Дядя Саша был моим соседом по парадной. Мужичок на вид пятидесяти пяти лет, хотя мог быть и постарше по паспорту. Ночной работяга - обходчик путей метрополитена. Когда утром часов в восемь я выходил на улицу с первой утренней сигаретой во рту, он возвращался домой. Возвращался докуривая свою последнюю утреннюю сигарету. На лице его была постоянная лёгкая улыбка, или это было такое выражение лица, не имеющее к улыбке никакого отношения. Чуть растрепанная редеющая шевелюра темно русого цвета, острый нос и добрые невыразительные глаза.
Возвращался он неторопливо, походкой неуверенного человека. Может он был таким по своей сути, а может он просто не спешил возвращаться домой. Дома его ждала жена - тётя Люба. Женщина деятельная, общительная и шумная. Характерная российская семья советского производства: бойкая жена и тихий муж.
Периодически я видел его за домом или у ближайшего магазина с бутылочкой пива в компании таких же как он тихих мужей. При виде меня он тихо здоровался и слегка виновато улыбался. Или не улыбался, а мне так только казалось. Я шёл дальше своей дорогой с чувством неловкости, что застал его с поличным.
Я наблюдал его лет десять. Он не менялся. Тихий, неторопливый, неуверенный. За десять лет наше общение не накопило и десятка фраз: "Здравствуйте", "До свидания", "С праздником", "С наступающим", "Да, растут детки", "Ну что за зима" и все в таком духе.
Обычный черно-белый мужичок.
Как то я ехал за полночь домой в вагоне метро. Было мало людей, почти все дремали. В перегоне между "Выборгской" и "Лесной" поезд остановился. Я приоткрыл глаза, пробежался взглядом по вагону и вдруг увидел человека в синей метрополитеновской форме. В нем я не сразу признал дядю Сашу. Он стоял у двери и смотрел в темноту тоннеля. Я не мог оторваться от лица своего соседа. Оно было совершенно другим, незнакомым. На лице застыло выражение неподдельной радости. На лице была жизнь. Предвкушение. Страсть. Цвет. Его как будто отреставрировали, как старый советский фильм.
Дверь вагона где стоял ночной обходчик открылась и он резко шагнул в темноту. Он шагнул в другой мир. В свой мир, где он не был черно-белым мужичком. В темноте тоннеля дядя Саша был настоящим. И именно эту темноту он вспоминал неторопливо возвращаясь домой. И тихо улыбался. Или не улыбался, а это было такое выражение лица.