Глава 12.
Командирские занятия.
Шпонька проснулся от рёва соседской коровы, но вставать не торопился. Было воскресенье и впервые за полгода его можно провести спокойно. Призыв закончился, а дежурство по графику не выпало.
Вдруг, раздался стук в двери. Это был посыльный из военкомата. Вызывал военком.
— Нежишься в постели, как килька в томатном соусе, а облвоенком все телефоны оборвал. — Неистовал военком, когда Шпонька прибыл. – Немедленно доложи в военкомат сколько отправлено в армию призывников азиатов и европейцев по национальностям.
Выполнив приказание, Шпонька вернулся домой. Но через полчаса вновь явился посыльный. Вызывал военком.
— Отыщешь капитана Евстифеева и с ним убудете на командирские занятия в облвоенкомат. Я не еду. Кажется, вывихнул ногу. Машину не дам. Езжайте автобусом за свой счёт и не опоздайте там утром на занятия.
На следующее утро без пяти минут девять все стояли в строю и ожидали выхода полковника. Он появился через десять минут. Выглядел браво и не хватало только сабли. Вспомнился афоризм Козьмы Пруткова: «Удивляется вся Европа, почему у полковника такая широкая… шляпа».
Полковника сопровождал начальник политотдела, одетый в форму «вне строя», подчёркивая этим, что его положение выше требуемых норм.
Строевой смотр прошёл, как обычно. Полковник проверил у всех ли носки зелёного цвета. Но все уже знали, что он прикажет поднять правую штанину и поэтому, у кого носки были не зелёного цвета, заняли носок с левой ноги у товарища.
Занятия начались с политической подготовки. Майор Гайсин вёл группу прапорщиков. Началась проверка конспектов.
— Прапорщик Мукатов, где ваш конспект? Мукатов принял строевую стойку и, уставившись на майора, молча хлопал глазами. Никакие вопросы майора не могли вывести его из этого состояния. Создавалось такое впечатление, что и сам Мукатов не мог понять, почему у него нет конспекта.
— Прапорщик Маркшейдер, где ваш конспект?
Прапорщик медленно встал. Руки у него тряслись от вчерашней выпивки. «Какие ещё конспекты? — вопило его лицо. — Тут до открытия магазина не доживёшь!»
— Нет. — Зло ответил Маркшейдер.
— Почему?
— Всю ночь пахал! Глаз не закрывал! А, вы – «конспекты». Какие ещё конспекты? С ума сойдёшь на вашей службе. Вздохнуть некогда.
— Где ваш конспект, прапорщик Догматов?
— Дома забыл.
— Где ваш конспект, прапорщик Петушков?
— Я только из отпуска первый день. Не успел написать.
— Это не оправдание.
— Где ваш конспект, прапорщик Шпонька?
Шпонька резко встал и подал рапорт. В рапорте майор прочёл следующее:
« До сегодняшнего дня я находился в отпуске. Убывая в отпуск на родину и помня ваши требования, я захватил конспект и необходимую политическую литературу. В отпуске каждый день я усаживался под дубом и писал конспект. Родственники, не имеющие соответствующего политического воспитания, подумали, что у меня в мозгах завихрения и решили меня отвлечь. Они однажды утащили меня в соседнюю деревню на именины тёти. Чтобы не терять там зря времени, я захватил конспект и газеты, мечтая изучить последнюю речь товарища Брежнева. Сидя за праздничным столом, я в рот не брал, боясь затуманить мозги и, не дай Бог, не понять мудрости в речах Генерального Секретаря. Правда, прапорщик Дёмкин говорит, что у него в таких случаях проступает великая ясность в голове и начинает понимать даже казахский язык. У меня такого не бывает и я под видом, что вышел в туалет, убежал из гостей, чтобы дома в спокойной обстановке дописать конспект. Я сбился с дороги и оказался на незнакомом кладбище. Изнемогая от усталости, сел отдохнуть под крестом и при лунном свете развернул газету с речью Брежнева. Порывом ветра у меня вырвало газету. Я бросился за ней и упал в свежевырытую могилу, где и потерял сознание. На следующий день меня вытащили какие-то мужики, но конспектов не оказалось их спёр какой-то жмот.
Для восстановления конспектов прошу вашего ходатайства о продлении мне отпуска на четырнадцать дней».
— Слава Богу, Шпонька, что твой рапорт не попал в руки иностранным шпионам. Иначе они узнали бы, какие у нас дураки прапорщики!
Майор перешёл к опросу прапорщиков.
Прапорщик Догманов тщетно искал Лондон на территории Китая, скользя по карте указкой.
Прапорщик Мукатов утверждал, что в Туркестане басмачи свергли царский режим и строят социалистическое общество.
— Какое важное событие произошло на днях в Москве? — задал вопрос майор Шпоньке.
— Пожар в гостинице — честно ответил Шпонька.
— Болван! — возмутился майор, — в Москве собрались лидеры коммунистической партии стран социалистического лагеря. И, если ты не ответишь на мой вопрос, я поставлю тебе плохую оценку. Скажи, что сказал товарищ Брежнев в третьем разделе своей речи?
— Что сказано в третьем разделе точно не помню, но в двести пятнадцатом предложении Генеральный Секретарь сказал, что мы должны мобилизовать все усилия для выполнения им поставленных задач. — Ответил Шпонька.
После небольшого раздумья майор с ним согласился.
— Разрешите вопрос. — Не унимался Шпонька.
Почему факты в речи Генсека расходятся с жизнью?
— Доболтаешься! Ты обязан чётко знать факты, указанные партией, а сравнивать их с жизненными — не твоё дело.
Следующие занятия были по тактической подготовке. Изучалась тема: «Действия командира полка на марше». В течении всех двух часов Шпонька добросовестно записывал.
— Зачем тебе все это нужно? — Спросил его рядом сидящий капитан.
— Если, вдруг, какой- нибудь полковник окажется растяпой, то я смогу дать ему дельный совет.
На занятиях по спецподготовке старшие офицеры преподавали то, что сами знали хуже младших.
— У тебя какое образование? — Спросил офицер с ромбиком у соседа по столу, офицера без ромбика.
— Двадцать пять лет командирской подготовки. — ответил тот.
— Значит, неграмотный. — Заключил офицер с ромбиком.
Все три дня занятий проходили в таком же духе. В конце третьего дня за тридцать минут до отхода поезда началось подведение итогов занятий. Первым взял слово облвоенком:
— Поработали мы эти дни напряжённо. Хотя можно было сделать ещё больше. Многое ещё нужно сделать. Время не ждёт. Оно идёт. А недостатки остаются с нами. К ним прибавляются новые. Надо работать. Работать за нас никто не будет. И то надо сделать, и это. Некоторые плюют на работу. А некоторые вместо того, чтобы работать – пьянствуют. А некоторые и не пьют, и не работают...
Пустые фразы полковника тянулись бесконечно.
После облвоенкома взял слово начальник политотдела:
— Некоторые нервно поглядывают на часы. Я вас прекрасно понимаю. Многие спешат. Поэтому я выступлю кратко и скажу только самое главное. Самое важное в нашей работе. В своих буднях вы должны проявлять к людям большую чуткость и большое внимание…
Подполковник подробно рассказывал, как это сделать. Прапорщик Маркшейдер сучил ногами, как ребёнок, которого не пускают на горшок. Он уже терял надежду успеть в вино-водочный магазин.
В поезд вскакивали на ходу.
— Понравились занятия? — Спросил Шпонька у молодого прапорщика.
— Голова сильно трещит. Но, вот чему научился, никак не могу вспомнить.