Когда - то в центре Белокаменной, на выходе "Каширской", лежал судьбой потрепанный, чуть лысый, кругленький "страдалец".
- Главный врач с медцентра я, что в центре города Тамбова,- понять возможно было из его речей. И был, мол, искушен весьма, как нежный акушер и главный гинеколог. Речь, пространная его, лилась как песня! Про "подвиги" на Тамбовском абортном фронте палате №8 героя было тошно слушать. Куда было болезным деваться, все мысли только выжить! Да и куда им с подводной лодки?! Но время было, много каждый вспомнил, лишь памятью казня своё, родное. Но речь его, задуматься заставила мужей давнишние грехи О. Господи, прости! - они казались шалостью ребенка!
А у него лицо- как маска Зла! Его безумные глаза,охваченные страстью и наживой, и руки медицинского вельможи, по локоть погруженные в плаценту, и ложкой, как яичко в смятку, на свет явлённое, как в миксере, дитя - то роль играл в халате Мефистофель!
И пачки грязных денег, и ловящий взоры мужиков,недобрый взгляд, когда купюры он считал, накрывшись одеялом, и многократно проверял, лишь, чтоб только выйти, справить в страшных муках малую нужду. И эта похвальба его и объяснения о происхождении денег, увязана была с количеством загубленных младенцев и откупа несчастных матерей. И разговоры "молодца" о похоти и бл-дстве, за операционной стенкой,а то и прямо на рабочем операционном кресле, со старшей медсестрой, где на столе лежали вместе торт, конфеты и цветы, ножи и хирургические ложки, выскребающие Души. И реки конька, армянского, "с Парижу",в богемском хрустале, 5 звезд, а может больше - кто считал! И Кесаря тамбовского слова звучали об удали его, способности везде и всё схватить, урвать и оценить должны сейчас, в палате, его достоинства и хватку.
Все были в шоке. Уж не первый день все слушали его, как положили . Простые мужики все большедумали своё, молчали. Лишь новенький один, послушав пять минут, сказал:
- Парень, а ты не зря здесь оказался!
А он не сразу понял! И тишина в палате той звенела и била сильно по ушам. И тут до "знахаря" дошло! Курил потом он в коридоре вечность. И целый день молчал!Молчала и палата.
Больничная палата, как конвейер, как очередь к Апостолам, менялась каруселью новых лиц. Лишь он все ждал великого прихода наиглавнейшего врача, и потрясал деньгами, хулами и всуе обращался к Богу.
Улыбка через 10 дней погасла на устах соседа душегуба-хвастуна, когда ему в палате поставили диагноз - Онко, крайняя степень. В ушах звенело - Метастазы! Неоперабельный! Операция бессмысленна!
Какой сначала поднялся вой, и оскорбление истца, что это здесь врачи тупые виноваты. Потом собрал в пакет тугие пачки, исчез, но побитый, как собака, вернулся с выпиской. - Домой! И за скандалы о своем величье, за отношение к себе, великую гордыню, был вынесен вердикт, что в квоте на лечение в Москве - "Нахалу отказать!" И выписать домой.
При вечернем медицинском обходе остальным, кто там ещё остался с иконкою в руках, с трепещущей и страждущей душой, ученый врач-онколог читал в палате лекции о бренности судьбы, о роли рака в жизни человека, вселял надежду и помочь старался.
Суть речи специалиста такова: все миомы, фибромы и прочие опухоли - есть комплекс хронического недостатка секса по любви. При самовозбуждении и стимуляции себя в организме человека взрывается как бы бомба гормонов, которые без нейтрализации мужского семени начинают свое разрушительное действие. Сказал и покрестился!
Сказал для чего - никто не понял, уж больно смутным казалось тогда каждому своё личное будущее.
Но все, кто выжил, лекцию и парня, что с Тамбова помнил и запомнил. В мозгах свербила только мысль - "Отче наш,прости мя, грешного!"