…В сумеречных куренях бегают комане с факелами и палками, женщины тянут из шатров казаны. Ярош с Зорянкой стоят посреди становища и растерянно глядят по сторонам.
- Че это, Ярко?
- Не ведаю я. Беги к своим. Потома встренемся.
Ярош торопливо идет вглубь растревоженного становища.
Слатвин у своего шатра бьет бичом скулящую огрянку, - А, что б ты сдохла! Да, что б ты сдохла!..
- Слатвин, ты че мордуешься?! - кричит Ярош.
Команин опускает бич. Он тяжело дышит, глаза налиты кровью. Огрянка валяется в ногах.
- А ты че не ведаешь!?
- Чего я не ведаю?
- Мор у нас! - кричит он, приседая от гнева. - Язва!
- Язва!? Отколе язва?
- От огрянок, что мы взяли на сабли. Одна уже бьетси. Помирает... Бздец нам! - он, вдруг садится на землю и начинает рыдать пьяными слезами. - Б-бздец нам! И табе - бздец. И мене - бздец. Всем таперя - бздец!..
- Ты че каркаешь! - кричит Ярош. - Молчи, рыло! Ты зачем мягкий, как воск!?
Он опускается на корточки, теребит Слатвина за плечо и кричит, - Ты зачем воняешь, как навоз?! А, Слатвин! Ты зачем воняешь, как навоз!?
Команин перестает рыдать.
- Ты зачем воняешь, как навоз? - кричит юноша. - Слово твое - навоз!
Cлатвин поднимает наливающиеся гневом глаза. - Чего-о!? - взревывает он.
- Не будь навозом, Слатвин! - кричит Ярош, поднимается и идет дальше.
- Чего-о!!! - слышится в спину пьяный рев. - Я т -тебе, щень такая, нав-воз, ага!!!
На широком пустыре между шатрами галдит народ. Горят четыре костра. Между ними лежит обнаженная огрянка. Она недвижима. Со второй, выгибающейся на земле, знахарка сдирает одежду и бросает тряпьё в костер. Народ одобрительно шумит, потрясая факелами, и бросает в огонь полотна с драконами.
Знахарка, с чадящей плошкой, бегает вокруг огрянок, что-то бормочет.
Глубокая ночь.
В куренях горят костры. Люди кричат и вопят, бьют палками по шатрам, казанам, трубят в бычьи рога, щелкают бичами. Лают и скулят собаки. Мычат волы.
Слышны возгласы: Уходи язва! Уходи мор! Изыди язва! Изыди мор!.. Омма!..
...Ранне утро. Светает.
В куренях вповалку лежат или сидят, прислонившись к шатрам, телегам, кибиткам, обессилевшие люди. Иногда доносится еле слышное: изыди!.. омма!.. сгинь!.. Где-то стукнет палка или звякнет казан.
У тлеющего костра, рядом с которым лежат четыре мертвые огрянки, сидит знахарка. Обняв бубен, она охрипшим голосом еле слышно бормочет, - Изыди язва!.. Изыди мор!..
...В шатре у Гуляя Фатьма, раскачиваясь, сидит у тел сыновей, окруженных глиняными игрушками. Зорянка и две ее сестры тихо плачут рядом. Ярош и Гуляй безмолвно стоят над ними...
...За гуляевским шатром Ярош сидит, Зорянка лежит, ее голова на коленях юноши.
- Ой, как тоскливо мене, Ярко, - говорит девушка, - Горит у мене в груди, и в лопатку стреляит так, - она смотрит на Яроша глазами в синих ободьях. - Я то ж помру, а Ярко?
- Про то токо твой Велес-бог знает, Зорька. Ты оленя возьми в руки.
Девушка вытаскивает из-за пазухи украшение, висящее на тонкой веревочке. Ярош шепчет девушке. - Говори: - «Пока олень у мене на шее, Ярко у мене в сердце, и я не помру. Омма!».
Девушка повторяет за ним слова заклинания.
- Так и тверди про себе, покуда не обеспамятешь. Тогда я у тебе внутрях буду и тебе легше будет...
... В шатре Гуляй лежит на боку и обнимает бездыханную Фатьму. Его колотит.
В глубине шатра лежат дети с прикрытыми лицами.
С другой стороны Гуляя лежит Зорянка с опухшей шеей. Одной рукой девушка сжимает оленя на груди, другой держит руку Яроша, понуро сидящего над ней.
- Гуляй! - окликает Ярош названного брата.
Гуляй, с трудом, переваливается на другой бок, лицом к Ярошу и дочери. Его худое лицо в крупных каплях пота.
- Че, Ярко?
Ярош лезет в котомку, стоящую рядом и достает оттуда мешочек с ромейскими узорами. - Узнаешь?
- Да, так. - говорит Гуляй. - Снадобье чародейное.
- Гуляй, ежли ты возьмешь Зорянку за руку и выпьешь это снадобье, то язва от Зорянки перейдет к тебе. Можа Зорянка и подымется, а ты помрешь, токо раньше.
Они молча глядят друг на друга.
- А че, Ярко, давай. Я к Фатьме с детишками пойду. А ты тута оставайся, Зорянку подымай. А мы на вас сверху будем глядеть, да радоваться... - Он прикрывает глаза, - Когда Зорянка подымется, к Лисьим Хвостам прибивайси. Скаж, куреня Черной Кобылы мор погубил... Сестры мои тама в жонках... Свояки примут табе... И воин ты уже добрый... - Гуляй, вдруг, вскрикивает и выгибается. - Давай, брат, давай порошок чародейный, - хрипит он, - вон она, язва, быстрая какая. Кончусь - как Зорянку спасешь?.. - он прикрывает глаза и шепчет, - Велес-бог, прими мене перед очи твои грозные. Прими мене в луга твои изумрудные. Соедини мене с детями моими, да с жонкой моей, Велес-бог... Омма!
Ярош развязывает мешочек с ромейским узором...
...Ярош стоит посреди куреней. Меж шатров лежат неприбранные тела, бродят неприкаянные собаки, лошади и волы, ревут недоенные коровы. В дальнем конце становища разгорается пожар, который некому тушить. У одного из столбов с лошадиными черепами сидит пронзенная стрелой знахарка. Мертвыми глазами она глядит в небо. За ее спиной полыхают куреня.
Внутри крытого двухколесного возка, на овчинах, лежит Зорянка. К возку, за рога, привязаны три стельных коровы с телятами. Рядом с запряженной кобылой стоит ярошевский боевой конь - Колок - и глядит на хозяина. Он под седлом, с притороченными щитом, колчаном, луком и боевым топором. У Яроша на спине лук. Сбоку - колчан и сабля. Он окидывает прощальным взглядом горящие куреня и трогает возок...