Настенька, белокурая, с замечательными вьющимися локонами и карими глазками, родилась от большой и чистой любви. Уж как её мамочка любила этого красивого и высокого деревенского парня, Андрюшку, знали только подружки и мама. Уж как он любил её, свою миниатюрную Наташеньку, знали только его родители и старенькая бабушка. Никакой росписи, никаких свадеб тебе, так стали жить сразу по возвращении девушки с учёбы, из города. Правда, по сравнению со школьными годами, когда они просто дружили и бегали на речку купаться, прошло несколько лет и изменилась сильно Наташа. Город, что ли, пообрубал ту мягкость, ту лёгкость, что в ней раньше жила. Да ладно, любят, пусть и живут. Родили, и слава богу, красивая внучка на радость бабушкам и дедушке…
Всё бы хорошо, да Наташа начала прикладываться к спиртному, к сигаретам тянется. Втихаря ото всех покуривает да попивает в сарае, в одиночку. То ли гложет прошлое какое, то ли что-то не нравится в свекровином доме, большом и просторном…
Течёт жизнь деревенская своим чередом, да вот однажды летом:
- Наташ, слышь, сельсовет задумал новую амбулаторию строить. Говорят, рожать стали много, народу прибавляется, не хватает на всех нашего пункта, - подружка зашла в кабинет врача, где Наташа работает медсестрой.
- Хорошо, а то ютимся в двух кабинетиках, продыху нет. Глядишь, и врача молодого пришлют из города, - провела по волосам рукой Наташа.
- Тогда и я рожу, такую же, как у вас с Андреем, маленькую и красивую, - улыбнулась подружка, выходя из кабинета, куда заглянул новый посетитель…
Сказано-сделано и через пару недель в деревню покатили большие грузовики со стройматериалами, песком и гравием. Слаженно работает бригада, молодёжь, шумные, сильные, шустрые, красавцы мускулистые. Долго ли коробки из панелей сложить? Да легко и просто…
А однажды, почти перед отъездом бригады, к Наташе в кабинет заглянул один такой молодец с перебинтованным пальцем:
- Разрешите зайти на перевязку? – начал разговор Сергей, черноволосый смуглый, высокого роста и спортивного телосложения парень из бригады строителей.
- Да, пожалуйста, - ответила медсестра и начала осматривать рану, начинавшую гноить.
Вроде, ничего особенного в парне нет, да смотрит так внимательно и учтиво, что у девушки дух перехватило. Так и тает на глазах Наталья, словно шоколад под лучами летнего солнышка да в тёплой ладошке. А он ещё и соловьём заливается о жизни городской да красивой, о квартире да свободе отношений, о ресторанах да дискотеках.
Забеспокоилось сердечко девушки, вспомнилась свободная жизнь студенческая, от сессии до сессии, от вечера субботы до утра понедельника. Кафешки да киношки, дискотеки да коктейли. Ух, как защемило сердечко! А ему того и надо, сразу смекнул – клюнула, значит, подсеку!..
А вскорости и расчёт строителям подвалил, закончили амбулаторию. Быстро, дёшево и красиво. Серёга заглянул в амбулаторию и шепчет Наталье заговорщицки:
- Под каким-нибудь предлогом отпросись в город. Погуляем, киношку посмотрим, мороженого поедим. Поди, соскучилась по мороженому-то настоящему, по сладкому? – надавил на больную мозоль и подмигнул красивым глазом, как обжёг.
Ох и обжёг! Так обжёг, что головешка одна в головёшке осталась, ничего не видит под собой, забежала в дом, в город засобиралась…
Двух дней разгульной жизни в городе хватило Наташке, что бы примчаться в село и написать заявление об уходе. Забрала в охапку дочку и дёру на автобус, пока последний не упылил по гравийке до асфальта...
Настеньке плохо без любимого папы, бабушек и дедушек, без сада и своих качелей в беседке. Целыми днями сидит и плачет в маленькой комнатке на окраине города. Совсем и не хоромы, как обещал Сергей, совсем и не просторные да не в центре. Обманул, а она…
Она снова влюбилась, без памяти и без удержу, без воспоминаний о прошлом и Андрее. Даже, мать родную в угаре и не помнит. Деньги пока хрустят по карманам новой и счастливой любви, будем жить. В молодой головке кружат разноцветные листопады осени да слащавые речи о далёком и призрачном счастье полупьяного жениха.
Вдруг, грохот кулака об стол и словно гром среди ясного неба, слова Сергея:
- Достала она меня! Ноет и ноет! Угомони ты её! – и показывает кулаком на комнату, где всхлипывает Настенька.
- Серёженька, успокойся, ты же сказал, что полюбишь её, дочкой назовёшь, - повисла Наталья на его сильной руке.
- Не угомонишь, сам угомоню! – ещё сильнее и громче выкрикнул он. – выбирай, либо она, чужая кровь, либо я!
- Тебя выбираю, любимый, - не думая ни секунды полупьяная подруга, считая, что этим успокоит его.
Он и впрямь, присмирел, налил по полному стакану, выпили и закусили тем, что осталось на столе. Попросил только дать ребёнку снотворного, что бы уснула и не мешала им, что она и сделала, пока держалась на ногах.
Когда Наталья окончательно опьянела, шепотом промолвил в самое ухо:
- Пошли, усмирим, поможешь…
Всё остальное было, словно в тяжёлом и страшном сне. Она плелась с лопатой в руке за ним, несущим спящую уже Настеньку на руках. Потом он копал яму и положил туда откуда-то припёртый длинный ящик из не струганных досок и положил туда ребёнка. Закрыл ящик и прикопал его землёй…
Видавшие и не такое оперативники не могли без слёз и зубовного скрежета смотреть на Настеньку. Соседи слышали ночью шорохи в огороде и неожиданно успокоившийся плач ребёнка, а рано утром вызвали полицию. Настенька, очнувшись от снотворного, видимо, не поняла, где находится и начала царапать доски ящика. Древесные щепки, крупные и мелкие, торчали повсюду: от кучерявых светлых локонов до расцарапанных щёчек, от подола цветастого, как осень, платьица до изодранных коленок. Под ноготки впились занозы и уже запеклась детская кровь. Ребёнок просто хотел жить. Жить с мамой и папой…
Любовь Любовью убивая,
Порою, жизнь не понимает,
Что от добра добра не ищут…
Для размышления нам пища…
14 ноября 2016 года