Миграции и поллюции

               
     - И почему я всегда крайняя, - рыдая бормотала моя единственная любовь, по совместительству - лучшая теннисистка планеты, размазывая слезы по носастой физиономии настоящей двуцветной, как " Кодак - полихром ", блондинки, - сволочь, ты, любимый, просто подонок.
     Я согласно и жизнерадостно кивал головой, признавая все свои косяки и готовясь к деятельному раскаянию, даже думал, что лучше сделать : громко перднуть и процитировать стихи Готфрик, что, вообще - то одно и то же, или порадоваться новоприобретенному евреями теракту, унесшему драгоценные жизни ни хера не палестинцев, а более достойных представителей расово чистой нации, не говоря о религии и происхождении видов, не придя к единому мнению внутри себя решил забацать сказочку к своей палочке - выручалочке, тоже совмещающей свои родственные обязанности с лучшей медсестрой интернета, стерпевшей от меня, подонка, и не такое, подумаешь, назвал свиньей. И чо ? Свинья - она ништяк. Сало, опять же. Продукт диетический.
     - Самый натуральный гад и гнида, - продолжала скулеть любимая, тукая меня длинным пальцем по голове, - разозлит Витухновская - Маша виновата, упыри задавят медведя - Машу крой матом, доктор Геббельс отравит - снова Маше подсрачник. Я тебе кто, - заорала она, - пиз...а с ушами ?
     - Не, - как можно убедительней протянул я, играя глазом, мол, зырь, люблю ведь, весь такой на взводе и нервах, бля, - пиз...а с ушами - это как раз сестренка.
     - Пиз...ц, - поникла длинным носом любимая, - ничего святого. Если уж евреи у тебя просто пиз...ы  с ушами, то даже боюсь представить, кто для тебя, например, афро - американцы.
     - Свиньи, - кратко ответил я, заваривая чай. - Как ты, но - черные.
     - А люди кто ? - Прошептала теннисистка, сжимая здоровенный кулак.
     - Люди кончились, - не обращая внимания на явную угрозу для жизни говорил я, заговаривая ее, чаруя и оволхвовывая, - точнее, их и не было никогда. Слушай, - сказал я, посмотрев ей в середину лба, - как оно было на самом деле.
     Усадил ненаглядную в кресло, всучил чашку, отхлебнув сначала сам, во избежание подозрений в грядущем отравлении, с ароматным чаем, сел у длиннющих ног, положив свою псовую башку ей на колени, и начал, негромко, но нагоняя жути, конечно.
     - Вначале было слово, и слово было матерное, отеческое и вдохновляющее. Чуть позже кто - то чересчур умный сказал, что Крым вдохновляет, но это лажа, инсинуация, слово первоначальное было не таким.
     Я замолчал и резко встал. Прошелся, подошел к двери, выглянул на мороз. Оглянулся.
     - Короче, много чего было, еще больше не было, но все умерли.
     Я вышел наружу и умер.
     Через день мне надоело. В - натуре, нездоровая херня : сказки скучные, истории недостоверные, оптимизм йок, самолет посадка тоже, умираешь каждый день, злишься и бесишься. А отчего такое ? Я прислушался к себе, к вибрациям и ощущением. Через минуту вкурил конкретно : все очень просто. Наша страна, Россия, совершенно не приспособлена для жизни людей, а уж людей умирающих - тем паче. Тут я глянул вверх, кому сказка, ага, сестричке, паче - сойдет, она ж не Дита. Ладно, чё там дальше ? Бляха, снова - здорово, что - то ты больно долго помираешь, прям вот всю жизнь. Даааа. Странная байда выходит, родился и сразу помираешь, может, не рождаться ? Я погрузился в опасные мысли, плавал там, шебуршал, размышлял и прикидывал : как бы мне родиться обратно. Не решив, решил воскреснуть, закурил и попер буром на нее.
     - Кусумда !
     - Ой, - застонала любимая, роняя ракетку, - опять.
     - Ну да, - не стал я скрывать всей сложности ситуации, - практически каждый день. И прикинь : всегда разная. То выборы, то митинг, то велопарад по зову мороза и под эгидой Росгвардии, то стишок и поэма, а то и злобный выпад против здравого смысла.
     - Велопарад !
     - Не, - проявил я самостоятельность мышления, залезая ей в карман, поворочался там, чувствуя щекой приятную округлость, засмеялся довольно, обретя обетованное, и раскрыл глаза неразумной, - велопарад - он старший приказал, а выпад - это когда тебе начинают жевать тысячу раз прожеванное, да еще хмурятся, мол, смотри, гад, не балуй, да рылом водят, да поучают, да, да, да, короче. Иногда - дады.
     Я бормотал какую - то ахинею, проваливаясь в теплый сон при минус тридцати семи, вцепившись руками в теплую выпуклость, созданную специально для меня самим Богом и обретенную с благословения Билли Гейтса и по вине Сергея Брина. Тут и умереть не страшно.