Что-то там про подростков. 10 глава

Александр Федоров 2
Мы на лекции. Марти и я. Учимся в разных институтах, но сидим за одной партой. Он тут только потому что может.

Хочет.

Должен поговорить со мной.

Полноватый, седобородый старик у доски инициирует процесс обучения. Человек не злой, но нудный. Предмет не интересный, но сносный.

На первый взгляд.

И на второй.

Парень спереди интересуется состоянием расписания на сегодняшний день. Я бы мог помочь ему, но пересматривать своё отношение к безответственным прогульщикам не собираюсь.

Возбуждение Марти вынуждает учителя поднять мошенника, незаконно присутствующего на лекции, интересуясь ничтожным отрывком его родословной.

Самым передовым.

Но на самом деле Марти уже слишком стар, чтобы быть крайним звеном в своём генеалогическом древе.

Я шепчу:

– Ольман.

Сосед спереди недоволен. Он не давал никому такого права. Права использовать свою фамилию. Но никто не мешал ему ходить на занятия, чтобы преподаватель не путал его с Марти.

Глядя на настоящего Ольмана, говорю Марти:

– Антон.

Пока мой сосед справа в поиске подходящих ответов, а парень спереди гневно пытается помочь самому себе, я немного ухожу в себя и начинаю вспоминать.

Пару недель назад Вова – одна из самых значимых фигур района, в котором мы живём – как и все гопники всё ещё умеет разводить неуверенных в себе людей и школьников. Поэтому, пока он не растерял свои ценные навыки, я осознаю:

– Мы ведь можем обратиться к Вове.

Марти, желая осознать мою идею, во всю старается запустить процесс постижения сказанного собственными силами. Не допуская такой возможности, я предоставляю ему стопроцентную помощь в этом деле – передаю мысль в более доходчивой форме.

А то не дай бог ещё сам всё поймёт.

Стыдно будет.

Ведь я как бы понимаю, что постоянно выражаюсь поверхностными фразами, доступными только для их производителя. Потому что это должно выглядеть круто. Всё должно выглядеть круто, иначе теряется интерес к существованию. Поэтому я прикидываюсь, будто мы в кино и начинаю разбрасываться сценарными репликами, требующими пояснений. Формулировками, доступными лишь для зрителя.

Для себя любимого.

Так интереснее.

Умение растолковать человеку непостижимую для него мысль способствует прогрессированию болезни самолюбия. Но когда нет мыслей, которые можно было бы понять самому и передать данный опыт ближнему, приходится создавать независимые прецеденты. В моём случае соотношение зависимых от окружения прецедентов к самодельным – пятьдесят к пятидесяти.

А болезнь – потому что в больших дозах. Если радовать чувство собственного достоинства раз в день, то это норма.

Только мало.

Поэтому моя самооценка до сих пор не падала ниже уровня богов, – я же знаю то, чего не знает никто. Так высшим силам труднее быть высшими силами. Нечего расслабляться и не напрягать себя вмешательством: помощью по большей части. Пускай теперь докажут, что круче меня.

В итоге, после нашего разговора Марти понимает, что с Вовой необходимо связаться каждому, кому требуются хорошо замаринованные должники.

Вяленые, скорее.

И мы идём договариваться с Вовой. Обсуждаем возможные варианты. Радуемся, узнав, что у него на примете есть парочка людей, у которых недавно освободились хорошие квартиры. Освободились – это когда нет родителей. Затем платим за информацию. Втроём наведываемся в нужное место. Объясняем ситуацию со сменой условий долга. И уже без Вовы засыпаем всё землёй.

Успех видео гарантирован.

Как и изнеможение от уборки.

И всё идёт идеально. У нас два миллиона просмотров за неделю. Полная корзина восхищений от проделанной работы. Существенное отсутствие неверующих. Незначительное присутствие таковых.

Кроме двух вещей.

Во-первых, это очередной звонок Даши посреди сьёмки второго эпизода.

Во-вторых, моё случайное нажатие на зелёную иконку вместо красной.

Она говорит:

– Хватит! Если не хочешь продолжать общаться со мной, так и скажи. – Немного думает, а потом продолжает: – Не надо вести себя как ребёнок и пытаться мне мстить!

Трудно наладить свою эксцентричную карьеру, пытаясь выяснять отношения с психованной женщиной. Пока она кричит в телефон, демонстрируя высшую степень взрослого поведения, я стараюсь проследить за качеством выполняемых процессов.

Утрамбовывая грязь на пути в ванную, говорю толстякам:

– Только сильно не топчитесь. Вы тяжёлые. В прошлый раз еле расчистили из-за вас.

Проходя мимо высыпающего из мешка землю юмориста, говорю не в трубку:

– Интересно, сколько нужно времени, чтобы пыль, летящая из открытого окна летом, замела квартиру до такой степени?

Из телефона вырывается:

– Я что, по-твоему, совсем тупая?!

Мне кажется, умные люди не способны на столь долгое осознание того, что честность – неплохой задаток хороших отношений.

Или плохих.

Так или иначе не тупым понадобиться меньше четырех месяцев.

Нужно срочно дать ответ, потому что прошло уже достаточно времени, чтобы можно было подумать, будто мне требуется сурдопереводчик.

Найдя укромное место, я наконец готов серьёзно потолковать с Дашей. Толстый засовывает объектив прямо в ванную, чтобы продемонстрировать полноценность заполнения. Поэтому укромная ванная перестаёт быть укромной.

Тут сложно сконцентрироваться.

Оставляя комнату Толстому, вспоминаю, что для того, чтобы провести соразмерный взрослый разговор, несущий определённую цель, нужно кое с чем определиться.

У девушки на другом конце сотовой связи есть цель. Она знает, чего хочет. Ей надо того же, чего хотел я. Поиметь терпение. Не в плане – найти его. А в смысле – совершить акт насилия.

Иногда приходится мириться с тем, что близкие тебе люди – не интеллигенты.

Но чтобы монолог Даши превратился в диалог, мне не помешало бы узнать ситуацию на соседнем фронте.

Проблема в том, что Кира игнорирует нашу дружбу на протяжении уже долгого времени. Даже съёмки первого проекта переносятся в квартиру Толстого. Потому что она до сих пор не сформировала чёткого мнения о произошедшем. И прикрываясь определённо жиденькой причиной, не желает нашим общением нарушать свои размышления. В мире зародился новый тренд – долго думать, прежде чем ответить мне. А я понятия не имею, есть ли у такого как я шанс быть с ней. Ведь она так старательно пыталась воскресить того пятнадцатилетнего сомнительного мальчишку, лежа со мной в одной постели, после последней вечеринки.

Так всегда.

Сначала они прикидываются неуверенной, ожидающей чуда дурочкой, а потом дают пять, промахиваясь мимо руки.

Присаживаясь на кухонный стол, стараюсь не мешать Марти бездействовать. Относительно остальных ему трудно жаловаться на свою работу. Он поворачивает ноутбук в мою сторону и говорит:

– Похоже, у неё есть парень.

На фотографии отчётливо виден результат двух свиданий: минимум три букета пионов, обед в кафе с щедрыми окнами, прогулка по набережной и плюшевый заяц на десерт.

В идеале. В её идеале.

Но на самом деле – только веники из рандомных цветов, непросвещённость в вопросе её симпатии к солнечным пространствам и форсирующее процесс желание поскорее переспать.

Я говорю:

– Что?

Произношу это почти так же, как это делает человек с канала «Алекс Гуфовский» в видео «Больше игр про танки» на нулевой минуте, двадцать второй секунде.

Крайне изумлённо.

Телефон разрывается от истерики:

– Ты афигел?! Ты даже не слушаешь меня! Как я вообще могла полюбить тебя!

Она впервые так близка к трём заветным словам, ломающим девичьи сердца. Поэтому я впервые испытываю подобное удивление:

– Что?

Я спрашиваю:

– Полюбить?

Марти жестами афиширует своё мнение по этому поводу: «бывает».

Второй толстяк вытряхивает последние песчинки из мешка. Оператор просит его пересыпать с одного места в другое, чтобы сделать ещё несколько удачных кадров. И всё это под соусом утешений почти плачущего хозяина квартиры, дружелюбно предоставленным коммуникабельным юмористом.

Наконец Даша слышит адекватный ответ. Немного помявшись, я говорю:

– Прости. Прости меня, пожалуйста. – Не оставляя себе выбора, заявляю: – Обещаю, больше не буду вести себя так бессовестно. Я очень люблю тебя. И мне, правда, ужасно стыдно за своё глупое поведение. – Набравшись смелости, натужно меняю одно из своих убеждений под предлогом его бесполезности и фальшивости. Приходиться соврать: – Я люблю только тебя. И не хочу потерять этого.

Большинство судьбоносных решений принимается именно так. Только никто не говорит, что судьбоносный – обязательно положительный.

Осознав некоторую приторность сказанного, разбавляю всё маленькой щепоткой очевидности:

– Сильнее всех, кроме родителей и сестры. И родителей родителей.

Марти мимикой намекает на неуместность окончания.

Это ведь совсем не романтично.

Теперь придётся до смерти держать обещание. До моей смерти. Или до смерти наших отношений. Или до её смерти.

Не то чтобы я хвастаюсь, но, если приходится сказать «обещаю», не используя такую незначительную посредственность, как: «возможно, наверняка, постараюсь», я выполняю. Проще прибавить вводное слово, вносящее отчётливую недостоверность, чем прослыть плохим хозяином собственного рта. И Даша отлично знает это. Потому что нет смысла иметь запас экстренных действий, если никто не в курсе, что они экстренные. А то как люди поймут, что ты идёшь на крайние меры.

Пока мы дожидаемся ответа, Марти снова хвастает качеством своего дисплея. На этот раз его жидкокристаллическую изящность подчёркивает занимательное видео.

Он шепчет:

– Шестьсот тысяч. Вышло восемь часов назад. Уже в топе на русском и большинстве европейских.

Я думаю: «что?».

На мониторе два человека битами колотят другого человека. Прямо посреди загородного пейзажа. Хорошенько прикладываются к лицу кулаками. А после всего вблизи показывают каждый синяк.

Плевать на то, что у него под пуховиком, но вот результат лицевых побоев просто поражает. Скорее то, что они хорошенько раскошелились во время поиска каскадёра, способного пережить подобное.

Я думаю: «почему мы не додумались до этого первыми?».

Даша сбрасывает звонок.

Сейчас, когда Марти успешно преодолел несколько вопросов по японской культуре, при помощи соседа спереди, я благодарю того за поддержку и извиняюсь за дерзость.

Присев, Марти говорит:

– У них уже шесть миллионов просмотров за два дня.

Я думаю: «а что, по телефону нельзя было этого сказать?».

***

Снова тут!

Ну, что можно написать, после такого длительного отсутствия….

Смотрела сегодня один сериал и задумалась. Ой, только не смейтесь. В общем, вы когда-нибудь спрашивали себя, почему в лимузинах на задних сидениях не пристёгиваются? Я спросила, и теперь мне кажется, что от непрерывного просмотра сериала можно отупеть. Наверняка, для этого глупого вопроса найдётся очень логичное объяснение.

Что я хочу донести до вас своими размышлениями: никогда не прекращайте активность. Если кто-то из вас очень жизнерадостный и энергичный человек, не надо останавливаться. Потому что такая пауза обязательно приведёт к таким вот идиотским мыслям про лимузины.

Я уже не знаю, что делать. Смена обстановки опять влияет на меня, и мы с друзьями отдаляемся друг от друга, как это было между садиком и школой. Сегодня я поняла, что за одиннадцать лет ни разу не подумала о том, чтобы поискать свою лучшую подругу из детского сада. Поэтому решила сделать это сегодня, но, наверное, стоило ожидать того, что ничего не выйдет, потому что я даже не помню её фамилии – если, конечно, вообще когда-нибудь знала её.

***

О нет! Что она вытворяет! Слушай, у меня проблема. Серьёзная такая. Хрен разберёшься за раз. Дело в том, что сегодня Кира решила пописать в блог, вместо того, чтобы сделать очередное видео со своим мнением. Видео, в котором нам с тобой абсолютно наплевать на её мнение. Мы всего лишь хотим поглядеть на новые страсти. Но хрен-то там!

Только заговорил про сюжет, её тут же в блог попёрло. Тупые бабы! Бабы тупые! Не все. И не всегда. Но твою ж мать! Как так можно! Какой ещё блог, когда пора начинать действие!

Спокойно. Не волнуйся. Всё хорошо.

Попробуй угадать, кому это я.

Ну что? Ты всё ещё веришь, что я управляю их поступками? Типа я спектакль пред тобой разыгрываю сейчас? Совсем что ли? Да, они существуют в моей голове. Да, они плод моего воображения. И нет, это не значит, что они ненастоящие и не могут сделать что-то самостоятельно. Это подразумевает только то, что моя фантазия – неплохое место для кучи выдуманных баб, неспособных вести историю в нужном направлении!

Хватит зацикливаться на том, что ты читаешь мою писанину. Я пытаюсь поделиться с тобой самым важным, наивно полагая, что могу придумать что-то лучше тебя. Помнишь про то, что мы с тобой возможно тоже выдумка?

Если ты вдруг воспринимаешь всё, что происходит тут, более-менее серьёзно, то значит, что я обращался не к тебе. Как минимум – ещё к себе. А что такого? У меня плохая память. Не спрашивай, каким образом человек с плохой памятью может не помнить чего-то, но при этом напоминать об этом себе же. И даже не смей задумываться о том, почему я не могу просто описать тебе новое видео об избиении, без привязки к Кире. Ох, чёрт. Отложим объяснения на потом. Хорошо?

Ладно. Давай доживём до конца этого поста, а там уже посмотрим, что будет дальше.

Кстати. То видео, про которое упоминал ГГ. Где говорят «что». Если тебе вдруг взбрело в голову глянуть его и осознать, что оно из четырнадцатого года, а события этой истории застряли в двенадцатом, то мне всё равно. Это ведь моя вселенная. Что делаю, то и хочу. Захочу – вставлю суда эпидемию. Скажи спасибо за то, что не сделал этого до сих пор. Потому что я всё ещё понимаю, что эпидемия должна быть эпидемией, а история о подростках – историей о подростках.

Когда-нибудь ты узнаешь, как поживает эпидемия. Там всё очень необычно. В стиле истории про ад, где есть океан пролитой спермы и болото выкидышей.

Не начинай только. Их реальность не разрушиться из-за того, что я передвинул один ролик на пару лет ближе. Или дальше. Всё относительно. Я заполучил небольшой эффект комичности. И никто не пострадал.

Что-то я записался. Ты понял, в каком плане. Не в том, что я записался в секцию бокса.

Отстань.

***

…Всё из-за того, что, кажется, я окончательно полюбила того, кому посвящалось основное место в моём блоге. Раньше я только думала, что, возможно, было бы неплохо, если мой самый лучший друг стал бы моим парнем. Прикрывалась тем, что якобы мои чувства к нему – это последствия от расставания. Но сейчас, после нашего поцелуя, мне очень трудно видеть его: этот поступок не был искренним – должен был вызвать злость у его девушки. Он просто хотел отомстить ей, а я просто оказалась под рукой.

Вот поэтому-то я так раскисла и целыми днями смотрю сериалы. Старые друзья уходят, а новых до сих пор не нашлось: я нашла много прекрасных собеседниц, но никто пока не стал мне настолько близок, чтобы поделиться своими секретами. Пишу это и понимаю: странно, но рассказать тайну незнакомцу гораздо проще, чем делиться ею с друзьями. Хотя, ничего странно тут нет – опять ерунда в голову лезет.

В общем, я нашла себе нового мальчика. Можете посмеяться и сказать, что почти подобрала на дороге; потому что так оно и есть. Между прочим, иногда там валяются довольно неплохие экземпляры. Но они хороши до того момента, пока речь не зайдёт о чувствах, а потом приходится бросать их, как бездомных щенят. Всё так сложно, когда я это я – как было бы просто, если бы у меня не было чувств.

***

Тебе не надоело? Прости, что врываюсь. Просто подумал, что тебе нужна передышка. Если это так, то не благодари. А если нет – ну, бывает. Бывает, когда понимаешь, что в личной жизни всё хреново и хочется истории о том, как чужая хреновость личной жизни превращается в конец с поцелуем на пол экрана.

Так. Тормозим. Пришёл, чтобы отвлечь и начал залечивать ту же туфту. Всё потому что эта любовная ерунда затягивает. Каким бы бессердечным ты не был.

Я тут подумал и… какого чёрта секс между парнем и девушкой, вперемежку с их положительными чувствами, отношениями, называется личной жизнью? Почему всё остальное не лично-то? И какого чёрта сожители это два трахающихся тела, живущие в одной квартире, а не – просто люди, живущие в одной квартире? Всё. Тайна раскрыта. Да, это я смотрел сериал. Поэтому пишу ту же чушь, что и это девица. А как, по-твоему, существа в моей голове получают пищу для размышлений? Зачем они её получают – это уже другой вопрос.

Короче, я пошел. А то сейчас начнётся ещё.

***

Простите, но на сегодня у меня больше нет мыслей. В следующий раз встретимся уже не здесь. Спасибо, что пишете мне на почту – это помогает не помереть с тоски.
До скорой встречи!