Его томный взгляд падал на тени прохожих, снующих по тёмным от дождевой сырости дорогам. "Весьма странно,- рассуждал Нил, вырисовывая пальцем на стекле невидимые узоры,- " У каждого есть своя история. Кто-то бодро спешит домой и мечтает о скорой встрече с родными, а кого-то, наоборот, впереди ждёт тяжёлый будничный день." Из угловой бакалейной, расположившейся на соседней улице и манящей своей пёстрой вывеской, неспеша вышла женщина средних лет с аристократичной походкой. Бледно-розовый костюм подчёркивал молочный цвет кожи, а соломенная шляпка (несмотря на скромную нелепость её хозяйки носить летние уборы поздней осенью) отлично подчеркивала овал лица. Нил неотрывно провожал даму взглядом:" Ведь даже у этой миловидной женщины есть своя история. Наверняка она- бывшая художница, которая подрабатывала, рисуя иллюстрации детских книжек, или же малоизвестная писательница, скажем, автор романов про пианистку, мечтающую посетить Париж." Нила забавляла мысль о том, что он мог сам придумывать истории разным людям, драматизировать их или превращать в комедию, а то и вовсе создать новый, ещё не виданный ранее образ с уникальными привычками и капризами. " Но все они- сами себе сценаристы, а я начинаю свою историю с чистого листа."
* * *
Нильсон Кроуфорд был человеком изрядно ординарным, умевшим гибко поддаться общепринятым нормам, но чудесным образом не попасть под их обширное давление. Личность подобного рода можно смело описать следующим образом: берёт от жизни многое, но не всегда по существу.
Писательской деятельностью Нил начал заниматься с семнадцати лет. Никто не знает, что именно подтолкнуло его выбрать столь нелёгкое направление. Будь то юношеский максимализм, охота выделиться из толпы или же просто непреодолимая тяга к искусству, Нил продолжает своё дело вот уже десять лет. За это время у него накопился целый платяной шкаф бумажных рукописей, начиная с ранних стихотворений и очерков в газеты, которыми в последствии он и начал разрабатывать себе на жизнь. Достаток был невелик, поэтому "брал от жизни многое" Нил, действуя в сжатых рамках.
Проводил свои дни писатель, уединяясь в светлом кабинете, где всегда царил запах цитруса и корицы. Квартира Нила не отличалась простором и богатством интерьера, зато изобиловала уютом и теплом в холодное время года.
В то время, когда Нил расхаживал по кабинету в поисках новых мыслей, в гостиной и на кухне орудовала Мэри, официально названная ассистенткой Кроуфорда. В общих чертах, деятельность девушки предполагала работу с бумагами: редактирование, копирование, отправка в издательство. Но с тех пор, как Мэри случайно довелось стать героиней судьбы писателя, она ни на шаг не отстранилась от Нила.
Девушка проводила в его окружение чуть ли не всё своё время. В будние дни она хозяйствовала по дому, готовила, приводила в порядок бумагу, заправляла для Нила печатную машинку и заваривала его любимый чай с бергамотом. По вечерам после окончания рутинной работы со статьями, Нил рассказывал и зачитывал девушке идеи, которые касались отдельной стопки бумаги, водружённой на видное место и пополнявшейся с каждым днём- его собственного романа. Нил работает над ним не покладая рук от силы три года, и за это время то ли по счастливому случаю, то ли по совести автора, ни разу не потерял к нему интерес. В нём он стремился воплотить всё, чего только касались пределы его мечтаний: путешествия по тропическим странам, плаванье моряком на гигантских кораблях, преодоление всех тайн природы человека. Перед сном Нил блаженно представлял, как роман будет публиковаться в тысячных экземплярах, как произведение назовут великим, а Нильсон Кроуфорд станет признанным писателем эпохи 90-х, как на вырученные средства он отправится в долгожданное путешествие и покажет Мэри то самое величие океана.
В течение дня Нил постоянно делал заметки в дневнике, боясь в случае чего забыть то, что крутилось у него в голове.
Октябрь 17, 1988: Сегодняшнее Солнце особенно яркое. Оно буквально пылает энергией и заряжает нас новыми силами. Интересно узнать, есть ли особый вид жизни на Солнце? Наверняка, да. Человеку стоит лишь сократить расстояние между ним и Солнцем. Необходимо изобрести специальные термостойкие костюмы, отражающие ультрафиолет.
- Обед готов, Нильсон.
Мэри никогда не называла его кратким именем и никогда не обращалась по фамилии. Нил привык к её манерам и поведению настолько, что часть перенимал в свой характер. Мэри привила писателю любовь к классической музыке, так как сама была музыкантом. По воскресениям она играла в небольшом ресторане, куда часто водила Нила, приучая его к общению с другими людьми. Нильсон не отличался общительностью и редко покидал просторы квартиры. "Истинный творец чужих историй должен постоянно пребывать в уединении с собственными мыслями",- говорил он, на что Мэри по-детски ухмылялась и оставляла писателя наедине с собой.
Осень тянулась монотонно и долго, словно кто-то стремительно пытался её удержать. Дожди не переставали лить уже вторую неделю, и Нилу начало казаться, что наступила вечная ночь. С каждым днём квартира Кроуфорда становилась темнее и холоднее. Сквозняки вовсю гуляли вдоль пола и стен, хоть Мэри и старательно боролась с трещинами оконных рам. Нил совсем потерял какую-либо охоту покидать своё укромное жилище и затворнечески проводил сутки в своём кабинете. Отсрочка на заказные статьи в газету истекла уже как два дня, а Нил даже не притрагивался к клавишам машинки.
-Ты рискуешь потерять работу, - твердила Мэри каждый раз, когда сталкивалась с Нилом взглядом.
- Я рискую потерять себя.
Через день поступил звонок из издательства. Нил категорически отказывался разговаривать, поэтому Мэри пришлось взять всё на себя.
Октябрь 24, 1988: У подъезда виднеется ярко- жёлтый плащ Мэри. Она бежит в ближайшую пекарню под прозрачным зонтом. Полы плаща раздуваются под ветром как парус. Серость сырых улиц Мэри скрашивает, как лучик солнца, сумевший прорваться сквозь пелену тёмных туч. Всегда удивлялся, как такая хрупкая девушка с бледной кожей и сонными глазами сочетает в себе силу характера и любовь к жизни.
- Лучшее лекарство от меланхолии, Нильсон, выход за пределы рамок, которые ты себе старательно возвёл. Неужели тебе нравится жить взаперти?
- Мэри, твои присказки- ничто иное, как иллюзии заоблачных представлений о жизни. Мой роман вот-вот будет закончен, но у меня исчерпаны все силы, отведённые на воплощение счастливого конца. Жизнь собственных героев, Мэри, мне милее своей. Ты только посмотри: харизматичная особа, преуспевающий во всех сферах успешный путешественник, человек, нашедший своё счастье.
- Что тебе мешает продолжить путь к счастью? Не ты ли мечтал быть опубликованным и успешным? Тебе осталось сделать лишь несколько шагов и преодолеть последние трудности.
- Трудности никогда не будут последними. Это та черта, которая будет присутствовать в человеческой жизни ещё много веков. Мы не имеем возможности исчерпать все наши трудности. На смену одним приходят другие. Неужели ты считаешь, что роман ждёт успех? Даже если его и согласится напечатать невзрачная обедневшая контора, через пару месяцев он будет забытым пылиться на складе книжных лавок, а потом и вовсе пойдёт на костёр. Разве к этому сводятся мои мечты?
- С такими пристрастиями к субъективной реализации ещё даже не наметившихся неудач твои мечты угаснут, как свеча в канделябре, - Мэри кивнула на погасший от сквозняка фитиль, - Так не может продолжаться. На днях снова звонили из издательства, они дают тебе ещё один день, иначе..
Девушка тихо вздохнула. Нил оторвал взгляд от пола и посмотрел на Мэри.
- Я не хочу обременять тебя лишним. Тебе здесь тяжело, я вижу это. Мои мысли лишь омрачают твою и без того потрёпанную душу. Думаю, тебе пора найти другого напарника.
Губы девушки дрогнули. Она безмолвно скинула с себя шаль.
- Ты умело пишешь судьбы других, но неуклюже справляешься с собственной. Примени свой талант не только на бумаге, и ты поймёшь, что твоя свеча ещё не угасла.
Последующая ночь выдалась на редкость спокойной и молчаливой. Не было слышно ни стука дождя по карнизам, ни шелеста деревьев. Нил лежал на старом диване, скрестив руки на груди. Некогда светлые грёзы о красоте океана и необычайных путешествиях в другие страны сменились туманными думами, не всегда понятными даже ему. "Всю жизнь я посвятил мечтаниям о несбыточных вещах и только сейчас посмотрел в глаза реальности. Как наивно глуп человек, считающий себя всесильным."
Мэри мирно спала в гостиной, свернувшись на софе под тёплым пледом. В такие периоды она боялась оставлять Нила одного, поэтому не покидала его квартиру уже неделю. Писатель осторожно приоткрыл дверь кабинета, чтобы убедиться в крепком сне своей подруги. На цыпочках прокравшись мимо неё, Нил накинул на плечи пальто и украдкой вышел за порог.
Это был первый раз за последнее время, когда он лицом к лицу столкнулся с миром каменных улиц. Ночное время всегда отличалось своей тишиной и покоем. "Время пустоты",- заметил Нил и глубоко вдохнул свежесть влажного воздуха. Ветер колыхал сухие ветви деревьев. Опавшая листва вихрем кружилась по серому асфальту. Нил размеренно шёл вдоль пустой аллеи парка. Листва приятно шуршала под ногами и действовала на разум успокаивающе.
Писатель опустился на пыльную лавочку и запрокинул голову наверх. Небо угрюмо нависало над землёй, грозясь вот- вот обрушиться вниз.
- Доброй Вам ночи,- послышался вдруг из ниоткуда хриплый голос.
Нил вздрогнул от неожиданности и повернул голову. Рядом с ним сидел мужчина на вид чуть старше. Он был одет в тёмное пальто, что придавало его и без того мертвецки белому лицу пугающий оттенок.
- И Вам доброй, - отрезал Нил.
- Восхитительная ночь сегодня, не правда ли? Так и хочется провести её в прогулках до рассвета.
Нил молча кивнул в ответ.
- Вы выглядете усталым... Вас что-то беспокоит?
- Всё в порядке, не стоит волноваться.
- Не очень-то это похоже на правду.
Незнакомец опустил руку в карман и вынул сигарету вместе с мятым спичечным коробком. Чрезмерная назойливость ночного путника начала порядком раздражать Нила. Мужчина чиркнул спичкой и глубоко вдохнул дым.
- В такие минуты хочется забыться и чувствовать только покой, не так ли?
Клубья дыма наполнили воздух, сделав его едким и горьким. Незнакомец нервно дёрнул плечом и протянул собеседнику второй сигаретный свёрток. Нил лишь отрицательно покачал головой.
- Бери, это мой тебе подарок. Несколько затяжек, и душа наполнится легкостью. Мне-то не знать, как нелегко тащить за собой этот вечный груз будничных сует. Чёрт бы их побрал, эти проблемы!
Нил озадаченно посмотрел на незнакомца. Глубокие синие глаза внушали необъяснимое доверие. Казалось, Нил знал этого человека всю свою жизнь.
- Мне больше нечего терять, - произнёс он и взял предложенную ему сигарету. Синеглазый незнакомец зажёг очередную спичку, и Нил протяжно вдохнул горький дым. От непривычного вкуса и резкости запаха его одолел кашель.
- Это ничего,привыкнешь,- произнёс новый знакомый и посмотрел на циферблат наручных часов, -Поперву всегда так...Однако мне уже пора. Ох уж эта торопливая жизнь! Туда- сюда, а на себя времени и не остаётся.
Он торопливо окинул взглядом Нила. - Вот что, мой друг...Если почувствуешь, что груз на душе становится невыносимым, ищи меня завтра в это же время на этом же месте. Не всегда одна сигарета способна вернуть человека из пропасти отчаяния.
Нил осторожно сделал затяжку и проводил взглядом удаляющегося путника. Лёгкие постепенно привыкали к терпкости дыма, и писатель блаженно зажмурил глаза. Тепло медленно расползалось по телу, а вместе с ним и лёгкая слабость. Рассудок обволакивал туман, убаюкивая мысли и усыпляя разум. "Покой...пожалуй, нет ничего лучше".
С каждой минутой Нилом овладевала приятная усталость. Он на удивление без труда преодолел путь до дома и, так же тихо войдя в квартиру, упал на диван и забылся крепким сном.
Октябрь 29, 1988: Я почувствовал то, чего ждал уже четыре с половиной года. Эйфория, блаженство, покой. Этот истинный покой, когда все переживания и калечащие душу угнетения жизни уходят на второй план, не напоминая о себе около пяти часов. Разве каждый человек сможет услышать голос ночи, её тихий мурчащий шёпот? Казалось, что наряду с острым привкусом дыма острыми стали и остальные чувства. Я мог без труда услышать пронзительный сигнал клаксона автомобиля, звучавшего через два квартала, а то и дальше, мог видеть, как стекает капля дождевой росы с ещё не упавшего листа дуба. Я почувствовал, что в эти часы мне открылся ключ ко многим тайнам, разгадки которых человек ищет уже не одно столетие.
На утро снова послышался шорох дождевых капель. Нильсон пришёл в себя, когда стрелки часов близились к полудню. Судя по звону тарелок, Мэри снова хлопотала на кухне. Нил нехотя встал на ноги и почувствовал слабое головокружение, сопровождаемое тошнотой и зудом на дёснах. В гостиной раздался звонок телефона. Мэри поспешила снять трубку и, не успев сказать ни слова, повесила её обратно. Нил вышел из кабинета навстречу девушке.
- Тебя уволили...Твоё место успел занять журналист, давно мечтающий об этой должности.
- Надеюсь, этого парня ждёт достойное будущее.
Остаток дня Нил провёл в кабинете, разбирая накопившуюся за всё время работы гору бумаг. Мэри навещала его два раза с кружкой чёрного чая и сырными тостами, которые Нил категорически отказывался есть, ссылаясь на то, что они подгорели.
Вечером девушка оповестила писателя о том, что ей надо срочно уехать на квартиру для подписи каких-то документов. Нил, не став углубляться в подробности, понимающе кивнул головой и сказал, что будет ждать её завтра. Мэри удалилась, и писатель томительно начал ждать назначенного незнакомцем времени.
К ночи дождь снова прекратился, и встреча беспрепятственно состоялась. На этот раз незнакомец вручил Нилу полиэтиленовый пакетик с белоснежной смесью , сказав, что эффект будет сильнее, если ввести препарат внутривенно.
- Ты же понимаешь, Нил, что это удовольствие никак не бесплатно. Завтра на два часа раньше буду ждать платы за сегодняшнюю порцию.
Незнакомец протянул писателю бумажку с цифрами.
- Здесь расписана цена по количеству дозировок и объёму. Перед тобой свободный выбор.
Вернувшись домой, Нил развёл часть порошка в воде и набрал получившуюся смесь в шприц. Кожу пронзила острая игра, и спустя две минуты, в голову ударило знакомое чувство удовлетворения. Нил расплылся в довольной улыбке и отдался приливу долгожданной лёгкости.
Ноябрь 2, 1988: Я получил новую дозу "моего спасения". Нашлось применение деньгам, отложенным мной на чёрные дни. Мэри об этом знать нельзя. Нужно тщательно скрыть от неё исчезновение сбережений.
Ноябрь 4, 1988: Купленная два дня назад порция подходит к концу. Нужно купить больше, с запасом на половину недели. Сегодня Мэри сказала, что нашла пару издательств, которым требуется новый работник, и, по её словам, я мог бы попытать удачу во второй раз. Дорогая Мэри, удача сама нашла меня.
Ноябрь 10, 1988: Купленная в запасом почти что на неделю порция "моего спасения" закончилась вчера. Кажется, эта белоснежная "ангельская пыль" стала песком в часах моего терпения, и вместе с ней иссякает и смысл дальнейшего существования. Голова раскалывается от постоянно пульсирующей крови в висках. Мне нужно больше.
Ноябрь 11, 1988: Мэри обо всём догадалась. Утреннюю мигрень возобновили крики и возгласы её нежного голоска, осипшего за время её пребывания здесь. Сейчас её синяки под глазами стали более заметны, а лицо осунулось и приняло болезненный вид. Неужели это я являлся твоим собственным грузом на сердце?
Ноябрь 12, 1988:
"Она разговаривает со мной по - персидски,
Говорит, что любит меня, Девушка с золотыми глазами...
И несмотря на то, что я едва ли с ней знаком,
Я впустил её в свои вены,
Доверил ей свою жизнь..." (1).
Ноябрь 13, 1988: Эта изнывающая боль одолевает меня. Я нашёл затерявшиеся остатки порошка в кармане пальто, но этого мало. Слишком мало. Равносильно, если бы умирающему от жары человеку в пустыне налили четверть стакана сладкой содовой вместо бутыли чистой прохладной воды. Мэри заперла дверь и спрятала ключи где-то в пределах квартиры. Она отказывается меня понимать.
Ноябрь 15, 1988: Я распахнул окно и покинул эти четыре стены кабинета, которые сдавливали меня и всеми силами заставляли почувствовать слабым. Отложенные деньги кончились, я взял с собой последние, чтобы вдоволь запастись тем, без чего или же с чем моя жизнь превращается в кромешный ад.
Ноябрь 17, 1988: Мэри уговаривает меня сделать визит к врачу. Наивно глупая девочка. Она всё так же отказывается понимать, что единственным моим спасением будет служить лишь новая доза, которая, слившись с кровью, заглушит эту мучительную боль и продлит мою жизнь на один новый день.
Ноябрь 19, 1988: Я продал ту самую вещь, которая обеспечивала мне существование на протяжении десяти лет. За печатную машинку мне выделили около 80 долларов, это вполне хватит на половину недели. Роман превратился для меня лишь в стопку пыльных пожелтевших листов. Около килограмма мукулатуры, хоть какая-то от него будет польза.
Ноябрь 20, 1988: Руки дрожат, и мне становится трудно писать. Трудно писать, больно двигаться и дышать. Каждую клетку моего тела словно выкручивает наизнанку. Сегодня утром у меня онемели обе ноги, и пять минут я не мог нормально двигаться. Мне нужно больше.
* * *
Мэри сидела на краю больничной койки и крепко сжимала его холодную руку. Нил лежал неподвижно и дремал, в первый раз за последний четверо суток. Глаза Мэри за это время стали бардовыми от часто набегающих слёз. Лечащий врач Нила был на 75 % уверен в неизбежности летального исхода. "Поймите, моя дорогая, героин- вещь не просто серьёзная. Он вызывает у человека сильную зависимость и отрезает его от внешнего мира. Лечение подобных случаев очень часто является бесполезным." Но несмотря на диагнозы и предположения врачей, больной вдруг начал стремительно идти на поправку. Пережив страшные дни, проведённые в больнице и ранее за её пределами, рассудок писателя приходил в стандартную норму, а туман из разума почти выветрился.
Нил стоял у больничного окна и прокручивал в голове сюжет уже законченного романа. Счастливую развязку судеб главных героев он уместил всего лишь на двух листах, которые мирно покоились на прикроватной тумбочке. Мэри обещала отнести его в издательство на следующей неделе. Вчера она принесла подержанную печатную машинку, которую ей отдали в полцены друзья её знакомых. Нила согласились принять в новую газету, главный директор которой, ознакомившись со старыми очерками писателя, сказал, что парня ждёт успешное будущее.
Его томный взгляд падал на тени прохожих, снующих по тёмным от дождевой сырости дорогам.
"Сначала всё кажется таким безобидным,
А потом ты превращаешься в монстра...
Всё будет хорошо,
Если был я только мог сбежать..." (1)
Декабрь 2, 1988: Я начинаю свою историю с чистого листа.
(1) Отрывок песни Girl with golden eyes американской рок – группы Sixx: A.M