Ехала сватья в Израиль...
Если кто думает, что с отменой виз стало легко ездить в Израиль, - тот очень глубоко ошибается. Это не бабочке перемахнуть через границу! Конечно, замечательно, что не нужно теперь выстаивать (или высиживать) в очередях в посольстве и консульствах! Не надо доказывать, что едешь ты просто в гости, к детям, а не зарабатывать деньги древнейшим способом (в шестьдесят лет!). И что наркотики не везешь… Ну, разве только сало! О, сало! Это настоящий наркотик! А если еще с мясными прожилочками, да натертое чесночком и присыпанное черным перчиком, да с зеленым лучком вприкусочку! - раз попробуешь, - и все, уже " подсел" ! И в Израиле это почувствовали… Особенно после того, как его накрыла мощная волна "алии", - эмиграции, - из бывшего СССР. Полтора миллиона, - это вам не шуточки! Да в такую махонькую страну! Всего - то - с ноготок! И ничего, - все разместились, и (скажу по секрету) – все едут и едут… И появились магазины с вывесками на русском языке, а в них - и сало, и русские пельмени, и ватрушки, и даже – беляши! И мои подруги-израильтянки, что поначалу с опаской присматривались и принюхивались к нарезанному шмату сала и пельменям, - теперь с удовольствием уплетают за обе щеки и то, и другое. И еще добавки требуют! И про кошерность не вспоминают!
Да… Но ведь рассказ не о сале, ! (хотя и о нем будет!), а о моей сватье, Антонине.
Так вот… Собралась Антонина к нам в гости. Правда, это уже не в первый раз, и не в первый раз перевозит она через границу "наркотик" собственного изготовления.
Заранее купила билет на самолет, - через турфирму, - с пересадкой в Пулково, в Питере, - не в Москве. И радовалась: и дешевле! И в караван-сарае, - в Домодедово, - не толкаться. "Пулково - аэропорт небольшой, очень интеллигентный, - там спокойно, и багаж перенесут из самолета в самолет сами, и пробудете там всего-то часик с небольшим", - ласково уговаривала ее девушка, перебирая пальцами по клавиатуре компьютера, разговаривая по мобильнику, прижатому к щеке худеньким плечом, и успевая при этом отпивать кофе из бумажного стаканчика.
И уже с билетом на руках, Антонина, не торопясь, отобрала из запасов, что имелись в одном из ее двух! холодильников, самые лучшие куски сала (простите: "наркотика"), добавила еще из того, что имелось в наличии наиболее экзотичного и типично российского, - сибирского! Набралось, вместе с кое – какой одеждой и подарками родне, - чемодан и сумка. В сумку запихнула все "тряпки", в чемодан - остальное, вернее: основное.
В аэропорту Толмачево, когда сдавала чемодан и сумку в багаж, девушка, цепляя бирки и вручая Антонине талончики к ним, сказала, улыбаясь:
- Теперь свой чемодан и сумку вы встретите уже в Тель Авиве!
Ага… Как бы не так! С ними Антонина встретилась уже в Пулково!
Оказалось: пока она была в полете, - ее рейс из Пулково в Тель Авив отменили!
- ПолучИте багаж и сдайте его на рейс номер… - велели ей и еще двум таким же "пострадавшим". - Его сейчас уже отправят в Москву. И перерегистрируйте билеты на Москву, в Домодедово! Из Москвы уже полетите в Тель Авив.
- А багаж?
-Теперь багаж уже сам пойдет в Тель Авив. Там его и получите!
Побегала она по Пулково с товарищами по несчастью еще часа три, пока их не сунули в какой-то маленький самолет (с каким-то подозрительным грузом прямо в салоне!) и отправили в Москву, - торопились успеть доставить их к рейсу "Москва – Тель Авив", где нашлись для них места…
Ну, а в Москве все прошло, прямо-таки, как в сказке! Их троих, как важных персон, на машине, доставили прямо от самолета к самолету!
Теперь можно было расслабиться и отдохнуть. И Антонина, никогда раньше не смыкавшая в самолете глаз, в этот раз уснула почти сразу и открыла глаза, когда обьявили, что самолет пошел на снижение.
В багажном отделении поймала с ленты транспортера сумку и долго ждала, когда появится чемодан. Не дождалась…
С сумкой подошла к девушке на выходе. Стала обьяснять: чемодана нет!
- Лё! Иврит? Англит? – спрашивала та.
- Какой англит? Где мой чемодан? – Антонина совала ей в лицо талончик и жестами показывала: нет чемодана!
Поняла, наконец… Стали вместе ждать у плывущей ленты. Чемодана не было... Девушка забрала у Антонины талон и пошла куда-то за перегородку. Антонина стояла с сумкой, - ждала. Вскоре та появилась с парнем, - полицейским. Он знаком велел Антонине идти за ними. Теперь, уже с тяжелой сумкой в руках, она едва поспевала за ними.
В комнате, куда они вошли, стояли два стола с компьютерами. За одним сидел молодой мужчина тоже в форме полицейского, (а, может, таможенника? - Антонина не разбиралась в них), за другим перебирала пальцами по клавишам компьютера смуглая девушка с длинными распущенными волосами, разделенными ровным пробором.
Парень –полицейский и девица, что привели ее сюда, стали , перебивая друг друга, что-то пояснять мужчине за столом, положив перед ним талончик от чемодана и тыча в него пальцами. Антонина, оглядевшись, села на одиноко стоявший у входной двери стул. Сумку пристроила рядом. Молчала, ждала.
Парень и девица ушли. "Таможенник", - как окрестила его сватья, мельком глянув на нее, стал быстро-быстро щелкать по клавиатуре компьютера, сверяясь с талончиком.
"Ну, теперь найдут быстро" – удовлетворенно подумала Антонина. И вспомнила: ее ведь ждет на выходе Глеб, внук! А она уже почти час валандается с этим талоном, будь он неладен! С надеждой не сводила глаз с "таможенника".
Вдруг у того брови полезли высоко на лоб… На какое-то время он застыл, уставившись выпученными глазами на экран… Перевел глаза на Антонину. Что-то сказал ей. Снова посмотрел на экран. Заговорил быстро, громко, все нажимая на слово "Мюнхен".
- Какой еще Мюнхен! – возмутилась сватья. - Где мой чемодан? Мюнхен! Я из Москвы прилетела, из Сибири!
"Таможенник" сделал успокаивающий жест рукой:
- Лё русит! Англит? Сарфатит? (Не русский! Анлийский? Французский?)
- Какой еще англит? Там меня ждет внук, он англит ваш знает! Надо позвать его! – сватья забыла, что Глеб отлично говорит и на иврите…
- Лё, лё! - отрицательно закачал головой "таможенник" и, повернувшись к девушке, которая оставила свое занятие и уже заинтересованно слушала их разговор, о чем-то попросил ее.
Та выскочила за дверь и вскоре вернулась в сопровождении пожилого светловолосого мужчины в черной робе.
Войдя, тот обратился к Антонине:
- Здравствуйте. Я – Алексей, работаю тут… Меня попросили вам помочь, перевести.
Антонина начала было жаловаться ему, - больше-то ведь некому, не понимают! Но с Алексеем заговорил "таможенник". Алексей повернулся к Антонине:
- Он говорит, что ваш чемодан сегодня утром улетел в Мюнхен… там ничего не было написано, только номер и буква М…
- Как в Мюнхен? И что теперь? Там же… там же… - запричитала Антонина.
Алексей снова слушал "таможенника".
- Он говорит, что теперь найдут его и вечерним рейсом отправят сюда, к нам, - перевел Антонине. – И еще он спрашивает, - что у вас там, в чемодане?
- Как, - что? Продукты, - в голосе Антонины уже почувствовались уверенность в ее правоте и даже угроза.
- Он спрашивает, - какие продукты? – снова перевел Алексей.
- Какие? – переспросила сватья. - Там сало! Скажи ему, что там сало, и оно в тепле может испортиться! Хоть и солила я хорошо… - уже совсем осмелела Антонина.
Таможенник слова "сало" не знал, и Алексей на иврите сказал ему: жир.
- Чей это жир? – он снова перевел ей вопрос таможенника.
- Как это, - чей? Это жир мой, я сама все делала! – с гордостью ответила Антонина.
Алексей повторил ее ответ на иврите. У "таможенника" глаза полезли на лоб! Девушка прыснула в ладонь.
- Да не чей это жир, а от кого он? – решил поправиться Алексей.
- Как от кого? От меня, я детям везу! – уже возмутилась сватья. - Скажи ему, что это сало, свиное сало! От свиньи! Не от козла же!
Алексей попытался снова что-то пояснить "таможеннику", - но тот, уже все поняв, едва сдерживал смех, как и девушка.
- Он спрашивает: а зачем вы его везете? Сала уже в Израиле и так полно! – снова перевел Алексей.
- Ну, и пусть, - полно! – Антонина шевельнулась на стуле, усаживаясь поудобнее и чувствуя себя уже, как бы, поувереннее. - Я везу свое, сибирское…
- Сколько там у вас этого сала?
- Килограмма… два… - она чуть запнулась,- приврала,- знала точно, что сала в чемодане хороших пять килограммов! Сама взвешивала.
- Что еще в чемодане? – спросил "таможенник".
- Ну, еще продукты… Яблоки, огурцы… Хрен…
- Зачем яблоки? – уже удивился Алексей. – Их здесь полно, круглый год.
- Так это же мои, из моего сада! – Антонина наклонилась к сумке, открыла. Пошуршала там, внутри, пакетами, достала два краснобоких яблока.
– Вот, пробуйте, - положила на стол перед девушкой. – Без всякой химии!
Молодые крепкие зубы тут же вонзились в яблоко. Сок брызнул в лицо девушки.
- Ну, ладно, - яблоки! А хрен – то зачем? И хрен тут тоже есть! – не унимался Алексей и скороговоркой переводил их разговор "таможеннику".
- Не знаю, - уже загорелась Антонина, - есть тут у вас хрен или нет! Только это наш хрен! Сибирский!... Не израильский, - чуть потише добавила она.
После перевода вся "таможня" лежала ничком на столах и тряслась от смеха…
Отсмеявшись, "таможенник" опять пощелкал клавишами компьютера и что-то сказал Алексею.
- Он говорит, что завтра к вечеру вам привезут ваш чемодан домой. Говорите адрес и телефон.
Антонина покопалась в сумочке, что лежала у нее на коленях.
- Вот, - протянула листок с напечатанными адресом и телефоном Андрея, зятя.
Теперь надо было написать заявление. Тут уж можно было по-русски!
- А что тут писать? - Антонина заполняла графу о содержимом чемодана. – Сало? Яблоки?
- Пишите: продукты, - посоветовал Алексей.
…Чемодан привезли на следующий день, Антонина ждала его на скамейке возле дома: так велел Андрей, ему позвонили из аэропорта. Все там было на месте, правда, перевернуто и перерыто: наверное, все же, искали наркотик…
А на шуке (базаре), в нижнем городе Хайфы, Антонина увидела над прилавком с зеленью длинные, белые и толстые, корневища.
- Что это? – спросила у дочери, Марины.
- Так это же хрен, мам! Не узнала? – засмеялась та.
- Вот это хрен… израильский… только и нашлась сватья. – То ж потому и смеялись они там, в "таможне"…
…А уж как мы смеялись! У меня дома, когда я собрала "девичник" по случаю прибытия сватьи.
- Вот, - хоть и… как это? Израильтяне! А все понимают про хрен! Смеялись как! – подвела итог Антонина.
И слушая ее рассказ, я уже мысленно дала ему название: "Ехала сватья в Израиль…"