Официальное открытие новой московской станции метро переносилось на полтора часа, как сообщила пресс-служба мэрии, и потому Игорю Ивановичу не было смысла возвращаться в редакцию. Собравшаяся загодя пресса числом человек в двадцать понемногу растеклась вокруг Западного входа, некоторые журналисты брали интервью у строителей. Налюбовавшись станцией и сняв все интересные, с его точки зрения, композиционные доминанты интерьеров для собственной коллекции, решил прогуляться в окрестностях у входов на станцию.
Нет, неправда, что время потеряно: у настоящих профессионалов потерянных минут не бывает, голова собственная всегда под рукой, есть повод привести в систему некоторое собственное журналистское хозяйство. Работая над редакторскими заданиями, он и в дороге не упускал случая заняться делом, мало ли какие изменения могут произойти, некоторые заготовки репортажей, макеты тематических опросников ждали своего часа в его планшете. Приходилось разрабатывать и свои собственные журналистские продукты, и держать наготове блестящие экспромты мировых журналистских образцов, прямых радиоэфиров, редактировать свой незаконченный материал серьёзных объёмных статей, держать на записи последние новости мировых информационных агентств. Но и сейчас он ни на минуту не переставал размышлять о последнем событии на квартире своего приятеля, Сахо вспоминалась и вспоминалась постоянно. И сейчас, словно отрешившись от работы, ему приходили на память слова её, её странное белое облачение, тяжелила внутренний карман плаща её удивительная маленькая книжка. Присев на новую пластиковую скамейку рядом с метро, он достал раритет, приготовившись раскрыть книжицу, и вдруг…
- Вы ещё не всё прочли, Игорь Иванович?
Сахо, Сахо стояла перед ним, но уже совершенно в ином, современном обличье: светло-серое удлинённое пальто, шарф, опоясывающий шею и служащий одновременно головным убором, под цвет пальто ботильоны. Глаза прикрывали слегка затемнённые очки, не изменяя, однако, черт лица.
Журналист откинулся на спинку скамейки, тихо произнёс:
- Я только что вспоминал вас.
- Очередное задание редакции?
- Очередное. Мэра пока нет.
- Опаздывает?
- Начальство не опаздывает, начальство задерживается. У меня час свободного времени, и я рад, что вновь мы встретились. И я не удивлён, что вы обронили свою книжку, удивлён тем, как вы смогли найти меня.
- Ничто… да, ничто и никто не теряется в этом мире, тем более, все утренние газеты пестрят заголовками об открытии новой станции. Где же вам быть, как не здесь? Но у меня дело, не терпящее отлагательств, и дело важное.
- Для вас?
- И для вас тоже.
- Чем могу, как говорится…
- Не хотелось бы раскрывать до конца в суть проблемы… Смогли бы ответить на вопрос: вам нравится этот мир? Или хотя бы то дело, которым занимаетесь?
- Странный вопрос. Но постараюсь ответить: у меня не было иного выбора, и мой выбор – моя профессия. Я стараюсь делать свою работу честно, и надеюсь, что результаты моей работы так или иначе влияют на общество, которому служу.
А в чём, собственно, дело?
- Вот этого я не скажу. И не потому, что не хочу. Каждый в жизни решает свои личные задачи, но попробуйте рассмотреть результаты своей работы в перспективе, и тогда станет ясно, что не всё так просто.
Кстати, лично у вас есть дети?
- Знаете, был бы я Олегом, ответил бы – не знаю, может быть, где-то и бегают! – это юмор у него такой – но вам признаюсь сразу и честно, что детей у меня нет.
- Плохо. Усложняет мою задачу. Есть повод заподозрить ваши слова о профессионализме в безответственности, в уходе от действительности. Семейные люди, по моим наблюдениям, более ответственно подходят к жизни.
Ну что же, придётся работать с тем материалом, каков есть. Мне думается, что мировую историю вам преподавали в школе.
- Не только в школе, Сахо, не только.
- Уже лучше. Но судя по тому, что от античности до эпохи Возрождения был глубокий провал - и это как пример - так хотелось бы разобраться, с ваших слов, разумеется, а на каком этапе мы находимся? То есть, в каком состоянии, в плане культуры и искусств, находится наше время?
- Я подозреваю, что вы ведёте социологическое исследование, и мой ответ ляжет очередным голосом в вашу статистическую папку. Но коль вопрос задан…
Я не в восторге от нынешнего времени. Есть и достижения, но есть и тревожные нарастающие тенденции упадка по многим направлениям творческой мысли. Конечно, когда находишься в каше, несколько труднее осмотреть всю кастрюлю, чтобы сделать выводы, где подгорело, где не сварилось. Подозреваю, что пены много над нашей кастрюлей, и нет над ней существа с шумовкой. Чтобы отбрасывал современное несварение куда положено, в мойку, например.
Подозреваю, что вы к России имеете не совсем прямое отношение. Очень подходит такая поговорка к ситуации, как «каждый суслик – агроном», или вот ещё, из западноевропейской классики, из Дюма пришло на ум: «показывай, что уважаешь себя, — и тебя будут уважать». Но это так, начальный этап самореализации личностей, довольно шумливый и беспокойный; право, из-за шумов и репетиций приготовишек не слышно чистых созвучий настоящих мастеров. Появилось слишком много площадок для самовыражения – плод современной демократии! – но некому рассмотреть этот мутный поток.
- И всё же, поток – потоком, но вопрос не в этом, вопрос в ином: на ваш взгляд, каковы тенденции развития мирового искусства?
- Сахо, всё это очень сложно. В своё время из Лувра была похищена картина Леонардо «Мона Лиза». Я не знаток полицейских хроник и не смею предполагать цену таким вещам, но после возвращения в Лувр её залоговая стоимость благодаря поднятой журналистской шумихе возросла в десятки раз. И сейчас это единственная картина Лувра, по которой страховка не установлена. Цену после происшествия подняли журналисты, всевозможные эксперты от искусства и прочие, желающие поставить Францию на первое место по количеству и качеству шедевров мирового искусства. Так что имеется исторический опыт сделать просто выдающуюся картину шедевром живописи номер один.
Кроме того, появились всевозможные течения в искусстве, там не всё так бесспорно, и некоторые полотна, изображающие некую фантасмагорию, вдруг признаются удивительно ценными. Мастер перестал играть определяющую роль в оценке качества собственной работы, это место заняли бизнесмены от продаж, хозяева галерей, искусствоведы и так далее. Я не имею прямого отношения к теме вашего вопроса, но, на мой взгляд, тенденция упадка налицо. И в искусстве, и в культуре. И чем более массово явление, тем глубже и катастрофичней упадок. Вот.
Но поясните расспросы ваши, мне интересно.
- Видите ли, к о л л е г а, представьте, что ваш внук спрашивает: А что ты, дед, сделал такого, что у нас упадок культурный? А теперь представьте следующее: ваш потомок в десятом, в двадцатом колене, рассматривая вашу деятельность под микроскопом, делает простой вывод: работал-работал пра-пра-пра… а результат? Одни треугольники да цветные пятна? Рой разноцветных мух? Где борьба человеческих идей, духа, историзм жизни того времени, как у того же Леонардо да Винчи, где всё это? Вопрос, сами понимаете, не праздный. Мало того. Прогресс подразумевает развитие идей; разумеется, с искусством сложнее, но все-таки хотелось бы иметь хотя бы какое-то движение. А мухи... ну, что же, пусть и мухи будут, раз жизнь такая.
Пустоты не бывает, пустота заполняется всегда чем-то, и каждое поколение оставляет после себя нечто такое…
Будут судить прежде всего о самом поколении, о его ценностях, идеях, мечтах, устремлениях по творениям духа человеческого…