В нем кровь воинственных Варягов,
Впитавшая походов соль,
Кривую к Одину любовь
И горечь покоренных стягов.
В его крови Славян упорство
И бесшабашное: авось!
Два рода, буйно слившись в Рось,
Явили мощь и благородство.
В нем было много от рубаки
И слишком мало от сохи.
И замолив свои грехи,
Он славы захотел и драки.
Спасал он честно ветхий Рим
В живущей чудом Византии,
Где христианский храм Софии
Узрел язычник-пилигрим.
Он, как уже забытый Марс,
Неустрашимый и беспечный,
Что всем казалось Русич вечный,
Сраженье превращая в фарс,
Разил без устали и гнева
Врагов надломленную рать.
На раны было наплевать.
Ведь он боялся только плена.
И Русич заслужил награду.
Он – первой сотни командир.
Для сотоварищей кумир,
Но чуждый идолу – Царьграду.
С годами меркло славы бремя.
В смятеньем тронутой душе,
Как на заветном рубеже,
Он вспомнил про родное племя.
Что позади? Лишь боль и кровь
За непонятную чужбину.
Сорвав железную личину,
Он подарил душе любовь.
И вспомнил юность и девчушку.
Ее печальные глаза,
И в них стыдливая слеза,
Поймали сон его в ловушку.
Он бросил все или ничто.
Сняв с пальца бранную награду,
Он устремился к Киев-граду.
Ведь он без родины никто.
На расстоянье дня пути
Содрал приросшие доспехи,
Сомкнул в раздумье тяжком веки.
Раздался стон в его груди.
И тихо вторил дуб скрипучий,
Даруя ветру шлейф листвы.
И выбивал копытом рвы
Друг-конь. Усталый, но могучий.