Глава 7. Осеменитель http://www.proza.ru/2017/01/03/479
Свободного времени у Галки было мало, отдых на речке она позволить себе не могла, так же как кино или дискотеку. Но постоянно долбить клятую географию с биологией тоже было невозможно, мозги не губка. В качестве передышки трепать за жизнь с Пучком и лазить с ним же по недальним окрестностям было само то.
– Пучок, а в общаге есть чердак? – субботний день навевал романтическое настроение. Галка спросила в надежде провести его согласно душевному состоянию.
– Здесь подвал роскошный, – едва заметная улыбка Пучка не ускользнула от Галки.
– В чём евойная роскошь? – она указала на пуговицу. Пучок опустил голову и тут же был схвачен за нос.
– В подвальных помещениях скелеты имеются, – ему понравилась шутка, но руку он поймать не успел.
– Что за скелеты?
– Ну, предания и мифы. Там в прачечной стиральные машины еще со времён царя Гороха. Слив из них прямо на пол, а в полу дырка. И вот однажды поздно ночью одна студентка… – Пучок сделал страшные глаза и начал подвывать, – пошла стирать трусишки…
– Не гони, трусишки стирают под краном в коридоре. - Это он чего, не трусами ли Галку надеялся смутить? Наивный! смутиться-то она смутилась, но ни в жизнь же не покажет!
– Значит, панталоны. Не говори мне, что панталоны счас никто не носит.
Кароч, дело было ночью. Машинка стиральная – незаземлённая, а кругом не просто сырость, водища. В общем, как говорит Ванёк, деваху «ёбом токнуло», и нашли её хладный труп, погрызенный крысами, только через несколько дней.
– Я думала, её в дырку засосёт, а тут, гляжу, ваще жуть. Так, всё, подвал отпадает, я тебя про чердак спрашивала.
– Неустрашимая ты букашка. Чердак низкий, завешен проводами, хрен пролезешь.
В подвале хочь прачечная, а на чердак ни один урод не попрётся. Так что если токнет, не найдут, пока не завоняешь. Крыс там нет, зато голубей, как собак нерезаных. Эта пакость обхезала всё, и пол, и провода, и даже паутину. Зато с чердака можно пролезть на крышу. Вот там реально… – зрачки Пучка расширились, он что-то хотел показать растопыренными пальцами, но скудность лексикона помогла выдавить лишь обычное, – бл... ваще клёво.
– В чём клёв?
– Ты всех видишь, а тебя никто, и вообще… Сосны кажутся ближе, и до облаков можно дотянуться. Я люблю там иногда побалдеть.
– Романтик недобитый, – Галка смотрела на Андрея большущими глазами.– Хочу.
– «Хочу!»… ишь, хочет она, видите ли. Точно, принцесса…
– Сам раздразнил.
– Ладно, с тобой спорить без толку. Только навряд ли удастся, после того случая всё на замках.
– А может, открыто?
Действительно, на люке в потолке болтался ржавый амбарный замок. Судя по нетронутой паутине, затянувшей железный короб лаза, гостей тут не видели давно.
– Ну и ведро. На ногу упадёт, будут ласты, – огорчённо констатировала Галка. Оставалось только замок обругать.
– Зато от этой дуры ключ заметный, такой же немаленький. Схожу, разнюхаю, – обнадёжил высотный балдёжник.
Пока Андрей спускался к вахте, Галка подёргала заржавленного монстра. Дома в деревне тоже в разных местах висели примерно таких калибров замки, но, как правило, не запирались. Так и есть, железяка скрежетнула, крякнула и отвалилась от толстой дужки. Только вынуть согнутый хрен из ржавых петель нечего было и пытаться.
Галка сгоняла вниз, втихаря узвала разливавшегося соловушкой перед вахтёршей Пучка. Тот понимающе подмигнул и через минуту прискакал, слегка запыхавшийся и приунывший.
– Нету, мать его, ключа.
– Да сто лет он не спёрся, – пытаясь стряхнуть с волос паутину, Галка мельком поглядывала на бицепсы Пучка. – Здесь требуется грубая мужская сила.
– Я ж тебе не паровоз, – Пучок оценивающе оглядел объём предстоящей работы. – Тута трэба монтировка та кувалда. Вах, ты што сдэлал, жэнщина?! На одну минуту отошел! Поломала общественное имущество, нельзя тебя без пригляду оставлять!
Балагуря, Пучок выдрал из петель дужку, повесил незадавшегося амбарного сторожа на перекладину лесенки и полез в темноту. Затем свесился из люка и довольный как слон произнёс:
– Вашу руку, мадмуазель, – с его плеча свисала бархатная сетка паутины.
– Руки самой нужны, чем я, по-твоему, должна держаться? Дай пролезть, растопырился тут, – и, оттолкнув парня, Галка полезла на чердак самостоятельно.
Осторожно двигаясь под провисшими проводами, они выбрались к выходу на крышу.
Подсадив Галку, Пучок следом взобрался в кирпичный вентиляционный короб.
– Здесь ещё лесенка была. Я счас.
Пучок умёлся, Галка стояла в проёме, разглядывая кроны сосен. Впервые она обратила внимание, как затейливо движутся лохмотья облаков. Большие, пушистые, похожие на куски ваты. В глубоком небе кружила стая ворон. На душе было спокойно и тихо.
Ветер принёс аромат летних трав и дыма. На мгновение закружилась голова. Муравейником кишела толпа людей возле магазина. От птичьих запахов, подёрнутых сыростью, тревожно щемило сердце.
Галке на миг показалось, что она может потерять всю эту красоту. Что вся её жизнь сейчас именно в этом загаженном чердаке, по которому, грея нетронутую девичью душу, ползало близкое, до боли в рёбрах желанное существо.
– Потрясающее зрелище. Я, пожалуй, тут посижу, пока солнышко не уйдёт, понаслаждаюсь, – раздалось снизу. Пучок, улыбаясь во весь рот, стоял на лестнице и бесстыдно разглядывал Галку.
– Что тебя, о глупейший из Пучков, так сильно обрадовало?
– Будь я хоть трижды глупейшим из всех Пучков мира, но нескромный солнечный лучик усладил мой нежный взор, сделав твой очаровательный сарафанчик прозрачным.
– Тьфу ты… Только-то. Я уж подумала. Это ж марлёвка, она в самом деле немного просвечивает.
– Прэлэсно, прэлэсно…
– Чего ты там размурлыкался, актёр погорелого театра? Так я тебе и поверила, что ты углядел нечто, чего раньше не приходилось?
– А сама ведь покраснела, Агнесса…
– Я тут скоро зажарюсь вконец. Подай лестницу, эстет.
– Давай-давай, галди… Всё равно глаз не отведу.
– Не пытайся мне внушить, что ты узрил у меня хвоста, он из меня не произрастает. В комплекте всё, чему надлежит быть – двое ногов, двое руков… двое глазьев, двое ухов…
– Двое носов…
– Намёк понят, против очевидного не попрёшь. Из имеющегося шнобеля вполне можно выкроить пару носиков нормального размера.
– Я ваще имел в виду парные дырки в носе, а она разобиделась. Нормальный у тебя нос. Большеватый просто, заметный. Но он тебя не портит.
– Силён, Пучок, на комплименты.
– Да ладно. Нехрен мне тут негодование изображать, я в этом как-никак разбираюсь. И с моего ракурса поглядеть оч-чень даже приятно.
– Я рада, что ты констатировал наличие комплектности. Это всё без лучика и марлёвки очевидно. Зрелище, конечно, на «потрясающее» не тянет, но и к категории «жалкое, душераздирающее», слава богу, тоже не относится. Думаю, на троечку. Ладно, разобрались. Тебе пора на воздух выбираться, а то вконец тут угореешь. Птичье гуано вообще неслабый аллерген, обсопливишься.
– Поприкалываться не даст. Обломает вечно, и довольна. Вредина.
На крыше и впрямь было клёво. Пахло засиженной голубятней и плесенью. Всякий раз, когда Пучок случайно дотрагивался до Галки, её пронизывала странная волна. Пробегая по телу, она забиралась в такие места, что у Галки перехватывало дыхание.
Через четыре года этой крыше суждено было стать для Галки местом кошмарного, рвущего сердце разочарования и ослепляющего счастья.
Глава 9. Держать фасон http://www.proza.ru/2017/01/16/489