Перекатился, цепляясь подолом, через порог. Застучал брелоком, ставя в известность о своём визите. Гневно раздул ноздри, прошёл в первую комнату. Маленькая, как грех воришки. Вся провонялась. По центру лежит куча тряпья и дышит...
Провёл пальцем по столику, собирая пыль. Поджал брезгливо губы:
- Выселяю. - На змеином издали они.
- Я оплатила же. - Шлепком мокрой тряпки отозвалась куча.
- Другую осмотрю. Лежи пока.
Ботинки с прилагаемой силой били в несчастный пол. Тот скрипел, выл и всячески предупреждал следующих обитателей.
Дверь нехотя впустила. Тот же палец по первой поверхности. Чисто! Один из двух блеснул очками и ядовито хмыкнул:
- Выселять?
- От вас дождёшься. - Брезгливые губы скрутило в попытке улыбнуться.
- Масечка? - Донеслось из-за очков и выплыла туча. - Что здесь? А... Начальство. - Снова яд. Как противно.
Поклон и стук брелока. Обратно в первую. Там похоть и вожделение. Сорока летняя юность ждёт в пьяном угаре. Опять раздвинет их, опять этот запах и звуки... Тошно, но хочется.
- Надо тихо. - Брезгливые губы потянули руки к куче тряпок. - Гиены на месте и бдят. А мы потихонечку.
- Ну что же ты... - Куча томно закопошилась. - Я же платила...
- А мне некому. - Пальцы втиснулись туда и стали тушить не существующий окурок. Стены завертелись и всё слилось в бесконечном приступе рвоты.
Весь день как иллюзия жизни. Теперь ночь и тихо. Благо! Как тихо! Только звук каких-то шестерёнок. Знает что это. Это крутятся, крутятся... В его статичности крутятся грехи и вечность... Чёртово колесо Сансары! Где-то в голове и больно оставляют борозды.