Убить Коха... Глава-58. Зачем к Коху посылали...

    
  Вот, как описывает этот эпизод сам Вершигора:

"В тени елей, дубов и грабов расположился на стоянку Медведев.

Он стоял тут лагерем уже несколько недель.

А не видались мы месяца четыре.

Мы встретились с ним впервые еще ранней весной. на Случи.

Отряд этот был необычный.

Диверсиями в партизанском смысле этого слова Медведев не занимался.

Бои вел лишь тогда, когда их навязывал противник, приберегая силы для главного удара.

Но зато осведомлен был Медведев о вражеских делах на Украине, пожалуй, лучше всех.

Главная задача этого отряда глубокая разведка.

Медведев понимал толк в этом деле. Вел ее культурно, тщательно, умело.

Он ограничивал свою деятельность только несколькими крупными центрами; вцепившись в них, опутывал эти города и городишки сплошной сетью агентов и диверсионных групп.

Не всегда эти данные разведки служили материалом для конкретных действий самого отряда, чаще всего они лишь передавались на Большую землю.

Но уж если занимались диверсиями ребята Медведева, то всерьез.

Не где-нибудь на глухом полустанке разогнать гарнизон и испортить связь на полчаса, не какой-нибудь первый попавшийся эшелончик подорвать, а если уж закладывать мину, так прямо под офицерским залом в городе Ровно.

О таком человеке говорят: чисто работает!

Высокий, стройный, худощавый, в военных коверкотовых бриджах, с двумя орденами Ленина на груди, подтянутый, Медведев на первый взгляд производил впечатление человека, только что прилетевшего с Большой земли.

Второй год бреется каждое утро в тылу врага этот совсем не партизанского вида командир.

Непривычный для нас запах одеколона дразнит ноздри.

Месяцев двадцать назад где-то на Центральном фронте пересек он немецкие оборонительные рубежи, прошел на лыжах Брянщину, Орловщину, Белоруссию и Украину, а бриться не переставал, белые воротнички не растерял, не сгорбился, не одичал в лесах и болотах, ставших для него жильем и местом трудной работы.

Когда мы встретились с ним в феврале сорок третьего года, щупальца Медведева были протянуты к Луцку и Ровно.

Теперь уже за более крупным зверем Кохом и его подручными охотился элегантный и твердый партизанский командир.

Вот почему так скрывал он свое местопребывание в этих лесах, где всего пять лет, назад имел право охотиться только польский граф Радзивилл.

Штаб Медведева такие же подтянутые партизаны.

Выделялся среди них толстяк в одежде, вахлаковато сидящей на его грузной фигуре.

Как узнал я позже, это был начальник разведки отряда Медведева Луковкин.

Карманы оттопырены, они всегда полны разных бумажек.

Он словоохотлив.

По крайней мере, со мной.

Правда, после того, как Медведев, познакомив нас, сказал:

"Все, что вас интересует на юге, на западе и востоке, в зоне ста пятидесяти километров, можете узнать у него", Луковкин молча, вопросительно поднял брови, и Медведев кивнул ему:

Все, что интересует товарищей.

Все!

Понятно?

Я отмечаю про себя:
 
"Подчиненные Медведева привыкли держать язык за зубами.

Пожалуй, такое приказание они слышат от начальника впервые".

Но получив разрешение, Луковкин разошелся.

Видимо, по натуре это разговорчивый и добродушный человек.

Мы пошли в лес. Неподалеку оказалась хорошо замаскированная землянка.

Рассказы его на многое открыли мне глаза.

Глубокое проникновение Медведева во вражеские дела, размах диверсий и качество их исполнения (хотя и не часты были они) вызывали восхищение и даже зависть.

Я сидел в шалаше, с удивлением слушая рассказы добродушного толстяка.

Его агентура ходила в гости к самому Коху, мины же в несколько десятков килограммов тола тщательно заделывались под офицерским залом Ровенского вокзала, а провода выводились в сторону, где верные хлопцы по неделям ждали удобного случая и нужных пассажиров.

Медведевский начальник разведки явно расточителен и щедр, как грузинский тамада.

Он разрешает брать что угодно из его обильной разведывательной каптерки.

Вот он извлек из кармана своей гимнастерки фотографию фашиста.

Ну, как вам нравится этот фрукт?

С открытки, окрашенной в тон сепии, смотрят на меня холодные глаза.

На плечах извивается канитель майорских погон, с рукава подмигивает мертвым глазом эсэсовский знак.

Над кармашком френча ввинчены два железных креста.

Попадались и нам довольно часто подобные фотографии, но я не коллекционировал их.

Задетый за живое, впервые жалею, что не могу ничем подобным похвастать перед Луковкиным.

Где вы его ухлопали? спросил я безразлично, отдавая ему фото.

Луковкин довольно ухмыльнулся:

А зачем его хлопать?

Это наш...

Тот самый, который был на приеме у рейхскомиссара Коха.

Я внимательно смотрю то на открытку, то на своего собеседника.

Не могу удержаться от похвалы.

Вот это работа!

Правда? спросил Луковкин, с удовольствием потирая руки.

А где же вы его завербовали?

Да нет, зачем?

Вы думаете фашист?

Нет, это наш.

Он вместе со мной прилетел.

Язык у него, разговор, с этаким восточно-прусским выговором.

Говорит, никакой немец не подкопается.

Ну, и документы... Все в порядке.

Зачем же вы его к Коху посылали?