Цикл рассказов для старшеклассников «В горах»
Телята
Ясное летнее утро. Всюду гомон проснувшихся птиц, трескотня стрекоз, невидимых в густой траве, гудение шмелей, летающих над цветущими деревьями, растущими под окном,
– Зарият, солнышко моё, собирайся пасти телят. Сегодня наша очередь их стеречь. Твоя подружка Зарипат уже вышли к водопою, – Заза окликнула дочку.
Зарият недовольно встала:
– Не успели стадо коров на пастбище увести, так и телят гонят туда же. Подождали бы, пока телята хоть немножко подрастут…
– Они уже подросли, моя хорошая.
– Может быть, стадо коров ещё не скрылось за косогором. А вдруг телята за ними побегут…
– Ты что, доченька, все бубнишь? Надо же приучить телят постись. В прошлом году таких же телят еще раньше погнали на пастбище.
– Ладно, мама. Иду, – заторопилась Зарият.
Сельчане собрали своих телят у водопоя. Телята хором мычали, одни сторонились незнакомых людей и пытались убежать в привычный двор, другие, будто козлята, подпрыгивая, пробовали силу своих ног, третьи, радуясь полученной свободе, галопом неслись по ширине всей улицы, четвертые, проявляли интерес к сородичам, принюхивались, будто желая узнать, с кем им придется пастись.
Людские голоса и мычание телят сливались в один оркестр.
– Хорошо, что хоть Зарипат будет со мной рядом. А то была бы скука-морока, – облегченно вздохнула Зарият.
Вместе с мальчишками-помощниками девочки-подростки погнали стадо на Телячье пастбище. Здесь, на тенистой стороне склона, почувствовав вкус свежей травы, телята успокоились, стали с удовольствием щипать сочный душистый клевер. Телята-малыши, родившиеся недавно, месяц-другой назад, смотрели на собратьев «постарше», тоже пробовали сорвать альпийские цветы. Зарипат и Зарият долго наблюдали, как телята впервые пасутся.
– Какие они красивые и забавные, – умиленно прошептала Зарипат.
– Забавные они или нет, увидишь, когда они будут удирать с пастбища, как только слепни приблизятся к ним.
– Они похожи на живые игрушки, – проговорила девочка, будто не слышала намёка подруги, – смотри, как он «жвачку» жуют. Смотри, как вон те телята лежат себе в смешных позах, положив головы друг на друга! Смотри, как они, отгоняя мух, забавно машут хвостами. Чудные телята…
– Ой, Зарипат, ты всё любуешься ими, а я думаю, сможем ли мы удержать эти милые создания природы, когда будет припекать солнце…
– Удержим, а на что мы тут?
– Сказать это легко. Я помню, как в прошлом году такие же телята стали убегать. Они, как только к ним подлетали слепни, задрав к спинам хвосты, дали такого стрекача, что и пуля бы их не догнала.
– Ну, не преувеличивай. Мы ведь с тобой тоже неплохо бегаем.
– Если телята сорвутся с места, нам их не догнать…
– Постережем их, чтобы они и не вздумали убегать. Я все же считаю, что ты зря переживаешь: телята мирно пасутся.
– Хотелось бы этому верить.
– А зачем им убегать? Они же должны понимать, что им придется кормиться на лугу. Пока телята отдыхают, давай посмотрим на водопад.
– Водопад отсюда тоже виден.
– Смотреть издали на водопад – одно, а видеть его вблизи – совсем другое дело. Когда ты стоишь рядом с водопадом, возникает такое впечатление, будто ты очутилась в сказке. Пойдем, посмотрим.
– Нам нельзя никуда отлучаться.
– Мы же ненадолго. К тому же мальчишки-помощники за телятами будут присматривать.
– А вдруг телята убегут. Может, не надо туда идти? – засомневалась Зарият.
– Мы быстро придем. Ты же никогда не была на водопаде.
– Нет, не была.
– А я с мамой даже купалась под его струями. Сначала я не могла пойти под воду, струящейся с высоты. Но мама подняла меня на руки и понесла. Как я тогда кричала… А потом мне понравилось плескаться под тёплыми струями водопада.
– Твоя мама же лаборантка. И работает на дальней ферме…
– Да, она утром ездить на молочный завод, чтобы сдать фляги с молоком, проводит лабораторные анализы. Но в один день она решила показать мне этот удивительный водопад. Идём, увидишь, как там красиво.
– Только на минутку. Нельзя оставлять телят без присмотра.
Подружки бегом стали спускаться по склону.
– Девочки! Вы куда? – возмущенно стали кричать мальчишки-помощники. Вас же ваши матери не на прогулку послали!
– Мы долго не будем! Смотрите в оба, чтобы телята никуда не убежали! Мы быстро придём!
Подростки вмиг спустились по склону и оказались у водопада. Зарият была потрясена: она никогда не видела такой бурлящей пенистой воды, стекающей в долину.
– Какая красота! Эта пена похожа на ту, которая собирается при стирке…
– А что я тебе говорила?
– А струи похожи на те, что льются из огромного душа…
– А теперь посмотри вниз, как вода пропадает в теснине. Смотреть туда страшно: такое впечатление, что ты тоже сорвёшься со скалы и исчезнешь вместе с водой в бездне пропасти.
– Не смотри вниз, а то на самом деле сорвёшься!
– Лучше давай посмотрим на пещеру. Там тоже очень интересно!
– Зарият! Зарипат! Быстрее идите сюда! Телята убегают! Остановите их! – кричали мальчики-помощники.
Девочки взволновано побежали на «Телячье пастбище», преодолев мигом подъем, стали преграждать дорогу телятам, убегающим домой. Мальчики, как угорелые, бегали то в одну, то в другую сторону, возвращая телят в стадо.
– Смотрите, вон, куда убежали некоторые телята, – мальчики показали на пшеничные поля, где спокойно паслись телята. – Это из-за вас они убежали. А одни телята чуть не сорвались в пропасть. Какие же вы глупые девчонки! Сельчане вам доверили своих телят. А вы… Нашли время совершать экскурсии…
Девочки вновь посмотрели на скалу, под которой зияло глубокое ущелье. По краю обрыва один за другим спускались телята. Пытаться остановить их, не было смысла – испугавшись, они могли сорваться в пропасть.
– О Аллах, помоги им спуститься целыми и невредимыми! – шёпотом взмолились девочки.
– Вон, смотрите, на гороховом поле гуляют одни телята. Это из-за вас половина стада разбежалась в разные стороны.
Некоторые телята, убежавшие с пастбища, задрав хвосты, бегали по околице села.
– Девочки, по тропинке вы спускайтесь вниз. Хоть оставшихся на пастбище телят соберите в стадо и удержите их в лощине. А мы соберём тех телят, которые топчут пшеничное и гороховое поля.
– Хорошо, – виновато кивнули головами Зарипат и Зарият. – Мы их постережём. А вы не вспугните телят, обойдите их с другой стороны…
***
Чем выше поднималось солнце, тем меньше становилось тени под покатым склоном. Чем больше лучи припекали, тем больше слепни кусали телят. Чем больше насекомые беспокоили телят, тем больше они пытались удрать с лощины.
Мальчишки-помощники и девочки выбились из сил, преграждая дорогу то одному, то другому телёнку домой. Зарият, запыхавшись от быстрого бега, вдруг скомандовала:
– Ребята, не удерживайте их больше! Пусть идут домой! После обеда, когда жара спадёт, сельчане опять соберут их в стадо!
Отпустив телят восвояси, уставшие дети и сами поплелись восвояси. Преодолев подъём, ведущий в село, девочки ужаснулись: многие телята, вместо того чтобы убежать от слепней домой, забрели на сенокосные угодья и резвились, как на раздолье. Маленьким пастушкам пришлось потратить немало сил, чтобы собрать их и довести до села.
– Чёртовы телята! Больше никогда я не буду их пасти! – выругалась Зарият.
– Хочешь или не хочешь, но после обеда всё равно придётся: сегодня ведь наша очередь.
– После обеда солнце не будет так сильно припекать, и телята спокойнее будут пастись.
– Посмотрим, – поспешно ответила Зарипат. – Зарият! Я не смогу пройти по селу: не хочу слышать упрёков сельчан за то, что мы сегодня плохо стерегли телят. Лучше пойду к своей тёте. К счастью, её дом на краю села.
– А как же я пройду по селу? Ведь наш дом на другом конце села…
– Ты тоже идём к моей тёте. Она хорошая.
– Я не могу. Если я не пойду домой, меня мама поругает.
***
К часам четырём сельчане вновь собрали телят в стадо. И вновь Заза окликнула дочку.
– Зарият, собирайся, моя хорошая, пасти телят.
– Хорошо, мама.
Робея под осудительными взглядами сельчан, девочка приблизилась к стаду.
– Зарият, ты же – взрослая девочка. Не в первый раз пасёшь телят. Как ты могла допустить, чтобы стадо разбрелось и растоптало поля?
– Я больше так не поступлю.
– Смотри, впредь будь умницей.
– Постараюсь…
Погнав стадо резвых телят на пастбище, Зарипат и Зарият решили больше не позориться перед односельчанами. На этот раз девочки никуда не отлучались, вовремя пресекали телятам пути к бегству.
Солнце стало клониться к западу. От напряжённых усилий удержать телят на пастбище Зарипат утомилась.
– Зарият, может, поведём телят домой?
– Ты что? Опять сельчане скажут, что рано пригнали стадо. Потерпи ещё немножко.
– Телята знают, что скоро они должны питаться молоком, поэтому они уже беспокойно себя ведут. Давай, поведём их домой.
– Что ты скажешь, если сельчане нас опять поругают?
– Не поругают: уже вечер.
– Ладно, поведём стадо домой.
Девочки открыли дорогу стаду, охраняя его по краям, чтобы оно не разбежалось в разные стороны. Вдруг телята, услышав мычание коров, во весь дух побежали в ту сторону, откуда возвращались их матери.
Как остановишь телят, рвущихся к своим матерям, к тому же когда и коровы бегут навстречу своим телятам, когда природный зов притягивает животных друг к другу…
– Зарипат, быстрей догоняй телят! Не давай им приблизиться к стаду коров! – крикнула подруге Зарият.
– У меня уже нет сил. Я задыхаюсь!
Пастухи, заметив телят, бегущих к коровам, встали на их пути, отгоняя их, как могли. Но сколько бы они не преграждали им путь, ничего не вышло: коровы стали искать своих телят. А телята, встретив своих матерей, тут же припадали к вымени.
– Вот праздник будет сегодня для телят… – усмехнулась Зарият. – А то им не доставалось всё молоко своих матерей…
В горах
Зарипат и Зарият свернули с тропинки, оглядели совхозные сенокосные угодья. Перед девочками открылась неописуемая красота альпийских лугов. Разнотравье и огромное множество изумительных горных цветов очаровали девочек. Луг, согретый солнцем, гудел как пчелиный улей. Казалось, что под каждым листиком прячется какое-либо насекомое. Изумлённые этим нерукотворным изяществом, девочки даже забыли, куда они шли и почему оказались здесь, на плоском холме.
– Зарият, сторожа не видно. Давай быстро соберём вон в той лощине траву, и ускользнём от посторонних глаз. Зачем нам далеко ходить, когда поблизости столько травы. Пока настанет сенокосная пора, в лощине опять прорастёт трава.
– Давай. А если сторож нас заметить?
– Сейчас обеденное время. Сторож, видимо, ушёл кушать. Давай быстрее, пока он не застал нас на месте правонарушения…
Девочки спустились в лощину. Трава здесь была гуще и выше, чем на холме. Орудуя серпами, девочки быстро собрали кучки травы и решили сделать вязанки. Вдруг раздался пронзительный крик ишака, и на холме показалась голова совхозного сторожа.
– Эй! Чёртовы дети! Не стыдно вам средь бела дня обирать покосные угодья? А ну, вон отсюда, чтобы духу вашего здесь не было!
– И-а! И-а! – пронзительным голосом ишак огласил окрестность.
От громогласного окрика сторожа и резкого крика осла девочек бросило в дрожь. Они вмиг вытащили из-под травы свои верёвки, схватили серпы и пустились наутёк.
– Ах, чёртовы девочки! Только попробуйте ещё раз приходить на сенокосные угодья, увидите, что с вами будет! – многократным эхом донесся голос сторожа до девочек, добежавших до горной речки.
– Ну, вот, остались мы без травы. Ты не захотела собирать её на террасах, вдоль тропинок или между кустарниками. Где мы теперь соберём траву? – заикаясь, спросила Зарипат, всё ещё дрожа всем телом.
– Не переживай. В начале лета траву везде можно найти.
– Тут же пастбище. Здесь трава съедена. А на сенокосных угодьях собирать траву, сторож не разрешит.
– Да. Не разрешит. Но на скалистых склонах есть места, куда даже козы не решаются добраться. Там мы и соберём траву. Такие места не охраняются никаким сторожем. Пошли!
– Склоны, о которых ты говоришь, так далеки отсюда. Как мы преодолеем этот крутой подъём?
– Ты не ной. Говорят, дорогу осилит идущий.
– Допустим. Как же мы с вязанками трав спустимся оттуда? Это же так страшно…
– А что теперь нам остаётся делать? Не возвращаться же нам домой с пустыми руками. За мной! – скомандовала Зарият.
– Хорошо. Если по дороге что-нибудь случится, пеняй на себя…
– Согласна. Давай наперегонки! Кто первым поднимется на склон, тот – молодец! Раз, два, три!
Девочки, обгоняя друг друга, в мгновение ока оказались на труднодоступном склоне. Узкая полоса между отвесными скалами, напоминающая лощину, оказалась райским уголком: трава по пояс. И трава такая, что не встретишь на околице села.
– Зарипат! Ты только посмотри, какой потрясающий вид у наших гор. Наше огромное село отсюда кажется таким маленьким, похожим на птичье гнездо…
Девочки долго любовались удивительными очертаниями гор, казавшимися ниже скалы, на которой они стояли. Восхищаясь невиданным ранее пейзажем, Зарипат запела не раз услышанную на свадьбах песню.
– Эй, певунья, давай собирать траву. Мы сюда пришли не концерт устраивать, – прервала её Зарият. – Видишь, какую кучу я уже собрала!
– Да-да, – задумчиво отозвалась Зарипат, глядя, как ловко Зарият срезает серпом альпийские гвоздики и огромные, похожие на ладони взрослого человека, листья первоцвета.
– Так жалко собирать здесь траву. Чтобы накормить телят, приходится срезать такую красоту?
– Ну-ну, не хнычь! Жалко голодных телят, которые с утра ничего не ели и ждут, не дождутся, пока мы с травой не вернёмся.
Пока Зарипат рассматривала цветы, Зарият туго завязала огромную вязанку, подложила под неё камень, чтобы она не скатилась со склона и подошла к Зарипат:
– Эй, подружка, что ты предалась мечтам? А ну-ка займись делом, а то нам до вечера придётся здесь оставаться, – Зарият ловко, как взрослая, стала орудовать серпом, помогая Зарипат собрать траву.
Из душистых альпийских трав девочки вскоре связали вторую вязанку. Вдруг Зарият нечаянно задела ногой свою вязанку. Она покатилась, как огромный мяч, сначала медленно, а потом, всё больше и больше набирая скорость.
– Вай, моя вязанка! – вскрикнула от неожиданности Зарият, – сейчас она упадёт в пропасть, и река её унесёт… Вай, что мне теперь делать? Вай, мама…
Вязанка всё катилась и катилась, разбрасывая по листочку травы и уменьшаясь в размерах. Дойдя до тропинки, где было сравнительно ровное место, вязанка, будто послушалась зову своей хозяйки, остановилась. У Зарият отлегло о сердца.
– Надо же моя вязанка остановилась именно там, где нужно было остановиться. Зарипат, давай столкнём со склона и твою вязанку: зачем тебе таскать её…
– Не глупи! То, что твоя вязанка остановилась у тропинки – это чистая случайность. Так не бывает, чтобы вязанки, которых столкнули со склона, останавливались там, где хотят их хозяева. Лучше я сама донесу её до тропинки.
– Ну, что ты боишься? Тебе же лучше, если вязанка докатиться до тропинки, оттуда до села близко, – Зарипат даже не успела опомниться, как Зарият столкнула вязанку.
Вязанка почему-то покатилась вкось, перекатываясь от кочки к кочке, направляясь в сторону. Зарипат закрыла глаза, чтобы не видеть, как вязанка катится в пропасть. Вязанка, не зная преграды, с плеском рухнула со скалы в реку. Подхваченная волнами горной реки, она поплыла, а через некоторое время, крутясь и переворачиваясь, исчезла под водой.
Открыв глаза и поняв, что случилось со своей вязанкой, Зарипат заревела, как на похоронах.
– Не плачь, дурочка, – прикрикнула на неё Зарият, – какой теперь толк от твоего плача?
– Тебе хорошо: твоя вязанка на тропинке, а моя – утонула. Что скажет теперь моя мама? Она же меня опять поругает, когда я вернусь домой не только без травы, но и без верёвки и серпа.
– Серп-то твой здесь. Я не успела его воткнуть в вязанку. А за вязанку не переживай: я свою тебе дам. Моя мама добрая. Я ей скажу, что моя вязанка утонула в реке…
Сбор тмина
– Зарипат, пошли тмин собирать!
– Разве тмин созрел? Рано ведь ещё.
– Созрел-созрел. Многие уже собрали в дуакарской лощине. Говорят, там очень крупный тмин.
– В дуакарской лощине? Это же так далеко…
– Ничего страшного! Мы же не одни. Многие идут. А самое главное: не пешком идём, а на прицепе трактора «Беларусь» едем.
– Как можно ехать на прицепе трактора? А вдруг он отцепится? В лощину-то спуск очень крутой.
– Ты думаешь что изготовители – глупые люди? Они знают, как надо сделать так, чтобы прицеп не отваливался от трактора.
– Может быть, он не отцепится на ровной дороге, но по крутому склону ему не удержаться…
– Давай, не философствуй, как старушка, а собирайся быстрее. А то тракторист не будет нас ждать.
– А что? Тракторист тоже хочет тмин собирать?
– Откуда мне знать? Говорят, он кухонную утварь соседки везёт. Она переселяется в соседнее село. А нам ведь по пути.
Как только трактор тронулся, девочки-подружки запели песни. Их звонкие голоса взволновали Зарипат и Зарият. Оставив свои «сиденья», они примкнули к поющим. Трактор летел стремительно, несмотря на то, что приходилось преодолевать повороты. Молодой тракторист решил прибавить скорость, чтобы поющие пассажирки прокатились с ветерком. При езде тележка наклонялась то в одну, то в другую сторону. При каждом наклоне девочки по инерции хватались то за один борт, то за другой. Да и мебель с кухонной утварью стукалась то об один борт тележки, то о другой. При каждом толчке тележки девочки заливисто хохотали. Преодолев очередной поворот, трактор выехал на сравнительно пологий склон. А дальше дорога вела к спуску. Молодой тракторист резко сбавил скорость мчащегося по инерции трактора, но преодолеть изгиб дороги не смог. На покатом спуске тележка сначала резко подалась вперёд, потом наклонилась в правую сторону, отцепилась от кабины и медленно перевернулась. Когда тележка перевернулась вновь, девочки с ужасом поняли, что они вместе со старинной мебелью и нехитрой утварью вывалились на землю. Всюду стали слышны крики о помощи, стоны и плач. Кто-то с хохотом выбирался из-под большого таза, используемого старушкой вместо ванной. Кто-то с плачем выползал из-под сетки кровати. Кто-то оказался прижатым между тумбочкой и сундуком. А Зарипат лежала без движения. Зарият, выбравшаяся из-под корыта, вдруг зарыдала:
– Ой, мама! Зарипат вся в крови! Что с тобой? Ты жива?
Зарипат не подавала признаков жизни. Зарият, боясь, что при малейшем движении вся утварь, удерживаемая перевёрнутой табуреткой, свалится на подругу, заревела:
– Ой, мама, зачем я уговорила её ехать на прицепе? Что я теперь скажу её матери? Она и так не хочет, чтобы я дружила с её дочкой. А теперь и вовсе возненавидит. Зарипат, очнись, пожалуйста! – Зарият стала тормошить подругу. Та ошарашено открыла глаза:
– Где я? Что произошло? – будто спросонья спросила Зарипат. – Что это на меня свалилось?
– Ой, подружка моя, хорошо, что ты можешь разговаривать! Ты цела?
– Ага.
– Ты сможешь встать?
– Не знаю.
Всё ещё не веря, что подруга цела, Зарият сбросила с её ног старый, видавший виды, самовар, кувшины, отодвинула табуретку и пощупала ноги подруги.
– Ну, как ты? Попробуешь встать?
– Да-да.
Зарипат осторожно, будто никогда раньше не ходила, робко решилась встать. Но ноги почему-то не слушались её, будто одеревенели.
– Зарипат, ты же можешь встать? – сквозь слёзы, дрожа всем телом, спросила подругу Зарият. – скажи же «да!». Нам же надо тмин собирать…
– Кажется, могу… – ответила девочка, – будто не рада была, что может ходить. Кто сейчас поверит, что я попала в аварию и осталась цела?
Немилость заслужил
Как-то раз вдова Гульминат разожгла костёр, обжарила на огромной духовке овёс и поручила своей дочери Зарият, сходить на мельницу и смолоть обжаренное зерно на толокно. А девочке только того и надо было: она очень любила скакать на коне. Но мама редко разрешала ей садиться на него, мол, Гнедой сбросит тебя и разобьешься. А во время сезонно-полевых работ горянка и вовсе дорожила конём: «Незачем попусту скакать на нём». Зато в уборочный сезон и траву перевозила на нём, и сено. А осенью конь нёс на себе и снопы, и мешки. Только зимой, ведя коня на водопой, Зарият от души могла кататься на нём. А сейчас, накануне сенокоса, девочка и не мечтала о такой радости: поскакать на коне. Обрадовавшись представившейся возможности, девочка тут же снарядила коня, прикрепила к го седлу пудовый мешочек с обжаренным овсом и поскакала на мельницу.
Водяная мельница, расположенная в Медвежьей долине, вращая громадными жерновами, грохотала, будто в округе гремел беспрерывный гром. Зарият обрадовалась, когда увидела на мельнице соседей: «Я пришла в удобное время. Наши соседи помогут мне смолоть содержимое мешочка, и я к вечеру смогу быть дома».
– Бог в помощь, соседи! Как хорошо, что я вас здесь застала! Мама попросила смолоть этот мешочек, – бойко пролепетала девочка, думая, что и соседи рады видеть её, как сама их.
Исламутдин, зло сверкнул глазами:
– У твоей мамы головы нет, наверное, на плечах.
– Это почему же «у моей мамы головы нет на плечах», дядя Исламутдин?
– Во-первых, я тебе – не дядя. Во-вторых, будь у неё голова, она не отпустила бы на мельницу тебя, малолетнюю девочку, одну-одинёшеньку.
– Я – уже взрослая. И всё умею делать, – обиделась Зарият
– Не обижайся, соседушка: дядя Исламутдин шутит.
– Я вовсе не шучу.
– Доченька Зарият, я уже свою рожь смолол. Дядя Исламутдин – неплохой человек. Думаю, он пропустит тебя без очереди: у него зерна много, а у тебя совсем мало. Давай, Исламутдин, пропусти содержимое этого небольшого мешочка. Запусти жернова для толокняной муки.
– И не подумаю. С какой стати я должен пропускать её без очереди?
– Это почему же, сосед, ты настроен против дочери соседки?
– Есть на то причины.
– У тебя много мешков. Не стоит заставлять девочку ждать, пока ты перемелешь всё своё зерно.
– Пусть ждёт! Её мама меня тоже заставила ждать десять лет. А потом вышла замуж за другого, – невозмутимо ответил горец, засыпая своё зерно в огромную воронку, направленную к жерновам.
Каримуллах только всплеснул руками:
– В чём виновата дочка, если её мама не вышла за тебя замуж?
– От гадюки, дорогой сосед, рождается только гадёныш. А от гордячки-матери – гордячка-дочь.
Горец вновь всплеснул руками:
– Я тут, доченька, ничем помочь тебе не могу. Ты лучше возвращайся со мной домой, чтобы с утра пораньше прийти на мельницу. Ну, как? Вернёшься со мной домой или будешь ждать своей очереди?
– Я подожду, дядя Каримуллах.
Зарият не могла проглотить обиду. Ей очень хотелось чем-то задеть Исламутдина, чтобы «понял, с кем имеет дело». Проводив взглядом уходящего домой «доброго соседа», Зарият пошла пасти коня.
Горный воздух был кристально чист. В сизой дымке вечернего солнца горные хребты казались красочно красивыми. А склоны и впадины, казалось, слились в одну великолепную панораму.
– Как здесь красиво! Не то, что у меня на душе…
Прохладный ветерок понемножку успокоил и приободрил Зарият. Девочка вздохнула, посмотрела на Гнедого.
– Вот что, дорогой мой конь, нам некуда спешить. Я здесь отдохну, а ты поешь сочной альпийской травы. Подойдет наша очередь, перемелем наш пуд и поскачем домой.
Через некоторое время она встрепенулась: «Ой, уже темнеет. Пока сосед перемелет всё зерно, совсем стемнеет. А ночью мне будет страшно оставаться здесь. Может быть, поскакать домой, а завтра с утра вернуться на мельницу?».
Зарият вновь прикрепила свой мешочек к седлу, заглянула в мельницу, чтобы узнать, не заканчивается ли зерно Исламутдина. А он, засыпав новый мешок в воронку, прилёгши на топчан, храпел, оглушая грохот жернов.
Зарият улыбнулась: «Интересно, этот грубиян долго ещё будет храпеть?» Она тихонько повернула желоб, прикреплённый к воронке, в сторону, за край жернов, зерно стало литься на земляной пол. Девочка на цыпочках вышла из хижины, села на коня и пришпорила его:
– Давай, Гнедой, быстрей домой, пока сосед-грубиян не застал нас на месте «преступления».
Но от своей проделки Зарият не почувствовала себя отомщённой. Она решила перерыть и канавку, по которой к мельнице текла вода. Девочка спешилась, положила поперёк канавы деревья, обломанные грозой, а сверху них положила камни, лежащие рядом, засыпала заграждение землёй. Покатистая канава из-за преграды переполнилась, и вода потекла по левому краю вниз, в долину.
– Вот так тебе, глупый сосед, ты ко мне проявил немилость, и от меня ты немилость заслужил!
На току
– Зарият, полезай, доченька, на скирду, развяжи верёвки, с помощью которых со всех сторон к колу прикреплены камни. Выдерни и кол, что укреплён на верхушке скирды.
Гульминат подставила для дочери длинную лестницу. Зарият вскарабкалась до самого верха. С его вышины соседские скирды и даже люди, собравшиеся на току (специально углубленной площадке для молотьбы снопов), казались маленькими.
Девочка развязала петли, с помощью которых на скирде были прикреплены камни, чтобы горный ветер не унёс снопы. Сбросив на землю камни и верёвки, девочка решила выдернуть кол. Вдруг с солнечной стороны, где оттаял снег, стали сползать снопы. Девочка изо всех сил пыталась удержаться на скирде. Но тщетно. Она вместе со сползающими снопами шлёпнулась на землю.
– Ой, моя дочь! – вне себя закричала горянка, подбегая к девочке. – Доченька, что с тобой? Ты жива? Ты не ушиблась?
Зарият с хохотом поднялась со снопов.
– Ой, мама, когда падала, я так испугалась, думала, что умру.
– Доченька, хорошо, что ты упала на снопы. У меня чуть сердце не разорвалось, когда ты сорвалась со скирды… Слава Аллаху, что всё обошлось.
Зарият посмотрела на скирду. А кол так и торчал на его верхушке.
– Сейчас я его выдерну, – девочка вновь потянулась к лестнице.
Зарипат её опередила:
– Сиди, неумеха, сейчас я буду выдергивать кол. А ты, если шлёпнешься ещё раз, как знать, встанешь ли с места.
Зарипат легко, словно пёрышко, взобралась на скирду, взялась за кол и стала выдёргивать его. Тянула она его, тянула, раскачивала во всю, но кол не выходил. Девочка разозлилась, уперлась обеими ногами в снопы и напряглась. Вдруг девочка вместе с выдернутым колом кубарём скатилась со скирды. При падении она настолько перепугалась, что, упав на снопы, она так и осталась на них лежать.
Перепуганная мать девочки подняла крик:
– Зарипат, моя ненаглядная, с тобой всё в порядке?
– Мама, не плачь. Я – жива!
– Солнышко моё, доченька, я же не переживу, если с тобой что-то случится. Дай-ка я на тебя хорошенько посмотрю, – Калимат, не веря своим глазам, пощупала дочку.
Зарипат расхохоталась:
– Мама, что ты делаешь? Щекотно!
– Слава Аллаху, доченька, раз ты так звонко смеёшься, значит, у тебя всё в порядке.
Сельчане окружили девочек и удивлённо зацокали.
– Надо же упасть с такой высоты и даже не поцарапаться… Гульминат, Калимат, ваше счастье, что с девочками ничего не случилось. Но чтобы их не сглазили, надо им отлить оловянные сердца.
– Да-да, соседки, отольём, лишь бы с ними ничего не случилось, – матери обняли своих дочерей.
Зарипат и Зарият улыбнулись.
– Вот странные мамы, утром сурово на нас покрикивали, чтобы мы не ленились, а сейчас готовы делать для нас всё. Зачем нам отливать оловянные сердца, когда у нас есть свои?
– Это наши материнские проблемы. А вы, доченьки, берите серпы и рассекайте их жгуты. Разрезанные снопы кидайте в ток.
К току подошли и мальчишки, которые ходили за быками. Остановив их возле старика, они поднялись на скирду, стали скидывать вниз снопы. Закипела работа.
Зарипат и Зарият, будто соревнуясь, стали разрезать жгуты и разбирать снопы. Вскоре впадина тока заполнилась разрезанными снопами. Калимат стала выравнивать их слои.
Сосед, единственный мужчина, вернувшийся с фронта, запряг быков, с помощью хомутов прикрепил к оглоблям тяжёлые доски с вбитыми с нижней стороны кремнями, служащими для резки колосьев.
– А ну-ка, девочки, залезайте на доски, да держитесь крепче, чтобы не свалиться с них.
Омар погнал быков, направляя их, чтобы они делали правильные круги по току. И животные, которые тащили за собой пару досок, девочки, что сидели на них, закружились словно карусель. Из-за быстрой ходьбы быков, совершающих круги по току, у девочек закружились головы. Перед их головами закрутились и колосья, которые разрезались под тяжестью досок с вбитыми кремнями, и дома, расположенные поодаль, и пологие склоны, что тянулись за околицей села, и облака, которых ветер гнал с севера на юг.
Девочкам казалось, что они вот-вот упадут с досок. Зарият крепко вцепилась за хомуты, с помощью которых к оглоблям были прикреплены доски, а Зарипат схватилась за подругу.
Вдруг, откуда ни возьмись, с громким лаем мимо тока пробежала свора собак. Быки, перепугавшись их громкого лая, отскочили в сторону, да так резко, что девочки слетели со своих мест и распластались на колосьях. Через мгновение верх дном перевернулись и доски.
Гульминат и Калимат зажмурили глаза, чтобы не видеть, как переворачиваются тяжёлые сельскохозяйственные орудия труда:
– О, Аллах, спаси наших девочек!
Омар, почуяв опасность, затянул до предела поводья взволновавшихся от собачьего лая быков, схватив их за рога, удержал на месте, чтобы они с испуга не растоптали девочек.
Зарипат и Зарият с хохотом встали во весь рост, стряхнули с себя солому.
– Зарипат, давай опять сядем на доски и покатаемся.
– Давай. Только на этот раз я буду держаться за хомуты. А то ты быстро выпускаешь их.
– Если бы я их не выпустила, то тяжёлые доски припечатали бы нас с тобой к земле.
– Ну, ладно. Надеюсь, что свора сельских собак больше не напугает быков.