Эвилтвин — самое обычное озеро, расположенное неподалеку от деревушки, в которой проживает не больше восьмидесяти человек. Будучи людьми впечатлительными и далекими от новшеств двадцать первого века, они распускали слухи о загадочных существах, бродящих вокруг озера. Слухи эти доносились до больших городов, таких как Кент, Паресс и Арктрас, что, несомненно, могло напугать только детей и стариков, охотно принимавших за истину любое сказанное слово.
Однако, подобные сказки, вызывали интерес лишь у журналистов местных газет узкой направленности, а так же иностранных туристов, ни раз повидавших чудовище с озера Лох-Несс и приезжавших в Флорфорт скорее просто от скуки. Фантазии эти служили основным доходом хитрых, находчивых людей, и Симон Хейз — дряхлый и неприятный человек — не был исключением. Магазинчик сувениров «Мистери», славился невероятными чудесами, дескать доставленными прямиком из Эвилтвина, однако, на самом деле, каждый вечер, бодрый для своих семидесяти трех лет, Симон Хейз с криками бегал по дворам, выдавая собачью шерсть за шерсть оборотней и волколаков.
Бизнес шел в гору, когда у его сына родилась дочка — Нора. Симону особенно нравилось, как она дергала его своими маленькими пальчиками за седые волосы и смеялась от вида уродливой бородавки на голом подбородке. С пяти лет родители отправляли Нору к дедушке в деревню, и летом, уже третий год подряд, она снова садилась в машину и молча ехала по извилистым дорогам в Флорфорт. Нора никогда не говорила родителям, что лучше бы провела все лето в школе со своими занудами-одноклассницами, нежели в холодной дедушкиной лавке, день изо дня выслушивая его нелепые истории о призраках. Нельзя сказать, что она была странной, скорее просто имела своеобразные хобби. Разве это ненормально коллекционировать в спичечном коробке засушенных насекомых?
— У нас такая прекрасная девочка, правда, Филлип? — говорила мама с восхищением, и голос ее больше походил на визг поросенка. — Ты только посмотри на этот вздернутый носик, на эти маленькие, зеленые глазки и длинные каштановые волосы! А какие у нее сладкие щечки!
Сразу после этих слов Амелия Хейз покрывала «сладкие щечки» звонкими поцелуями, оставляя на каждой по большущему помадному следу с запахом вишни.
Нора не считала себя красивой, скорее, немного другой, поэтому, когда отец с улыбкой отмечал, что характером она вся в него, девочка согласно кивала и очень гордилась этим сходством. Именно это и отличало ее от других, ведь она была разбойница. «Пацанка» — как брезгливо отмечали многие сверстники. Однако, ей нравилось быть такой, какая она есть. Страсть к новому и неизведанному была неотъемлемой частью лета, поэтому Нора пыталась всячески разнообразить свои сухие будни и наполнить их приключениями.
Одним теплым утром Нора Хейз сбежала из лавки. Набрав полный рюкзак бутербродов с колбасой, сыром и черничным джемом, она ловко выпрыгнула из окна и направилась в сторону леса. Черно-зеленые невозмутимые заросли, смотревшие на нее сверху-вниз, были пропитаны запахами мха и земли. Все дороги выводили к уже знакомым местам, чего откровенно не могла понять девочка. Почему к любому месту обязательно должна вести дорога? Вернувшись домой, Нора вновь пообещала дедушке больше не вести себя так безрассудно. На четвертый побег она петляла по разным тропинкам вокруг леса, а на пятый ей показалось, что она видела нечто необыкновенное чуть левее от охотничей хижины возле ущелья, и каким же сюрпризом для нее было узнать, что озеро лежало по правую сторону от главной дороги, в месте, скорее открытом — с светло-зелеными травами и невероятных расцветок еще не распустившихся бутонов, названия которых Норе не были известны. Несколько огромных горячих от солнечных лучей валунов перекрывали единственный спуск к воде, которая, словно зеркало, отражало верхушки деревьев и плывущие мимо облака. Нора беззвучно подкралась к дереву и безучастно принялась изучать ствол, ковыряя ногтем кору, будто выжидая того самого момента, когда зловещее озеро раскроет все свои секреты.
Было уже три, и желудок ненавязчиво намекал, что пора обедать. Здесь было подозрительно тихо, и как Нора не пыталась, больше ничего особенного в озере не находила, поэтому нетерпеливо сев на траву, она принялась поедать бутерброды, запивая их газировкой. Почему же взрослые так боятся Эвилтвин? Однажды в дедушкин магазин пришел какой-то странный мужчина, весь перепуганный и мокрый. У него была порвана одежда, растрепанны волосы и немного поранено колено. Он маячил по магазину, рассказывая о каких-то призраках, духах, даже говорил о боге и очень обижался, когда его кто-то шепотом называл сумасшедшим. После этого случая дедушка продал в трое больше сувениров, а после Нора не раз видела, как он разговаривает с тем самым мужчиной и сует ему в руки несколько красивых купюр.
«Все это детские выдумки», — подумала Нора, надув губы, и пнула ногой камешек, который неуклюже скатился по склону вниз, с легким всплеском потревожив водную гладь. Давящая тишина вновь воцарилась на озере. Разве можно ожидать чего-то другого? Стряхнув крошки с ярко-красных шорт, она подняла рюкзак, закидывая тот на плечи и еще раз обвела взглядом озеро. Девочка твердо решила вернуться сюда до конца каникул. Нельзя сказать, что она была бесстрашной, но, когда тебе всего восемь лет, весь мир кажется одной большой авантюрой, поэтому в ней не было ни толики страха, только любопытство. Нора не услышала, как он подобрался к ней, и лишь когда обернулась, обнаружила за спиной сжатую фигурку мальчишки. Он сидел здесь неизвестно сколько времени, ничуть не напуганный чужим присутствием, и монотонно раскачивался на месте.
Она рассматривала его словно пришельца с других планет, а может как существо из другого мира — со скепсисом и недоверием. Однако, его вид ничем не отличался от ее собственного: пара сандалей, из которых торчали испачканные грязью белые носки, серая майка и копна светлых волос, напоминавшая пушинки одуванчика. Все было в этом существе такое обыкновенное и человечное, что Нора дружелюбно улыбнулась, окончательно развеяв свои сомнения, и произнесла:
— Привет!
Мальчишка резко дернул плечами и поднял голову на девочку. Только сейчас она заметила, что его глаза прятались за круглыми оранжевыми линзами очков. Такой причудливый вид заставил Нору рассмеяться, на что паренек ответил холодным молчанием. Он не сказал ни слова даже когда девочка прекратила смеяться, и даже когда уселась с ним рядом. Она задавала стандартные вопросы, спрашивала, как у него дела, где он живет, давно ли тут сидит, ведь она такая не внимательная! Но ответов не получала.
— Меня зовут Нора. Нора Хейз, но ты можешь звать меня просто Нора. А как зовут тебя?
Мальчик вопросительно шевельнул бровью. Тень рассекала его лицо пополам, в руке он держал тоненькую палочку. Сухо улыбнувшись, Нора повторила вопрос, и паренек, после некоторого оцепенения зашевелил рукой. Палочка стала уходить глубоко под чернозем почвы, с усердием вдавливая корни растений и мелких жучков: всего четыре буквы он выводил так долго, что, казалось, прошла целая вечность, прежде чем Нора прочла:
«ДАРК»
— Тебя зовут Дарк? — переспросила девочка, уловив еле-заметный кивок. — Какое… Интересное имя!
Дарк опустил ладонь на землю и одним движением стер собственное имя, после чего принялся писать новое слово:
«МРАЧНОЕ» — встретив случайные отблески на оправе очков, прочитала вслух Нора, и громко рассмеялась. Несмотря на свой несносный характер, она всегда старалась держаться вежливо со взрослыми и незнакомцами.
Шли недели.
Дарк так и не произнес и слова, только писал да рисовал на земле разными палками или сучками. Иногда Нора испытывала всевозможные напасти: беспричинный страх, сомнения, грусть и, в то же время, бесконечное счастье. Все эти глупости были так или иначе связаны с Дарком. А что если она сказала что-то не так, задела или ему со временем надоест ее общество? Все эти вопросы путались в огромном клубке памяти с нечеткими воспоминаниями о прошедших днях. Она мотала головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать эти мысли и кроме боли в голове — ничего не получала. Но каждый день Нора снова и снова встречалась с Дарком и ей казалось, что она наконец-то обрела друга.
— Откуда у тебя такие забавные очки? У меня близорукость, но я сказала родителям, что ни за что на свете не надену их. Мне кажется, я буду выглядеть страшно. А можно твои примерить?
В возникшей тишине слышась только шуршание палочки и равномерное дыхание.
«НЕТ» — написал он и поднял свою лохматую головку. На короткое мгновение Норе показалось, что он рассердился: оранжевые стеклышки так и прожигали ее изнутри, заставляя стыдиться своей просьбы, а кончики ушей краснеть. Она расстегнула рюкзак, извлекая из него разноцветный термос и два пластиковых стаканчика.
— Хочешь кофе? — в ее голосе слышалась неуверенность.
Дарк не ответил.
Вместо того, чтобы скорчить обиженную мину, она неловкими движениями стала откручивать крышечку термоса. Мальчик смотрел на нее в упор, и ей казалось, что теперь у нее горели не только кончики ушей, но и щеки.
— Прости, у меня нет с собой молока, только порошок. Сухие сливки, — пояснила Нора, чтобы как-то разбавить напряженную атмосферу. Она взяла с собой кофе, надеясь, что он разнообразит их немногословную беседу, но эффект превзошел все ее ожидания. Его горло содрогалось от глубоких глотков, он пил так жадно, что казалось, сейчас просто захлебнется. Он обвел своим языком губы и протянул стаканчик Норе, приподнимая вверх узкие брови.
— Еще? — спросила девочка.
Усевшись на траве, они смотрели на озеро и потягивали кофе. Птицы перепрыгивали с ветки на ветку, расправляя свои крылья и чирикая неизвестные песни своим товарищам, кое-кто даже осмеливался подлететь ближе и прыгал у самых ног туда-сюда. Время текло, темнело, и с каждой минутой становилось все холоднее. Нора застегнула свою кофточку и, поерзав на месте, уставилась на водную гладь озера. Небо стремительно становилось алым, на другом берегу виднелся солнечный островок — последнее пристанище для света и дня.
— Ты ведь не всегда будешь со мной? — все вокруг оставалось мертвенно тихим и как никогда напряженным. Нора сжала кулаки, чувствуя как сильно пульсирует ее сердце. На секунду она замерла, напряженно вслушиваясь, и наконец, обессиленно выдохнув, она услышала скрежет палочки. Она хотела что-то сказать, но палочка все еще продолжала двигаться. Ей всегда казалось, что Дарк способен только на односложные ответы в стиле да и нет, поэтому ее удивлению не было конца, когда она прочла:
«Я ВСЕГДА БУДУ С ТОБОЙ»
Нора перечитывала эти слова, не веря своим глазам. Сейчас ей больше всего хотелось обнять его и расплакаться. Невозможно было поверить, что все это в самом деле происходило именно с ней, что все ужасы и тайны Эвилтвина были ложью, хранившей в себе настоящее счастье. Счастье детской дружбы. Нора почувствовала, как по ее щеке потекли слезы, как сейчас она перестает сдерживаться, как на глазах у своего друга становится обычной беспомощной девочкой восьми лет. Она смахнула в сторону прядь своих длинных волосы и не заметила, как рядом оказался Дарк. Его лицо находилось совсем близко. Он положил руки ей на плечи и кончики его пальцев легко скользнули по ее щеке, убирая в сторону прозрачные соленые капли. Ощущение холодного прикосновения, такого быстрого, но достаточно медленного, чтобы заставить острые иголочки колоть спину вплоть до самого затылка. Нора почувствовала приступ головокружения и, стараясь не потерять контроль, резко дернулась на месте, задев кистью лицо Дарка. Испугавшись удара и не успев ничего сообразить, девочка широко распахнула глаза. Обессиленная и растерянная, она попыталась попросить прощение, но тяжелое дыхание мальчика заставило ее отстраниться. Он зашевелил губами, как будто произнося слова, как будто разговаривая с ней. Оранжевые линзы больше не прятали его лицо, а лежали подле ног, грязные и заляпанные. Нора должна была навсегда запомнить тот миг, когда Дарк впервые посмотрел на нее. Распахнутые глаза без очков, зрачки — разных размеров: один не больше точки, а второй большой, словно чернильное пятно на белой бумаге пристально смотрели на Нору. Девочка не могла пошевелиться. С ужасом она осознала, что нужно бросить все и бежать прочь, но не могла оторваться от улыбки на знакомых губах. Улыбка становилась шире, пока уголки губ не растянулись до ушей. Желто-зеленые, острые бритвы-клыки выглядывали из нечеловеческого рта, растянутого и глубокого, словно пасть волка или акулы. Скользкий язык змеей вился вокруг, высовывая самый кончик, с которого свисала массивная капля какого-то отвратительного вещества, вонявшего словно протухшее яйцо. В груди беспорядочно стучало, как будто ударяясь о самые ребра, что-то хотело вырваться наружу. В каком-то смертном отчаянии Нора попыталась закричать, но те самые холодные руки, минуту назад державшие в трепете, теперь когтями разрывали ткань кофты, впиваясь в самую кожу. Девочку била дрожь, все тело покрыл липкий пот. Дарк, или существо, которое назвало себя именем ее друга, беззвучно, как это было и прежде, почти неслышно приближалось.
Нора зажмурилась. Оранжевые линзы. Черные точки на белках. Озеро. Тишина…
Шел ледяной дождь, в Арктрасе стояла осень. По слякоти высокий, крупного телосложения мужчина вел за руку маленькую девочку, пряча ее под зонтом. Свинцовое небо тучами застилало последние пережитки лета, и пейзаж, некогда казавшийся таким знакомым, сейчас оставался чужим и далеким. В городской больнице стоял ажиотаж — поступил пациент с тяжелыми повреждениями после автомобильной катастрофы неподалеку от центра. Врачи носились из одной палаты в другую, повсюду звонили телефоны и медсестры безумолку трещали на каждом углу. В промокшей насквозь обуви, мужчина брел прямо по коридору, одержимый какой-то неведомой целью. Девочка крепко держась за его ладонь, послушно шла сзади.
— Войдите, — произнес доктор. — А, Филлип, это вы! Проходите, я как раз готовился к приему.
Филлип Хейз придя в больницу понял, что больше всего хотел бы задернуть занавески, лечь в постель на свежую подушку, укрыться пуховым одеялом и заснуть. Но об этом не стоило даже думать. Том Джонси был его давним приятелем, с которым они учились в одном колледже, и человеком, которому без всяких сомнений можно было доверять.
— Прости, Том, мы пришли рановато. Но я чертовски устал. Амелия сама не своя… После того случая. — он усмехнулся. — Ты наш четвертый врач и…
Том понимающе кивнул.
— Ладно, я оставлю вас, хорошо? Вернусь через два часа, как и договаривались. Пока, детка, не скучай.
Том Джонси привстал, пожав руку Филлипа и провожая его глазами. После щелчка двери, он улыбнулся маленькой девочке напротив него и указал ей ладонью на стул, куда она незамедлительно села. Он прекрасно знал, что ее зовут Нора, что ей восемь лет, и что она больше трех месяцев не произносит ни слова.
— Привет, малышка, меня зовут доктор Том. А тебя как?
Девочка еле-заметно улыбнулась, и от этой улыбки Тому стало немного не по себе. Она деловито придвинула к себе листок бумаги, лежавший на столе и его ручкой уверенно начертила:
«ДАРК».