БЕЗДОМНЫЙ ВОР
l
Я ненавижу этот город. Н е н а в и ж у. Раздается истошный, отчаянный крик в моей голове, а на губах чувствуется такой осточертевший, но в то же время родной солоноватый привкус. Снова слёзы. Я никогда не умела их сдерживать. В больных, оккупированных никотином легких, катастрофически не хватает воздуха, что кажется, пробеги я еще несколько километров, в глазах потемнеет и уже не будет нужды спасаться. Взгляд концентрируется только на узких двориках и дороге, которая должна меня куда-то привести. В конце концов, я свернула на какие-то задворки. Угрюмые, избитые временем неказистые домики с обшарпанными стенами, местами покрытые плесенью неприветливо встретили меня, явно не ожидая нового гостя. Казалось, что они обладают собственным изворотливым разумом, впрочем, как и весь этот город. Правда в этом разуме огромное множество небольших дыр, которые проела коррозия; я замерла, пытаясь вслушаться в эту подозрительную тишину. Но даже если дома и обсуждали меня, должна признаться, делали они это незаметно. Я села на замерзшую землю, достала из переднего кармана рубашки потрепанный портсигар и вытащила единственную, помятую сигарету, прикурила. Стоило перевести дух и собраться с мыслями, прежде чем двигаться дальше.
— Для чего ты бежишь? А главное зачем, если ты даже не знаешь цели, к которой движешься, — внезапный отвратительный, режущий слух голос отозвался эхом, ударяясь о перепонки.
— Привет, Вор.
Вор - это мой друг. Вернее, я не знаю, как правильно его позиционировать, но мне кажется, что если вы разделяете между собой одно тело, то вероятнее всего вы - друзья. Он - ворон, но если посмотреть ему в глаза, можно увидеть самое настоящее безумие, нехарактерное для данной птицы. Впрочем, он вообще очень странная персона;
— Пойдем домой, — проигнорировав вопрос, носивший явно желчный характер, произнесла я.
ll
Жили мы на периферии, или если угодно на отшибе города, в неблагополучном районе. Он напоминал мне маленький Вавилон, правда, в более омраченной версии. Однако круговая порука здесь работала непрерывно. Добираться от точки нашего нахождения можно было на трамвае.
Бывает, когда живешь в огромном городе, уставленном мрачными бетонными коробками, возникает ощущение, что он давит. Словно это злой великан, который вот-вот наступит на тебя своей массивной ступней, вдобавок плюнув на твой непримечательный, крошечный труп. Этот город мёртв, и пусть здесь полным ходом кипит мнимая жизнь, но обитатели его никогда не были живыми. Стоит так же подметить, что небо над городом, сколько себя помню, всегда было серое, с томными, черными тучами, посему невольно думаешь о том, что вскоре под тяжестью оно обрушится на нас, бесславно размозжив по земле; сигналят машины, переговариваются люди, голодные бубонные крысы выслеживают новую добычу, мужчина в твидовом пиджаке с дикой яростью пытается раздавить какую-то сущность, отдаленно напоминающую его же.
Обыденная картина, которая открывается на центральной остановке. Кажется, наш трамвай только через тридцать минут.
Рука тянется к переднему карману рубашки, но я ловлю себя на мысли, что уничтожила последнюю сигарету. Оглядывая курящих граждан, мой взгляд остановился на мужчине, приблизительно средних лет, его руки дрожат, а взгляд блудливо шастает, пытаясь что-то отыскать в пустоте.
— Простите, у вас не будет сигареты? — спрашиваю я своим охрипшим голоском.
Он вздрогнул, видимо от неожиданности, и начал смирять меня удивленными глазами; после чего, он медленно полез в карман и молча, достал оттуда, нет, вовсе не пачку сигарет, а спичечный коробок.
— Посмотри внутрь, — сказал мужчина, приоткрыв коробок и вручив его мне.
Когда я решила заглянуть в него, то внутри оказалось целое семейство самых обыкновенных черных муравьёв. Но моё недоумение сменилось неподдельным удивлением, когда странный гражданин продолжил.
— Тебе ничего это не напоминает? — произнес он спокойным голосом, с нежностью разглядывая томящихся насекомых. — Множество маленьких жизней, копошатся на дне маленькой коробки, заползают друг на друга, не отдавая себе отчет о чём-либо, они просто движутся в хаотичном порядке, без какой-либо цели, — он посмотрел в мои глаза и иронично ухмыльнулся.
Это было очень странное чувство, будто он читал мои мысли и откровенно издевался надо мной. Я не знала, как на это реагировать.
— Можешь забрать их себе, сама решай, что с ними делать, они теперь полностью зависят от тебя, — он дал мне сигарету, подмигнул и направился к приехавшей за ним машине.
Я еще с минуту рассматривала муравьёв, осознавая, что мне отдали целое множество маленьких жизней, чья судьба полностью в моих руках. На глазах снова начали наворачиваться слезы от переполнявшей меня симфонии разнообразных чувств, которые сливались в нечто однородное и неопределенное.
lll
В нашем дворе стоял хор состоящий из собачьего лая и практически постоянных криков и ругани проживающих здесь людей. Поднявшись на четвертый этаж отвратительного вида хрущевки, мы с Вором оказались в квартире. Честно говоря, свою однушку я считала маленьким пристанищем, которое способно спрятать меня от окружающего хаоса и черноты, но на деле, эта комната особо ничем не отличалась от того, что было снаружи. Серые, потускневшие обои, которые кое-где и вовсе отсутствовали, угнетали своим видом. Разувшись, я проследовала к столику, который стоял в центре комнаты, и положила на него коробок с муравьями.
— И что ты будешь с ними делать? — с некой саркастичностью поинтересовался Вор и начал чинно семенить туда-сюда по поверхности стола, периодически поглядывая на меня.
— Может дать им имена, это хоть как-то будет их выделять. И пусть себе живут, — озвучила я первую возникшую мысль.
— Даже если ты дашь каждому из них имя, это ровным счетом ничего не изменит. И знаешь почему? — он окинул меня яростным взглядом и продолжил, - потому что они по природе своей одинаковы, ни один из них не отличается от другого, это всего лишь одна большая масса, существование которой бессмысленно. Выдели даже кого-нибудь из них - ты только обманешь саму себя. Вот смотри, достань выборочно муравья и положи на стол.
Послушавшись, я вытащила одного муравья и оставила ползать его по столу. Неожиданно для меня, единственным резким движением клюва, Вор проглотил несчастное насекомое.
— Помимо прочего, они жалкие и беспомощные, не застрахованные от таких вот мелочей, как непредвиденная смерть, — он начал истерично хохотать, что приводило меня в бешенство.
Чертов ворон, почему он постоянно выдает такие отвратительные вещи, мне безумно хотелось прямо сейчас заколоть его вилкой, ощипать перья, выпотрошить и выкинуть в мусорное ведро, но, к сожалению это было невозможно.
lV
В последнее время, меня всё чаще посещают мысли о том, что я не должна находиться в этом городе, в этом мире, в это время. Порой, кажется, что может, я вообще не существую, и это всё чья-то больная галлюцинация. Каждый день проходит одинаково. Я заперта в идеальном механизме, запрограммированном на систематические четкие действия. Каждый вечер одно: я, Вор, сигареты. Не помню, как давно я курю, вообще, сколько себя помню, столько и отравляю свой организм. Будто, кто-то засунул меня в этот отвратительный мир с неким набором умений, чувств, определенными качествами. Одно время, я пыталась прятаться от собственного конвоя мыслей, посредством различных пилюль, таблеток, алкоголя, даже наркотические вещества пробовала, правда толку от этого совершенно никакого. Меня ничто не берет, отчаяние с каждым новым днём давит всё сильнее. С этим балаганом в голове я и засыпаю. Обычно, веду разговор с Вором, но сегодня мне не хотелось с ним говорить.
Сигнал будильника раздается ровно в шесть утра, возвращая меня из недр пустых экранов в привычную колею.
— Доброе утро, Вор, — произношу я довольно сонным голосом.
Ответа не последовало. Это весьма странно, неужто обиделся? Глупый ворон, кажется это мне стоит таить на него обиду.
Выполнив все задачи поставленные на это утро и просканировав всю квартиру вдоль и поперек, я так и не нашла пернатого, более того, коробок с муравьями так же отсутствовал. Всё это мне жутко не нравилось и приводило в ступор, я не знала, как поступить. Чувствовала себя одинокой и беспомощной. Так, стоит успокоиться. Где мои сигареты?
Честно, не хотелось выходить на улицу одной, но пришлось себя пересилить, ибо кто я без Вора?.. Выйдя из подъезда, я направилась на поиски своего друга.
Возможно стоит рассказать про эту необычную птицу подробнее, но по правде говоря, я сама толком ничего не знаю, не помню день нашей первой встречи, это как ситуация с курением. Он со мной всю сознательную жизнь. Мы не особо ладим, но разделиться не можем, не знаю, почему так. Именно поэтому меня жутко волновало его отсутствие.
От этих мыслей отвлек факт того, что внимание граждан было подозрительно направлено на меня. Эти люди, что живут со мной в одном Вавилоне, сверлят озлобленными взглядами, словно я жестокий убийца. К горлу подкатил ком. Что им от меня нужно, зачем они это делают, и как давно?
Бежать.
Кажется, моя незащищенность довольно сильно выделяется и привлекает этих хищных существ, истекающих слюной.
Я бегу, что есть мочи, но понимаю, что долго не смогу прятаться где-то на задворках от окружающей действительности, но и мириться с ней не хочется; Картинки перед глазами меняются, словно на кислотных слайдах; Я снова не запомню дорогу. И всё вышло бы, как всегда, не зацепись мой взгляд за неизвестное мне ранее здание. Оно определенно не вписывалось в архитектуру этого города, если это слово конечно вообще применимо к тому, что здесь настроено. Это было возвышающееся здание, похожее на храм или собор в неоготическом стиле. Фасад из красного кирпича, высокий купол увенчанный шпилем, а внешнее убранство украшали стрельчатые двенадцати - аршинные окна и витражи. Можно долго вглядываться в каждую деталь. Думаю, не стоит противиться желанию войти внутрь.
V
Стоило моей руке коснуться дверной ручки, как по телу пробежали мурашки, но вовсе не от страха и неопределенности, а скорее от эйфории. Отчего-то мне казалось, что это место должно стать для меня новым домом или, во всяком случае, чем-то родным. Знаю, это звучит довольно странно, и вполне вероятно, что от своего отчаяния и бессилия я внушаю себе это. Я просто ищу то, за что могу зацепиться. То, что разительно выделяется на фоне этого прогнившего, зловонного городка.
Открыв дверь, я вошла внутрь. Моему взору открылся огромный зал, где располагались два сектора скамеек, разделенные проходом. Оглянувшись по сторонам, вначале слева и справа стояли две исповедальни. Позже стоит заглянуть туда. Собственно, в центре убранства висел огромный крест, правда, на нём никто не был распят, как того стоило бы ожидать. Также, красовался орган, который играл невероятные симфонии, правда, сам по себе. Никто им не управлял. Стоит отметить, что мною не было замечено точного места, с которого велись бы мессы. Храм был пуст, хотя на удивление здесь было чисто, видно, что за этим всем кто-то следит и ухаживает. Только кто? Почему я ранее не видела данное здание.. Накапливались одни вопросы, но на них не было ответа. Да впрочем, это не было особо важно, здесь я чувствовала себя по-другому. Здесь много света и уюта. Я наконец-то почувствовала внутреннее умиротворение, а не простую смиренность и пустоту.
— Добрый день, — раздался вдруг чей-то голос, это заставило меня вздрогнуть, разумеется, от удивления. Он казался мне знакомым, но это был не Вор. Оглянувшись, я замерла в оцепенении. Это был тот самый мужчина, который отдал мне коробок с муравьями, он сидел на скамейке. Второй ряд, слева. — Извини, должно быть, я тебя напугал, — с улыбкой произнес он.
— Ничего страшного, — на автомате ответила я, но чувство замешательства не покидало. — Здесь вообще проходят мессы или какие-то мероприятия? Такое чувство, что про это место никто не знает и не ходит сюда.
— Знаешь, ранее я тут никого никогда не видел, ты первая, кто появился здесь за долгое время. Я часто прихожу сюда, когда мне нужна помощь в том, чтобы найти нечто очень важное, разобраться в себе. Тишина и, некая особая атмосфера помогают в этом, бывает ещё, орган играет удивительные симфонии. Да, играет он сам по себе, как ты должно быть уже заметила, — он пристально смотрел на меня и улыбался.
— Да, я ищу кое-что. Вернее кое-кого — Как-то это неуверенно прозвучало, но думаю ему можно доверять.
— Ты отнеслась халатно к жизням, которые я тебе доверил, — укоризненный тон прозвучал в его голосе. А вот это очень странно. Откуда он знает? Но ведь я не причем…
— Но они сами по себе пропали, я легла спать, проснулась, а их уже не было, как и моего друга. Должно быть, он их унёс куда-то. Мне казалось, что я найду их здесь, но видимо, нет… — начала оправдываться я.
— Понимаешь, в чём дело, ты запуталась. А когда тебя окутывает чернота твоих мыслей, ты уже не принадлежишь себе. Не можешь трезво оценивать ситуацию, а поддаешься захворавшим частям твоего разума. — Честно говоря, сейчас он сильно напоминал мне Вора, будто это и есть он, но это какая-то глупость. Такого не может быть.
— Вы хотите поговорить об этом? Поиграть в психолога? — как-то я это резко и грубовато выпалила.
— Я не собираюсь вправлять тебе мозги, девочка. Но тебе стоит разобраться в себе. Ты ведь считаешь этот город скверным? Поникшим, гнилым. Тонущим кораблём, наполненным бубонными крысами, которые готовы перегрызть друг - другу глотки. Так ведь? — что ж, он и вправду читает мои мысли. Это уже не так поражает.
— Да, всё именно так. И, этот собор, он особенный, я не хочу уходить отсюда, он будто не из этого мира, не из вселенной, в которой я живу, его не поглотила тьма, которая царит извне.
— Ты не задумывалась, почему так? — этот его вопрос загнал меня в тупик.
— Нет, если четно.
— Подумай об этом. Знаешь, можешь зайти в одну из исповедален и высказаться там обо всём, что тебя гложет, это очень помогает порой, — мужчина направил взгляд в сторону правой исповедальни и подмигнул в свойственной ему манере.
— Хорошо, спасибо. Загляну туда перед уходом, а пока хочу посидеть и послушать орган.
— Давай послушаем вместе.
Мы, молча, сидели, проникаясь атмосферой, царящей вокруг, ни о чём не думая. Ибо, как скопление негативных мыслей может нагрянуть в столь одухотворенном месте.
Vl
Исповедальня или Конфессионал — в Римско-католической церкви и в некоторых англиканских церквах, место, отведенное для исповеди. Начиная с XVI века для обеспечения большей конфиденциальности стали использовать особые кабины — исповедальни или конфессионалы, обычно деревянные; Передо мной находилась традиционная деревянная исповедальня, украшенная резьбой по дереву. Изображенные добродетели и животные, воплощали основные грехи. Не знаю, действительно ли мне хотелось покаяться в своих грехах, ведь я никогда не задумывалась о вере. Правда ли где-то сидит нечто такое, что нами управляет, приписывает каждому отдельному человеку индивидуальную сюжетную линию, или же нет. Раньше мне хотелось думать, что я верю в людей, что мы сами творцы своей судьбы и что никто не стоит за нашими поступками кроме нас самих. Однако, в последние дни. Нет, в течение всей моей жизни, я блуждаю по лабиринтам сточных труб своего разума и намеренно завожу себя в тупик. Я путаюсь в своих же суждениях. Я никогда не была цельной личностью. Так почему бы мне сейчас не поверить в эту божественную франшизу?
Я зашла внутрь и обнаружила… себя же. Да, передо мной стояло огромное зеркало, местами треснутое, в каких-то непонятных разводах, вместо ожидаемого священника.
— Ну, здравствуй, — для пущего фарса, моё приветствие сопровождалось реверансом. — В чём ты хочешь покаяться, дитя моё? — я попыталась настроить голос, хоть отдалённо напоминающий служителя религиозного культа, по правде говоря, вышло нелепо.
Ну и что теперь, я должна сама с собой разговаривать? Какая глубокая философская идея, черт возьми; я села на пол и зажмурила глаза. Тьма и никаких посторонних звуков. Так же, как и в моей зачуханной квартире. Может быть, и нет вовсе никакого "моего" места.
— Ну что, дымовая завеса начинает рассеиваться? — раздался знакомый голос, который не казался на сей раз таким уж раздражающим; открыв глаза я не могла им поверить. Передо мной стоял Вор, но в непривычной форме. Вернее, внешне это был не тот Вор, которого я помню, но сущность принадлежала ему, определенно точно. Высокий мужской силуэт, обличенный в рясу священника и головой вороны. На меня смотрели всё те же глаза, наполненные до краёв безумием.
— Вор? Что за чертовщина здесь происходит? — перешла я на агрессивный тон.
— Ты, правда, ничего не понимаешь? Мне казалось, что ты умная девочка, — он усмехнулся.
Мне хотелось закричать, разнести здесь всё вдребезги вместе с этим пернатым ублюдком, но стоило предпринять попытку к началу данного замысла, как вдруг под ногами словно начал проваливаться пол, а на голову давил тяжкий груз. В глазах начало двоиться и постепенно темнеть. Остатки физических и моральных сил стремительно покидали мой тонущий корабль, как любимые мною бубонные крысы.
Я снова открываю глаза. На сей раз, в исповедальне было абсолютно пусто. Выйдя из неё обратно в центральную часть собора, я так же обнаружила.. ничего. Ни странного гражданина, ни Вора. На сей раз, это место уже не казалось таким уж светлым. Всё пространство покрывали производные времени, убранство было изувечено старостью. Оно более ничем не отличалось от реальности царящей снаружи. Те же серые стены, затхлый запах, отдающий гнилью. Плесень и крысы. Но самое страшное во всём этом, заключалось в том, что я абсолютно ничего не чувствовала. Никакого разочарования или обиды. Ни-че-го. Словно кто-то пробурил в моей душе дыру и вытащил нечто, бывшее очень важной деталью моего существования. Должно быть сейчас, моя душа действительно прогнила. Теперь, я полноценный, вернее сказать правильный гражданин своего города.
Vll
Когда я оказалась в своей квартире, было уже темно. Я не знаю, сколько на часах было времени. Да и оно особо не волновало. Я сидела на холодном полу, в окружении множества ворон, каждая из них направляла свой взгляд на меня. Правда периодически они переглядывались между собой и так же обсуждали меня. Я смотрела на них и глушила водку. Это было бессмысленным занятием, но все, же было. Я хотела найти среди них Вора, но его не было; Осушив дно бутылки, я направилась к окну, которое всё это время было открытым, и забралась на подоконник. У каждого из нас прописанный заранее кем-то сюжет. В нём есть начало и есть конец. Я не помню своё начало, но все, же могу воспроизвести конец. Он будет до невозможного банален, за что мне должно быть стыдно. Да и было бы, не утрать я последние надежды на продолжение. Кто-то сказал, что все проблемы в наших головах. И даже если этот человек прав, в чём заключалась моя, я так и не поняла. Вся та цепочка событий, что произошла за последнее время… Я бы хотела сейчас её проанализировать, но не вижу в этом смысла. Шаг. И я лечу. Меня подхватывает стая черных ворон. Полёт. И вот, один персонаж чьего-то больного рассказа завершил свою сюжетную линию. Он лежит на земле, а его тело покрывают вороны. Клюют его плоть. Клюют его душу.
— Это всё, что ты видишь в последнее время в своих галлюцинациях?
— Да. Это я и вижу. Я нахожусь в том самом городе больше, чем в Москве.
— Пьешь все таблетки, что я прописал?
— Да.
— Нам стоит пересмотреть твоё лечение. Интересный случай.
— Вы говорили, что все проблемы в наших головах, Сергей Владимирович? — я устремила скучающий взгляд в окно кабинета, где открывалась такая же скучная, серая обыденность Российской столицы.
— Именно так.
— Понятно.
Я вышла из здания психоневрологического диспансера и сразу же потянулась к переднему карману рубашки, достала оттуда потрепанный портсигар и вытащила сигарету. Прикурила. Светило солнце, люди перемещались в хаотичном порядке по своим делам. Хотелось сказать, что хочется жить. Но это бы являлось ложью.
— Пойдем домой, Вор, — лишь с ироничной ноткой в голосе произношу я.