Татьяне П.
Вера открыла глаза и потянулась. В комнате сильно пахло керосином. Насекомые, чёрт бы их побрал. Вот что значит жить в общаге, хоть и в аспирантском крыле! Проходной двор! Недели две назад утром ужасно зачесалась шея. Посмотрела в зеркало - сзади шея вся в сыпи. Выпила супрастин, думала, может аллергия.
Среди дня стала причёсываться, и вдруг на ключицу упало крошечное насекомое и засучило ножками. Хорошо сразу догадалась, что это такое - сопоставила факты. Вера родилась в благополучные годы и вшей до того дня не видела. Позвонила в Р. матери – не оповещать же друзей. Та посоветовала мыть голову керосином. Вера теперь всем говорит, что это потрясающе укрепляет волосы. После такой экзекуции они растут как сумасшедшие и густоты необыкновенной. Ерунда, но рьяные сторонники метода уже появились и общага попахивает керосином. На самом деле волосы пересохли, посветлели, а ведь и так не бог весь что…
Нужно бы зайти к Кольке, узнать осторожненько, как у него дела, а то потом опять подхватишь.
Она была у него за три дня до того, как обнаружила живность.
Нет, надо действовать иначе – через студсовет провести какую-нибудь санитарную компанию. Это – мысль!
Вера встала и, поставив кассету на маг, как была голая, стала делать гимнастику с гантелями.
Нужно похудеть. Всё-таки вес 83 при росте метр семьдесят шесть великоват.
Подошла к зеркалу. Мордочка – ничего, слишком, правда, круглая, и, пожалуй, бесцветная. Краситься? Вот ещё! Только чуть-чуть. Старит. Плечи, пожалуй, слишком массивные. Зато грудь 8 номер! Мужикам, особенно восточным, очень нравится.
Вера потянулась вверх до хруста, бросила гантели в угол. Она осталась довольна осмотром. Приятная женщина. Самостоятельная, умная, сразу видно. За себя постоит.
Как была голая, босая пошла в туалет. Приятно спать и ходить голой. Тело отдыхает. И вообще жить одной в общежитии - роскошь не многим доступная. Какая она молодец, что отвоевала у идиота Витьки комнату, хотя она аспирантка только первого года обучения, а он – третьего. Здорово она тогда в студсовете поработала. Витька, дурак, проболтался, что он псих, даже в психушке лежал. Ерунда, конечно, шизиков сейчас пруд-пруди, нормальных не сыщешь, и Вере это всё равно. Но – пригодилось – шепнула одному, другому в студсовете, потом по общаге пошло. С сочувствием, конечно: такой умница, такой способный, а параноик, бедняга, с суицидальными наклонностями.
Когда Витька подал заявление на отдельную комнату - Прошу и прочее, в связи с отъездом Гиви… и началом третьего года обучения…, то в студсовете на всякий случай запросили справку о состоянии здоровья: Поселишь его одного, а он… То есть о нём, конечно, беспокоились – от этого дела ведь не вылечиваются, все знают. А Витька, дурак же!- во время обсуждения занервничал, разорался, закосил кого попало и ушел. Конечно, отдельную комнату ему не дали. И комната досталась Вере. Она ведь член Студсовета от аспирантов, член партбюро от учащихся, диссертацию выполняет с опережением графика… Такая вот многоходовка.
Вера вышла в тамбур. Закурила. Нужно перестать курить на голодный желудок. Вредно. В тамбуре стоял холодильник, а рядом маленький кухонный столик, аккуратно застеленный красивой клеенкой. На столике плитка и электрический чайник.
Вообще-то ни того ни другого по технике безопасности не положено. Но если пожарников слушаться - с голоду сдохнешь, или гастрит-колит получишь. Во всем шестнадцатиэтажном общежитии ни одна электроплита на кухне нормально не работала, а кухни широко использовались робкими первокурсниками для первых свиданий. По ночам свет был выключен, и первокурсники на кухнях шуршали, как тараканы, которых было великое множество, как ни боролась с ними красивая дама – комендант общежития Розалия Павловна, можно просто Розалия.
Розалия была богатая женщина, имевшая основной доход от нескольких комнат, которые она сдавала не скупившимся приезжим кавказцам. Расположение сдаваемых комнат постоянно менялось, а так как в Институте было и заочное отделение, где народ заезжает всё время новый, то наивные члены студсовета ничего не замечали. Вера углядела этот гешефт Розалии Павловны еще во время сдачи вступительных экзаменов в аспирантуру.
Володька вместе со Светочкой провожали её на вокзале. Вера ехала поездом, так как везла много книг - это официальная версия. На самом деле она панически боялась летать, хотя постоянно держала в голове, что от этого недостатка нужно избавляться. Накануне она и Володька, лёжа в постели после довольного унылого прощального траханья, строили планы на будущее.
Вера, конечно, защитится в срок. Нужно закрепиться в Москве, найти работу, завести связи. Очень хочется жить в Москве, чем они хуже других? В Р. жить плохо, языка они с Володькой не знают и знать не хотят. Кому это нужно? Забивать голову, чтобы иметь возможность общаться с неполным миллионом человек, да и те все по-русски понимают. Володька был уверен в своей Верочке. Она умная, упорная, извернётся, а сделает, пробьется.
Вера не любила мужа, считала его жалким, но владела им с удовольствием – всё-таки видный мужик! Косая сажень в плечах, рост 187, могучий как бык, правда, брюшко уже начало появляться, а ему всего тридцать - на пять лет моложе Веры, но это не имеет никакого значения, даже весьма модно, а замужество в наше время повышает статус женщины. Вера знала, что своего Володьку она никогда не бросит. А Светочка? Ей отец нужен. Какой чужой мужик будет любить ее как отец родной? То есть любить может и будет… Светочка – девочка хорошая, самостоятельная.
Вера считает, что главное в воспитании это личный пример. Светочка видит с детства, что мать её всегда в работе. Почему же она должна вырасти бездельницей?.. А для траханья Вера всегда кого-нибудь найдет – у Володьки в этом плане ни малейшей фантазии.
В Москве Вера заняла место для абитуриентов в общежитии и сдала направление от предприятия. Готова к экзаменам она была очень хорошо. Ей всегда доставляло удовольствие разбираться в материале, учить и рассказывать. Экзамены шли своим чередом. Всё складывалось более чем удачно.
Прошло две недели. Это был максимальный срок, который Вера могла обходиться без мужика. После этого голова начинала болеть, настроение портилось, вокруг все становилось каким-то тусклым, безрадостным. А перед последним экзаменом голова должна быть ясной, настроение бодрым!
Вера приметила у себя на этаже красивого грузина. О! Это то, что надо! Его комната была через одну в том же коридорчике, что и Верина, в которой она жила ещё с тремя девицами. Намеченный грузин очень удачно жил один. Проходя мимо его комнаты в кухню вечером, Вера весело и дерзко посмотрела ему в глаза. Глаза были карие, ласковые. От этого ласкового грузина Вера и узнала о гешефте Розалии Павловны и потрахалась изумительно, голова сразу прояснела, настроение и самооценка повысились, что конечно здорово помогло Верочке на спецпредмете. Самый трудный экзамен.
Там она и встретила Рустема. Проклятого Рустема. Вообще-то отношения с мужчинами и дружеские (реже) и для траха (чаще) Вера поддерживала с лёгкостью. Ведь всё просто до изумления. Главное, не создавать никаких проблем – кому они нужны, надо быть проще - ну и польстить во-время с большой искренностью. Элементарно для умной женщины.
Но с Рустемом все было не просто с самого начала. Она сразу ему обозначила, что он ей нравится и даже объяснила, чего хочет. А то будет сомневаться, бодягу тянуть. Парень – обалденный. Татарин, а волосы русые, сам смуглый, громадные глаза голубые от носа до уха. Надменный, чувственный рот. Смотрит нежно – и …ничего.
Вера даже работать стала меньше, похудела на четыре кг. Сейшены собирала у себя по два раза в неделю, хоть и времени не было. Всё из-за него. Толку – никакого. Хотя у Рустема вроде бы никого не было. Может гей? Тоже не похоже. Чтобы ее да не хотел мужчина!
Двадцать восьмого апреля был ее день рождения. К этому дню она дошла до ручки, похудела еще на пару кило, но это, конечно, к лучшему, плакала даже. Заниматься не могла – вот что плохо! Ну, думала, если я его сейчас не трахну – с ума сойду! Готовилась ко дню рождения загодя. Накупила продуктов, водки. Сделала четыре салата, колбаска там, сыр, консервы, то-сё. Испекла свой фирменный пирог. Дома его все очень любят. Для общаги даже все слишком шикарно.
Одежду продумала до тонкостей. Это самое важное для опыления-осеменения. Напялила шикарные черные брюки в обтяжечку, чёрный топ, золотой широкий пояс, туфельки на десятисантиметровых каблуках черные с золотом, сверху одела свободный жакет из золотой парчи (мамаша у себя в театре достала в костюмерной старое платье, в котором королев играли – перекроили-перешили - отпад). Золотые серьги до плеч, массивные кольца, два браслета – золотой и черный. Золото – подделки конечно, но приличные. Полилась духами, тот грузин подарил. Она ему, правда, сразу сказала – Клема.
Мужики увидели – взвыли. Бабы чуть не передохли от зависти. И Рустем свои глаза вечно опущенные, тяжелыми веками прикрытые, приоткрыл. Много ели, много пили, много пели, много танцевали, но по-тихому – сухой закон надо чтить. Хотя Верочка была уверена, что лично ей ничего не будет при любых обстоятельствах. Все у нее было схвачено, особенно Розалия.Пусть только дёрнется…
Расходились под утро, часа в четыре. Мужики всю вечеринку вились около Верочки, она всех затмила. Успех потрясающий. На сейшене Вера Рустемчику все подливала, это важно, пусть расслабится. Когда с трудом всех разогнала, постучала к Рустему. Его комната напротив. Он был один – сосед уехал на майские домой к дочкам. Верочка вошла. Стала, всхлипывая, целовать его шею и руки. Рустем смущенно, неловко улыбался. Вера навалилась на него грудью, он попятился в комнату, и под тяжестью ее тела, рухнул на кровать. Верочка, продолжая целовать, стала раздевать его. Провела рукой от его ключицы до бедра – неужели это он? Дождалась.
Вдруг на Веру накатила тяжелая злость. Она вспомнила бессонные ночи, когда тупо смотришь в книгу и глупо, бездарно тратишь дорогое время на идиотские мечты, вспомнила уклончивые взгляды и улыбки Рустема, свои старания ему нравиться. Тяжело дыша, она отвалилась от его груди. Встала.
- Ну что – хочешь?
- Да…
- А я вот нет! Раздумала, представь себе. Одевайся, дрянь! Разлёгся, х--!
Вера побледнела, ее трясло от злости. Вышла, хлопнув дверью. Пусть теперь локти кусает. Он думал, она простит ему унижение. Как же! А-а-а! Плюнуть и забыть. Хватит, помучилась.
Вернулась в комнату. Вымыла голову керосином еще раз, на всякий случай, помыла посуду, и легла. Наутро, жаря омлет по-французски (сливок ровно столько же, сколько яйца по объему, в качестве мерки использовать половинку яйца), Вера решила вытрясти из Кольки теоретическую часть – ну что ему стоит? Он же гений. Потом, даром что ли она… Нужно форсировать работу над диссером. Защищусь досрочно!