- Позвольте присесть?
Слышать такие вопросы в парке вовсе не редкость, особенно если скамейка оказалась занята чуть раньше. Но именно сегодня Ольга была, что называется, не в духе. Она смерила взглядом стоявшую напротив женщину и холодно, на грани грубости, сказала:
- Не частная собственность. Хотите — садитесь.
Дама, устраиваясь поудобней на окрашенных брусьях, осмотрела Ольгу, ничуть не скрывая любопытства.
- Прохладное утро для середины лета, не находите? - задала вопрос она.
Ольга не отреагировала, надеясь, что женщина поймёт всю тщетность попыток завязать беседу.
- Вот, даже шаль пришлось накинуть, - кончик серого полотна встрепенулся в пухлых руках, - а ведь синоптики обещали жару. Вечно они так, обещают одно, а на деле...
Девушка сжала зубы от злости. Болтливых пенсионерок она терпеть не могла. А сегодня просто ненавидела. Перед глазами ожила картина, виденная час назад дома. Дома, в постели, её Костик тихо похрапывал, обнимая другую. Руки, сложенные на груди, сами собой напряглись.
- А в том году, в это же время, - не унималась пожилая женщина, - было двадцать градусов тепла. Представляете? Сейчас десять, а тогда — двадцать! Уму непостижимо. Видно, природа совсем обиделась на нас.
- Помолчите, пожалуйста, - дрожащим от напряжения голосом попросила Оля, - или идите отсюда.
Женщина хмыкнула:
- Я каждое утро на этой скамейке отдыхаю. Вот уже лет десять как.
- И? - нагло, с вызовом, сказала девушка, решив, что сейчас сама встанет и уйдёт.
- Без и. - неожиданно жёстко заявила женщина. - я всяких повидала здесь. И бухих школьников после выпускных, и наркоманов на грани передоза, и психов с ножами. Много чего...
Ольга закатила глаза, мол, бла-бла-бла, и поднялась со своего места, одёргивая подол плаща. Уже на ходу, поправляя тяжелую сумочку, она услышала брошенное вдогонку:
- Но убийц ещё не доводилось!
Каблук, как назло, покачнулся, угодив на камень. Неуклюже взмахнув руками чтобы сохранить равновесие, Ольга остановилась. Мимо неё, обдав потоком прохладного воздуха пробежал спортсмен. Испуг, что он тоже слышал слова женщины, заставил сердце сжаться от страха, но, удаляющееся вместе с бегуном цикание наушников, немного успокоило: он не слышал.
Медленно оборачиваясь, она прижала локтем сумку.
- Ты, девочка, присядь, - ладонь похлопала по зелёному брусу, - я ведь зла тебе не желаю.
Эти несколько метров были пройдены словно во сне, где полноватая фигура, укрытая пушистой шалью, казалась чем-то противоестественным. Неправдоподобным.
«Откуда она знает?» - спрашивала себя Оля, но ничего не могла объяснить. - «Этого никто не может знать! Никто не может! Никто не видел!»
Пристальный, но растерянный взгляд девушки скрестился со спокойным и уверенным взором пенсионерки.
- Как Вы узнали? - чуть сипло спросила она, сев на прежнее место.
- Я много чего знаю. - размыто ответила пенсионерка, приподняв нарисованную бровь. - Даже то, что ты ещё не успела сделать это.
- Но, как??? - теперь девушка была удивлена. - Откуда Вы знаете, что я...?
Пенсионерка прервала её, ухающе рассмеявшись:
- Да у тебя, милочка, на лице всё написано. Прям, как в книжке - бери и читай.
Слова сопровождал жест сведённых вместе ладоней, имитирующих раскрытые страницы.
- И я прочла. - довольно закончила она, навалившись на спинку и выжидающе разглядывая девушку.
Та, с подозрением прищурившись, совсем не по-женски хрустнула пальцами, и негромко, но требовательно произнесла:
- Кто Вы такая? И что Вам от меня надо?
- Кто я такая? - переспрашивая, женщина сделала такое лицо, будто и сама не знает, кто же она есть. - Кто я такая? И чего мне надо-то? Хм. А действительно?
- Вы издеваетесь?! - возмущённо воскликнула Ольга.
На краткий миг ей захотелось достать пистолет Кости и снести этой старухе её наглую голову или хотя бы плюнуть в ее наглое лицо. Но пенсионерка неспешно склонилась к ней и, почти мужским голосом проговорила с хрипотцой:
- Ведьма я.
Сказано это было так, что возникшее было желание плюнуть в близкую физиономию, разом как-то притихло.
- Ну и бред. - бросила Ольга, невольно отстранившись и стараясь раздуть затухающие угольки скептицизма в себе. - Вы взрослая такая, а несёте чушь. Самой не смешно?
Тут она хотела добавить, что смотреть на ТВ шоу про экстрасенсов - занятие как минимум бесполезное, но пенсионерка, прервала ее, устремив взор в редкие берёзовые насаждения:
- А я ж давно тут за тобой наблюдаю. - левая рука махнула в сторону другой скамейки. - Всё ждала, ждала...
- Чего ждали? - непонимающе спросила Ольга.
- Когда надумаешь решиться. - ответила пенсионерка, не меняя позы, - Сразу-то духу у тебя не хватило. Сидела тут видать, думала. А потом взгляд у тебя похолодел, исподлобья всё, да незряче так. И тогда я поняла, что можно.
- Что можно? - недоумение крепло вместе с мыслью, что бабка была, по меньшей мере, с приветом. Да только вот встать и уйти, почему-то не получалось. Откуда-то же она знала.
Пенсионерка снова заухала, как сова и, сцепив пальцы замком на животе, произнесла весело, будто её пытали о вещи очевидной:
- Что-что, убивать, конечно.
- Кого??? - локоть сильнее надавил на сумочку, от сумасшедшей можно было ожидать чего угодно.
- А ты кого убить хотела? - вопрос влетел в уши, моментально родив ответ.
- Мужа и его суку! - выкрикнула Ольга и тут же испуганно умолкла, озираясь по сторонам.
Пенсионерка, загадочно улыбаясь, заговорила на выдохе.
- Ах, девонька моя. Да неужели ты думаешь, что можно вот так просто взять и убить?
Ольга вдруг поймала себя на том, что стало немного легче. Если раньше внутри всё кипело, а глаза подергивало поволокой ярости и обиды, то теперь всё это сместила в сторону усталость. Усталость от перелета, от недосыпа. А ведь так хотелось устроить сюрприз. Устроила. Больше не хочется.
- Не думаю. - сказала девушка, уставившись на парковую дорожку, - знаю.
- Да ну? - пенсионерка оживилась, - Грохнула-таки?
- Да не, - отмахнулась та, с запоздалым удивлением отмечая, что секунду назад, относилась к женщине совсем иначе: с большей подозрительностью и менее терпимо.
- Я хотела, даже взяла из сейфа его... - секундное замешательство для решения: говорить, или нет, но всё же, сказала с облегчением, - его пистолет. Целилась в них, спящих, но не смогла.
- Не смогла, - задумчиво повторила женщина, словно смакуя слова, - не смогла она.
- А вы что, смогли бы? - вопрос был задан таким обиженным тоном, будто её уличили в слабохарактерности.
Пенсионерка, загадочно ухмыляясь, поправила шаль, надвигая её на покрытую морщинами шею и, заговорила, мельком глянув на давешнего бегуна, что завершил очередной круг:
- Смочь или не смочь – это пусть мужики страдают. Но я бы точно не торчала в парке и не накручивала себя до дрожи и бледности. Скажи вот. - женщина внезапно повернулась к Ольге и положила руку на плечо. - Вот вернулась ты, злая, готовая, а там уже никого. Что бы ты сделала? Опять сюда пришла бы?
- Не знаю, не думала как-то. – призналась девушка, её лоб нахмурился.
- И не пытайся, - посоветовала пенсионерка, убирая руку, - у тебя хреново получается, раз за ствол взялась.
- А что мне было делать? - казалось ещё немного, и Ольга взорвется и заплачет. - Он же мне говорил, что любит! Что жить не может без меня, и что...
- И что никто кроме тебя ему не нужен. - закончила за Ольгу пенсионерка.
- Да. - подтвердила та, собираясь продолжить, но тотчас осеклась, произнося с пониманием. - Они ведь это всем говорят, да?
Женщина молча одобряюще кивнула. Ольга же тяжело вздохнула и ссутулилась, опуская голову. С длинных ресниц сорвались первые капли. Пыльный и покрытый шелухой от семечек асфальт, тут же впитывал их.
- Я ведь его люблю. - сказала девушка невнятно, почти шепотом. - Как он мог? Разве я плохая жена?
- Дети есть у вас? - осведомилась женщина.
Ольга, содрогнувшись всем телом, уже себя не сдерживала и заревела в голос:
- Неэээ-кхэээ-кхэээ-кхэээ!
Пенсионерка, видя как самоотверженно плачет девушка, потянулась к ней будто бы собираясь приобнять и утешить. Но вместо тепла и заботы, призванных успокоить, Ольга вдруг охватила мощную затрещину по затылку.
Надо отметить, что плач прекратился моментально.
- За что??? - гнусаво воскликнула пострадавшая.
Её удивлению не было предела, отчего широко распахнутые глаза с чуть смазанной тушью вокруг, казались дикими.
- А я сейчас объясню. - деловито и спокойно начала пенсионерка. - Во-первых, за то, что ты истеричка.
Ольга хотела что-то возразить, но та не переставая говорить, угрожающе замахнулась вновь. Подействовало.
- Во-вторых, ты притащила сюда его пистолет. Надо быть полной идиоткой, чтобы таскаться по городу с оружием в таком состоянии.
Завершавший очередной круг бегун, вдруг ускорился. Наверное, слова попали в паузу между треками. Ольга было вжалась в скамейку, но почти сразу вернулась в прежнюю позу.
- В третьих, ты совершенно ничего не знаешь о мужиках. Спать с ними научилась, а вот разбираться в них - нет.
- А с чего это вы решили, что я здесь с оружием? - дерзко поинтересовалась Оля, задрав острый подбородок. - И что, по вашему слёзы - это истеричность?
- То есть, насчёт мужиков ты спорить не станешь? - сказала пенсионерка лукаво.
Девушка умолкла, её взгляд стал твёрдым и уверенным. Чуть погодя она проговорила:
- Вы так и не сказали, кто вы. - голос тоже был ровным, хоть и не избавился от гнусавости.
А вот улыбка пенсионерки неожиданно стала грустной. Она, прежде чем ответить, опустила взор, словно уносясь куда-то далеко вглубь себя.
- В том то и дело, девонька, - услышала Ольга, - что я сказала правду. Меня зовут ведьмой.
Девушка ожидала и не меняла позы, в которой читалось требование к разъяснению.
- Причём, это так сказать, прозвище. А зовут меня Сановой Мариной, по отцу, Львовна.
- И что? Что же вы, Марина Львовна, знаете о мужчинах такого, чего не знаю я? - с вызовом поинтересовалась Оля.
Всё-таки, оплеуха - это хороший способ вправить мозги. Особенно, если умеючи.
Марина кивнула каким-то своим мыслям, и сказала:
- Вот ты говоришь "жена".
Оля слушала. Спина её держалась прямо, а губы были сжаты в тонкую полоску, отчего побелели.
- А детей, говоришь, нет. - продолжала пенсионерка. - Так вот знай, дорогая, что жена у мужчины появляется только тогда, когда он воспитывает ребенка. Своего. От тебя. Только тогда он понимает, что ты единственная. Не одна из числа других, в кого можно макнуть конец, а вообще, единственная. Да и то это не всегда происходит и всегда есть исключения в мелочах. Но такое всегда видно. Особенно в старости, когда идут, из задниц песок сыплется, а они за ручки и друг на друга, словно только что познакомились и первый раз поцеловались всего час назад. Видела такое?
- Нет. - призналась Оля, но она представила, от чего невольно улыбнулась.
- А я да. - сказала Марина Львовна, очень теплым голосом. - Игорюша у меня был мужем. Настоящим. Четвертым, правда.
Ольга хохотнула. Но пенсионерка не подала виду, что заметила смешок и всё дальше уносилась в воспоминания.
- Всегда знал, чего хочу. И никогда не делал так, как я ожидала. Но я всегда довольной была. И по-женски, и так, в бытовом смысле. Рукастый был мужик, с головой. Год назад похоронила. Сегодняшним числом. А тогда тепло было.
Неожиданная концовка речи Ольгу смутила, и на её бледных щеках вдруг проступил румянец стыда.
- Простите, я не знала.
Марина сурово проговорила на это:
- Ты мне тут брось извиняться. Это только вон, в киношках голливудских извиняются за смерть тех, кого не знали. Мол, простите, что напомнили о самом естественном, но неприятном процессе на планете. Не знала она.
Тут, женщина несколько театрально изобразила подозрительность, говоря:
- Или ты до сих пор думаешь, что люди не умирают?
- Нет. Не думаю. - ответила она, снова мрачнея. - Целилась же.
- Вот именно, - сказала пенсионерка, - целилась.
- Что мне теперь делать? - вопрос был задан тускло и больше себе самой, но Марина Львовна ответила на него.
- Выбор-то есть всегда. Но все варианты трудны.
Девушка невесело хмыкнула.
- Ты можешь развестись, - начала загибать пальцы пенсионерка, - и это, я тебе скажу, очень неприятная процедура. Или можешь сделать вид, что ничего не произошло.
- Ну уж нет. - вставила Оля. - Это вообще отвратительно. Как я буду с ним жить, если знаю, какая он сволочь?
- Козёл, а не сволочь, - поправила Львовна, - все мужики козлы.
- Именно, что козлы. - с жаром согласилась девушка и сжала кулаки. - Им вообще нельзя верить.
- Правильно. Нельзя. - подтвердила Львовна с кивком, и добавила, - Особенно, если ты настолько дура, что считаешь себя умной.
Несколько ошарашенный вид девушки говорил, что оскорбления она не ожидала.
- Все мужики козлы, а все бабы...
- Дуры. - закончила фразу Оля.
До неё начало доходить, к чему клонила собеседница.
- То есть, вы хотите сказать, - её голос дрогнул, - что это я виновата в том, что он...
Слова давались с трудом и Марина избавила от мучений, изрекая задумчиво:
- Тут, милочка, нет ни правых, ни виноватых. Он не врал, когда говорил, что ты ему нужна. Только он не знает, для чего. Мужики вообще в этом вопросе не думают, им просто нужно, чтобы была, потому что хочется. Он может быть даже семи пядей во лбу, успешным, а вот в интимных отношениях и в чувствах полным кретином.
Оля, расфокусировав взор, слушала. По её лицу было видно, что размышления и плавность речи женщины немного успокоили её.
- И если ты и виновата, - сказала пенсионерка после короткой паузы, - то лишь в том, что не заметила этого сама.
- То есть, проглядела. - подытожила девушка.
- Можно и так. - махнула пенсионерка. - Всё равно всё уже случилось.
- Делать-то, что? - спросила она без эмоций. - Вы так и не сказали мне.
- Ну, для начала, узнать бы с чего всё началось. Подумай хорошенько. Вспомни, что по твоему послужило толчком к измене.
Ольга вздохнула.
- Трудно.
- Трудно вспомнить?
- Трудно об этом говорить.
- Стало быть, причина известна. - промолвила пенсионерка, продолжив требовательно. - Выкладывай тогда всё, а там, глядишь, и разберёмся.
И Ольга рассказала всё. Как познакомились. Как поженились. Как ютились в квартире знакомых, пока не смогли взять ипотеку. И то, как спустя полтора года после этого, у неё случилась задержка. Тест на беременность, радость, едва-едва осознанное счастье и выкидыш. Она умолчала о том, как после больницы катаясь по полу в отчаянии, рычала сквозь зубы и ломала ногти о дорогой паркет, который так долго выбирался. А Константин в этот момент сидел на стуле, и смотрел. Он держался за располосованную щёку и не знал, как поступить. Но пожилой, повидавшей жизнь женщине, этого слышать и не требовалось. Она и так всё поняла, когда Оля не удержав поток слёз, закрыла лицо руками. Пенсионерка потянулась к ней, и та, заметив движение, инстинктивно заслонилась, ожидая очередной оплеухи.
- Ну-ну, - ласково сказала пенсионерка приобнимая девушку, - не бойся. Тетя Марина честных девочек не бьет. Ты же честная теперь? - Ольга только кивнула. - Воооот. А сейчас, давай, поднимайся, теплее сегодня видимо не станет, а у меня дома чай с лимоном. Вставай, вставай. Тут рядом совсем.
- Значит ты Оля журналистка? - гремя чем-то в холодильнике переспросила Львовна. Оля, с любопытством изучая нехитрый интерьер кухни, кивнула, но сообразив, что хозяйка этого не видит, ответила:
- Да. Я на телеканале "Наша Планета" веду передачу о животных.
- Так ты у нас, - дверца холодильника захлопнулась, показались загруженные склянками руки, - Дроздов в юбке?
Девушка улыбнулась:
- Ну, почти. Я всё больше по проблемам взаимоотношений между людьми и животными. Снимаю репортажи о браконьерах и варварских поступках цивилизации по отношению другим видам живых существ.
Марина Львовна проворно расставила на столе чашечки с вареньем, джемом и еще какой-то штуковиной, что выглядела весьма загадочно.
- Не спрашивай, - сказала она, перехватив взгляд, - соседка принесла вчера, на пробу. Говорит, что шоколадное варенье с орехами.
Оля осторожно поковыряла коричневую массу ложечкой:
- Выглядит не очень презентабельно.
- Как говно. - сказала хозяйка, садясь за стол.
Девушка прыснула со смеху: непосредственность, с которой Марна Львовна выражала своё мнение, ей определенно была по душе.
- Да уж, - подхватывая тон, изрекла она, - чисто с эстетической точки зрения, орехи здесь лишние.
- Надумаешь попробовать — туалетная дверь первая от кухни.
- Ладно, - ответила та, улыбка не сходила с её лица и была искренней.
Удивительно, но находясь дома у совершенно незнакомого человека, который полчаса назад отвесил ей хорошую затрещину, она ощущала покой. Горящая рана в груди конечно никуда не делась и по-прежнему подмачивала глаза, но вид Марины Львовны, разливающей по чашкам кипяток, словно прижимал к горящему месту на душе что-то исцеляющее, на худой конец, успокаивающее. Уютное.
- Ну, - голос пенсионерки прозвучал будто издалека, вырывая из едва наметившихся воспоминаний о маме, - продолжим?
- Да. - согласилась Оля, делая глоток свежего чая. - Я готова.
- Целый месяц ты провела в разъездах, в работе, чтобы отвлечься. Правильно поняла?
Оля подтвердила морганием: чая хотелось очень. Оказалось, что она основательно замёрзла, пока сидела в парке.
- А сегодня ты вернулась на день раньше, чтобы устроить своему мужу сюрприз. Так?
Девушка, делая ещё один глоток, снова согласно моргнула.
- И чуть не пристрелила.
Оля отставила чашку и, не глядя на Львовну, тихо проговорила.
- Я только сейчас поняла, что могла натворить. Спасибо вам. Правда.
- Ой, - отмахнулась женщина, - я вообще тебя привела сюда для того, чтобы ты варенье Алефтинки попробовала. Она вечером зайдёт за пустой тарой.
Улыбку удержать было сложно, так подкупающе правдиво отбрехивалась Марина. - Но раз уж не хочешь быть первопроходцем, так уж и быть.
Тут она взяла чашечку с соседкиным экспериментом и отодвинула, бормоча вполголоса, но так, чтобы было разборчиво:
- Скотина неблагодарная.
Звонкий хохоток вырвался из горла девушки и, отразившись от светлых обоев, потонул в цветастых занавесках кухонного окна. Пенсионерка тоже улыбнулась, радуясь тому, что получилось ослабить болевой панцирь, и сказала, мягко положив ладонь на голову Оли:
- Доставай пистолет.
Мимика девушки ещё выражала позитив, но сама она внутренне насторожилась.
- Зачем?
- Доставай, говорю! - рявкнула Марина, стукнув кулаком по столу.
Оля подпрыгнула от неожиданности.
- Пока ты со своим козлом разбираться будешь, он у меня лежать будет, я про пистолет, - сурово пояснила она, - а как закончите, я вообще вопрос подниму, чтобы лицензии его лишить, раз огнестрел хранить не умеет. Ну, чего замерла? Или ты всё-таки не поняла ничего?
- П-поняла, - запинаясь ответила Оля, подтянула сумку к себе и начала не глядя шарить в ней.
- Ты повнимательнее, - посоветовала Львовна, - заденешь спуск, и пустишь пулю себе в брюхо. Или мне.
- Ага, - кивнула Оля и опустила глаза. Ещё никогда прежде ей не доводилось испытывать ужас перед предметом. А тут только одна мысль о том, что всего лишь одно нажатие, и ничего уже нельзя будет исправить, бросила её в пот. Дыхание участилось, а руки предательски задрожали.
- Я не могу, Марь Львовна. - сказала она наконец, отводя взгляд от хромированной стали. - Страшно.
Пенсионерка довольно оскалилась, показывая золотые зубы:
- Ишь ты, гляньте-ка, и впрямь поняла. Давай, я сама заберу.
Оля отвернувшись протянула руку, и когда ощутила как её покинула смертоносная тяжесть, устало упёрла локти в стол и обхватила голову, запустив пальцы в рыжие кудри.
Пенсионерка же присвистнула, произнося знакомое Оле название.
- Ого, целый, блин, Смитт его Вессенн.
Металлический звук откидываемого барабана вдруг сменила тишина, в которой хорошо было различимо урчание холодильника.
- Ты, мать, - наконец заговорила хозяйка, смеясь, - даже не зарядила его.
Оля медленно выпрямилась и посмотрела на женщину, которая держала здоровенный револьвер за дуло, демонстрируя пустые патронные гнёзда, и, в который раз за утро, начала смеяться. Ржали вдвоём, совсем не сдерживаясь. Они даже не сразу услышали дверной звонок, что приятной трелью метался по прихожей, будто призывая к благоразумию и пойти-таки, открыть чертову дверь.
- Алефтинка, наверное, - сквозь слёзы, - прохрипела Львовна, - услышала таки.
После чего, держась за бок, поковыляла в прихожую. Оля постепенно успокаиваясь, прошептала:
- Ох и дура же я.
Это чуть не вызвало новую волну нездорового веселья, так как вспомнились слова пенсионерки о том, что все мужики козлы, а бабы - дуры.
Отдышавшись, Оля посмотрела на улицу сквозь кружева тюли: этаж был первым, и хорошо была видна детская площадка, где целая свора ребятни, истово играла в самые обыкновенные войнушки. У кого-то даже мелькнул почти такой же, но только игрушечный револьвер, что был оставлен Львовной на столе, возле шоколадного варенья. Глядя на него, девушка вдруг резко выдохнула.
- Была не была. Один раз живём.
Схватив ложечку она щедро зачерпнула из чаши и, зажмурившись, положила её содержимое в рот.
- Хм. - прозвучало через пару секунд.
Ложка повторила путь. Было похоже на то, что загадочная "Алефтинка" получит тару обратно уже очень скоро. Но голос из коридора оказался мужским.
- Марина Львовна, здравствуйте! - густой бас усиливался эхом с лестничной площадки.
- Че приперся? - поприветствовала та в ответ. - Я три дня как на пенсии.
- Марина Львовна, опера грызуна взяли, а он не колется. Вообще ни в какую. Специалист из Москвы только завтра утром будет, а там уж и адвокат подтянется, а нам, ну никак, сейчас надо, вы же понимаете, Марина Львовна.
Сбивчивая речь мужчины затихла и стало слышно, как пенсионерка выругалась. Потом она крикнула громко:
- Олька! Собирайся, материал для репортажа подкину. Как раз твой профиль, но только на этот раз грызуны.
- Журналист?
Возмущенный возглас у порога заставил девушку напрячь мышцы. Этот человек явно их не любил. Таких Оля чуяла за версту.
- Прекратить гундеж! - жестко скомандовала Львовна. - Репортаж нам на руку. Важно заставить верхушку запаниковать! И вообще, иди, жди. Мы скоро выйдем. Дверь бесцеремонно захлопнулась, скорее всего, прямо перед носом противника журналюг, и в кухню вернулась несостоявшаяся пенсионерка. Присаживаясь на своё место, она глянула на пустую ёмкость из-под шоколадного варенья, и прищурившись спросила:
- Ну как?
- Орехи надо будет перетереть, так насыщеннее вкус станет. - ответила Оля, облизывая ложку.
Всё это время, пока шла странная беседа в дверях, она бесконтрольно работала ею.
- А вы точно ведьма? - осведомилась девушка, аккуратно положив орудие поглощения на рукоять револьвера.
Львовна усмехнулась и сказала:
- Поможешь старой дело одно закрыть? Последнее оно. Колдовское. А я за это тебя у себя поселю, пока с мужиком своим не разберёшься. Пусть попсихует. Ну, что скажешь?
Девушка пожала плечами, потом махнула на оружие, говоря:
- Я похоже, и так вляпалась.
- Это да. - согласилась хозяйка. - Присвоение, попытка убийства на почве ревности, транспортировка — полный комплект, так сказать.
- Значит, выбора у меня нет. - наигранно убитым тоном произнесла Оля.
- Я серьезно, Оль. Поможешь? Операторов я тебе дам.
- Своего возьму, - отрезала та, - мне всё равно нужно отвлечься. Тем более я знаю, как это помогает.