Ночь в Путивле стала первой бессонной ночью за всё наше путешествие. Саша не мог уснуть, потому что хотел увидеть что-то интересное (побег князя Игоря или терзания Ярославны), а я – потому, что не спал он. Мои аргументы насчёт того, что так быстро князь не вернётся, и что княгине просто незачем выходить из дворца ночью, никак на него не действовали. Мне уже начинало казаться, что у «историков» способности к их любимому предмету вытесняют здравый смысл. В такие моменты я переставала расстраиваться из-за своего незнания истории (что бы было, если бы Меншикова некому было нейтрализовать? Нас вообще уже могло не быть в живых)…
Надо сказать, я не очень-то расстроилась и совсем не устала из-за того, что не спала ночью. Я вдоволь надышалась «вкусным» воздухом, налюбовалась природой средневековой Руси. Как ни странно, я даже чувствовала себя отдохнувшей. И, что ещё более странно, я почти не удивилась этому. Я уже давно поняла: в прошлом действуют правила «антонимов», то есть, нормальные, привычные нам явления будут нормальными в прошлом, если повторить их с точностью до наоборот. Не ел три дня – будешь сытым, не спал всю ночь – почувствуешь себя, как после полноценного отдыха… Красота… Меня, правда, волновал вопрос ненормальных явлений… Но, к счастью, «легализованного произвола» мы пока ещё не встречали.
Светало. Над линией горизонта поднималось алое, круглое, как на рисунке в книжке с былинами, солнце. Но оно не улыбалось, оно было каким-то грустным. Его свет не заставлял радоваться, а, наоборот, «помогал» вспоминать о грустном. Может быть, солнце раскраснелось оттого, что плакало?..
Приближался момент, когда мы должны были покинуть Путивль. Я не ждала этот миг, но и не хотела отменять его. В душе было как-то пусто, чего-то не хватало. Было ощущение незаконченности, недосказанности, недописанности. Мы вынуждены были «читать» недописанное «слово о полку Игореве», без счастливого финала, без знаменитого плача Ярославны.
Мне стало ясно, что далеко не всё в прошлом подстраивается под нас (а в последнее время я была уверена в обратном), что там своя жизнь, которая идёт своим чередом, независимо ни от кого и ни от чего. Но почему тогда мы можем попасть в ту или иную эпоху, словно перелететь из страны в страну?
От огромного количества вопросов, которые я сама же себе ставила, кружилась голова. Я уже не знала, за что зацепиться, что вынести на первый план. Обилие почти риторических вопросов напоминало мне популярные в нашем времени квесты, в которых, чтобы прийти к выходу, нужно распутать мастерски запутанную нить загадок и тайн, на первый взгляд кажущихся неразрешимыми. Но стоит лишь найти первое звено цепи…
Да, первое звено определённо стоит найти. Но как это сделать, я не понимала. Тем временем, Саше уже наскучило караулить приключения (наверное, он понял, что в Путивле их больше не будет), и он спросил, глубоко зевнув:
– Ну что? Как спалось?
– Меншиков… Ты что, издеваешься? «Спалось»?
– А что, ты разве не спала?
– У-у… Ты что-нибудь, кроме своей истории, вообще видишь?
– Хоро-оший вопрос…
– Ладно, ясно всё с тобой… Я не спала, как и ты.
– А такая бодрая…
– Воздух. Это всё воздух, – важно заявила я, а потом рассмеялась.
– Ах, да, – театрально спохватился Александр. – Я-то ведь в противогазе, до меня твой чудодейственный воздух в очищенном виде доходит.
И снова он меня «перешутил». Наверное, я вряд ли когда-то смогу его «победить»… Но это, впрочем, совсем не важно.
– У нас, Александра, какие планы на ближайшее будущее? – сдерживаясь, чтобы снова не зевнуть, спросил друг.
– По-моему, как раз-таки ближайшее будущее определит наши планы, – усмехнулась я. – А ты что это такой деловой?
– У ближайшего будущего спроси, – несколько обиженно бросил Саша.
– Что?
– Ну, ты же говоришь, что оно всё знает. Вот и спроси у него, почему я такой деловой и вредный.
– Это я тебе так скажу: спать надо было, а не дорогу гипнотизировать в ожидании беглецов.
– Ой, ну тебя…
– Понятно. От поэта муза сбежала, – до меня наконец-то дошло, в чём дело: Александр просто не «подпитал» своего азарта, и теперь расстраивался из-за этого.
– А вот и сбежала, – как ребёнок, честное слово.
– Ну ничего, мы полетим к ней через… через полчаса.
– Полетим… Слушай, а что там с твоим сном? Ты, кажется, вчера не всё рассказала.
– Да вроде бы всё… – задумалась я. Мы просто не всё ещё растолковали.
– А что там у нас осталось?
– Книга и «южный» значок компаса.
– Это уже посложнее, – Саша почесал затылок. Он, как мог, пытался найти дело, где он сможет хорошо себя проявить, но у него никак не получалось этого сделать.
Последней надеждой, видимо, был мой сон, но и тут уже остались только самые каверзные вопросы. Но Меншиков сдаваться не собирался.
– Ну… Что это может быть… Книга… Карта там была, говоришь?
– Карта. И пометки на ней какие-то.
– Какие пометки?
– Странные…
– Тьфу, Саш… Это я как-то и без тебя понял.
– А чего ты ещё от меня хотел?
– Действительно, – друг усмехнулся.
– Я и так много запомнила. Тем более, что сон был коротким, я не успела всё, как следует, рассмотреть.
– Всё, всё, успокойся…
Саша действительно был на взводе. Ему было плохо от того, что у него что-то не получается и от того, что он чего-то не получается (я имею в виду приключения).
– Ладно, оставим это на потом, – сдался Меншиков. – Сколько времени?
– Двадцать минут осталось, – мне уже неловко было от того, что я никак не могла помочь другу. Утешать Александра я не пыталась – знала. что он терпеть этого не может. Его это только больше раздражает. Поэтому я начала оглядываться, прислушиваться… Сама не знаю, зачем, но стала искать что-то, что его обрадует.
Саша уже отрешённо смотрел куда-то вдаль и в принципе не замечал ничего вокруг. Его уже ничто не интересовало, в отличие от меня. Я сменила его на посту и теперь просто умоляла Время подарить моему другу какое-нибудь яркое воспоминание о Путивле.
Осмелюсь предположить, что мои просьбы были услышаны. На мгновение мне показалось, что до меня донёсся едва слышный женский голос. Я сосредоточилась, прислушалась. Действительно, где-то неподалёку причитала женщина. Счастливая надежда заставила моё лицо растянуться в улыбке. Именно с такой довольной физиономией я и подошла к другу.
– Саш!
– Чего?
– Прислушайся!
– Ну, птицы где-то поют…
– Сам ты птица, – отмахнулась я. – Получше прислушайся.
Меншиков вытянул шею и замер. Через мгновение его глаза загорелись, а губы потихоньку начинали расплываться в улыбке.
– Я знал, что что-то должно произойти.
Чудо в перьях… Смотреть на Сашу без смеха было трудно. Он походил на кота, подстерегающего птицу или мышь (в общем, добычу).
– Это же Ярославна, – Меншиков улыбнулся во все тридцать два зуба.
– Что «Ярославна»?
– Плачем Ярославна!
Кто бы мог подумать, что Саша будет так радоваться, услышав плач женщины, переживающей за мужа? Никто. Но он, казалось, был просто счастлив. Ведь он только этого и ждал… Нет, он не желал Ярославне зла. Он ждал, когда случится что-то, характерное только для этого времени и для этого места. И дождался. Мы услышали, пожалуй, самый известный отрывок «Слова о полку Игореве», но не в переложении русских авторов, а в оригинале, по-настоящему, даже не со слов очевидцев…
Саша буквально расцвёл. Смотреть на него теперь было не больно, не смешно, а приятно. Я тоже радовалась…
– Пошли, поближе подойдём! – Меншиков наконец-то стал похож сам на себя.
– Пошли, пошли.
В тот момент мне не хотелось упираться, делать попытки вразумить друга и заниматься прочей бесполезной ерундой. Я покорно пошла за ним, почему-то умиляясь его странному, детскому воодушевлению. Я понимала, что только таким хочу видеть Меншикова, что уже нет надобности «перевоспитывать» его и пытаться спустить с небес на землю. Мне был дорог именно этот образ, именно настоящий, безбашенный, эмоциональный, но в то же время наивный и временами будто бы глупый Саша. Мне нравилось (хотя, внутренний голос так и норовил сказать: «Я любила») именно это его состояние…
Мы подошли к дворцу достаточно близко, чтобы можно было как следует разглядеть, что происходит рядом с ним. Ярославну мы всё равно не увидели, но плач её слышали очень чётко, у нас не осталось сомнений в том, что это действительно она.
Саша, конечно же, надеялся вскоре увидеть возвращающегося Игоря и стать свидетелем счастливой встречи, но время решило, что хорошего должно быть в меру.
Я почувствовала, как рука, в которой я держала часы, вспотела. Циферблат по старой доброй традиции засветился. Стрелка. отвечающая за часы, приближалась к цифре «семь».
– Саш, – я осторожно положила руку на плечо друга. – Часы, Саш…
– Опять, – всплеснул руками Меншиков. – На самом интересном месте…
– И опять он недоволен. Радуйся, что интересное место вообще было, – я подмигнула другу.
– А ты права, – как-то непривычно тепло сказал Саша и, опустив взгляд, замолчал.
– Саш… – Мне уже было неудобно держать его. – Руку давай. А то так и останешься здесь.
Меншиков почти положил свою ладонь на мою, как вдруг резко отдёрнул ей и, азартно сверкнув глазами, сказал:
– А может быть, остаться? Игоря подкараулить…
– С ума сошёл?! – неожиданно даже для самой себя я закричала. – Руку! Быстро!
Поняв, что привела Меншикова в замешательство, я решительно схватила его ладонь и старательно зажмурилась. Ещё что удумал! Остаться! Нет уж…
Последним, что я увидела, прежде чем началось перемещение, был удивлённый взгляд Саши. Не ожидал… Да, здорово же человека меняет испуг…
Тем временем мы уже «улетали» куда-то далеко-далеко. И в этот раз я чувствовала полёт. То есть, было явное ощущение воздуха и себя в воздухе, а не просто пустота, как раньше. Я чувствовала именно перемещение в пространстве. Меня будто закручивало в «воронке» и несло неизвестно куда и неизвестно зачем.
Не было ни ветра, ни музыки, ни голосов, ни запахов, ни каких-то картинок, складывающихся в воображении. Было только движение и мысли. Мысли, будто сила сопротивления, отталкивающие меня назад. Я не помню, что это были за мысли. Но помню, что они сменялись стремительно. Не успевала я свыкнуться с первой, как её вытесняла вторая, не успевала додумать вторую, как появлялась третья. И так, наверное, до бесконечности… Но мне, к счастью, не дано было познать эту бесконечность, так как путь наш был отнюдь не безразмерным…
Мне, надо сказать, хватило и той малой доли «вечности», которая от-крылась передо мной во время нашего перелёта. Вся эта ситуация представлялась очень странной и, в какой-то степени, наверное, даже философской. В обычной жизни мы ведь тоже постоянно движемся: спешим куда-то, делаем что-то, достигаем чего-то. И не всегда знаем, нужно ли нам это на самом деле. Просто движемся. Движемся, потому что это в порядке вещей, потому что так надо. А на рассуждения времени не хватает, темп жизни увлекает нас вперёд, хотя мысли призывают сделать привал хоть ненадолго…
Мне безумно было интересно, к чему приведут эти странные ощущения во время перелёта, и связана ли моя «теория» с местом, куда мы попадём. А вдруг это «приложение» к тому загадочному сну, который мы с Меншиковым пытались расшифровать?
Рой, целый рой новых вопросов окружил меня, пытаясь «добить» вместе с неопределёнными мыслями. Может быть, и это явление что-то означало?
В конце концов, я твёрдо решила игнорировать все эти вопросы и думы, чтобы окончательно не сойти с ума (не выйти на финишную прямую, так сказать). Наверное, у меня это получилось, потому что как-то резко стало спокойнее. Я не поняла, что конкретно изменилось, но перемена определённо была. Если рассуждать логически (когда я уже усвою, что в прошлом это бесполезно?.. Хотя, с моей чисто женской логикой можно и порассуждать), то время «приземления» ещё не пришло. Но я же не могла повлиять на само «перелётное» видение… Или могла?
Опять вопрос. И я была готова поспорить, что он не последний. Но мне казалось ненормальным то, что количество вопросов превышало количество ответов, а мы пока никак не могли это исправить…
В какой-то момент я поняла, что чувствую Сашину руку (это перемещение было каким-то слишком приближенным к обычной жизни и наполнено нормальными явлениями). Кроме того, я чувствовала землю. Значит, прибыли.
Я открыла глаза. Ничего особенного: трава, деревья, всё, как обычно. Я заметила, что нас постоянно «выбрасывает» именно в таких местах. По ним довольно сложно было определить наше местонахождение, но в первые секунды пребывания на новом месте меня озадачило совсем не это.
Часы, которые держал в руке Меншиков, продолжали светиться. Не так ярко, как сначала. нет. Они не переливались, не слепили. Остался только спокойный бледно-жёлтый свет. Я уже даже не пыталась гадать, что он мог означать, просто положила этот факт на полочку в шкафу памяти – авось, в качестве улики когда-нибудь пригодится. Саша проснулся с нетипичной фразой:
– Что это было?
– В смысле? – не поняла я. Нет, это не означало, что мне было всё по-нятно. Просто я могла спросить так практически обо всём.
– Вот это вот всё, – Меншиков принялся театрально размахивать руками. – Что вот это было?
– Саша, недоверчиво посмотрела на него я. – Из набора указательных, вопросительных и определительных местоимений в сочетании с глаголом «быть» в форме прошедшего времени, единственного числа и среднего рода очень сложно понять, что именно ты имел в виду.
– Чего? – друг выпучил глаза и удивлённо посмотрел на меня. – Ты где слов таких понабралась?
– На уроках русского, – прищурилась я. – Александр, подробнее, пожалуйста, опишите, что вас насторожило.
– Ой-ой-ой, – Саша начал гримасничать, «изображая меня». – Хочешь сказать, ты не заметила, что это перемещение было другим?
– Заметила.
– То-то и оно.
– Натальи Николаевны на тебя нет, – всплеснула руками я. – Ах, да. Это наша учительница русского языка, если ты вдруг забыл.
– Да не забыл я… Сань, ты сегодня какая-то противная.
– Это ты просто бешеный.
– Так, любезностями обменялись, можно и к делу приступить. Как думаешь, где мы?
– Не знаю…
– Это уже о многом говорит… Ладно, пошли.
Мы по традиции двинулись в неизвестном направлении. Дорогой Саша смотрел по сторонам, а я на часы в его руке, свечение которых настораживало меня всё же больше, чем все особенности перемещения. Артефакт продолжал светиться, и с каждым нашим шагом сияние становилось на какую-то долю ярче.
– Может быть, так часы показывают, что мы идём в нужном направле-нии? – предположил Меншиков и нарочно сделал несколько шагов назад. – Смотри, так тускнеют потихоньку. Наверное, тут несложно заблудиться, вот они и страхуют.
- Меня бы в Византии они так подстраховали, – усмехнулась я.
– Тебя, наверное, в воспитательных целях «заблудили»…
Где-то вдалеке послышались чьи-то голоса. Переговаривающих людей было много, и все будто чем-то восхищались, чему-то удивлялись. Подойдя поближе, мы увидели полную площадь, где, судя по всему, что-то продавали. Но почему-то ни один человек не отходил от лавки с покупкой…
– Что там, Саш? – спросила я.
– Не знаю, - пожал плечами друг. – Ярмарка, что ли, как в Византии… Не знаю, но что-то интересное.
Мы пошли напролом, пробираясь сквозь толпу зевак. Протолкнувшись во второй ряд, мы увидели-таки предмет всеобщего восторга.
Это были книги. Несколько (наверное, штук пять) печатных книг. Они были очень богато украшены, по аналогии с рукописными, и походили, скорее, на шкатулки для драгоценностей. У меня даже дух захватило… Подумать только, я увидела первые в России печатные книги! Наверное, каждый хотел купить себе «Апостола», но ни у кого попросту не хватало денег на эту, без преувеличения, роскошь…
Мы с Сашей не были исключением. А на земле в этот раз ничего не ва-лялось… тем не менее, Меншиков смотрел на книгу не просто с восхищением, а будто что-то замышляя.
– Саша, где деньги? – неожиданно спросил он.
– Что? – не поняла я.
– Деньги где?
– Какие?
– Наши, – друг усердно подмигивал мне. – Наши византийские деньги. Ценные. Старые.
– А-а… Наши ценные старые византийские деньги…
Я принялась обыскивать карманы собственных джинсов, чуть ли не молясь, чтобы несчастные два нуммия не потерялись во времени. К счастью, монета оказалась целой и невредимой и преспокойно лежала в заднем кармане.
– Вот, – протянула я деньги Саше.
Он, в свою очередь, передал её купцу, всем своим видом показывая, что монета якобы стоит намного дороже книги, и что он, Саша, просто мечта любого торговца, раз предлагает настоящее сокровище за какую-то свеженапечатанную книгу в украшенном драгоценными камнями кожаном переплёте.
Продавец придирчиво осмотрел монету, очевидно, решил, что она действительно стоит немало (а точнее, зафиксировав, что она «не родная» и вроде как уже вышедшая из оборота), протянул Саше поистине драгоценный томик.
Мои глаза машинально выпучились. Я еле дотерпела до момента, когда мы, выйдя из толпы, покинули площадь.
– Саша! Как?!
– Ловкость…мимических мышц и никакого мошенничества, - деловито заявил друг.
– С ума сойти! Саша… У нас есть… Да это не просто артефакт! Это целое до-сто-я-ни-е! Понимаешь?
– Ещё как понимаю, – улыбнулся Меншиков, бережно поглаживая об-ложку книги. – Согласись, в шестнадцатом веке киевские «сувениры» были очень интересны.
– Киевские?
– Ага, киевские. В столице мы, Александра, в столице.
– Здорово здесь…
– Ага свежими книгами пахнет.
Мы засмеялись и продолжили держать курс «туда, не знаю куда» в поисках «того, не знаю чего»…