Следующим днём Эрдис ушёл рано утром. Он собирался поохотиться, а дичь продать на местном рынке. Это был единственный возможный промысел для лесника. А Халльбера вновь осталась в сторожке, вид которой ей уже действительно наскучил. Без посторонней помощи она вышла во двор и уселась на крыльце, наблюдая за восходом солнца. Её по-прежнему не отпускала боль, но игнорировать её становилось легче, и девушка всерьёз задумалась о том, чем она может быть полезна. И не то чтобы ей хотелось кому-то помогать. Ей просто не нравилось оставаться в долгу.
- Ах, это ты! Ведьма! Живая! – девушку привели в лёгкий ужас такие обращения. Что за голос? Откуда он исходил? Она приподняла голову и осмотрелась вокруг, ничего необычного не замечая.
- Ты что, не видишь меня? – что-то мелькнуло прямо перед ней, и теперь Халльбере удалось различить едва видимый мужской силуэт. Призрак? Что-то в его очертаниях было крайне знакомым, и приглядевшись получше, девушка узнала в мужчине Вегейра. Полупрозрачный, насупившийся, с длинным порезом на шее. Сомнений не оставалось – это был призрак.
- Ты, видно, знала, что на нас нападут. Сбежала, спаслась… ведьма! Может это ты и наслала тех убийц на наш отряд! Я знал, что от тебя нужно избавиться! И Гицур знал…
- Он так же, видимо, сожалел, что ты оказался трусом и даже не попытался никому помочь. Ты видел? Видел, как их убивают? Спокойно смотрел? – холодный голос девушки, заставил призрака вздрогнуть.
- Да о чём ты говоришь? Меня там не было…я ушёл за хворостом!
- Тогда откуда тебе знать, что там не было меня? Откуда тебе знать, что я не вернулась во время твоего отсутствия? – мужчина промолчал, стоя, как приговорённый к казни, под пристальным взором палача. Халльбера расплылась в улыбке. – Их было пятеро, но ты видел четверых. Спроси меня, откуда я знаю, а затем, кто из нас лжец. Видишь? Я выиграла наше пари. Ты мёртв. И как ты умер? Кто убил тебя так?
- Я не умер! – Вегейр содрогнулся, чувствуя фальшь в собственном голосе.
- Ты уверен?
- Конечно! Иначе как бы я с тобой сейчас говорил?
- Для этого вовсе не обязательно быть живым. Призраки тоже говорят, и случаются моменты, когда они не осознают, что уже не в своём мире. Но сейчас ты лишь фантом… иная форма жизни. Такие, как ты, не должны бродить по земле живых.
- Тогда почему же я на ней?
- Из-за желания…моего желания, помнишь? Я говорила, что оно подобно магниту.
- Я что, похож на дурака? Почему это я должен верить всем твоим словам? Ты же сумасшедшая!
- Ну…как знать.
- Говорила…что сделаешь из меня чудовище? Да? Ну давай! – Халльбера с усмешкой проигнорировала эти слова, про себя подумав «ты уже им становишься». Послышалось рычание. На пороге сторожки появился Сугурд, пригнувшись, и злобно взирая на незнакомца, говорившего с Халльберой. «Тоже видит его» - решила девушка, что было неудивительным. Они жили по одну сторону монеты.
- Это ещё что такое? – Вегейр в ужасе распахнул глаза, взирая на скалящееся существо. Халльбера погладила лохматика, а затем поднялась с крыльца.
- Всё в порядке, Сигурд, давай в дом… - существо не спешило повиноваться, но всё-таки скрылось за порогом спустя какое-то время. Халльбера последовала за ним, игнорируя присутствие призрака за своими плечами.
- Ты куда пошла? – послышался возмущенный голос позади, но девушка уже захлопнула дверь. Вегейр поспешил за ней, но наткнулся лишь на тщетные попытки схватиться за ручку. Его плоть, подобно дымке проходила сквозь дерево. Путь к девушке был отрезан.
С наступлением вечера вернулся Эрдис. Вегейр всё еще сидел у него на крыльце, но тот совершенно не замечал призрака.
- Юноша…- обратился к подошедшему Вегейр, а затем отшатнулся, потому что Эрдис чуть в него не врезался, - Ты что, не видишь меня? – мужчина помахал руками, но это не имело смысла. Лесник его действительно не видел. «Ну точно…прокляла ведьма» - подумал Вегейр. Он проскользнул за дверь сторожки, вслед за юношей, помня, что ещё утром Халльбера скрылась здесь и с тех пор не появлялась. В какой-то степени он начинал верить тому, что мёртв. Ну а что он воистину помнил о прошедшей ночи? Он помнил, как выиграл деньги, как лёг спать и проснулся. Проснулся? Действительно ли он проснулся? Или его просто выбросило из сна…из тела. Скрепя зубами, Вегейр стал осматриваться. Не нравилось ему это…совсем не нравилось.
Лохматое существо по имени Сигурд выскочило из соседней комнатушки. Лесник дружелюбно поприветствовал его, потрепав по голове, но внезапно лохматик заворчал, всматриваясь в то, что стояло за спиной его хозяина.
- Ты чего это? – удивился Эрдис. Он обернулся, но не увидел у себя за спиной ничего, кроме двери. «Может, он голоден?» - решил юноша, - ну не ворчи, сейчас я тебя покормлю. - В дверях возникла Халльбера. Она сразу заметила Вегейра, но лишь скользнула по нему взглядом, как будто не видела.
- Как охота? – поинтересовалась она у приведшего лесника, хотя её интересовал совершенно иной вопрос. Видел ли он то, что видела она и лохматое существо?
- Средне. Сочувствую я зверям… не могу просто взять и лишить кого-то жизни, а потом просить за это денег. Плохой из меня охотник. Отец был бы расстроен.
- Не думаю, что это плохо.
- Может и так, - Эрдис бросил свой задумчивый взгляд на девушку, затем на лохматика, который всё ещё ворчал, - что с ним сегодня? Сам не свой…
- Не знаю. Ты… когда-нибудь видел призраков?
- Призраков? Нет…а ты, что, видишь?
- Нет, - Халльбера улыбнулась, выдавая свои слова за правду, и они могли за неё сойти лишь потому, что в данном случае она стояла к Вегейру спиной и действительно не видела его.
- Врёшь! Расколдуй меня, ведьма! – мужчина возник перед ней с грозным видом, но пустой взгляд, свойственный брюнетке, позволял ей смотреть сквозь него.
- Пойду, принесу дров. Думаю, все голодны, - с этими словами Эрдис покинул сторожку. Девушка лишь одобрительно кивнула.
- Когда умирает наше тело – это лишь полбеды. Существует и вторая смерть – смерть души. Но говорят, что душа бессмертна. Что тогда ей нужно пережить, чтобы умереть или вознестись? На земле нас что-то держит, и правда, не всегда это желания. Может тот же образ жизни, который мы ведём. Что есть человечность? Это то, что нас характеризует. Это то, что идёт с нами в ногу на протяжении всего пути. Лишь теряя человечность, мы обретаем ту или иную свободу. Её нельзя обрести в полном смысле этого слова, но можно попытаться. Лишь взбираясь в гору, мы можём поцеловать землю, и лишь падая со скалы, увидеть красоту неба. Наши мысли, наши привязанности, наша вера…. Нас может сковывать что угодно. Может, поэтому людей не наделили крыльями, но им дали разум, что помог бы выживать. Увы, так мало тех, кто им действительно пользуется. Увы, лишь теряя голову, мы понимаем, какова её значимость, и лишь становясь слепыми, мы начинаем видеть по-настоящему.
- О чём ты толкуешь, женщина?! – возмутился Вегейр.
- Однажды ты поймёшь. У тебя будет не одна сотня лет, чтобы всё обдумать, ведь говорят, что душа бессмертна, - лицо девушки озарила лёгкая улыбка.
- Расколдуй меня!
- Я тебя и не заколдовывала. Ты в плену своей глупости, и только ты можешь выйти из неё.
Дверь сторожки открылась. Появился Эрдис с охапкой дров, и призрак Вегейра для Халлльберы перестал существовать. Она обещала превратить его в чудовище, но сделала нечто похуже…оставила его одного в сумрачном мире, там, где его больше никто не сможет увидеть и услышать. Так платятся лжецы и трусы. Только преодолевая самих себя, мы можем преодолеть что-то ещё.
- Не игнорируй меня! Ведьма! – мужчина ещё долго кричал. Они поели. Эрдис накормил монстров, как делал это всегда, рассказал о прошедшем дне, и Халльбера слушала его. Конечно, она слышала и крики брани за спиной, но не обращала на них внимания. В какой-то момент ей показалось, что они и вовсе затихли.
***
Так прошёл июль и половина августа. Август не был дождливым, но и не томил жарой. Та самая золотая середина, которой так сложно добиться, но погода, похоже, наконец, была в хорошем настроении.
- Расскажу балладу вам, я о мире верхнем.
Там, где стелется туман на пороге ветхом,
Там, где небо и земля, в облаках играясь,
Забывают про людей, молча отпираясь, - лилась песня, и голос был красивым. Шумела центральная городская площадь, большинство людей спешили на рынок или с него. Иногда, кое-кто из проходимцев кидал медяки в шляпу бродяги, игравшей на старой лютне.
- Расскажу вам о судьбе, что была вначале,
В неё верил молодец, стоя на причале.
Думал он, что ждет его на пороге старом
Та же милая краса, отданная даром, - голос был уверенным, тихим но чётким, казалось, даже и не пел, а что-то душевно повествовал. И раньше люди останавливались, чтобы послушать этот голос, однако, теперь к нему привыкли, и уже скорее по привычке вознаграждали певчую птичку. А та пела всё новые и новые баллады. Каждый день они были разные, и текстов их не знал никто, кроме самого исполнителя. Казалось, они писались за одну ночь, может, просто возникал в уме, и зачастую походили на странные истории, порой грустные, порой радостные, порой ироничные.
- Шелка! Лен! Ткани! Цветные ткани!
- Молоко! Свежее молоко!
- Покупайте яблоки! Выращенные в местных садах! Яблоки!
- Свежий хлеб!
- Кожаные сапоги!
- Ножи тонкой ковки! – куча голосов, издаваемых отовсюду, вмешивалась в текст песни, но та всё-таки лилась сама собой. Исполнитель ни разу не остановился и не запнулся. Он, а точнее она сидела на старой повозке, в которой обычно привозили овощи на рынок. Сейчас повозка пустовала, всё уже разгрузили, и девушка пользовалась ей, как неким подобием сцены. Она не стремилась привлекать к себе внимание толпы, но такой идеально сформированный голос нельзя было не заметить. Допев балладу, девушка подняла шляпу, что лежала у её ног, пересчитала медяки, спрятала их в карман брюк, а шляпу с широкими полями одела на голову. На сегодня её выступление было закончено. Хорошего много не бывает.
Она спрыгнула с телеги, одной рукой держа лютню, единственное, что сейчас приносило ей малый доход. «Ах, как велик мир» - подумалось ей, и она поплелась вдоль торговой улицы, в самый центр шумного рынка. Запах пшеницы, мёда, молока, чего-то жареного – всё смешивалось воедино. Огромная толпа сновала из стороны в сторону. Люди что-то покупали, тащили корзинами с собой.
- Дорогу! Посторонись! – какой-то мужчина тянул телегу с меховыми шкурами. Народу пришлось разбегаться в стороны, чтобы не быть сбитыми, и в то же время это затрудняло общее движение. Держа хрупкий инструмент при себе, девушка протискивалась сквозь толпу. Она хотела купить хлеба домой, а около прилавка была та ещё очередь. Однако это её не смутило. Как известно, мы полжизни мы тратим на ожидание. Она терпеливо выждала очередь, купила буханку, и с чистой совестью направилась домой. Сегодня от неё была хоть какая-то польза.
Существует случай и его воля. Один случайный толчок, и девушка выронила из рук и хлеб и лютню. «Только не это…» - подумалось ей, когда инструмент ударился о землю. На мгновение девушка даже перестала дышать, и ведь скажи ты ей с месяц назад, что она переживала бы из-за этого, она бы только посмеялась.
- Ой! Простите меня! Мне так жаль!
- Чёрт… - Халльбера присела на землю, поднимая свою ношу. Благо, хлеб был завернут в платок, и ему ничего не сделалось, ну а лютня? Струны порвались, и где теперь ей достать новые? Она с жалостью взяла инструмент в руки. Помнится, Эрдис купил его не так уж давно, чтобы девушке не было скучно, а она нашла себя в новом призвании. Оказывается, от профессии можно и удовольствие получить, да вот только теперь лавочку придётся прикрывать. Нет больше лютни.
- Ох, это моя вина! Я так глубоко сожалею, - мягкий женский голос, переполненный вины. Какой от этого смысл? Разве сожалениями можно вернуть сломанную вещь? Толпа сновавшая в округе, то и дело пихала Халльберу то в правый бок, то в левый. Ей пришлось встать на ноги, чтобы не быть задавленной. Статная, высокая, уже ничуть не больная. Даже волосы её теперь были подстрижены ровно, и едва доставали плеч.
- Позвольте мне возместить ущерб…
- Да бросьте вы… какой от этого толк? – девушка опустила сломанный инструмент, и взглянула на толкнувшую её. Взгляд её застыл, как загипнотизированный. Светлая кожа, ясные глаза, светлые курчавые волосы.
- Хала? – только и сумела вымолвить она.
- Что, простите? – переспросила стоящая перед ней девушка, не услышав реплики. «Хала… но как это возможно? Я ведь помню, она умерла» - Халльбера молча взирала на девушку около себя, а та смотрела на неё в ожидании ответа. «Не узнаёт меня» - решила она, моргнув глазами, и присмотрелась лучше, думая, что перед ней мог быть кто-то другой, просто похожий на доброту. Но нет, это точно была она. Те же черты лица, тот же взгляд, тот же голос.
- Нет…ничего, - Халльбера качнула головой, решив более не говорить.
- Слушайте, вот, - девушка что-то достала из небольшой корзинки, которую несла в правой руке, - возьмите эти деньги и купите новую лютню. Я слышала, как вы поёте. Это очень красиво, - светловолосая улыбнулась, протягивая Халльбере десять золотых монет. «Да это же целое состояние» - пронеслось в голове у девушки.
- Нет…я не могу взять таких денег. Спрячь. У людей зоркие глаза, - Халльбера прикрыла рукой, ладонь Халы, на которой та держала золото. Девчонка ничуть не смутилась такой реакции. Она перевернула кисть ладонью вниз, и оставив золото в руке Халльберы, убрала свою ладошку.
- Ещё раз извиняюсь за сломанный инструмент. Всего вам хорошего, - и кивнув головой, девушка двинулась дальше вместе с потоком людей. Халльбера машинально сжала пальцы руки, ощутив тёплые монеты. Золото…Хала, что происходит? Она в замешательстве обернулась, всё ещё думая, что ей померещилось, но нет… вон она, Хала, шла среди людей. «У неё есть крылья» - и вправду. Пара белоснежных крылышек, которые не видели люди. Теперь они были за спиной хрупкого неземного существа. Халльбера улыбнулась, провожая её взглядом. «Доброта не умирает» - пронеслась мысль в её голове.
- У меня есть две новости, - заявила Халльбера, заходя в сторожку.
- Какие же? – Эрдис что-то готовил на кухне, но услышав голос девушки, отвлёкся от этого дела. Он повернулся, чтобы взглянуть на её лицо, и на удивление для себя отметил, что оно не такое, как прежде. В нем было меньше суровости, а если говорить конкретней, его украшала улыбка.
- Одна плохая – я сломала лютню. Но есть и хорошая – я купила новую, а вдобавок к ней парочку лошадей и свежий хлеб.
- Что? – юноша распахнул от удивления глаза, - Твои песни стали так дорого оплачиваться? Откуда у тебя столько денег?
- Ты поверишь мне, если я скажу, что в толпе со мной столкнулась доброта?
- Доброта?
- Именно, - Халльбера положила хлеб на стол, а лютню поставила у дверей. Из соседней комнаты появился сначала Сигурд, словно разведывая обстановку, а вслед за ним явились Ранн и Кьяртан. Девушка радушно поприветствовала трёх монстриков, которых успела полюбить за время проживания здесь.
- Хлеб и лютня – это хорошо. Но на что нам лошади? Мы же не вспахиваем поля.
- Нет, лошади нужны не для этого. Грянул август… я слишком задержалась в этом месте. Здесь конечно миленько, но я уже не могу. Повседневность убивает меня.
- Ага…ты решила уехать? – опустив голову, юноша вернулся к своему занятию.
- Да, я решила уехать, и знаешь… у тебя тоже есть такой шанс. Какой прок в том, что ты живёшь здесь один? Каждый раз видишь одно и то же, это ведь ужасно скучно…
- Для меня это жизнь. Эта сторожка и лес, который во мне нуждается, - моё всё. Я не могу уехать отсюда.
- Можешь. Хватит уже делать из себя заложника.
- Я не заложник, я сам это избрал. И меня всё устраивает. Но ты не подумай, я ни в коем случае не удерживаю тебя. Твоя жизнь – свобода, я понимаю.
Улыбка Халльберы угасла, как свеча на ветру. С толикой сожаления она взглянула на Эрдиса, того самого юношу, благодаря которому она спаслась. Она была ему благодарна, искренне за всё, но ничего в мире не заставило бы её остаться здесь. Лесник был прав, свобода – её жизнь, и под любым другим предлогом она просто перестанет быть собой. Она скиталица, и всегда предпочитала не существовать, так и от чего бы чему-то меняться сейчас?
Она встала на рассвете. В такое время поют первые петухи. Эрдис слышал, как она поднялась и заправила постель. Слышал, как погладила мохнатых существ, что-то шепнув им на прощание, но делал вид, будто спит. И Халльбера действительно в это верила. Она покинула сторожку с единой лютней, парой монет и буханкой хлеба. Как знать, насколько ей этого хватит, но девушка не изменяла своим принципам и предпочитала двигаться налегке. Вскоре она была уже в дороге, но в этот раз шла не на своих двоих, а ехала на лошади. Скорее всего, мудро было приобрести это животное. Скиталицам вроде неё, транспорт всегда был необходим. Она ехала не спеша навстречу солнцу, навстречу рассвету, навстречу миру. Она оставила за плечами всё то, что мучило, и снова могла ощущать себя свободной и непокоренной судьбой.
А Эрдис перевернулся на спину и глянул в потолок. Он слышал, как закрылась дверь и слышал это уже много раз, но только сейчас осознал, что ушедшая девушка больше не вернётся, не принесёт новостей, хлеба или медяков. Она ушла так же быстро, как и пришла, подобно вольной волчице, не способной усидеть на месте. Сигурд лёг подле хозяина и тихо заурчал. Казалось, он тоже понял, что Халльбера ушла навсегда, и это печалило лохматого монстрика.
«Что есть жизнь? Это то, что нас объединяет. Мы все живём и пусть делаем это по-разному, результат всегда один. Жизнь в своё удовольствие – то, к чему стремятся многие и это правильный путь. Ведь гораздо лучше сожалеть о том, что ты сделал, чем о том, чего ты не сделал. А лучше вообще не держать подле себя сожалений, ибо всё так, как должно быть. Мы можем бесконечно пытаться познать суть бытия, жизненную мораль, но всё познаётся в сравнении. Только человек, видевший мрак, способен оценить яркость солнца. И вовсе не обязательно во всём искать смысл, возможно, его просто нет. В мире всегда действует закон относительности. Не обязательно то, что ты видишь – истина, и не всегда лож там, где о ней говорят. Наверняка мы можем знать лишь то, что под ногами нашими земля, а над головой небо, и то, всегда есть вероятность, что будет иначе. Возможно, однажды настанет судный день, и все мы узнаем больше, чем нам дано, но это наступит не сейчас, и даже не через тысячу лет. Поколение сменит поколение, и все буду учиться на одинаковом опыте. Время не меняется. Оно просто идёт, так же, как шло всегда. Меняются люди, меняется мир, но не время, не то, что было создано вечностью, ибо она королева, и только она бессмертна» - размышления Халльберы прервал шум. Она улыбалась, следуя по пути солнца, но вот, за спиной стал слышен стук копыт. Кто-то приближался.
- Что-то медленно ты покидаешь эти земли! – знакомый голос, широкая усмешка.
- Ты пришёл меня проводить?
- Нет.
- Что тогда?
- Я пришёл тебя сопроводить… если ты не против, - Халльбера повернула голову, взглянув на Эрдиса. Что-то в нём изменилось со вчерашнего вечера, что-то было иное во взгляде.
- Что заставило тебя передумать?
- Секрет.
- И что ты готов отдать, чтобы сохранить его?
- Жизнь, - юноша улыбнулся, а девушка перевела взгляд к горизонту.
- Хорошо… я запомнила твои слова, - и она пустила лошадь галопом. Прекрасный черный жеребец, с развевающейся на ветру гривой. Не менее прекрасная наездница, способная, казалось, укротить этот мир. Юноша, всё время державшийся подле неё. Соревнования в скачках? Он не собирался проигрывать. Плетущиеся следом монстры, невидимые миру. Идущая позади раскаявшаяся душа. Доброта, кружившая среди людей. Их видели, о них говорили, потом, ещё очень долго. Исключения среди толпы, знающие то, что неведомо другим, живые, вольные, непокоренные…
Послесловие…
Как говорил Ж.Руссо: «моё дело сказать правду, а не заставить верить в неё». Сомневаюсь, что авторское послесловие кого-то заинтересует, но оно будет посвящено произведению, как слову. Я не стану писать кучу благодарностей или говорить о том, что кому-то просвещаю эти строки, нет… Это произведение родилось, как случай. Оно строка за строкой рождалось в голове, а концовка была неизвестна даже мне. Но случилось так, как случилось. Я не профессиональный писатель и кое-где мои мысли достаточно расплывчаты, но в целом я старалась донести до людей очень простую истину. Родные мне люди честно сказали, что книга им не вкусу потому, что в ней много мрачности и жестокости, но правда, я считаю, что стоит пережить всё это, ради светлого финала или хотя бы ради того, чтобы уловить для себя тонкую мораль. Учит ли эта книга доброте? Сложно сказать… единственное, что мы можем знать наверняка, - доброта не умирает. Учит ли она выдержке? Возможно, ведь главный герой её прямое олицетворение. Но в первую очередь строки учат нас ценить жизнь, такой, какая она есть. Может не каждого, но кого-то точно. Ведь воистину бывает всякое. Мы не можем знать, что ждёт нас завтра…. Остаётся любить лишь сегодня, этот момент, настоящее.
И всё же я выражу благодарность тем, кто прочитал это произведение. Надеюсь, у вас возникли мысли на этот счёт. Буду рада услышать мнения, ведь оценка творчеству нужна всегда.