Введение
Содержать своих арестованных в трюме баржи придумали вовсе не Ижевско-Воткинские повстанцы. Так, ещё летом 1918 г. командование Второй армии Красных, отступая от Уфы на пароходе, использовало в ви-де «живого щита» баржу с заложниками. Там были священнослужители, журналисты, купечество, врачи, учителя и прочие «нетрудовые элементы». По рекам Белой и Каме баржу привели в Сарапул. В конце августа, когда возникла угроза захвата города Ижевскими повстанцами-фронтовиками, часть заложников большевики казнили, а оставшихся увезли в Вятку. Весь сентябрь Сарапул был захвачен Народной армией. Когда к городу приблизились части Красной армии, двигавшиеся со стороны Казани и Агрыза, повстанцы, также в барже, вывезли своих политических противников вверх по Каме до посёлка Гольяны. Здесь баржа простояла 2 недели и была захвачена 17 октября миноносцами Волжской флотилии, которой командовал бывший мичман Императорского флота Фёдор Раскольников. Охранники баржи ошибочно приняли командира миноносца за Белого офицера. На берег тогда сошло более 400 арестантов.
Действующие лица и образы:
Арестанты в трюме:
Краснопёров – романтик революции. Под пиджаком – тельняшка, на шее – шарфик. Болен прогрессирующим туберкулёзом лёгких. Постоянно подкашливает.
Старш;й. Лет 40. Староста камеры. Степенный хитрован. Другие зовут его также «дядей».
Чеб;к. Лет 20.
Матрос – рваная тельняшка видна из-под рогожи.
Начетник.
Китаец (Его роль может исполнять щуплая чернявая девушка с нарисо-ванными усами)
Арестанты без реплик.
Образы на палубе:
Голос охранника
Строгий голос капитана миноносца
Краснофлотец – брюки-клёш, бескозырка, тельняшка.
Чекист – кожаная куртка, кожаная фуражка.
Работница – красный платок на голове повязан узлом назад.
Сцена представляет собой затемнённый трюм баржи, в которой раньше перевозили зерно и муку. Ближе к правой кулисе на невысоком ящике слабо светит небольшая самодельная фитильная лампочка. Вокруг неё сгрудились небритые и босые арестанты в накидках из мешковины и рогожи. В темноте за ними едва видны лежащие вповалку то ли «тела», то ли мешки. С ударением на первую букву, по обычаю того времени, действующие лица произносят слова «Ижевск», «ижевские».
Картина 1. Табак.
На сцене скученно, в полудрёме лежат арестанты. Из левой кулисы в трюм бросают Краснопёрова.
Голос охранника: Краснопузый...
Краснопёров, сидя на полу, громко и долго кашляет, потом пробирается из темноты, тормошит людей поочерёдно.
Краснопёров (Старшому): Эй, братишка, табачком не богат?
Старш;й (Нехотя, с места.): Да какой табак, товарищ, давно карманы вытряс, ни крошки нет.
Краснопёров (Чебаку): А у тебя на закрутку не будет? (Снова кашляет, держится за грудь.)
Чебак (Зевает): Да куды тебе смолить, чахоточный... сам, поди, скоро дойдёшь...
Старш;й (Приподнимается, говорит Краснопёрову): А ты чей будешь? Большевик ?
Краснопёров (С горячностью, как на митинге): Нет, Ленин и Троцкий революцию предали, с германцем мир в Бресте подписали. Теперь необходимо изъять всех приспешников буржуазии, сидящих в демократических учреждениях, арестовать всех саботажников. Этого требуем мы, эсеры-максималисты!
Чебак (Приподнимается): Вона, эсе-еры. Максима... чего? У нас на позиции пулемёт был Максим. И вы, значит, за Великую войну до победы? Против кайзера. (Кривляясь) За Босфор, за Дырданелы?
Краснопёров: (Убеждённо): Да, ведь победа уже была близка, и надо было...
Старш;й (Перебивает): Сам-то из каких краёв?
Краснопёров: Питерский матрос.
Чебак: Городской, стало быть? И дезертир?
Краснопёров: Не, служил на флоте, демобилизовался, а так-то местный...
Встаёт, читает стих:
Я в забытой и грязной деревне родился,
Я не знаю родителей, будто ничей.
Я в кварталах сырых полутёмных ютился,
Где над телом царили бичи палачей.
В эту грязь погружённый
Я боролся и бился,
Иль старался смириться
И слова утешения сказать угнетённым.
Как стремятся все реки в широкое море,
Так втекает в меня человечества горе,
И я жажду борьбы за всеобщее счастье людское.
Чебак: Прям, как по писаному чешет.
Краснопёров (Рисуясь): Да, это мои стихи. Они были опубликованы в сарапульской газете «Воля».
Старш;й: Я, кажись, такие читал. А звать тебя как?
Краснопёров: Павел Агафангелович Краснопёров.
Чебак: И чё ты, такой грамотный, с нами, безграмотными, в баржу за-лез?
Краснопёров: Я был арестован, как председатель Сарапульского город-ского совета рабочих депутатов.
Старш;й: Ты, значит, Ижевских фронтовиков попустил...
Краснопёров: Но ведь они – меньшевики и правые эсеры, вы –большевики, а мы – социалисты–революционеры–максималисты. Все мы с вами представляем социалистические партии. Все мы в перспективе – за коммунизм, и наши тактические разногласия не носят принципиального характера...
Несколько голосов тянут междометия равнодушно или разочарованно: э... еге... ага... (При этом отворачиваются и снова ложатся)
Краснопёров не замечает этого и стоит на сцене один секунд 5. При этом он молча жестикулирует, будто продолжает свою прерванную речь.
Арестанты лежат. Чебак запевает без голоса и слуха, остальные подтягивают:
Последний нонешний денечек
Сижу с друзьями за столом:
Рабочий завтра же сыночек
Пойдет бороться со врагом.
Пойду я в красные солдаты
Свободу, волю защищать.
Мы вам покажем, супостаты,
Как волю нашу отнимать.
Прощай, душа девица-красна,
Прощай, наш Воткинский завод,
Прощай, Маруся, взгляд твой ясный,
Прощай, рабочий весь народ.
Пойдем сомкнутыми рядами,
Все в наступленье перейдем.
Домой вернемся молодцами
Или геройски все умрем...
Неожиданно слышится скрип открываемого люка, квадрат света падает на пол сцены рядом с арестантами.
Грубый голос охранника из за сцены (из люка): Эй, дохлятина! Тут контрразведка приехала по вашу душу.
Старш;й (Неохотно приподнимаясь): С Ижевского заводу что-ли?
Чебак (Бодро вскакивает): Э-э, рябинники! Табачка подбросьте. Уши попухли без курева...
Голос сверху: Табачка?!... А вы нам – большевичка!
Арестанты переглядываются и после некоторой заминки, вдруг, не сговариваясь, хватают одиноко стоящего Краснопёрова, поднимают на руках и несут к кулисе. Квадрат света сопровождает их. Бросают его за кулису. Слышен громкий хрип закалываемого штыком человека и плеск от падения тела в воду.
Старшой получает и делит виртуальный «рассыпной табак».
Арестанты тянут ему ладони: Дядя, и мне малёхо...
Он отсыпает им по щепотке.
Чебак (кричит охране): И газетку – завернуть.
На сцену падает листок газеты. Его пытаются разорвать, но Старшой подбирает его, грубо отталкивая арестантов. Подносит к свету коптилки.
Старш;й: Погодь, сперва почитаем, что на воле пишут. (Читает про себя)
Чебак: Ну чего там, не томи...
Старш;й: (Читает вслух) Газета «Ижевский защитник». Орган Ижевского совета депутатов. Вся власть Учредительному собранию... За советы, но без большевиков... Мобилизацию, вишь, объявили... (переворачивает листок) А тут – список какой-то... Убитые и раненые по Ижевской Народной армии. За неделю. (Задумчиво): Немало...
Чебак: Воюют знать, ижевские-то. Ну, дай, дядя, на закрутку.
(Делят газету, сворачивают самокрутки.)
Старш;й (С усмешкой.): Оне там друг друга лупят, а мы тут сохранно постережёмся. Хе-хе, под замком.
Чебак (С удовлетворением): Эт-так точно...
Затемнение.
Картина 2. Вода.
По сцене ходит Начетник. Он качается взад-вперёд. На голове у него мешок, сложенный «углом». Остроконечный верх напоминает монашеский куколь.
Матрос: И чё ты всё бормочешь? И чё тебя штормит?
Чебак: Да он поклоны бьёт... Лучше бы вшей бил. Ха-ха.
Начетник: Пророк Иона во чреве кита был заключён, а по молитве своей наружу извергнут и тем спасён. Помолимся и мы, братья. (Говорит с возрастающей громкостью) «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние твое; победы православным христианам на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.» (Истово крестится)
Матрос: Ничё, время будет – освободимся: церкви и тюрьмы сровняем с землёй. Пока мы-те Бога не отменили, иди вон, сказками про свой Христов коммунизм лучше чудища заморского охмуряй. Он до ласки охоч...
Чебак (Приподнимаясь): Кто таков?
Матрос: Эй, ты, Сам-Пью-Чай, покажись!
(Из темноты показывается маленький китаец. На нём надет жёлтый мешок до колен с дырками для головы и рук. На голове – чёрная «китайская» шапочка с нашитой крупной красной звездой. )
Старш;й (Китайцу с удивлением): А тебя-то откудова занесло? Чудо-юдо...
Китаец (Нарочито грубым голосом, с важным видом): Моя мала-мала салдата...
Чебак: Какая ты солдата? Ты – солдатка... (Все хохочут, дёргают китайца за длинные полы «одежды», поворачивают. На спине видна большая надпись трафаретом «мука 1 сортъ». Дёргают за косичку)
Матрос (Указывая на китайца): Да их много на Урал понавезли, как наши мужики-то на фронт пошли. На шахтах работали, дороги строили. А как в Перми флотилию стали снаряжать против ижевских-то и воткинских, и эти пригодились. Две тыщи их собрали, винтовки дали. Посадили нас на пароходы и по Каме, знать, вниз. Пермская бронефлотилия ВЧК. Слыхал?
Старш;й: Не доводилось... И чё флотилия ваша?
Матрос: Высадили десантом у деревни Бабка. Да в бой попёрли, вишь-ты без разведки. Ну и покосили нас Воткинские пулемётами с колокольни. Как снопы эти китаёзы лежали. Ну и наши, флотские, тоже. А кто не убитый – разбежались по деревням...
Начетник (перебивая) : Ибо сказано в Евангелии от Матфея: «Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их...» [Матф.10:21]
Матрос: А мужичьё-то по деревням – темнота. Они, прежде от завода питались: дрова подвозили, да и туда-сюда, на подхвате... А как мы с германцем замирились, заказов заводу не стало. Они и обозлились на правление большевиков. Китаёзов этих, как зайцев ловили, да меж собой за косы связывали и в плен гнали.
Начетник: «Ослаби, остави, прости, Боже, прегрешения наша, вольная и невольная, яже в слове и в деле, яже в ведении и неведении, яже во дни и нощи, яже во уме и в помышлении: вся нам прости, яко Благ и Человеко-любец. Аминь.»
Чебак (Отталкивает начетника): Надоел, зуда!
Открывается люк. Свет падает на дно баржи.
Начетник: Воды подайте, ироды! Кои болящие, наипаче от жажды страждут!
(Из люка брызжут струйки воды. Чебак сначала с жадностью ловит ртом, но, поняв, что это моча, плюёт, утирает рот и со злостью, сильно бросает в охрану кружкой. Кружка попадает по назначению: охранник ойкнул.)
Голос охранника с расстановкой: Это хто там сфулюганил? А гранату в трюм не хошь? А ну, Старш;й, выдавай гада наверьх!
Чебак: А воды дашь?
Голос охранника: Вся Кама ваша...
Арестанты переглядываются и вдруг молча хватают Начетника.
Начетник: Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят...
Подняв на руки, уволакивают его быстро в левую кулису. Слышен ужасный хрип зарезанного штыком и звук падающего в воду тела. Степенно возвращаются на сцену с кружками воды.
Старш;й: Из кит;ва чрева, да в водную купель...
Матрос: Поплыл в Астрахань...
Чебак (Глумливо): Аминь!
Арестанты удовлетворённо чокаются кружками с водой и пьют её.
Затемнение.
Картина 3. Свобода.
Чебак лежит у борта, проковыривает отверстие и смотрит наружу, поворачиваясь так и эдак.
Старш;й: Ну и чё там видать?
Чебак: Да вот, дырка мала. Погодь. Корабли вижу. Военные, с пушками.
Старш;й: А ну, флотский, глянь.
Матрос (глядя в дыру): Миноносцы идут от Сарапула.
Старш;й: Наши? Флаги красные есть?
Матрос: Флагов не видать.
Чебак: Откель у нас на Каме, на мелководной, миноносцы-те?
Матрос: Может, Белые, с Волги, с Каспия?
Чебак: Дак ведь Сарапул фронтовики сдали, уж сколь дней пушек не слышно.
Старш;й: Сарапул давно Красный. Не пройдут с Каспия мимо него...
Матрос: Ладно, поглядим...
Голос строгий через мегафон: Эй, на барж;. Какой груз?
Голос охранника ехидный: Рыбий корм!
Голос строгий: Не трави баланду, якорь в глотку! Отвечай, какой груз?
Голос охранника: Арестанты, ваше благородие. Большевички, анархисты. И прочие безобразники.
Голос строгий: Принять на буксир! По приказу адмирала Старка следовать за нами в Сарапул и далее на Уфу!
(Топот ног по палубе, корабельный свисток, звук работающей машины)
Чебак (Беспокойно): Куда везут?
Матрос: А может топить, на глубокое место?
Старш;й: Накаркаешь....
(Скрип открываемого люка. Из левой кулисы появляется матрос-краснофлотец. )
Краснофлотец: Живы ли, товарищи?
(Арестанты ждут подвоха, молчат и жмутся в кучу, удаляясь от него)
Краснофлотец: Мы моряки Красной Волжской флотилии товарища Раскольникова! (Размахивает красным флагом)
Работница: Вы свободны, товарищи!
Арестанты бросаются к левой кулисе. Но выход им преграждает чекист с револьвером в руке. Матрос загораживает им выход древком флага, как барьером, держа его горизонтально.
Чекист: Осади! Свободны, да не все. По показаниям трудящихся села Гольяны на данной барже учинялись расправы над товарищами коммунистами.
Китаец, услышав знакомые слова про свободу и коммунизм, оживляется. Он падает на колени, целует чекисту одежду, пытается поцеловать руку с Наганом. Он быстро лопочет: Тов;лиса, сувабода, тов;лиса, каманизма...
Чекист отнимает у него руку.
Чекист (Строгим голосом): Людей кололи штыками и сбрасывали в воду. Сперва разберёмся, кто тут предатель трудового народа... (Встаёт на ящик)
Арестанты, хором, указывая пальцами на китайца, который ползёт по полу за Краснофлотцем: Вот! Он!
Краснофлотец: А ну, братва, кончай, эту контру! За борт!
Арестанты дружно поднимают недоумевающего китайца и грубо волокут заведённым порядком к левой кулисе.
Китаец верещит: сувабода, каманизма...
Слышен выстрел и плеск падающего в воду тела.
Фоном звучит песня :
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело...
Чекист тем временем на ящике снимает кепку, сжимает её в кулаке, как Ленин на памятнике. Рядом с ним Матрос и Работница.
Работница раздаёт освобождённым сапоги и картузы со звездой. Арестанты скидывают рогожи, радостные с энтузиазмом переодеваются.
Фоновая песня затихает.
Чекист: Повысим революционную бдительность!
Арестанты: Ура-а!
Краснофлотец: Даёшь Ижевск и Воткинск к первой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции!
Арестанты (Одеваясь): Ура-а!
Чекист: Ижевский и Воткинский заводы всё ещё захвачены мятежника-ми!
Работница: Все в ряды Красной армии!
Арестанты вдруг перестают одеваться. Замирают в нерешительности. Такого поворота они не ожидали. Чебак нерешительно снимает картуз со звездой.
Работница, чекист и матрос берут недоумевающих арестантов по одному за руку и уводят в левую кулису. Старшой, которому не досталось «сопровождения», взяв сапог, как ружьё «на плечо», марширует назад и исчезает в правую кулису.
Занавес.
Историческая основа:
1.Коробейников А.В. Волжская флотилия против Прикамской Народ-ной армии (осень 1918 г.). –Ижевск: Иднакар, 2012.–98 с., илл.
ISBN 978-5-9903623-1-4
2.Коробейников А.В. О мичмане Ильине, его жене и «Гольянской барж;». Иднакар: методы историко-культурной реконструкции [Текст]: научно-практический журнал. № 2 (15). – 2012. – 166 с.