Проводить уборку в кладовке было не лучшей идеей, но уже ничего не поделаешь; надо закончить, ведь я давно хотел разобраться и выкинуть все, что мне уже не понадобиться.
Пыльные коробки, старые шторы, порванные коньки, чёрно-белая плёнка, фотографии, ненужная швейная машинка, сломанная кукла и деревянная шкатулка – неотъемлемые части этой комнаты, но, похоже, с некоторыми из них придётся расстаться.
Конечно, фотоальбомы я не выкину, но и оставить их тут не представляется возможным. Протянувшись за мячом, который я так любил в детстве, моя рука задела ту самую шкатулку, из которой тут же вылетел снимок, старый и потертый.
Взяв его в руки, я изумился: на фотографии изображена девочка, которая намного выше меня и, соответственно, я. Золотые кудряшки водопадом падали на её хрупкие плечи, а глаза радостно сияли. Я не помню этого момента, ибо детство – тайна даже для меня. В памяти сохранились лишь короткие и незначительные моменты. Ирония судьбы, не правда ли?
— Ты все ещё помнишь меня, Джонни? — отдалось, словно собственные мысли, в голове.
Я обернулся, но сзади никого не оказалось. Джонни? Меня так назвала только одна девочка...
Перед глазами резко возник образ того дня. Это был четверг или, возможно, пятница, уже точно не помню, но точно знаю, что тогда весь день светило яркое, согревающее солнце, несмотря на то, что только наступила весна. Джульетта вновь попыталась вытащить меня на улицу, но все её попытки оказались тщетными; уж очень я не любил слякоть, что всегда оставалась «в подарок» от зимы.
— Джонни! — возмущённо воскликнула «златовласка», дернув меня за рукав. — Вот нужны тебе эти книги? — Сложила руки, надула губы.
— Да, Джульетта, нужны. — Я не горел желанием идти на улицу, но, увидев её глаза, не смог отказать. — Ладно, — согласился я, положив очки на тумбочку.
Её лицо отчётливо выражало благодарность и радость. Я лишь вздохнул и покачал головой, последовав за ней.
— Джонни! Джонни! — крикнула «златовласка» попытавшись привлечь моё внимание.
— Что? — с неохотой спросил я.
— Может... — она замялась, что, кстати, произошло впервые, — сфотографируемся?
Я вопросительно взглянул на подругу, изучая слегка покрасневшее лицо. Поняв, что спорить просто бесполезно, я дал своё согласие.
— Дядя Эндрю! — воскликнула Джульетта, позвав нашего дворецкого.
Раньше он был профессиональным фотографом, но сейчас, к сожалению, эта профессия перестала пользоваться особой популярностью, поэтому теперь мистер Эндрю работает у нас.
Он беспрекословно выполнил то, что от него просили, ибо ему это лишь в радость.
На снимке я получился как всегда не очень, ведь я не обладал такой красотой, как та же Джульетта. Для меня она всегда была прекрасней тысячи цветов, я готов смотреть на нее вечность, если то потребуется.
Те ощущения, что я испытывал тогда, когда мне вручили копию символичной фотографии, не спутать ни с чем в моей жизни. Радость, искренняя вера, что все у нас с ней получится и любовь.
Каким же я был придуроком! Имея возможность признаться, я собственноручно отказался от неё, а теперь, будучи взрослым, жалею. Может, этот голос, что так напоминал «златовласку», символизировал именно то, что ещё не поздно?
Я судорожно достал телефон из кармана и набрал номер, который она мне дала ещё в нашу последнюю встречу.
Гудки, гудки, гудки...
Я сжал в руках снимок, что помог мне вспомнить эти прекрасные моменты.
— А... Алло? — послышался голос на том конце, такой нежный и знакомый.
— Джульетта? — спросил я, в предвкушении ответа.
— Да, а что? — спросила подруга детства.
— Я все ещё люблю тебя, златовласка, — с улыбкой ответил я, а на том конце от радости подпрыгнула одна, теперь уже, девушка; это я точно знаю.