой. – Лига мельчает.
Лига и правда мельчала. Старики уходили, приходила молодежь, которая, к сожалению, задерживалась на этом свете ненадолго. Да… Раньше задания были сложнее. Небо голубее, трава зеленее, а джинн в этом баре не напоминал вкусом бензин.
Они какое-то время пили в молчании. Потом седой достал из внутреннего кармана сигару, закурил. Глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. Юнец закашлялся.
— Черт возьми, Нэш! Это обязательно? – сказал он, размахивая руками, стремясь отогнать дым.
— После трудного дня мне нужна разрядка, Патрик. Разрядка. И если ты не хочешь чтобы твоя набриолиненная голова упала на эту стойку несколько раз, заткнись.
— Ты так думаешь здоровяк? Может, проверим? – угрожающе сказал Патрик. В баре вновь воцарилась тишина. Все ждали развязки. Людям в маленьких городках так недостает зрелищ. А тут на тебе. Парочка сверлила друг друга взглядами. А потом оба начали хохотать, похлопывая друг друга по спинам. По бару разнесся вздох разочарования и вновь поднялся гомон. Патрик ткнул указательным пальцем в Нэша.
— Признайся! Ты едва не обделался!
— Конечно. После одного взгляда на твой внешний вид, сложно сохранить рассудок.
Они хохотали еще пару минут, потом затихли. Сидели в тишине, прислушиваясь к тихим голосам из музыкального автомата. Нэш медленно цедил джинн, Патрик пил свое темное. Обычный вечер, после жаркого дельца.
— У меня есть повод, чтобы выпить, - сказал наконец Патрик. Он подозвал Гаррета. – Налей ему еще джинна, приятель.
Тот исполнил. Нэш повернулся к юнцу с удивленным видом. Вновь затянулся, а потом выдохнул дым ему прямо в лицо.
— Интересно, интересно. Что же натворил старина Патрик? Успел хапнуть контракт на стороне? Или ты, наконец-то, научился обращаться со своим пистолетом. Скажу тебе по секрету, стреляешь ты дерьмово.
Патрик чуть улыбнулся.
— Нет, приятель. Повод совершенно другой… Я стал отцом!
Нэш хохотнул и сделал глоток из бокала. Вновь затянулся и выпустил дым в сторону.
— Хорошая шутка сынок. Мне нравится!
— Это не шутка!
Нэш смеялся, но уже по инерции. Улыбка медленно сползла с его лица. В синих глазах появилась пустота.
— Поздравь меня! – сказал Патрик.
Седой крепко сжал бокал. Едва ли не до хруста. Костяшки его рук побелели. Он молчал пару минут. А потом сказал:
— Нет.
— Нет? – ошеломленно спросил юнец.
Нэш не ответил. Он слез с барного стула и отправился к музыкальному аппарату. На ходу достал монету в один доллар и повертел ее на пальцах лесенкой. Подошел к машине, внимательно просмотрел список композиций. Потом бросил доллар в приемник и нажал на кнопку. Медленной походкой вернулся к недоумевающему Патрику.
— Что за херня? Почему?
— Потому что твоя карьера закончена. Вот почему… - медленно ответил вернувшийся на свое место мужчина.
— С чего это? Я никуда не ухожу, просто в моей семье прибавл… - начал Патрик, но Нэш не дает ему договорить.
— Ты уходишь из Лиги. У тебя появилась семья.
— Что мне мешает работать дальше, эй?
Седой медленно обернулся к нему. В его голубых, холодных глазах Патрик видел свое отражение. Больше в них нет ничего. Нэш взял бокал джинна, чуть повращал его, потом осушил. Показал Гаррету: «Еще!». Из музыкального автомата доносился голос солистки Jefferson Airplane.
— Я расскажу тебе историю. А ты заткнешься и послушаешь. Лады?
Патрик кивнул. Он уже видел подобный взгляд у своего старшего товарища. Пустой взгляд. В такие моменты его лучше слушаться.
— Много лет назад в засранном Сомерсете (который еще большая дыра, чем Бангор) жил самый крутой убийца во всей Америке. Он был ростом со здоровенный холодильник, а уж по ширине был как тягач MAH. Ну казалось бы… Ну завалил он кучу народу, хоть цистерну для кровищи подвози. Но что в нем такого?..
Нэш глубоко затянулся сигарой, выпустил дым через ноздри.
— А я отвечу тебе. У этого мудака был кролик.
— Кролик? – спросил Патрик.
— Ага. Кролик. Маленький, пушистый. Как раз такой, от которого ссутся в умилении все девчонки от Калифорнии и до Вирджинии. Он был белый как снег… Нет. Он был даже белее. Настолько белее, что снег на вершине Эвереста покажется тебе пародией. А уж мех у него был… Как чистый шелк. Так вот, наша машина для убийства души в нем не чаяла. Он гладил его, кормил и очень сильно любил. Настолько сильно… Что никогда с ним не расставался. Никогда. И когда он шел на дело, он брал его с собой. Одевал на него ошейник и прицеплял поводок. Подходил к месту будущего преступления, привязывал кролика к какому-нибудь дереву и шел убивать. Потом возвращался, отвязывал и, гладя его шерсть, шел домой. И вот однажды…
Нэш взял паузу и отпил джинна. Весь бар окутывала тишина. Все прислушивались к его истории. Уж что-что, а рассказывать истории Нэш умел и любил.
— Однажды… Он вновь пошел на дело. Вновь взял с собой кролика. Рядом с местом обитания цели, был небольшой парк. Прямо через дорогу от места. Там росли огроменные вязы, а трава была изумрудно зеленой. Решив побаловать своего маленького друга, он привязал его к одному из деревьев. Он пошел убивать, но всю дорогу оглядывался, словно пытаясь запомнить место обитания своего друга. Через пару минут в домишке напротив парка разверзся ад. Летели стекла, стучали пули. На асфальт с одного из окон выпал человек. Когда все затихло, он вышел из дома, аккуратно прикрыл дверь. Взглянул на парк. И замер. Кролика не было. Он рванул через дорогу к тому самому вязу, где он его оставил. Но кролик пропал. Как сквозь землю канул. Где он? Где он? – седой начал вертеть головой, как бы ища пропажу. – Он носился вокруг вяза, рядом с местом бойни, которую сам учинил, позабыв про копов которые уже давно мечтали насадить его на дубинку. Но все безуспешно. Кролик исчез, остался только застегнутый ошейник с прицепленным к нему поводком. Он оставил все попытки. Вернулся домой, лег в ванную и застрелился. Я хрен его знает, зачем ему для этого надо было ложиться в ванную. Что мешало ему выпустить себе мозги прямо там в парке? Но не в этом суть. А теперь Патрик… Скажи мне. В чем мораль?
Патрик молчал. Он испуганно смотрел на Нэша. Молчали все в зале. Даже Гаррет перестал протирать стаканы. Все ждали развязки.
— Н-н-не знаю.
— Я скажу тебе. Мораль в том, что, несмотря на свою неуязвимость для пуль, он был слаб. Ибо он любил. Любовь ослабила его. Стала его Ахиллесовой пятой. Он стал слаб, а, следовательно, потерял эффективность для Лиги. И карьера его закончилась. Бесславно.
Нэш не спеша допил свой джинн. Его кадык ходил вверх и вниз, пока бокал осушался. Он со стуком поставил его на барную стойку. Поднял белую шляпу, лежащую на стойке, и водрузил ее на голову.
— Я спрошу еще раз Патрик… Ты выходишь из дела, в связи с тем, что у тебя появилась семья?
— Нет, - ответил Патрик.
— Ты уверен?
— Да!
Холодные, ледяные голубые глаза взглянули на него из-под шляпы. А потом раздался раскат грома. Патрик сжимал живот, скорчившись от боли. Он упал с барного стула. Лицо его отражало недоумение. В баре все еще стояла тишина. Никто не звонил копам, никто не убегал в панике. Бармен продолжил протирать стаканы. Все знали кто такие эти парни из Лиги. Все знали, что не стоит рыпаться когда они решают свои дела. Для всех это стало обыденностью. Нормой жизни. Нэш сел на корточки рядом с умирающим Патриком. Дуло Пустынного Орла в его руке еще дымилось.
— Я делаю одолжение твоей семье. Я делаю одолжение тебе. Потому что ты, как сын для меня. Ты уже не накосячишь, и совершенно невинная женщина и ее ребенок не пострадают. Никто не придет к ним резать глотки, если ты прогоришь. Потому что ты вышел из игры. Сегодня. Раз и навсегда. Покойся с миром, дружище.
Нэш поднялся. Поправил шляпу, лежащую на его голове. Спрятал пистолет в кобуру под своим полупальто. Потом подошел к стойке, положил бармену еще одну монету (теперь уже с цифрой I) и, коротко отсалютовав, покинул бар. Но стук его сапогов продолжал звучать в баре. Словно призрак, шелестящий цепями. Пахло порохом. Патрик лежал у барной стойки, и его карие мертвые глаза отражали крутящийся потолочный вентилятор.
Jefferson Airplane все пел о белом кролике, и о том какие он приносит неприятности.