«Наш разум по природе своей
наделён неутомимой жаждой
познавать истину науки»
Цицерон
У штурвала научных исследований –НИО ВМА.
(Научно-исследовательский отдел академии, 1975-1980).
На фото в начале этой статьи начальник НИО ВМА контр-адмирал Рахманов Василий Васильевич (слева) и генерал-лейтенант артиллерии Кудрявцев Г.Г. на Новой Земле.1962 г.
В начале марта 1975 года довольно неожиданно получил предложение перейти на другую работу. Думаю, что это произошло не без помощи Г.А.Смирнова, благодаря протекции которого у меня появилась возможность, хотя и с двухгодичным опозданием, получить очередное воинское звание.
Научно-исследовательский отдел (НИО), куда предстояло перейти, входил вместе с учебным отделом в нештатный штаб руководства академией, располагался на втором престижном этаже вблизи кабинетов начальника академии и его заместителей, т.е. был на виду у командования. Штат отдела включал 7 офицеров и несколько гражданских, как правило, офицеров в запасе или отставке. Кроме начальника отдела и его заместителя в штатном расписании было четыре старших помощника (по числу основных факультетов) и помощника начальника отдела. Старшие помощники считались направленцами, которые курировали соответствующие факультеты академии. Я занял освободившуюся должность направленца по факультету радиоэлектроники. Мой предшественник Виктор Курышкин был назначен начальником редакционно-издательского отдела. Обычно на должность направленца назначали офицера, образование которого соответствовало профилю факультета, с которым предстояло работать в области научной деятельности. Штатная категория капитана 2 ранга и скромный оклад затрудняли набор нужного специалиста из офицеров, окончивших академию. В дальнейшем я, правда, убедился, что работа куратора была чисто организационная, не требовавшая глубоких знаний по направлению каждой кафедры из-за широкого спектра исследований факультета. Специалист по радиоэлектронике вряд ли мог иметь глубокие познания в области кафедры кораблевождения, входившей в состав этого факультета. Скорее, для этой работы подходил специалист широкого профиля с хорошими организаторскими способностями.
В отличие от училища основным интеллектуальным потенциалом академии были доктора наук, число которых на протяжении многих лет колебалось около цифры 50. По выражению авторов истории академии (издания 1991 г.) научный «взрыв» в подготовке учёных произошел в 1965-1969 гг., когда докторские диссертации защитили 46 человек. Мне и предстояло работать с людьми, имевшими докторские и кандидатские степени. Основываясь на опыте работы в предыдущем отделе и зная практически в лицо большинство учёных факультета, с новой работой освоился быстро. Через четыре месяца приказом Главкома ВМФ № 0779 от 23.07.1975 года мне было присвоено очередное воинское звание капитан 2 ранга - инженер. Хочу обратить внимание на написание воинского звания. В конце 1971 года слово инженер стало ставиться после основной части звания, а не в начале, как это было. Так, ранее я имел звание инженер-капитан 3 ранга, теперь стал капитаном 2 ранга – инженером. Этим мыслили, видимо, подчеркнуть вторичность профессиональных различий военнослужащих. Позднее, в 1984 году это гражданское слово «инженер» было исключено из звания вовсе. «Обмывали» это событие скромно, на квартире сослуживца по отделу Ю.Афанасьева, жившего неподалёку от академии.
Работа спорилась. Взаимоотношения внутри отдела и с его начальником были деловыми и исключительно корректными. Штатная категория начальника отдела капитан 1 ранга, но на протяжении длительного периода эту должность занимал выпускник ВВМИУ имени Ф.Э.Дзержинского 1941 года инженер-контр-адмирал В.В.Рахманов, среднего роста, склонный к полноте мужчина с роговыми очками, которые нередко предательски сползали с переносицы. Он изредка выходил из своего рядом расположенного кабинета, чтобы уточнить какие-то данные или дать очередное задание своим подчинённым. Внутренняя культура и демократичность не позволяли ему повышать голос и командовать по телефону. Даже для того, чтобы вызвать сотрудника к себе, он, обычно, входил в комнату старших помощников, никогда не забывал говорить «здравствуйте», и только после этого обращался: - «Товарищ Н, зайдите ко мне с планом или рабочей тетрадью». Работал он, видимо, не испытывая больших затруднений, опираясь на компетентных помощников. Основная обязанность отдела заключалась в своевременном и качественном составлении годового и перспективного планов научно-исследовательских работ академии. Готовый план - это увесистый фолиант в красочной обложке, который завораживал любого проверяющего. Он подписывался начальником академии и отправлялся в Москву, где утверждался Главкомом или Начальником ГШ ВМФ.
Некоторое нервное напряжение царило в отделе на последнем этапе сдачи и защиты плана, когда неожиданно всплывали опечатки, или командование вносило неожиданные коррективы или дополнения. В остальное время рабочая атмосфера оставалась спокойной и творческой. Обязанность старшего помощника заключалась в участии при составлении плана научно-исследовательских работ и контроле его выполнения, а также внесении текущих изменений и составлении различных справок в этой сфере. Как известно, план – не догма, а руководство к действию. Поэтому кроме основного, утверждённого высокой инстанцией плана, существовал и план дополнительных работ, которых в отдельные периоды было не мало. Каждое утро делопроизводитель отдела получал в секретной части документы и письма по вопросам научной работы, которые просматривал начальник отдела и накладывал резолюцию для исполнения тому или другому направленцу. Старший помощник, получив под роспись предписанный ему документ, заносил его реквизиты и краткое содержание в свою рабочую тетрадь (журнал контроля) и начинал необходимую организационную работу, включая подбор исполнителей, этапы работы, сроки и т.д. Кроме выполнения основных обязанностей не обходилось и без участия в различных внутрипроверочных комиссиях и внеплановых мероприятиях по указанию командования. Особенно много нештатных обязанностей исполнял заместитель начальника отдела капитан 1 ранга Мизгер Лев Иванович, который держался особняком и работал в отдельном кабинете.
Вскоре В.В.Рахманов ушел на пенсию, оставив едва заметный след в научной нише академии. Полагаю, что это объясняется тем, что его заслуги перекрыла тень другой фигуры, которая находилась на более высокой ступеньке академической иерархии. Им был заместитель начальника академии по научной работе вице-адмирал В.И.Соловьёв. Во всяком случае, в очерках истории академии издания 1977 года начальник НИО упоминается лишь один раз, во втором издании 1991 года фамилия Рахманова исчезла вовсе. Думаю, что это несправедливо. Много позже из публикации в газете «Труд» от 23 мая 1991 года узнал, что В.В.Рахманов был заметной фигурой в годы службы на севере, находясь у истоков создания и испытания самого грозного оружия. Только по прошествии 30 лет стало возможным прочесть о героических буднях некоторых сослуживцев, которые окружали нас и были вынуждены держать язык за зубами. В статье рассказано о первых шагах по испытанию ядерного оружия на Новой Земле. «Полигон для испытания ядерного оружия был выбран в начале 1954 года специальной комиссией под руководством контр адмирала Н.Д.Сергеева. Учёных и практиков привлекли гористые острова с высокими и обрывистыми берегами, удобными для проведения подобных испытаний, множество фьордов, заливов и бухт, способных укрыть корабли больших размеров, и относительно малое число жителей (около четырехсот русских поморов и ненцев, основавших посёлки Белушье и Рогачёво)». В тот год летом, находясь в плавании на учебном корабле «Урал», я первый и последний раз увидел своими глазами эту северную землю.
С 31 июля 1954 года по решению правительства началось строительство «Объекта – 700». Первым его начальником был назначен Герой Советского Союза капитан 1 ранга В.Стариков. А уже 25 сентября 1955 года на полигоне в губе Чёрная на глубине 50 метров был произведен первый в СССР подводный ядерный взрыв. На восточном берегу этой губы в октябре 1957 года состоялось наземное испытание ядерного заряда. В этом же году Чёрная сотряслась еще раз от взрыва торпеды с ядерной головкой, выпущенной подводной лодкой под командованием капитана 1 ранга Г.Лазарева. В следующем 1958 году на полигоне было произведено 20 ядерных взрывов. После этого был объявлен мораторий на испытания, продолжавшийся более двух лет.
«В первой половине июля 1961 года было получено распоряжение прервать работы по подготовке подземных испытаний, убрать людей и технику из районов пролива Маточкин Шар и привести полигон в готовность к воздушным и подводным испытаниям…. А жизнь на островах, - по воспоминанию начальника полигона, – как говорится, забурлила. Мои заместители В.Рахманов и А.Стерлядкин с ног валились от усталости. Непрерывным потоком шли транспорта с грузом для гарнизона».
30 октября 1961 года 60-ти мегатонная «супербомба» была сброшена на парашюте с самолёта Ил-14 и взорвалась на высоте 5 километров. На испытаниях присутствовал Маршал Советского Союза К.С.Москаленко и министр среднего машиностроения Е.П.Славский, которые телеграммой рапортовали XXII съезду об успешном испытании бомбы. В этой телеграмме на имя Н.С.Хрущева доложено, что «безопасность испытателей и ближайшего населения обеспечена». Спустя много лет есть основания сомневаться в правдивости последнего утверждения. Если безопасность населения была действительно обеспечена своевременным принудительным переселением на материк, то в отношении некоторых участников испытаний это не так. Статья «Трое из армии «призраков» (Вечерний Петербург. 11.04.1996) излагает рассказ последних свидетелей этих испытаний. Спустя несколько дней в эпицентр взрыва направили личный состав отдельного особого военно-строительного инженерного батальона (в/ч 10568) численностью 700 человек, сформированный в Сертолово под Ленинградом. Диаметр воронки от взрыва был не менее 300 метров, внутренняя поверхность оплавлена, грунт спёкся в стеклоподобную массу. Со всего личного состава была взята подписка о неразглашении любой информации о месте службы, её характере и возможных причин каких-либо заболеваний. Только в 1991 году был снят гриф секретности с материалов по ядерным испытаниям на Новой Земле. Трое, оставшихся к этому времени в живых, сообщили, что большинство солдат и офицеров этого батальона умерли, не дожив до сорока лет от рака печени, сердечно-сосудистых и нервно-психических заболеваний.
Мой интерес к Новой Земле не праздный. Во время службы в ракетной части в Североморске у меня была реальная возможность попасть служить на этот заполярный остров. В какой-то умной голове из научно-исследовательского института ВМФ родилась идея проверить жизнеспособность баллистических ракет Р-13 в полевых условиях самого крайнего севера. Была разработана программа переброски и развёртывания передвижной технической позиции на Новой Земле. Ракет и техники в Североморске было более чем достаточно, в матросах недостатка тоже не было. Оставалось только найти подходящего человека на должность начальника этой отдельной части. Занять эту «почётную» должность было предложено мне через отдел кадров Северного флота, куда был неожиданно вызван. Я, конечно, не мог знать о печальной судьбе вышеупомянутого батальон, но всё равно категорически отказался. В отделе кадров меня сначала пытались уговорить, затем грозить неприятностями по службе, не выпуская из здания штаба около двух часов. Перед кадровиками, скорее всего, была поставлена задача найти только добровольца, иначе они не стали бы и спрашивать моего согласия. Я твёрдо стоял на своём, больше других, как специалист, понимая бессмысленность этой затеи. В конечном итоге эту операцию возглавил старший инженер нашего цеха Э.П.Вержбовский - опытный специалист и хороший организатор. Промучившись в палатках в условиях вечной мерзлоты около года, экспедиция благополучно вернулась в Североморск, доложив о нецелесообразности продолжения эксперимента. Морские ракетные комплексы принимались на вооружение с калейдоскопической быстротой, и проводить опыты на снятых с вооружения или устаревших ракетах значило бесполезно тратить силы и государственные средства.
Возвращаюсь к делам в академии, где два года назад закончилась общесоюзная кампания по обмену партбилетов, срок действия которых заканчивался. Эта кампания преследовала цель не только просто заменить небольшую книжицу серого цвета на аналогичную – красную, но и освободиться от нежелательных элементов, т.е. людей, недостойных высокого звания члена партии. В академии обмен партбилетов проходил по плану политотдела, не спешно и чётко. За несколько дней до вручения нового документа меня пригласили в партучёт, где ознакомили с новеньким партбилетом с целью проверки правильности записанных данных и разборчивой росписи в нём специальными чёрными чернилами. На обложке красного цвета партбилета напечатано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», в середине – Коммунистическая партия Советского Союза, внизу – ЦК КПСС. На обороте титульного листа рельефная голова основателя партии и ниже слова: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи». В.Ульянов (Ленин). Лицевая сторона следующего листа полностью повторяет текст обложки. На тыльной стороне листа следующие данные: Партийный билет № 04701601, ФИО, год рождения -1935. Время вступления в партию – август 1957 года. Наименование партийного органа, выдавшего билет – политотдел военно-морской орденов Ленина и Ушакова академии. Слева – фотография размером 2,5 х 3 на специальной матовой бумаге. Справа от фото – личная подпись. Ниже – подпись начальника политотдела адмирала М.Н.Захарова и печать. В конце листа – дата выдачи: 22 июня 1973 года. Далее в книжке сброшюровано 10 листов, рассчитанных на 20 лет отметок об уплате членских взносов по 3 % от суммы заработной платы. Партийный билет нового образца получил через несколько дней из рук заместителя начальника политотдела капитана 1 ранга Н.Е.Лебёзкина.
Нормальную атмосферу партийной работы в академии создавал и поддерживал немногочисленный политотдел, возглавляемый обычно маститым политическим работником в адмиральском звании. Начальниками политотдела становились, как правило, бывшие начальники политуправлений флотов, как и бывшие командующие флотами назначались начальниками академии. В политотдел – вершину академической партийной пирамиды сходятся все нити управления низовыми парторганизациями. Сам политотдел также являлся одной из многочисленных ячеек более грандиозной пирамиды политической власти, недосягаемая вершина которой находилась в Кремле. Политотдел безропотно ретранслировал все решения ЦК КПСС и настойчиво претворял их в жизнь. Никто даже в жутком сне не мог представить, что эта гигантская пирамида может в одночасье рухнуть через несколько лет.
Серьёзной научной опорой политотдела была крупная кафедра марксизма-ленинизма, преподаватели которой читали солидные курсы слушателям всех факультетов. В 1975 году слушателям читались все составные части марксистско-ленинской теории: Марксистско-ленинская философия и методологические проблемы военной теории и практики, партийно-политическая работа, актуальные проблемы научного коммунизма, политической экономии и политики КПСС. Общий объём курса составлял 260 часов. Слушатели выпускного курса сдавали государственный экзамен по М – Л философии.
Рядовые члены партии группировались по цеховому принципу в первичные партийные организации, которые возглавлялись выборными секретарями. Внутрипартийная работа обычно не ограничивалась рамками первичной организации. Нередким явлением были общеакадемические мероприятия и конференции, напоминавшие торжественные собрания. Сотрудники научно-исследовательского отдела входили в объединённую парторганизацию управления вместе с командованием, политическим и учебным отделами. Секретарём этой первичной организации длительное время избирался инструктор политотдела Анатолий Георгиевич Хухрев, который легко справлялся с обязанностями и нравился окружающим.
В повседневной текучке каждый отдел занимался своим делом и редко общался с соседями. Встречались регулярно на партийных собраниях, которые в соответствии с уставом КПСС проводились ежемесячно. Темы, выносимые на обсуждение собранию, носили глобальный или общеакадемический характер. В зависимости от темы собрания с докладами выступали обычно начальники соответствующих отделов. Выступать в прениях на таких собраниях было непросто, хотя и готовились к ним заранее. Поэтому рядовые члены партии независимо от темы говорили о своих служебных делах, не вступая в какую-либо полемику. На собраниях почти всегда присутствовал начальник академии, что придавало собранию серьёзно-деловой и сдерживающий характер. Все ораторы старались говорить коротко и ясно, чтобы не прогневить начальство своими нереальными или хлопотными прожектами. Тем более, что собрания носили скорее формальный характер, и дельные предложения соответствовали официальным документам.
Юбилей академии.
Первые месяцы нового 1977 года прошли в хлопотах подготовки и празднования 150-летнего юбилея Военно-морской академии. 10 февраля (по новому стилю) в Петербурге был учреждён Офицерский класс при Морском кадетском корпусе, положивший начало академическому военно-морскому образованию. Впоследствии (в 1960 г.) эта дата была принята за день основания нынешней академии. Возможно, что на эту дату рождения может претендовать и другое учебное заведение - Высшие специальные офицерские классы в Петербурге, которые берут начало (по названию) от этого же Офицерского класса. (Военно-морской словарь. 1990). Формально же слово академия в наименовании нового учебного заведения для подготовки офицеров для флота появилось в 1877 году, т.е. 100 лет назад. За свою не столь продолжительную историю академия пережила немало организационных перемен – разъединялась, снова объединялась, меняла имена покровителей. Николаевская, командная – имени К.Е.Ворошилова, инженерная – имени А.Н.Крылова, объединённая – сначала без имени, затем имени Маршала Советского Союза А.А.Гречко. Позднее (в1990 г.) постановлением СМ СССР академии решено присвоить имя Адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова.
Читальный зал Военно-морской академии.
Юбилей академии отмечался широко и торжественно. На знамени академии к орденам Ленина и Ушакова добавился недавно учреждённый орден Октябрьской революции. Щедрый юбилейный «звёздопад» обрушился на плечи десятков офицеров академии. Многие начальники кафедр удостоились адмиральских званий. Большинству офицеров постоянного состава вручили подарок – подготовленную специально к юбилею книгу «Военно-морская академия». Краткая история. Л. 1977. На моём экземпляре напечатано золотым шрифтом: Капитану 2 ранга Агронскому М.Д. За образцовое выполнение служебного долга и в связи со 150-летием Военно-морской орденов Ленина, Октябрьской революции и Ушакова академии имени Маршала Советского Союза Гречко. Начальник академии профессор адмирал В.Сысоев. 10 февраля 1977 г.
Накануне юбилея состоялась научно – практическая конференция руководящего состава ВМФ под руководством Главкома ВМФ Адмирала Флота Советского Союза С.Г.Горшкова на тему: «О воспитании высоких морально-боевых качеств у офицерского состава ВМФ в соответствии с установками XXV съезда КПСС, указаниями Министерства обороны СССР и Начальника главного политического управления СА и ВМФ».
В центральных и местных газетах были опубликованы статьи о заслугах академии в деле подготовки высококвалифицированных кадров для Военно-морского флота. Эти статьи были загодя подготовлены преподавателями академии и 10 февраля появились на страницах печати за подписью крупных морских начальников. Заслуги академии были общепризнанными. Этому способствовали высокая квалификация профессорско-преподавательского состава, авторитет командования и удобное здание, специально построенное в районе Новой деревни. Подробности строительства здания мне не известны, и они не удостоились внимания авторов истории академии. Краткие сведения собрал из популярных брошюр по архитектуре города.
Комплекс зданий академии возведён в 1938-1941 годах по проекту архитекторов А.И.Васильева и А.П.Романовского. Этот проект, решенный в монументальных формах классицизма, видимо, победил на конкурсе как более рациональный и одновременно соответствующий военному флоту могучей державы. Одновременно был отвергнут более помпезный проект ленинградского архитектора Н.А.Троцкого, мастера монументальной архитектуры, известного автора «Дома Советов на Московском проспекте. Главный фасад академии обращен к воде Большой Невки. Здания не только достойно смотрятся, но и добротно построены. Внутреннее убранство помещений отличается простотой, удобством и вкусом: полы покрыты дубовым паркетом, вестибюли и лестницы – отделаны мрамором. Дубовые двери учебных и служебных помещений являются украшением широких, хорошо освещённых коридоров по периметру всего комплекса зданий. Гордостью академии по праву считаются красивый читальный зал и белоколонный актовый зал, по своему размеру лишь незначительно уступающий залу Филармонии.
Под актовым залом размещена вместительная столовая на несколько сот человек. К недостаткам комплекса можно отнести отсутствие своей спортивной базы. Для слушателей академия вынуждена арендовать спортивный зал и бассейн в других организациях. Постоянный состав занимался физкультурой от случая к случаю и в основном кроссом по территории рядом расположенного Строгановского парка. В 1981 году построили вдоль Чёрной речки еще один лабораторный корпус, где предусмотрен спортивный зал.
За предшествующие юбилею годы в академии повысили свою квалификацию и получили высшее военное образование тысячи перспективных морских офицеров, многие из которых стали известными флотоводцами и специалистами ВМФ.
Как и везде на флоте, рабочая неделя академии начиналась с политучёбы. В первую половину понедельника постоянный офицерский состав слушал лекции в актовом зале или участвовал в семинарах, которые проходили по отделам. Изучались материалы очередного, как правило, исторического съезда КПСС или пленума ЦК КПСС, а также отдельные разделы марксистско-ленинской философии. И если лекции нередко были содержательными и интересными (их читали преподаватели кафедры марксизма-ленинизма), то семинары проходили стандартно и скучно. Планы очередного семинара выдавались загодя, вопросы для обсуждения добровольно-принудительно распределялись между участниками семинара. Каждый готовился самостоятельно по своей теме, писал текст выступления, используя доступные учебные пособия и статьи журналов «Коммунист» и «Коммунист вооружённых сил». На семинаре, которым руководил начальник отдела, каждый участник читал по бумажке свой текст, садился на место и молчал до конца занятия. По-настоящему никакого обсуждения темы не было, да и не могло быть – можно было лишь пересказать какую-то часть единственно верного учения классиков марксизма. Не отличались новизной и мысли при изучении философских вопросов войны и армии. Изучаемые догмы были священны, как в библии, и попытка их оспорить была бы самоубийственна.
В день открытия XXV съезда КПСС 24 февраля 1976 года состоялся митинг личного состава академии, на котором было принято приветственное письмо в адрес съезда. В этом письме коллектив академии заверил депутатов, что приложит все силы и знания для дальнейшего улучшения подготовки преданных делу партии, закалённых, высококвалифицированных специалистов ВМФ. Так было принято и свято выполнялось. После съезда во всех группах изучались материалы съезда, во всех подразделениях приняты социалистические обязательства под девизом «Решения 25 съезда КПСС в жизнь!» (Военно-морская академия. Краткая история. Л.1977). А решения были не шуточные. Для истории приведу несколько цитат из доклада на съезде. «Мы создали новое общество, общество, подобное которому человечество ещё не знало. Это – общество бескризисной, постоянно растущей экономики, зрелых социалистических отношений, подлинной свободы. Это – общество, где господствует научное материалистическое мировоззрение. Это – общество твёрдой уверенности в будущем, светлых коммунистических перспектив….».
Газеты и журналы комментируют материалы съезда. Несколько примеров. Например, о социалистическом образе жизни. По определению партийного публициста Владимира Ивановича Орлова, « человек советский – это не просто человек разумный, балованное дитя природы, на протяжении многих тысячелетий явивший и необычайные взлёты духа и омерзительные падения. Не просто человек разумный, но именно человек советский, обретший за несколько десятков лет столь прочную, столь благодатную социальную основу для расцвета всех своих способностей и устремлений….» Советский человек – это человек глубокой идейной у, высоких моральных устоев. Это человек труда и человека. Он на деле исповедует принцип «один за всех, и все за одного». Это человек, способ на подвиг и в труде и в бою, ему чужды стяжательства и человеконенавистничество, шовинизм и социальное высокомерие. Он оптимист в главном, ему до всего есть дело…. («Наука и жизнь», 1976, №11, с.10).
В последние годы службы в академии мне было поручено руководить группой политической учёбы мичманов и сверхсрочнослужащих. Темы занятий были более приземлённые, чем у офицеров, и, как правило, не требовали от учащихся серьёзной предварительной подготовки.
Вторник отводился на учёбу по специальности, которая проходила в виде лекций для всего офицерского состава по наиболее интересным и актуальным оперативно-тактическим, правовым и техническим вопросам. Лекции в актовом зале читали обычно крупные учёные (свои и приглашенные) и флотские военачальники. Другие дни недели были заполнены служебными делами, связанные с организацией и контролем выполнения научно-исследовательских работ, участием в заслушивании отчётов по ним, участию в заседаниях учёных советов факультетов и т.д.
Размеренный ритм деятельности в академии напоминал работу в хорошо организованных гражданских учреждениях. Начало рабочего дня в 9.00, окончание – в 16.30 с 30-минутным перерывом на обед. Распорядок дня выдерживался пунктуально, задержка на службе была скорее исключением, чем правилом. Время бежало необыкновенно быстро. Менялись начальники и сослуживцы. Вскоре после юбилея вместо амбициозного В.И.Соловьева заместителем начальника академии по научной работе был назначен доктор военно-морских наук контр-адмирал Н.П.Вьюненко – грамотный и уравновешенный человек, под опёкой которого научно-исследовательский отдел продолжал работать более ритмично и продуктивно. Этому способствовал и приход нового начальника отдела капитана 1 ранга Владимира Алексеевича Гусева, который в конце 1976 года сменил В.В.Рахманова.
В это же время закончилась дискуссия и борьба за сохранение самостоятельного термина «военно-морская наука», ярым защитником которого был В.И.Соловьев. Победили сторонники единой военной науки. В военно-морском словаре (1990 г) отмечено, что вопросы, составляющие содержание военно морской науки, рассматриваются теорией ВМФ, являющейся разделом советской военной науки.
Некоторое разнообразие в повседневную размеренную жизнь вносили дежурства. К заслуге руководства академией следует отнести чёткую организацию службы, когда ни одно должностное лицо не перекладывает свою работу на дежурного. Дежурство по академии было не обременительным и заключалось в постоянном присутствии в комнате дежурного, приёме и передаче сигналов по телефонам и, самое главное, в чёткой утренней встрече с рапортом начальника академии, т.е. выполнения ритуала, присущего дежурству в любой части. Дежурить по части приходилось не часто. Основную нагрузку дежурства по академии в течение учебного года несли слушатели командного факультета. Для них это была своеобразная практика. Вспоминаю единственный случай утомительного дежурства, когда в академии проводилась общефлотская оперативно-тактическая игра, и мне пришлось в течение суток проторчать в белых перчатках в вестибюле у главного входа, встречая и провожая высокопоставленных военачальников.
Немного труднее было патрулирование по городу, что случалось тоже не часто. Запомнилось опять же единственное несение патрульной службы на Балтийском вокзале, где с 6 часов утра до 24 часов пришлось разбираться с пьяницами и прочими нарушителями воинской дисциплины.
С начала нового учебного года я тоже сел за парту для повышения своей квалификации, точнее, для повышения своей эрудиции. Я не проходил полный курс обучения в академии, но ежедневно общался с преподавателями очень высокой квалификации. И когда появилась возможность попасть на академические курсы по подготовке и повышения квалификации преподавательского состава по специальности «Ракетное и артиллерийское вооружение», практически, без отрыва от производства, использовал этот шанс. Инициатива обучения на курсах исходила от меня и была поддержана командованием. В группу обучающихся входили старшие офицеры, в основном преподаватели военно-морских училищ и военных кафедр гражданских вузов. Программа курсов была достаточно сложной и насыщенной теорией – мини академической. Лекции читали лучшие преподаватели с докторскими степенями факультета вооружения. Читали, считаю, блестяще – без сучка и задоринки, и без задержки на пояснения достаточно сложного математического аппарата, используемого для слушателей инженерных факультетов. Поражала простота и будничность, с которой доктор технических наук, к примеру, А.Д.Максимов, выходит к обыкновенной классной доске и мелом в течение нескольких часов создаёт по памяти математическую модель самой современной баллистической ракеты с астрокоррекцией. Другой лектор удивительно изящно использовал известную математическую теорию очередей для иллюстрации тактики использования корабельных зенитных ракет.
Я знал в лицо большинство учёных этого факультета и теперь имел возможность получить не только знания, но и удовольствие от лекций высокой пробы. Большинство учёных академии имели ученые степени и звания. Продуманная система подготовки преподавательских кадров позволяла в ограниченные сроки готовить необходимую смену.
Для нашей группы большинство читаемых дисциплин были теми же, что читались для слушателей, но в более сжатом по количеству часов виде. Каждая дисциплина заканчивалась формальным зачётом, но на выпускной экзамен был вынесен весь объёмный материал. Я не пропустил ни одной лекции в течение этих трёх месяцев, поэтому посчитал возможным пойти на сдачу экзамена первым, хотя весь этот объёмный материал запомнить было не возможно. К тому же никаких учебных пособий быть не могло, только краткий конспект в своей секретной тетради. В качестве экзаменаторов были два адмирала – заместитель начальника академии – начальник академических курсов вице-адмирал Г.К.Чернобай и начальник факультета вооружения контр-адмирал В.И.Поршнев. Помню, что на два вопроса в билете я ответил сносно, и вопросов по тематике программы курсов не было. Неожиданно Чернобай начал задавать вопросы по тактико-техническим данным некоторых кораблей. В частности, по характеристике и тактике использования больших десантных кораблей. Элементарное представление о таких кораблях я имел на основе училищных знаний двадцатилетней давности, да однажды даже бывал на борту такого корабля, когда в качестве пассажиров нашу курсантскую роту перевозили из Северодвинска в Архангельск. Короче говоря, мой ответ посчитали слишком обтекаемым, что позволило экзаменаторам снизить оценку. В целом, экзамен группа выдержала успешно, хотя и были недовольные полученными оценками. Я посчитал, что экзаменатор может задавать любые вопросы, ответы на которые он знает сам.
На фото в домашнем альбоме: Слушатели академических курсов для повышения квалификации преподавателей военных кафедр гражданских ВУЗов. Сверху вниз. Слева направо.
1 ряд. Дмитриев Вячеслав Константинович (уч.Фрунзе); Годулян Иван Матвеевич (сослуживец в Гранитном, в 1957 году был командиром торпедного катера); Курников Александр Львович (уч. Подв. плавания); Бабенко Виктор; Филиппов Александр Васильевич (ЛИТМО); Маланченко Юрий Петрович (сослуживец в ВМА); Пыхов Николай Александрович (ЛИТМО); Орешкин Михаил Михайлович (ЛЭТИ);
2 ряд. Гощицкий Юрий Львович (ЛЭТИ); Гриб Виктор Николаевич (ВОЛСОК); Белкин Л.П. (Калининградское ВВМУ); Дубина (ЧВВМУ); Головчиц Гелий (Кронштадт); Кауколь Борис (Военмех); Кора Нил Константинович (Военмех);
3 ряд. Данилевский; Матюшин; Кузнецов Анатолий Иванович (ЧВВМУ); Илларионов Владимир Владимирович (КВВМУ, староста группы); Горшков В.П.; Юрлов Николай Михайлович.
Несколько человек нет на этом снимке, в том числе и меня – был занят на службе. Ленинград 1978 год.
Небольшое дополнение. В порядке подготовки к прохождению этих курсов я пытался самостоятельно изучить хотя бы азы теории вероятности. Взял в библиотеке и держал у себя в рабочем столе насколько месяцев очень популярный в тот период времени учебник по этой теме, автором объемной книги была женщина по фамилии Е.С.Вентцель. Покупал также и популярные издания по этим и другим направлениям науки , которые заполняли полки моей домашней библиотеки. К ним относилась и загадочная теория относительности Эйнштейна. Признаюсь, что почти ничего из поверхностных сведений этих дисциплин мне в дальнейшем не пригодилось, а теория относительности оказалась вообще недоступной пониманию. Правда, до тех пор, пока в дальнейшем не прочитал такой, полагаю, анекдот. «Одна журналистка спросила Эйнштейна: - Как это может быть, чтобы время текло с разной скоростью? Ученый ответил: - Если вы держите у себя на коленях очаровательную девушку, то вам час покажется минутой. Если вас посадили на горячую плиту на одну минуту, то и одна минута покажется вам целым часом. В этом суть теории относительности». Что ещё проще пареной репы?
.
12 июня 1977 года газеты опубликовали новую редакцию Гимна СССР, который был утверждён Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 мая 1977 г. Текст гимна теперь выглядел так:
«Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!
Припев.
Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот.
Партия Ленина – сила народная
Нас к торжеству коммунизма ведёт.
Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил:
На правое дело он поднял народы,
На труд и на подвиги нас вдохновил.
Припев.
В победе бессмертных идей коммунизма
Мы видим грядущее нашей страны,
И Красному знамени славной отчизны
Мы будем всегда беззаветно верны!»
Припев.
20 февраля 1978 года все центральные газеты на первой полосе напечатали Указ Президиума Верховного Совета СССР. «За большой вклад в победу советского народа и его Вооруженных сил в Великой Отечественной войне, выдающиеся заслуги в укреплении обороноспособности страны, за разработку и последовательное осуществление внешней политики мира Советского государства, надёжно обеспечивающей развитие страны в мирных условиях, наградить Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, Председателя совета обороны СССР, маршала Советского Союза Брежнева Леонида Ильича орденом «Победа».
Первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР В.Кузнецов.
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М.Георгадзе.
Хочу специально отметить, что труд преподавателя в академии был не из легких. Это можно было заметить хотя бы из не редко вывешиваемых некрологов, на которых были портреты ещё довольно молодых мужчин в возрасте до 50 лет. И это несмотря на то, что весь офицерский состав проходил ежегодную диспансеризацию в своей медсанчасти. Это не значит, что были плохие врачи. Нет, но у них не было необходимого диагностического оборудования. Особенно трудно было тем преподавателям, кто впервые на эту стезю вставал уже в зрелом возрасте и не мог быстро адаптироваться к большой умственной нагрузке. Так, преждевременно ушел из жизни отец моего зятя Юрий Воробьёв, преподававший на кафедре третьего факультета. Причиной такого явления академик Амосов изложил в ряде своих статей в печати. В частности, в журнале «Наука и жизнь» (1967, №9, с.64) он писал: «Нет сомнений: природа отлично спроектировала человека. Почему же он теперь производит впечатление хрупкого и слабого существа, склонного к заболеваниям? Тысячелетняя цивилизация не могла так повлиять на наследственный аппарат человека. Генетики утверждают, что генотип вида меняется очень медленно. Да, гены не изменились, изменились неузнаваемо условия жизни. Он-то и виноваты в современной хрупкости человеческой природы
Действительно, социальная структура общества позволила смягчить те лишения, которые переживал наш первобытный предок. Казалось бы, человек теперь получил возможность жить долго. Но случилось непредвиденное: в погоне за лёгкой жизнью он перестарался и в устранении физических трудностей переусердствовал. Лишил себя, к примеру, биологически запрограммированной необходимости время от времени голодать. Избавился не только от сильных физических напряжений, но и вообще от каких бы то ни было мускульных нагрузок….»
Вспоминается стихотворение известного поэта Н.Заболоцкого
«Не позволяй душе лениться.
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды.
Держи лентяйку в чёрном теле
И не снимай с неё узды.
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвёт…
Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!»
Моя нагрузка была значительно меньше, чем у преподавателя. Но и у меня странички медицинской книжки за 1978 год как никогда ранее испещрены записями терапевта: жалобы на боли в области сердца. В результате обследования поставлен диагноз: атеросклероз коронарных сосудов. Врачи рекомендуют организованный отдых. Путёвки в какой-либо южный санаторий не оказалось, поэтому согласился поехать в дом отдыха «Мардакяны» недалеко от Баку.
«Красуйся град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия,
Да умириться же с тобой
И побеждённая стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут…»
А.С.Пушкин.
С правом ношения военной формы одежды.
Продолжаю рассказ о двух последних годах моей военной службы в Военно-морской академии в Ленинграде, событиях которые происходили не только в стенах флагмана морской науки
В августе 1979 года постановлением ЦК КПСС и СМ СССР «О строительстве сооружений защиты города Ленинграда от наводнений» была поставлена точка в многолетнем споре по этому вопросу. За 276 лет жизни Петербурга-Ленинграда Нева выходила из берегов 243 раза, т.е. почти ежегодно. В нескольких случаях, отмеченных наводнениями катастрофическими, вода доходила до Аничкова моста, затопив более 20 % территории города. Градоначальники думали о защите города от наводнений столько лет, сколько существует город, ибо первое наводнение случилось через три месяца после его закладки.
Замыслы Петра I по защите города от наводнений, в частности, подсыпка и поднятие грунта, укрепление берегов, прорытие каналов на Васильевском острове, к сожалению, до конца выполнены не были. Не был осуществлён и ни один проект, одобренный международным конкурсом, объявленным русским правительством после катастрофического наводнения в 1824 году. С тех пор на протяжении 150 лет не утихали споры о месте строительства дамбы. Указанным выше постановлением 1979 года утвержден т.н. западный вариант строительства дамбы на линии Лисий Нос – Кронштадт-Ломоносов. В последние годы возникли протесты экологов и начатую стройку заморозили на неопределённое время. Надежда Пушкина на умиротворение стихии также отодвигается на неопределённое время.
Моя служба в академии шла своим чередом. Я не вёл никаких дневников, поэтому не припоминаю в этот год что-либо не обычное, хотя в медицинской книжке зафиксировано следующее. 7 ноября 1978 года утром в постели почувствовал сильное головокружение, тошноту и слабость. Был праздничный день и к врачам обращаться воздержался. Однако к вечеру самочувствие не улучшилось, и родственники вызвали неотложку. Приехавший врач ввел внутримышечно кордиамин с папаверином. Через некоторое время головокружение прошло. 9 ноября рабочий день в академии начал с посещения своей медсанчасти, т.к. сохранялась общая слабость и неуверенная координация при ходьбе. После осмотра был поставлен диагноз на основе рентгена позвоночника: остеохондроз и деформирующий спондилез с корешковым синдромом шейного отдела, и атеросклероз коронарных сосудов. Получил рекомендации по лечению и освобождение от службы на три дня. Головокружение и боли в области шейной части позвоночника отмечались и в первой половине следующего года. В августе 1979 года получил путёвку в санаторий в Солнечногорск и выехал в Москву. Вообще говоря, сама Москва меня не притягивала, и в зрелые годы бывал там проездом или по необходимости, в основном, по делам службы. Эти немногочисленные поездки одновременно использовал для того, чтобы навестить родственников и друзей. Дважды наведывался к сослуживцу по Североморску Генриху Акуре в Лозе и в Подлипках. Нашёл и своего однокашника по Калининградскому ВВМУ Юрия Фролова, с которым не виделся около 20 лет. На этот раз поездка имела целью подлечиться в связи с обострением спондилёза. Впервые за всю службу попал в нормальный обустроенный санаторий, где сразу же поселился в двухместный номер с туалетом и душем. (Номеров без удобств в санатории нет.) После врачебного осмотра были назначены все необходимые процедуры: лечебная физкультура, плавание в бассейне, массаж позвоночника, электроаэрозольная терапия, масляная ингаляция, минеральная вода и др. Впервые моими болячками занялись всерьёз, и это дало определённый эффект – несколько лет обострения не было. Помимо лечебных процедур ходил в походы по живописным окрестностям. Солнечногорск находится в 45 км к северо-западу от Москвы. Высокие, поросшие лесом, холмы Клинско-Дмитровской гряды, прорезанные глубокими оврагами, обширные низины, частично заполненные водой, извилистые русла многочисленных рек и речек создают красоту этого района среднерусской полосы. Посетил с экскурсией дом-музей Чайковского в Клину. Клин – небольшой старинный городишко впервые упоминается в XIII веке, где сохранились остатки земляного вала, церкви XVI-XVII веков, почтовый двор, торговые ряды и дом городничего (начало XIX века). В 1885-1893 годах в Клину жил П.И.Чайковский. Здесь им написаны 6-ая симфония (патетическая), балет «Щелкунчик» и др.
Удалось попасть и в уникальный музей ВВС на аэродроме вблизи Монино, где представлена крылатая мощь страны от самых первых образцов летательных аппаратов, состоявших на вооружении Красной Армии в Гражданскую войну, до современных сверхзвуковых и всепогодных ракетоносцев. На бетонной дорожке навсегда замерли малые, большие и гигантские крылатые корабли. Здесь рядом с Ла-7 – истребителя военной поры трижды Героя Советского Союза И.Кожедуба, отмеченного на фюзеляже золотыми звёздами, расположились поколения МиГов, Ту, Су и др.
Зимой 1980 года страна готовилась к подведению итогов текущей пятилетки и заканчивающегося десятилетия. Позднее это время назовут периодом застоя. В военных организациях жизнь всегда бьет ключом, мы застоя не чувствовали и на своём уровне добросовестно выполняли порученное дело. Перемены, конечно, назревали. Эпоха Брежнева близилась к закату. Миллионы сограждан с настороженным любопытством наблюдали по телевизору дряхлеющего вождя. Его шаркающую походку, всё более неуверенные движения и каменеющее лицо. Всё ближе за ним следовал не молодой, но физически крепкий телохранитель в генеральских погонах, готовый в любую минуту подхватить своего шефа. Затем уже с сочувствием относились к его невнятным речам и открыто осуждали наградоманию и церемониал стариковского целования на любой официальной встрече.
Во второй половине марта 1980 г в отделе отмечали пятидесятилетие капитана 1 ранга Л.И.Мизгера, много лет проработавшего в НИО, последние годы - заместителем начальника отдела. Мне было поручено приветствовать его от имени сотрудников отдела. Почему именно мне? В отделе были люди, которые работали с ним более длительное время. Я не был среди его друзей, общались только по служебным делам. Я считал его добросовестным работником, но стиль его деятельности мне не импонировал. Чтобы как-то выйти из этой ситуации не запинаясь, решил заранее написать нейтрально-летописное поздравление в прозе с безобидными элементами юмора. Подлинник поздравления был зачитан и вместе с подарком вручён юбиляру в лекционном зале на нашем этаже, где проходило чествование в присутствии немногочисленных посетителей. Сначала был зачитан приказ начальника академии, затем слово предоставили мне. Воспроизвожу текст этого поздравления по сохранившемуся черновику, т.к. в нём фигурируют почти все сотрудники отдела, и очень лаконично отмечены реальные ситуации того периода, не искажённые несовершенством памяти.
Уважаемый, Лев Иванович! В этот знаменательный день разреши поздравить тебя от сослуживцев и товарищей по работе. Чтобы не повторять сказанное в официальных документах (там всё соответствует истине) добавлю, что мы уважаем и ценим тебя за умение работать, большой жизненный и служебный опыт, требовательность и принципиальность. Желаем тебе, прежде всего, хорошего здоровья. По примеру своего великого тёзки Льва Толстого, оставившего после себя оригинальный кодекс здоровья, суть которого – ходить больше босиком, выработай свои правила укрепления здоровья. Не забывай, конечно, что 50 – это не 20, и иногда наведывайся в апартаменты Анфисы Афанасьевны (врач-терапевт, чуткая и внимательная) хотя бы для душевного спокойствия.
Если в Древней Греции 40-летнего человека уже считали стариком, а 60-летнего – только годного для жертвоприношения, то нынче мужчина в 50 лет не прочь сам выбрать себе жертву, значительно моложе себя, а иногда и не одну. (Прозрачный намёк на продолжающийся роман юбиляра).
Желаем тебе больших трудовых успехов. 50 лет – это золотая пора, всё ещё впереди, дел ждёт гора. Не смущайся, что имя твоё ещё не попало в Большую Советскую энциклопедии. История знает немало таких примеров. Широко известные ныне писатели Серафимович, Новиков-Прибой, Игнатьев в 50 лет ещё не написали своих главных произведений «Железный поток», «Цусима» и «50 лет в строю», поставившие их имена в ряды классиков русской и советской литературы.
Чтобы день рождения оставался более памятным, принято дарить подарки. Мы решили не изменять этой традиции, однако, присутствовали некоторые затруднения с его выбором. Надо признаться, что испытанный на других метод – предварительный зондаж юбиляра – в данном случае ничего не прояснил. Учитывая непосредственную причастность новорожденного к кухне научно-исследовательской работы, было решено применить один из современных методов научных исследований при выборе требований к подарку для конкретного лица в условиях полной неопределённости. Большой теоретик методики проведения научных исследований товарищ Андрей Чуйко (инженер отдела, капитан 2 ранга в отставке) предложил современный и испытанный метод экспертных оценок, который он успешно, более 20 лет, применяет при проведении конкурсов на лучшую научную работу слушателя. Суть которого, по мнению ряда учёных, получение компетентного решения с помощью целой группы не всегда компетентных экспертов. Основное достоинство метода – абсолютная невозможность найти истинного виновника неверного решения. В качестве экспертов выступали почти все сотрудники нашего отдела при научном консультировании учёных уважаемого научного подразделения, возглавляемого начальником научной группы товарищем Мешковым. До пота трудился наш главный эксперт по стратегическим вопросам Юра Маланченко (направленец по командному факультету), что с ним случается не часто, кроме обеда и подготовки к рыбалке …в рабочее время. К недостаткам указанного метода экспертных оценок, без сомнения, надо отнести большой объем расчётных работ. Но с этой проблемой блестяще справился программист нашего отдела товарищ Борис Савалюк, он же по совместительству и казначей, что важно для понимания сложности выбранной методики. Он выбрал ещё одно жёсткое ограничение по системе «эффективность – стоимость», и предложил воспользоваться услугами вычислительного центра, учитывая тесное взаимодействие с его начальником Б.П.Репиным в рамках НИР «Автоматизация», жизнь которой уже давно еле теплится. Но теория одно, а практика – другое. Не выдержала такого обилия информации верой и правдой много лет служившая вычислительная техника на базе ЦВМ «БЭСМ-4». Посыпались жалобы от кафедр и научных подразделений: НИО вывел из строя всю современную вычислительную базу. Личный состав вычислительного центра СНИЛ-5 не спал дни и ночи, устраняя неполадки, а Борис Петрович был вынужден написать Указ о приоритете использования вычислительных средств в пользу обеспечения учебного процесса. Таким образом, многообразие и противоречивость требований оказались не по плечу нашим ЭВМ. Правда, нет худа без добра. Наш эксперт и большой специалист по по сложным системам товарищ Игорь Пшеничников (по совместительству специалист по развешиванию ковров в современных блочных квартирах с помощью неприспособленных для этого инструментов) предложил провести более углубленное изыскание. Учитывая важность срочного поднятия живучести вычислительной техники академии, а также заметно усиливающуюся тенденцию СНИЛ – 5 к науке, провести совместно с НИО исследование на стыке науки и практики: найти неизвестный до сих пор коэффициент корреляции технического состояния ЭВМ в зависимости от количества спирта, выпитого, простите за оговорку выписанного на ремонт и обслуживание техники, и списанного юбиляром по классически составленным актам.
В этих непростых условиях, когда от обилия требований и рационализаторских предложений, распухла голова нашего секретаря-эксперта товарища Виктора Быкасова. Не оставалось другого выхода, как обратиться в вышестоящую научную инстанцию – НТК, откуда незамедлительно пришло одобрение: что мы на правильном пути, и указание воспользоваться системным анализом, а именно – комплексированием. Эврика! Как мы не догадались сами? Ведь всего три месяца назад под руководством главного эксперта товарища В.А.Гусева мы блестяще скомплексировали всю научную тематику академии, состоящую более чем из 100 позиций всего в 11 глобальных проблем. Стало ясно, что надо поступить так же по научному и с выбором подарка для юбиляра: скомплексировать все требования в два главных, суть которых проста. Это должен быть современный компактный и обязательно нужный, но дефицитный прибор для измерения самого остродефицитного (кроме денег) параметра в жизни человека, особенно после достижения 50-летнего рубежа. Как вы уже, видимо, догадались – это часы наручные, скомплексированные с будильником, (Звенит будильник, заведённый моим ассистентом В.Быкасовым) которые вручаются юбиляру. От имени ветеранов отдела затем выступил Юра Гордеев.
31 марта 1980 года мне исполнилось 45 лет. Дальше оставаться на военной службе в связи отсутствия перспективы не видел смысла, необходимый стаж для получения полной пенсии был набран. По собственной инициативе зашел к начальнику отдела кадров Ю.К.Тишкину и спросил: надо ли писать рапорт по команде с просьбой об увольнении. Ответ был краток: нет, у нас это не принято. Он всё понял правильно. 7 апреля меня вызвал в кабинет начальник отдела и, ничего не говоря, несколько смущённо, протянул лист бумаги. Я ещё не успел дочитать бумагу до конца, Владимир Алексеевич добавил от себя, что начальник академии претензий по службе ко мне не имеет. Эта бумага, на военном жаргоне – «метка», была подготовлена отделом кадров за подписью начальника академии и, полагаю, была большей неожиданностью для моего начальника, чем для меня. На бумаге с угловым штампом было напечатано следующее. «В соответствии с «Положением о прохождении воинской службы офицерским составом ВС СССР» Вы планируетесь к увольнению из кадров ВМФ в запас в 1980 году. Прошу Вас к июлю с.г. завершить свои дела по службе, использовать отпуск и приготовиться к увольнению в запас. Адмирал В.Сысоев». В этот момент, правда, я тоже не ожидал такого скорого решения моей судьбы. Прочитав эту бумагу, насколько мог спокойно ответил, что это решение не расходится с моими планами. Поделился новостью со своими коллегами, которая вызвала неподдельное удивление. Действительно, до меня в отделе никто не увольнялся ровно в 45 лет.
Для завершения служебных дел мне отводилось почти три месяца, хотя хватило бы и три дня. Свои обязанности передал одному из сослуживцев и стал приходить на службу не каждый день. Появилось свободное время, которое использовал для решения своих домашних забот. Но об этом пойдёт речь в следующем томе мемуаров.
В конце мая в отделе произошло ЧП – чрезвычайное происшествие, пропал секретный документ. Я узнал об этом последним, т.к. в день поиска документа меня на службе не было. На следующий день с утра мне передали, что работает комиссия из «большого» дома на Литейном проспекте, и один из членов комиссии хочет со мной поговорить. Я поднялся на 4 этаж академии, вошел в указанную комнату и оказался перед лицом давнишнего знакомого. Вначале я его не узнал, но когда он назвал свою фамилию – Перов, вспомнил, что вместе стажировались на торпедных катерах в 1956 году в Кронштадте на базе Литке. С тех пор мы не встречались, и о его судьбе я ничего не знал. Он, оказывается, обо мне знал значительно больше, т.к. службу проходил в КГБ. После краткого воспоминания о том далёком периоде перешли к делу.
Не помню конкретного содержания, да это и не существенно, того злосчастного документа и не могу оценить его важности, но формально документ имел гриф «секретно», и его во что бы то ни стало надо найти. Вообще говоря, утеря секретных документов явление не уникальное, но не частое. В нашем отделе это произошло, кажется, впервые. Лёша (Леонид Андреевич – так звали моего знакомого) доверительно поведал мне о стратегии поиска документа. Предложено ряд версий, которые, как они называют, «разрабатываются». Одна из этих версий, по-видимому, замыкалась на меня и была поручена ему. Я уже знал, что мой рабочий чемодан с секретными документами вскрывался без меня, т.к. был опечатан не моей печатью и внутри оставлен акт о вскрытии чемодана. Лёша не скрывал, что был причастен к проверке моего чемодана, причём было проверено не только наличие документов по описи, но и прочитаны мои последние записи в рабочих тетрадях. Были найдены и следы того, что я знакомился с содержанием пропавшего документа, и записал входные данные и краткое содержание документа. Как я понимаю, комиссия установила, что в моём чемодане пропавшего документа не оказалось, но я держал его в руках, а значит, мог и потерять (без умысла или умышленно). Далее, Лёша заверил, что он поручился за меня перед своим руководством. Не знаю, так это было или нет, но, очевидно, версия о моей причастности к этому была не основной. Но всё же ему было поручено поговорить со мной на эту тему и выяснить сведения, хотя бы косвенно относящиеся к делу. Круг задаваемых мне вопросов был широк: начиная от характеристики каждого из сотрудников отдела, общей атмосфере в коллективе и, главное, выполнения правил обращения с секретными документами. Особенно его интересовали моя оценка двух личностей: заместителя начальника отдела Л.И.Мизгера и делопроизводителя Светланы Сокерчук, которая была главным действующим лицом в этом деле.
По установленным правилам, делопроизводитель получал секретные документы в секретной части и передавал их под роспись соответствующим сотрудникам отдела. По окончании рабочего дня эти документы в обратной последовательности через делопроизводителя возвращались в секретную часть. Нужные для последующей работы документы можно было после соответствующего оформления оставить в своём рабочем чемодане, который, в свою очередь, после окончания рабочего дня сдавался в секретную часть.
Лёша пытался по дружбе выяснить у меня о возможных нарушениях секретного делопроизводства внутри отдела. Дружба-дружбой, а служба-службой. Я твёрдо стоял на том, что мне не известны какие-либо нарушения этих правил. И это было близко к истине. На нашем уровне помощника и старших помощников начальника отдела правила секретного делопроизводства выполнялись строго. Все документы получались и возвращались только под роспись. Каждый исполнитель ежедневно проверял свои документы по описи в чемодане, один раз в неделю документы проверялись заместителем начальника отдела и т.д. И если Перов рассчитывал на какое-либо моё откровение, то я не оправдал его надежды.
За время нашей беседы, которая продолжалась не менее часа, Лёша несколько раз звонил по телефону, пытаясь найти нашего делопроизводителя. В результате выяснилось, что Светлана ушла в отпуск, и сегодня должна уехать на юг, во всяком случае, билеты купила. Лёша, видимо, решил перехватить Свету в поезде, и попросил меня съездить с ним на вокзал. Прошли по вагонам поезда, кажется, на Севастополь. Светы в этом поезде не обнаружили. Лёшу, правда, это не удивило. На этой же машине он подбросил меня до дома, и больше мы не встречались.
После возвращения из отпуска я узнал, что этот пропавший документ найден. Инцидент был исчерпан. Кто и при каких обстоятельствах нашел документ, мне не известно, да и интересоваться методами работы спецорганов было не принято.
В течение службы мне, слава богу, не часто приходилось общаться с людьми этой службы. Их деятельность всегда была окутана завесой тайны. Я уже не застал времена массового террора. Мне известны лишь отдельные более мелкие факты, о которых я упоминал ранее. Было известно, например, что мои документы направлены в особый отдел для проверки и решения вопроса о допуске к работе с секретными документами и техникой. Эта работа проводилась через отделы кадров без непосредственного контакта с безымянными людьми этой службы. Их никто не представлял офицерскому коллективу, но все их знали в лицо.
После возвращения из санатория выяснил, что мои документы отправлены в Москву, и когда будет подписан приказ Главкома ВМФ, мне сообщат. На службу приходил не регулярно, т.к. никаких заданий мне уже не давали. Но время не терял даром, занимался ремонтом и благоустройством квартиры.
Примерно через месяц пришла выписка из приказа ГК ВМФ № 0532 от 02.07.1980 г. о том, что я уволен по статье 59 п. «А» (по возрасту) с правом ношения военной формы одежды. Одновременно награждён от имени Президиума Верховного Совета СССР медалью «Ветеран Вооружённых сил СССР».
На банкете в кафе по этому случаю В.А.Гусев зачитал и вручил поощрительный приказ начальника академии № 535 от 11 августа 1980 года, грамоты от Главкома ВМФ, начальника академии и личного состава.