Ко мне зашел Андрюха, и с довольной миной кинул на стол
тонкую тетрадку. Пока он удобно устраивался в кресле, я молчал и вопросительно
смотрел на него.
- Потом, потом! – Махнул он рукой. –
Сначала ознакомься!
Я хмыкнул, пролистал тетрадь, мимоходом оценив аккуратный почерк, и остановился
на первой странице.
«Первый раз свой труп я увидел по телевизору. Меня показывали в новостях, и я
там был непозволительно мертв. Мое лицо показали лишь мельком, но узнать самого
себя особого труда не составило. Никакого шока не было – лишь легкое удивление
– как так, в одном и том же городе со мной жил не только мой полный тезка, но
еще и близнец.
Ролик видел не один я, и скоро мне начали звонить на телефон родственники и
немногочисленные друзья. А, впрочем, они быстро отстали, успокоившись. Ну,
подумаешь: похож! Ну, пусть и тезка. Мир – место странное. С того момента
прошло четыре месяца. Нет, никаких звонков по поводу огромного наследства,
капиталов и или чего-нибудь подобного не было. Тот человек никак со мной не был
связан. Да я про него и забыл-то через неделю. И не помнил, пока не увидел свой
второй труп.
Это было на перекрестке. Я откуда-то возвращался домой и нес в пакете (это я
хорошо помню) – пиво. Тут услышал визг тормозов и крик. Какой-то парень хотел
перебежать дорогу, да не удалось. Быстро собралась толпа. Я тоже подошел. А там
был непростительно мертвый я. Помню, я смотрел то на свое лицо, то на
кроссовок, валяющийся около сбившей его (меня), машины. Этот случай в новости
не попал и шума не наделал. Ну, сбили какого-то лузера, подумаешь. Первый-то
раз я квакнул в довольно дорогом ресторане. На следующей неделе я видел себя
дважды. Меня еще раз сбила машина, а второй раз я утонул. Может и нет, но мой
труп доставали из реки, по набережной которой я имел несчастье прогуливаться. Я
тогда шел на свидание.
Я не могу описать свои мысли в то время. Я был сбит с толку и ничего не
понимал. Может быть, я думал, что это клоны, может быть, что я сошел с ума. Ни
о каком расследовании не было и речи, я не киногерой, ловко распутывающий
загадки. Когда я увидел свой опухший труп (который утонул), я взял водки и гудел,
не выходя из дома два дня. Этот рецепт меня ни разу не подводил, если приходилось
лечить душевные травмы.
Целых три дня я расхлебывал последствия своего загула – врал начальству, врал
той, к которой шел на свидание. Хотя, ей можно было и не врать. С ней вообще
можно было даже не говорить. На четвертый день я увидел живого себя. Я шел,
куда-то держась за руки с девушкой. Ни он, ни она меня не заметили, хотя прошли
совсем рядом. Уж очень они были поглощены друг другом. Девушка была такая,
ничего особенного. Ну, миловидная, не уродка там. Самое интересное – я ее уже
видел. В самый первый раз – в новостях. После этого я видел ее постоянно.
Я видел еще с десяток своих смертей, пять раз умирала она, и дважды мы оба. Раз
двадцать я видел себя живым. Один раз попробовал поговорить с собой – я сидел
на лавке в парке и пил пиво. Я подсел сам к себе, и попытался стрельнуть у себя
сигаретку. Не вышло. Я совсем не обращал на себя внимания, не слышал себя и не
видел. А потом допил пиво, аккуратно опустил бутылку в урну и ушел. А я остался
допивать. В тот же день я встретил Алису. Ту самую девушку, которая была рядом
с теми другими мной.
Что сказать о ней? Алиса любила апельсины. Она очень мило смеялась. У нее была непослушная челка и родинка на плече. Я очень любил Алису. Что еще
о ней сказать такого, что вам надо
знать?
Прошло почти полгода, прежде чем я снова увидел свою смерть. Хуже всего, я
увидел, как на моих глазах умерла она. Мне стало очень страшно. Что я делал эти
шесть месяцев, почему мне стало страшно только сейчас, почему я ничего не
делал? Еще с десяток вопросов. Я жил и любил, постаравшись все забыть как
страшный сон, последствия горячки, психического расстройства. Не знаю, не знаю,
не знаю. Не то, чтобы я совсем не думал обо всем этом. Думал, но как-то не всерьез.
Когда я испугался, я попытался собрать в кучу все то, что видел, хотел
осмыслить это. Получалось, что все те я, которые умерли – встречались с Алисой.
Или наоборот, если рассматривать умерших Алис. Живые я спокойно жили, пока не
встречали её. И наоборот. Связи между всеми мной не было. Судя по местам
смертей, одежде, вообще внешнему виду –
жили мы в совершенно разных местах. В смысле – тот первый я – был богатый. 15й
– бомж бомжом. 6й я был спортсменом, наверное, боксером – у него был сломанный
нос, огромные кулачищи и широченные плечи. Я с трудом сам себя тогда узнал.
Кстати, умер вполне спокойно – остановилось сердце.
Тогда я работал курьером и постоянно мотался по городу. И так работенка – не из
простых, а тут еще через день видишь мертвого себя. А может, сама Судьба
подсовывала мне это под нос?
Я пробовал говорить и с собой и с ней. Безрезультатно. Я пробовал их спасать,
как-то влиять на ситуацию. Я пробовал делать это через других людей. Тут
интересно – другие их видели, но не как моих двойников. Правда, были
исключения. Про некоторых из них говорили, что сходство есть. Обычно такие («яркие»
как я их назвал), хоть как-то реагировали на меня. Морщились, качали головой,
отмахивались. Может быть, они видели во мне бомжа или цыганку. Надеюсь, бомжа.
Не хочу быть цыганкой.
Методом проб и ошибок, я пришел к выводу, что никак не могу повлиять на них.
Никак. Я видел их, видел их судьбу, но ничего не мог поделать. И я понимал, что
меня настоящего ждет та же участь. Или умру я, или Алиса, или мы оба.
Алисе я, кстати, сделал предложение. Я боялся, что… Я спешил, я гнал жизнь
вперед. Ей это нравилось, хоть порой и причиняло неудобства. Она любила
посидеть дома с книгой, или вместе смотреть фильм, или готовить. Она самое
обычное дело умудрялась обставить так, что мы вдвоем… Мы были счастливы.
Что это все значило? Я думаю, что люди – это почти фейерверк. Мы
рождаемся/взрываемся, а дальше разлетаемся тысячей огоньков по смежным мирам. И
все мы погаснем.
И если так, то рядом с нами горят люди из других снарядов, горят иначе, другим
цветом. Каковы шансы, что два разных огонька долетят вместе, рядом друг с
другом до самой земли? Какова вероятность, что их траектории совпадут? Кто
отмерял заряд и почему один огонек почти всегда гаснет раньше другого? Разве не
достаточно с нас того, что мы гаснем? Зачем столько долбаных сложностей в этой
фейерверочьей баллистике?
Что было со мной? Наверное, я просто увидел свой фейерверк, увидел жизни себя
из других миров. Но по моей теории, мы все не попали в ту мизерную возможность
вместе долететь до земли. Не попали. Радует, что пока я это пишу, где-то на
темном небе вселенной, еще летят два огонька, красный и зеленый. Ну, это слабое
утешение».
Я дочитал, и отложил тетрадь. Андрюха курил и скалился мне из кресла.
- Знаешь, кто это написал?
- Нет. Кто?
- Овощ из 18й палаты. Апельсин.
Он заржал, вскочил, сграбастал тетрадь и небрежно сунул ее в карман халата.
- У него еще одна есть, но он не дает, начинает плакать, если к ней протянуть
руку. Ладно, я пошел.
Он вышел, хлопнув дверью. Я тоже закурил.
Апельсин – это наш пациент. Он попал к нам три года назад, после какого-то несчастного случая. "Овощ". На все вопросы он улыбается и говорит «Почистить
тебе апельсинку?». К нему никто никогда не приходит, кроме старенькой матери.