...Джон был тем человеком, который постоянно и повсеместно говорил правду, и не важно, требует ли ситуация его правды, или мнения вообще. Он постоянно выражал свою очень "важную" для окружающих экспертную мысль, казалось бы изучив весь вопрос и разобравшись во всех тонкостях и изучив все детали. Монтгомери был очень важным человеком, и к его мнению действительно прислушивались люди. Иногда. Когда им действительно был нужен его совет или подсказка. Он несомненно был человеком умным, человеком, повидавшим этот мир и, может быть, в чем-то, даже изменившим его... Я пришел к нему вчера, зная, что он будет свободен несколько часов после работы. Джон занимался очень разными делами, и во всех он довольно преуспел. В свои сорок с лишним лет у него почти не было врагов. Только друзья, знакомые и клиенты. Ну и еще люди, которых он торжественно и со всей присущей ему гордостью называл помощниками. Этим очень принижающим человеческое достоинство словом, он называл людей, которые помогали проходить Джону его нелегкий путь к вершине. Казалось бы, он должен был быть благодарен этим самым помощникам, и он несомненно был благодарным, но в одной из наших бесед, Монтгомери поведал, что те испытания, через которые заставили его пройти его помощники, все то дерьмо, что мы с вами, возможно, никогда и не увидим в жизни, изменило его и забрало его душу. Он стал более черствым и жестоким. Это и сделало его тем, кем он был сейчас - Джоном Монтгомери, - одним из самых уважаемых людей города, и всего острова в целом... Когда я нашел Джона в пылу темноты ресторана, в котором он обычно сидел после тяжелого рабочего дня, я немного вскрикнул его имя и махнул ему рукой, да так, что не заметить меня было невозможно. Он подозвал меня к себе. Мы с ним долго говорили, я уже не раз подчеркивал какой он интересный человек, спустя годы знакомства он находил для меня все новые и новые истории из его жизни, ну и, конечно, как было ему присуще, постоянно, после каждой истории, он говорил свой вывод. Что-то вроде того, как бы он поступил сейчас, с высоты своего опыта и прожитых лет. Но после философского окончания он всегда взрывался смехом и заканчивал рассказ какой-то похабщиной вовсе не в его стиле. Сложно представить себе человека, очень уважаемого, который после жизненных и поучительных историй, будет переходить на такие шутки. Но это был Монтгомери. В нем чудом уживались два совершенно несовместимые для большинства обывателей качества. Джон был таков только с друзьями. И когда он в очередной раз отчебучил такое, я понял, что по праву, которое он мне сам великодушно предоставил, я теперь считаюсь его близким другом. И этот факт очень сильно грел мне душу, так сильно что я расплылся в улыбке и начал дружественно и слегка пьяно качать головой... Но после еще одной выпитой бутылки вина, которое так любил Монтгомери, я спросил его о том, что меня интересовало. О том, зачем я действительно пришел именно в этот ресторан, и именно к нему. Я спросил Джона о правде. Что он думает о современном мире, что думает о людях и о важности или неважности правды в наше время. Монтгомери долго думал, пил вино, процеживая его мимо зубов, да так, что мне казалось слышно было не только мне, но и людям, которые в тот вечер находились там.
- Знаешь, Нейтан, ты задал очень сложный вопрос. И хоть я могу говорить об этом часами, или даже сутками, я не уверен, что мой ответ тебе нужен.
- Нет, Джи (я иногда его так называл, когда пытался доказать ему что-то, или просто устав от серьезности его полного имени), это совсем не так. Ведь я пришел сюда именно чтобы узнать от тебя об этом, узнать что ты думаешь. Ты самый умный человек, которого я знаю. Во многом, ты был для меня учителем, а где-то даже отцом...
- Ну-у-у-у знаешь. Чему я тебя точно научил, - так это лести. Ты уже без неловкости говоришь людям такое, что раньше не осмелился бы сказать. А-ха-ха. (Джон неистово засмеялся, будто придумал самый смешной анекдот или шутку, но он всего лишь говорил обо мне)...
Да и правда. Я раньше был очень неестественным что ли. Не мог говорить того, о чем думаю, не мог заговорить с понравившимся мне человеком, и даже выражение комплимента в чей-либо адрес для меня было тяжелым заданием.
- А знаешь, Нейт, раз ты так говоришь, значит что-то в этом есть, - всхлипывая и сквозь зубы проговорил Джон.
- Да. В этом есть что-то, хотя бы потому что я именно сейчас спрашиваю тебя об этом. (Раздухарился я. Мне был слегка неприятен его тон. Он будто делал одолжение, что-ли. Или просто не считал меня достойным таких глубокомысленных разговоров). Сегодня, находясь на рынке, я услышал разговор отца и сына, которые спорили о правде и ее важности. Они уже начинали было кричать, но небольшое количество людей, окруживших их, начало вбрасывать свои мысли в их спор. Кто-то выражал поддержку отцу, кто-то, куда более молодому сыну, а кто-то вовсе осуждал их за саму идею решения такого спора на рынке под презренным взглядом, проходящих мимо зевак..
- Ладно - ладно. Я понял тебя. Извини. И прекрати. Остановись. И послушай. Я много тебе не скажу по этому поводу. Скажу лишь то, что ты сам должен прийти к этому решению и понять для себя важность правды. Ты, я уверен, знаешь, что я очень правдив, в первую очередь с собой. Иногда, люди с ядовитой слюной наперевес, прыгают на меня, разливая мне ее прямо в лицо, потому что не могут выдержать самой настоящей правды. В наше время очень сложно быть правдивым не только с самим собой, как нам часто трубят со всех нравоучительных концов, но многие забывают как тяжело и болезненно бывает всегда говорить правду другим. Она зачастую никому и не нужна. Или же нужна в особых случаях, чтобы показать свое превосходство, чтобы пристыдить кого-то и якобы направить на путь добра и честности. Но это не так, друг. Я вот что тебе скажу, - я знаю обо всех случаях лжи то-ли с твоей стороны, то-ли с чьей-либо другой, если я, конечно, был напрямую связан с ситуацией, в которой люди лгали. И вот что. Зачастую, люди врут даже не для себя, и не для сохранения своих секретов, денег или чего-то еще. Они делают это для кого-то. Я не говорю, что теперь нужно всем повсеместно лгать и говорить неправду, я лишь пытаюсь донести, что иногда, лишь иногда, в редких случаях эта неправда, мелкая она или нет, может спасти кого-то еще. А если для чего и нужно лгать, то только для спасения чье-то судьбы или даже целой жизни... Но пойми, друг. Правда - это одна, чуть ли не последняя вещь, что осталась у нас от всевышнего. И если ты веришь в душу, в ее чистоту и светлость, в то, что тебе нужно будет ответить за все, что ты сделал или нет, просто реши для себя. Что для тебя правда. Тогда все станет на свои места. Но помни, правда - это то, что может как сделать из тебя хорошего человека, так и убить. Жестоко и кроваво. А теперь, просто допей свой бокал и иди домой. Тебе многое нужно обдумать...
Для меня те слова Джона стали большим открытием, и я еще долго помнил каждое слово, что он мне передал в нашем "винном" диалоге. Но после допитого бокала, я решительно поднялся с места, посмотрел на Монтгомери, кивнул ему и улыбнулся. После сего ритуала я направился домой, потому что был изрядно пьян...