(из старого)
Два встрепанных воробья стремительно спикировали на доверху наполненный мусорный бак. Воробей не спеша, по-хозяйски оглядел влажный картон и полунадорванные пакеты, скептически прищурился. Воробьиха мелко запрыгала по краю бака, радостно склевывая какие-то крошки и картофельную шелуху.
Тут на мусор сверху упала еще стайка воробьев числом три или четыре голодных клюва. Хозяйственный воробей мгновенно выпятил грудь и заорал:
– А ну брысь! Это моя территория!
– Чего это твоя, – сказали ему, – тут всем хватит, имей совесть...
Воробьиха шмыгнула за угол бака, заморгала оттуда заплывшими после вчерашнего глазами. Воробей выпятил грудь, надулся, свирепо оскалился – ну чисто петух – и набросился на пришельцев.
– Сказано, моя нечетная сторона улицы! – гремел он. – Убирайтесь, а то на перья раздеру!
Он был так неукротим, что остальные воробьи испугались, несмотря на численное преимущество. Их предводитель почесал небритую физиономию и, стараясь сохранить достоинство, отступил: «Ну его, ребята, может у него справка. Пошли на другую сторону!..»
Рваные бомжи улетели. Воробьиха тут же вспрыгнула наверх.
– Как ты крут, миленький!
– Ладно, не дыши на меня своим одеколоном, – сморщился тот.
Но было видно, что ему приятно.
И они принялись рыться в баке, выбрасывая наружу и сортируя свое богатство.