Случалось ли вам столкнуться с внезапным осознанием иллюзорности происходящего? Представлялась ли реальность красочным сном, а сил, чтобы взять его под контроль, совершенно не находилось? Стоит ли вообще цепляться за него? И, наконец, что есть сон, как не состояние покоя?
В двадцатом веке считалось, что целый день в мозге накапливаются различные химические вещества, которые рассеиваются, пока человек спит. Благодаря этому, мы видим сны. Современная наука отстаивает мнение, что виной беспорядочная электрическая активность. Импульсы в черепной коробке, посылаемые стволовым мозгом, разбираются передней частью – этот процесс и есть сновидение, участие в котором мы принимаем лишь отчасти. Но мы не задумываемся об этом, ведь всё идёт своим чередом: встречаемся с друзьями, посещаем магазины, чьи вывески, вероятно, не встретить на улицах наших городов. Они могут быть, как плодом воображения, так и иметь под собой чёткую основу – например, фотографию кафе, существовавшего за сотню лет до нашего рождения. В них мы можем видеть лица, запечатлённые сознанием наяву. Мы ежедневно видим людей на улицах, по телевидению, в социальных сетях и даже в панорамных путеводителях по городу. Но сон быстро проходит. Вместе с пробуждением приходит горечь воспоминаний или радость открытий, но чаще он попросту забывается нами, тогда остаётся лишь…
– Серый! Он опять заснул, что ли? Толкните-ка его, кто-нибудь, – сказала Ирина. Очень своенравная и упрямая девушка. Некоторым она может показаться грубой, но я так не считаю. Оноре Де Бальзак, которого она так любит читать, назвал бы её «очаровательной проказницей». В ней, как и в его книгах, действительно, есть нечто мрачное и аристократическое.
Узнаю голос Софии, сидящей рядом со мной:
– Пусть поспит, чего вы к нему пристали?
Умная и заботливая девушка. Уверен, каждый встречал таких людей, о ком нельзя сказать слишком много, но, если спросят, то первое, что придёт на ум – это «уютный человек».
К сожалению, её не послушали. Максим пихает меня в бок, а затем тормошит, словно я не человек, а плюшевый медведь:
– Старик, хватит в облаках витать! Мы закончили, теперь твоя очередь. Расскажешь, а потом спи, сколько душе угодно…
Он человек строгих, проверенных правил, но, если ты их соблюдаешь, то будешь достоин стать объектом его доброты. Лично я ещё всегда завидую его харизме, которая даже истерическую панику превращает в изысканное представление – нередко этим наслаждаюсь.
Тем не менее, он неправ – хватит наводить тоску. Разве это истории? Какой-то сборник шаблонов! Последнее, что помню – искажённый пересказ легенды о призраках Чиллингема. Но там тела мальчика и отца были найдены, после чего привидения исчезли. А у Софьи, при всём моем уважении, под конец пошло одно циркачество. Кажется, пару лет назад что-то подобное снимали Мёрфи и Фэлчак.
Говорю достаточно громко, но скрывая раздражение (честно, едва ли мне это удаётся):
– Да знаю я, сейчас начну! Андрей, кинь бутылочку, горло пересохло. И веток подкиньте, костёр тухнет же…
Андрей – это сухопарый, подтянутый и слегка сутуловатый человек с железной волей и гибким аналитическим умом. Он на несколько лет помладше меня, но, если сравнивать нас внешне, то производится обратное впечатление.
Пока брошенные Максимом ветки дразнят вновь разгорающийся костёр, мне в руки передается бутылка Bell's. Андрей подгоняет меня начать историю:
– На здоровье! Ну, не томи…
– Ага… спасибо. Эх, так вот, была поздняя ночь…
***
Прогулка затянулась допоздна. На улице было ещё жарко, но осень начинала заявлять права на погоду. Ночной ветер остужал горячие головы – мы шли небольшой компанией, стараясь не обращать внимания на проходящих мимо людей. В ночных красках все они казались подозрительно грустными. Куда больше привлекали выстроившиеся рядами магазины. Стоит на некоторое время заделаться аскетом, чтобы, выйдя из дома, заметить среди этих реклам и манекенов отсутствие постоянной формы – сегодня нас кормят одним, а завтра новый завоз. Скидка! Только для вас! Ведь вы, разумеется, особенный!
Я не успел понять, как остался в одиночестве. Друзья один за другим покинули меня по ведомым только им делам. Толпа прохожих тем временем редела. Город терял последние яркие краски. Неоновые вывески превращались в чёрно-белые пятна, сменяющие друг друга на фоне не менее мрачного неба. Дома, из чьих окон лился приглушённый свет, тоже выцвели. Даже деревья. Словно Бог щёлкнул рубильник – и мир уснул. Всё в момент преобразилось, вытянулось ввысь. Только я один оставался нормальным, хоть и стоял с опущенной головой. Ощупывал себя с ног до головы, чтобы убедиться в этом. Вертелся, как собака, гоняющаяся за хвостом, чтобы разглядеть вставшую позади тень. Осталась ли она со мной? Город полностью опустел. Я боялся поднять взгляд, так как воображение рисовало странные картины. Мне почудилось, что местные дома, удлиняясь, пронзают своими шпилями звёздное небо. Насаживают на острие картонные звёзды. Я протёр глаза, задался вопросом: «а не сплю ли я?» Объяснение пришло само собой: «не паникуй, сейчас же ночь – потому все и ушли по домам, остальное только игра света». Стало куда спокойней. Слишком себя накручивал в последнее время. К тому же, я недавно чуть-чуть выпил… Звучит правдоподобно…
Пошел прямо по улице мимо ларьков и жилых комплексов, но, казалось, не шёл, а уже плыл куда-то вдаль. Вдруг возникло стойкое ощущение, что вот сейчас, прямо сейчас, я потеряю форму, растекусь серой кляксой по тротуару и стеку в сливной канал. Да, звучит глупо, но я испугался. Напряг всю силу воли, чтобы сохранить человеческий облик. Ускорил шаг, словно уходил от преследователя. Какая-то паранойя, ведь позади ничего нет. Я просто хотел попасть домой… устал. Но почему я ощущал, словно могу одним прыжком попасть в другой город? Продолжил идти, нервно озираясь по сторонам, пока меня не окликнул первый попавшийся прохожий.
Я долго всматривался в его лицо, стараясь понять, а не мерещится ли мне? Должно быть – это маска. Нет! Слишком натурально выглядят две чёрных спирали, судорожно закручивающиеся вовнутрь, там, где должны быть глаза. Теперь мне по-настоящему стало плохо, а нервы натянулись, словно трос между двумя высотками. Меня затянет в этот чёрный водоворот, если я продолжу смотреть в проклятые воронки глаз! Опустил взгляд как можно ниже. Но страх уже парализовал меня, словно забетонировав ноги. Я врос в землю, считая, что сейчас либо умру от испуга, либо от рук этой твари…
– Как долго же я за тобой гонялся, парень – ты летел, словно метеор! Пришлось несколько раз перескочить через чужие сновидения, чтобы сократить расстояние.
Голос был вполне дружелюбный и возбуждённый, хоть и немного придушенный. Но что он имел в виду? Психопата на улице встретить страшнее, чем чудовище. От второго хотя бы знаешь, чего ожидать.
Он продолжал:
– Меня зовут Стив. Нет, не беспокойся о языковом барьере! Здесь все понимают друг друга. Здесь… эй, ты пропадаешь, друг. Будь добр, коснись языком нёба.
Сказать, что я растерялся – значит не сказать ничего, но Стив предугадал мою реакцию. Терпеливо, словно учитель ученику, он пояснил:
– Приём, встречаемый у даосов, для повышения осознания во сне: нужно прикоснуться языком к нёбу. Советую, помимо этого, осмотреть руки. Если с ними что-то не так – это добрый знак. Главное, не удивляться, если… ты понял.
Что я мог понять? Ладно, в конце концов, мне не трудно. Или трудно? Касаюсь нёба – удаётся не сразу. Словно у меня и языка никогда не было. Вероятно, я схожу с ума, раз выполняю эти безумные команды, но... Смотрю на руки…
– Бог мой, что за чертовщина здесь творится?!
– Я же сказал не удивляться! Ты должен оставаться крайне спокойным, тише! Это поможет тебе укрепиться здесь, пока я не закончу некоторые…
– Мне нужно идти…
– Хорошо! Давай сменим обстановку… Ты должен идти за мной – ясно?
Я точно сошёл с ума, ведь, когда я посмотрел на его лицо, то увидел обычные старческие глаза, обрамлённые сеткой морщин. Этот человек будто не спал целую вечность, но, в целом, выглядел весьма обычно. Что только не померещится в темноте! Тем не менее, оправившись от небольшого потрясения, я пошёл за ним. Пошёл, потому что... да, стало интересно, каково продолжение этой истории.
***
Стив вёл длинными улицами, мало чем напоминающими аллеи и переулки родного города; окна здесь хищно скалились на меня, задёргивали занавески, как только мой взгляд замечал в них тускло-белое свечение. Было бы логичнее сказать, что это делали люди за ними, но мне казалось, что в этом свете притаилась абсолютная пустота – и занавески закрывались сами по себе, словно мой взгляд наполнял эти комнаты чем-то для них болезненным. Чем дальше мы шли, тем капризнее становилось окружение: фонари, будто водоросли, извивались в лёгком покачивании, похожем на медитативный сакральный танец, да и вся магистраль изгибалась под каждым нашим шагом – плавно закруглялась, как узел подарочной ленты, проходя через себя, образуя нечто неестественное и фантастическое. Мы словно шли по извивающейся гигантской змее, опоясывающей опустевшую планету. Это было безумие, но оно… очаровывало.
– Нравится? – поймал Стив мой взгляд. – Моих рук дело… Решил тебя позабавить. Хотя, если ты не любитель сюра, можем просто открыть любую дверь и попасть к тебе домой…
Давняя мечта, о которой грезил еще мальчишкой: открыл дверь – вот школьный коридор. Ещё раз – площадка, где играл с друзьями. Я не стал соглашаться на его предложение, впрочем, путешествие и так закончилось довольно быстро. Вот мы уже у меня дома.
Наливаю гостю чашку кофе, присаживаясь напротив:
– Что всё это значит? Имею в виду все эти…
– Галлюцинации? Фокусы? – закончил за меня Стив.
Он смеётся надо мной! Его, похоже, действительно смешит данная ситуация.
– Больше похоже на наркотический бред или сон, но не думаю, что ко мне это можно как-то отнести. Не понимаю… Господи, кажется, что я вообще умер…
– Твоя квартира, конечно, мало похожа на рай.
Пропускаю остроту мимо ушей:
– Ты… Смерть?
– Смерть не может называться Стивом. По крайней мере, христианство бы это не одобрило. А тебе стоит меня послушать, подождав с вопросами…
– Так… хорошо, что ты хотел мне рассказать? Может, внесёшь хоть какую-то ясность?..
– Конечно, но говорю сразу – возьми себя в руки, так как сказанное далее покажется тебе чепухой. С чего бы начать… Ты не задумывался, в чём сущность смерти? Разве не то же самое состояние, как до рождения? Вот только не говори мне о райских кущах. Слишком надуманно, как и любая другая религия. О, прошу, не морщься так. Как бы ни трактовалась идея, мы придем к одному – к долгому сну, – Стив многозначительно смотрел на меня, осторожно ощупывая чашку с горячим напитком. – В своё время ты узнаешь, кто я. Но сейчас не об этом. Ты следи за мыслью. Что, если смерть – это сон? Допустим на минуту, что сном можно управлять. Не кажется ли логичным выводом, что управлять можно и смертью? Что можно… проснуться во время смерти?
– Это какая-то… хре… метафизика…
– То, что происходит сейчас – это осознанное сновидение. Внезапное осознание факта, что ты находишься во сне. Большинство художников и поэтов черпают из него вдохновение. Тысячи, того не зная, погружаются в него. Главный минус — можно не до конца осознать, что это сон, и получить просто гиперреалистичный сон, который частично контролируешь. Это с тобой и было, пока я не вмешался.
Что ж… сон? Пожалуй, он показал достаточно, чтобы развеялись последние сомнения. Хотя, где тогда гарантия, что Стив не плод моего воображения?
– Ты не о том беспокоишься, – он, кажется, слышал мои мысли. – У тебя проблема, сынок… Я посвятил не один здоровый сон этому явлению, так что, если ты меня послушаешь – мы справимся, поверь…
Стив неспешно отхлебнул кофе, и я последовал его примеру. Тепло, аромат, вкус – всё было таким же, как обычно. Если это и был сон, то чертовски реалистичный. Говорю:
– Прости, но во всё это трудно поверить, – бессовестно вру. Я своими глазами видел, как мир вокруг меня менял свою структуру. Вернее, как её изменял Стив. Он это сам сказал! Да кто он такой, если может свободно вторгнуться в мой сон? Не важно – я не обыграю хозяина поля, но хоть что-то я могу вытянуть из него. – Сновидение, значит?.. Почему я должен тебе верить? Как ты можешь доказать, что я сейчас нахожусь во сне, а не под каким-либо препаратом? Ты мог вколоть его, пока я…
– Откуда в тебе такая паранойя? – возмутился он. – Ну, вот тебе доказательство – попробуй ущипнуть себя или зажать нос пальцами и закрыть рот. Во сне ты смог бы дышать. Часто вещи, которые ты привык видеть в реальности, искажаются здесь: цифры, печатные слова, конечности и, конечно, твое собственное отражение.
Я ущипнул себя как можно больнее, но ничего не почувствовал…
– Ну, допустим, что это сон… Тогда чего мне бояться? В итоге, я проснусь. Разбудит будильник или телевизор.
– Ты, как мне кажется, не просто уснул, а, вероятно, впал в кому. Не знаю, как пока всё это объяснить. Иллюзию можно крутить довольно долго, удерживая полусонное состояние, если уж удалось за неё зацепиться. Но ты ушёл куда глубже. Я не знаю, что ты принял перед тем, как сюда попасть, но это явно усилило эффект. Ты мог соблюдать некоторые правила, даже их не зная. На самом деле, случайное вхождение в осознанный сон не редкость. Если бы я нашёл тебя раньше…
Думаю, я начинаю терять контроль – стало очень страшно:
– Кома!? Но... я не помню, чтобы принимал что-то. Я вообще едва ли что помню! Да разве может кома просто… случиться? Стив, прошу, помоги. Ты же можешь меня вытащить отсюда, верно?
– Ладно-ладно, успокойся! Помни, что нужно быть спокойным – это чрезвычайно важно. Я же сказал, что хочу помочь…
– Хорошо… итак, что нужно делать?
И он ответил:
– Для начала – проснуться…
***
Кажется, я очнулся у себя в комнате; обои нежных тонов, компьютерный стол, большая кровать, на которой покоилась полуоткрытая книга Стива Ламберджека – «Практика осознанного сновидения». Вот и ответ на то, что произошло. Очень удивительная вещь – сон. Казалось бы, чего только наше сознание не способно сгенерировать, а всему этому находится оправдание. Зачастую – банальное.
Часы на полке ведут себя странно. Я не помню, чтобы они ломались, но на циферблате горят одни нули… восьмёрки? Или девятки? Надо отдать в ремонт. Иду в ванную комнату. Дёргаю выключатель, но лампочка почему-то не загорается. Но я всё равно все вижу, так что, какая разница? Из зеркала, как и раньше, улыбается надоевший двойник. Я умываюсь. Долго всматриваюсь в отражение, мне интересно, кто же смотрит на нас оттуда?
«Отражение в порядке, значит это не сон», – подумал я, наблюдая, как мой близнец кивает мне, приглашая следовать за собой.
***
Говорю:
– Собственно, конец, ребят, так что давайте закругляться уже и по палаткам, спать хочется…
– Погоди-ка! – вмешивается Максим. – Рекурсия сна – это круто, дальше-то что было? Ты проснулся?
Его поддерживает Ира, высказывая мне очередное: «намудрил».
Андрей заступился как раз вовремя, практически повторяя то, что я прокрутил в своей голове:
– Чего намудрил-то? Хорошее завершение, я считаю. Мрачновато, как надо. Всё объясняется тем, что это сон. В конце, наверное, проснулся. Вообще, сами додумаете. Мне понравилось, не знаю, как вам.
Софья соглашается с нами, хоть и высказывает, что рассказ, тем не менее, оставляет вопросы.
– Ну, чего скажешь-то сам? – интересуется Максим.
А что я еще могу сказать? Разве уже недостаточно сказано? Отвечаю:
– Сейчас расскажу всё, поспишь тут с вами… Пойду только умоюсь.
***
Вот и речка. Вода кристально чистая, отдаёт приятной прохладой. Я делаю ладони лодочкой и черпаю воду, но взгляд быстро переключается на подрагивающее отражение. Оно смотрит на меня с пониманием и сожалением. Как так могло случиться? Заблудиться во сне – звучит глупо, правда? Но почему мы всегда так уверены в том, что наше сейчас – это истина? Подумал, если начну рассказ, вдруг всё случившееся разложится по полочкам? В первую очередь – для самого себя... Но понимаю, что пора уходить. Нет смысла продолжать посиделки…
Какие бы эмоции я не вызвал у них – это не имеет значения, но в одном они правы – завершение того не стоит. Сон крайне нестабильная вещь, как бы ты им не управлял. Зря Андрей думает, что герой рассказа проснулся. Счастливый финал? Едва ли. Осталось только идти, а уж куда ведёт меня мой двойник… к выходу? Или только глубже затягивает в непрекращающийся цикл из сновидений? Я смотрю на отражение, уходящее в глубину реки.
И просыпаюсь вновь.