г. ГОРЬКИЙ.
Мне 18 лет. Тонкие костлявые ноги, маленький рост, тонкие руки, вес 49кг.
Хотя… вьющиеся темные волосы хорошо сочетались с мраморно-белой кожей. Правильные черты лица, глаза карие, миндалевидные и, как мне говорили, с очень глубоким взглядом. Однако я была о себе совсем другого мнения.
Взгляд наивный, а сама я, глупая беспредельно, увлекалась греческой мифологией и фантастикой. До смерти мамы плыла по течению мутной реки – жизни, не пытаясь ничего изменить: техникум так техникум, Горький так Горький. На реальный мир смотрела со стороны. Фраза «А мне это надо?» никогда не возникала у меня в голове. Мне было интересно и любопытно все происходящее со мной. В г. Горький я приехала с той самой девчонкой, которой дала списать мои экзаменационные ответы.
Будучи человеком, не совсем реальным, и, не зная принятых норм поведения в реальном мире, я всегда действовала по своему усмотрению.
После трех месяцев совершенно чуждой моему характеру работы в Горьком за мизерную зарплату, которой с трудом хватало на еду, я написала письмо в техникум на пяти листах, выразив в нем наивное недоумение - зачем нас учили 4 года, чтобы ничего не получать за работу и т.д.! 0твета не было.
Через два месяца на пыльной дороге меня случайно встретил начальник Управления Горьковской ж.д.
«А, писака!» - приветствовал он меня, - «В министерство писать вздумала. Марш домой в Москву на 45 руб. или в Шахунью на 60 руб.»
Я тут же сказала « в Москву» и вылетела «пинком под зад» в мою дорогую, горячо любимую Москву, ведь я была «мамина дочка».
Конечно же, если бы я мыслила практично, я бы не пошла в техникум, а закончила бы десятилетку, и с меньшими потерями во времени поступила и закончила какой-нибудь институт, но это было бы совсем не интересно. Я бы не увидела г. Горький, и у меня не было бы в жизни тех замечательных событий. Жизни в общежитии с замечательными девчонками, танцев в клубе «Спартак» с кавалером старше меня: кепочка, золотая «фикса» на зубе, брюки, заправленные в сапоги. Сапоги, естественно, всмятку. Он решил на мне жениться, и был очень огорчен тем, что я хочу еще учиться.
Разве можно забыть огромную сковороду с семечками на всю компанию, катание на коньках, этот жуткий аттракцион, девчонка на «канадах», совершенно не умеющая кататься на коньках. Деревенские ржаные лепешки, затертые на сале из местной деревни - вкус забалденный. А путешествие на речном трамвае по Волге: переехали на противоположную сторону реки и оказались в месте, где негде купить поесть. «Эх, сюда бы сейчас метра два колбасы и по буханке хлеба на брата» - мечтали наши спутники. Наелись на голодный желудок спелых ягод черемухи, что с нами потом было, описать невозможно. Невозможно забыть предательство подруги: так получилось, что она сказала начальству о том, что это я троечница, а она хорошо окончила техникум. На самом деле все было наоборот.
Конечно же, я путешествовала по городу. Осмотрела нагорную часть, домик Пешковых, где родился Горький (замечательный советский писатель, в настоящее время забыт) горьковский Кремль, памятник Валерию Чкалову - бесстрашному летчику, герою Советского союза. Этот памятник стоит на самой высокой части набережной, с которой открывается великолепный вид на стрелку-слияние Оки и Волги. В одном из учреждений во всю стену расположилось огромное полотно Сурикова «Староста Кузьма Минин собирает деньги для ополчения под руководством князя Пожарского». Всего пять месяцев самостоятельной жизни, а сколько впечатлений, как оказалось на всю жизнь.
Опять г. Москва
Начальник Горьковского Управления ж.д. меня не подвел, уже через три дня я уезжала в Москву.
В Москве меня определили в какую-то дыру. Там я познакомилась с молодым очень симпатичным парнем. Мы дружили четыре года и, наконец, решили подать заявление в ЗАГС, с просьбой зарегистрировать наш брак. Но, когда он представил меня своим родителям, они были в панике. Крохотная, тощая девица, хотя мне 24 года, непригодная ни к какой работе. Меня забраковали, и тут же нашли ему другую. По теме.
Работа в этой «дыре» была для меня сущим адом. Маме стало жалко меня, и она попросила своего врача, с которой работала медсестрой, а та уговорила своего сына - кандидата наук - устроить меня в какую-нибудь лабораторию лаборанткой. Так я попала в науку, а именно в ИНЭОС АН СССР, у меня до сих пор хранится пропуск.
В лаборатории физики твердого тела, которую возглавлял А.И. Китайгородский, а именно в группе рентгено-структурного анализа Ю.Т. Стручкова началась моя новая жизнь, та, которая мне сродни по духу. Я нашла свою «среду обитания». Но эта работа днем, а что делать вечером?
Переехав обратно в Москву, я поселилась в родном доме и со скуки поступила на вечернее отделение ВЗИИТа на экономический факультет.
Родной дом находился в Черкизове на Обуховской улице, под большим кленом, с садом вокруг дома с кустами сирени и с огородами. Сейчас нет ни дома, ни улицы, ни клена. Старые одноэтажные дома заменили на пятиэтажные и наша улица исчезла. Архиерейский пруд тоже стал другим, замечательную деревянную плотину сменил громадный бетонный мост. Нет камышей и болота на реке Северке, что за стадионом « Локомотив». Нет свалки и кладбища, где похоронена моя бабушка с 1943 года, теперь на том месте стоят дома. Интересно, как живется на кладбищенской земле людям первых этажей. Это кладбище было маленьким и очень светлым с простыми лавочками возле могил. Я любила сидеть на одной из них и готовиться к экзаменам, тихо, светло и никто не мешает. О духах и душах умерших, я не имела никакого понятия, их для меня просто не существовало. В этом месте повествования не могу ни написать небольшое отступление от темы.
Эти воспоминания позволили мне окунуться в тот неповторимый и ни с чем не сравнимый Советский период в жизни нашей страны. Сейчас принято хулить и оскорблять все то, чем мы жили, сознательно умалчивая о всем хорошем, что было тогда. А хорошее было. Наше детство было безоблачным, то есть такие явления как наркомания, секс среди несовершеннолетних, педофилия не были распространены в таком ужасающем количестве как сейчас.
Наш дом представлял собой одноэтажный особнячок со светелкой, подвальным помещением, с пристройкой для лошадей и кареты. После войны, когда враг отступил от Москвы и люди стали возвращаться, их селили где придется, нам досталась светелка 16кв. м с шестью окнами. До сих пор не пойму, как мы впятером там умещались.
Попробую вспомнить, это даже интересно.
Войдя в дверь, отмеряем метр направо вдоль стены: железная раковина с рукомойником, ведром и горшком, напротив, через полметра, вход в нашу комнату. В комнату пока не заходим, а рассматриваем помещение 1м х 4м это прихожая, плавно переходящая в кухню. От входной двери налево вешалка для пальто. Далее свободное пространство, так как напротив печка. Рядом с печкой маленькая узкая полочка, напротив нее кухонный «гарнитур» - стол, тумбочка и самодельная полка, напротив «гарнитура» вход в комнатку родителей. Все это заканчивается окном, выходящим на крышу дома, залезай и бери, что хочешь, но мы были спокойны - брать было нечего. В комнатке родителей 1,5х3 м стояли металлическая кровать и небольшой верстак. В нашей комнате 2,5х3м по периметру стояли три разных спальных места, допотопный шкаф для белья и платья, посередине круглый обеденный стол, Высота помещения 2 м, и шкаф поддерживал балку потолка. Другая стена, которой заканчивались комнаты, имела по окну с каждой стороны дверцы, ведущий в наш личный чердак, где отец устроил маленький холодильник. Расположение нашей светелки, именно светелки в небольшом купеческом доме, было для меня очень удобным. С лет шестнадцати до восемнадцати я иногда очень поздно приходила домой. Входную дверь дома в одиннадцать закрывали, и попасть домой можно было только через крышу. Это значит: по дровам, на крышу сарая, затем по крыше первого этажа и карнизу до окна моей комнаты, далее в открытое окно, и в кровать, все я дома. Путь нелегкий, но это было со мной довольно редко. Летом в квартире было жарко, а зимой холодно, так как стены кое-где промерзали насквозь, в комнатах по углам был иней. В этом ужасе мы жили с1943 по1958 г.
В 1953 году умер Сталин, рыдала и плакала вся страна. Несмотря на жесткость его правления, люди чувствовали в его лице защиту от всех бед и видели мощь государства, которое восстало после военной разрухи.
После смерти вождя в 1953 году наступила политическая оттепель.
Н. Хрущев решил поощрить заслуженных членов партии. Он разделил партийцев на две категории - с дореволюционным стажем в партии и с послереволюционным с довольно внушительной разницей в льготах Мой отец попадал под обе категории. Дело в том, что в очередной ссылке уже накануне революции у него изъяли партбилет и ему пришлось восстановиться в партийных рядах уже после революции , в 1918 году и льготы он получил как «республиканец» («персональный пенсионер республиканского значения») , и его это вполне устраивало. Маму это естественно не устраивало. После стольких лет нищеты, можно, наконец, пожить нормально, а он не хочет восстановить партийный стаж. Он ей доказывал, что их, старых революционеров, покупают, что дело нечисто. Он объяснял ей, что они делали революцию для того, чтобы наши дети были образованы и счастливы. Две недели маминых истерик сделали свое дело. Отец достал архивные справки, подтверждающие его участие в партийной работе до революции, и пошел по «этапу» оформлять свой дореволюционный партийный стаж.
Целый месяц он преодолевал бюрократические барьеры и, ничего не добившись, сел и написал в Кремль, где заседали его друзья - партийцы. Через три дня к нему пришли на дом с извинениями типа «ой, что же Вы нам сразу не сказали, что Молотов Вас знает лично» и быстренько оформили ему дореволюционный партийный стаж, благодаря которому, мы стали обладателями новой квартиры, кремлевского пайка и майской пенсии в пятикратном размере.
Скоро в 1958 году отцу предоставили квартиру на ул. Молодежной, что напротив Университета на Ленинских горах. Бесплатная квартира, нуждающимся в ней трудящимся - еще одно завоевание революции. Да, нам платили мало за наш труд, но и мы практически ни за что не платили. Квартиры получали бесплатно, путевки на отдых получали бесплатно. Мы могли поступить в любой ВУЗ и учиться в нем бесплатно. Бесплатная медицина лечила более эффективно, врачи были более добросовестны, лечили и вылечивали. И то, что сейчас в быту многим из нас достается с большим трудом, мы в те годы получали бесплатно. А жуткий дефицит с 1960 по 1990 годы был создан искусственно. Предатели- приспособленцы готовили наше поколение к развалу СССР. В этом же 1958 году отец, ничего не добившись от партийных чиновников, дал нам наказ в эту партию не вступать. Еще он сказал, что развал Союза дело решенное. Они (приспособленцы) развалили бы Союз уже сейчас, но живы и сильны люди, воевавшие за Родину, да и мы еще живы. Они развалят его через 30 лет. За тридцать лет они создадут такие условия жизни, что новое поколение будет ненавидеть советскую власть. Так оно и вышло. Далее по теме.
Ул. Молодежная
Мы переехали в новый дом в1958г.
Я была в восторге от нового места жительства. Небольшая, очень широкая и очень ухоженная улица являлась как бы продолжением территории Университета и как большая река вливалась в Ленинский проспект. Величие Ленинских гор и прилежащей территории Юго-Запада описать трудно, это можно только почувствовать.
Мама была счастлива, закончилась нищета, голод, закончилась жуткая неимоверно тяжелая жизнь в Черкизове, в доме, где из удобств были только электрические лампочки. Но мама в этой радости прожила всего 4 года. Усталая от неустроенного быта и от постоянной нехватки денег, с совершенно истрепанной нервной системой из-за тяжелого характера отца она ушла из жизни в 45 лет. Об этом писать очень тяжело. Милая, горячо любимая мамочка! Мои сестры и я в возрасте 17, 19, 24 г. остались сиротами. Отец…, а что отец, эгоист до мозга костей. Два года он с нами промучился и укатил, поганец, со всеми своими деньгами от нас в свой г. Солигалич. В близ лежащей деревне он нашел бабу - бедолагу 42 -ух лет, у которой была корова, и зажил припеваючи. Младшим он немного иногда помогал.
Когда он от нас уехал, ему было 72 год, крепкий - пышущий здоровьем мужик, он таскался в Москву и с поклажей возвращался назад. Дети его не интересовали никогда. Он бросил на произвол судьбы детей от первого брака, Нине тогда было 11 лет, и нас троих он тоже бросил без средств к существованию, даже не дав встать на ноги и получить профессию хотя бы младшей, средняя уже училась на медсестру, а я прилично зарабатывала, работая старшим лаборантом в НИИ. С его регалиями и репутацией мы могли бы хорошо выйти замуж, но мы остались бесприданницами, трое в двухкомнатной квартире. Он хотел жить до 100 лет, и здоровье ему это могло позволить. Судьба же распорядилась иначе: в 84 года его сбила машина практически насмерть. Вследствие аварии, у него была смещена черепная коробка, а за счет крепкого сердца он прожил две недели, не приходя в сознание. Скончался в 1972году.
Я хочу закончить писать о грустном, и продолжить экскурсию в мою жизнь.
Итак, я живу в доме 4, на ул. Молодежная, на 2 этаже. Моя подруга - на четвертом этаже. Моя подруга - шикарная блондинка прибалтийских кровей, работающая в фирме «Мелодия», дружеские отношения до сих пор.
Коля - невысокий сравнительно молодой человек, помощник звукорежиссера, был влюблен в Алену без взаимности. Парадокс жизни - нам по двадцать лет и если Алена - секс-символ, то я малорослый заморыш с наивными глупыми, но очень красивыми глазами. При мне компания не позволяла никаких «архитектурных» излишеств и мать Алены разрешала ей гулять только при условии, что рядом буду я. И я участвовала во всех ее похождениях и знала всех ее поклонников. Со мной эта братия не связывалась, так как считала, что для флирта я не подхожу, на мне надо жениться. Но в Николая я все же влюбилась. А что толку? Даже, когда мне представилась возможность поехать с ним к морю, в наших отношениях ничего не изменилось.
Зато я поехала в Ялту на машине и заболела этим городом на всю жизнь. 1962 год - моя первая встреча с Ялтой. Так как мои попутчики были людьми искусства, то они поселились в кемпинге ВТО, а я и моя спутница в городе. За 1 рубль мы сняли одну общую койку на веранде прямо над пляжем, так что к морю бегали в купальнике и шортах. Во время экскурсии по городу зашли в местную чебуречную. Порция чебуреков стоила 42 коп, это против московских 36 копеек нам показалось дороговато. Но мы решили рискнуть и заказали по порции (из двух чебуреков, как в Москве). Когда же нам принесли в глубоких тарелках каждой по 6 прекрасных пирожков, мы были приятно удивлены.
Подробно описывать ялтинские приключения описывать не буду, лень.
Хотя поедание чебуреков в кафе на г. АЙ-ПЕТРИ, в сером облаке - незабываемое впечатление. Итак, в 1962 г. в Ялте были настоящие чебуреки, и сухое молодое вино продавалось в больших цистернах, как квас у нас.
Я опять встретилась с Николаем через четыре года на концерте в Доме Звукозаписи. Алена меня пригласила туда по случаю какого- то праздника.
Оделась я очень странно, в платье с глубоким вырезом, которое было сшито из толстой шерстяной ткани (не помню, кто мне его отдал) и в таком виде появилась в партер зрительного зала. К тому времени я поправилась и стала выглядеть сносно. На меня обратили внимание сразу двое мужчин. Один был поэтом, другой каким - то директором. В антракте поэт попытался читать мне стихи, а директор поднял меня на руки, прижался щекой к моей щеке и понес в буфет, откуда меня Николай и вытащил. Во время событий уже описанных мной, появилось еще одно недоразумение: Вовочка-уголовник, который довольно долго меня преследовал и за то, что я не обращала на него внимания, грозился меня убить, что он впоследствии и попытался сделать. Теперь, до моей шее нельзя дотронуться, почти теряю сознание. Меня с ним познакомил приятель моей сестры. Выглядел Вовочка довольно сносно, и я согласилась пойти с ним в кино. До начала сеанса было еще много времени, и я стала расспрашивать моего спутника о том, о сем (я тогда уже училась в МГУ). Он ни чего не знал, не имел понятия о самых элементарных вещах, не говоря уже о живописи и театре. Я попросила сестру навести о нем справки, пораспрашивать его друга. Оказалось, он долго сидел в тюрьме.
Мою жизнь нельзя описывать в хронологическом порядке, так как происходящие в жизни события перемежаются, перепутываются или происходят в один день, одно вечером, другое днем.