Бледно-оранжевый диск солнца медленно катился за гору. Этот осенний день ничем не отличался от предыдущих. Только заметное утреннее и вечернее похолодание давало понять людям, что ровно через неделю сентябрь попрощается с ними. Группа учёных-биологов в составе шести человек под руководством седовласого, опытного ботаника Виктора Гурьевича, заканчивая изучение флоры известного и богатого растениями-эндемиками ущелья Самев, медленно спускалась на ночлег к чабанскому домику, который находился в лесистом месте в центре ущелья. За Гурьевичем следовал аспирант Иванов: у них была одна научная тема и общие интересы. Не уставал от походов и покорений новых научных вершин кандидат биологических наук Акбархон Ризвоншоев, мужчина среднего возраста и крепкого телосложения. Он опекал своего ученика Дамира, который в ближайшее время тоже готовился к защите кандидатской диссертации. Старший лаборант и знаток лекарственных трав Гарибшо и молодой рыжеволосый Миликбек, только что закончивший биофак, держались особняком. Как и остальные эти два лаборанта тащили на спинах большие тяжелые рюкзаки и вещевые мешки, в которых находились образцы плодов и ягод горных растений.
По прибытии на место они начали дисциплинированно и поспешно готовить ужин. Миликбек по-армейски быстро развёл костёр, Дамир принёс воду. Иванов начал открывать консервные банки. Гурьевич, Ризвоншоев и Гарибшо, аккуратно разложив гербарий на газетных страницах, тоже присоединились к ним. Незаметно для всех ужин, состоявший из сухариков, разогретых тушёнок и чая, похожего больше на чефир и подслащенного большими кубиками рафинированного сахара, завершился. Сумерки начали сгущать профиль безжизненных скал и очертаний гор. До наступления темноты мужчины успели надуть матрасы и постелить на них спальные мешки. Ризвоншоев чувствовал себя немного разбитым и предложил всем пораньше уснуть, дабы завтра спозаранку начать работу по изучению флоры соседнего ущелье Ханевдара. Но молодым людям было не до сна, и настырный Иванов спросил:
- Вы не возражаете, если кто-нибудь из нас расскажет нам напоследок какую-нибудь интересную историю из жизни.
– Хорошо, только, чтобы рассказ был поучительным и коротким, - сказал Виктор Гурьевич.
После долгого спора выбор пал на Дамира. Покашляв, тихим голосом он начал рассказ:
- Это было осенью, и мне тогда было где-то восемь или девять лет. Ясно помню, что это было во время свадьбы дяди Алиёра, сына деда Худоёра, и что тот день был выходным, так как мы не были на занятиях. Ранним утром мы, мальчишки, собрались возле дома, где проходила свадьба.
Тогда, в семидесятые годы народ жил сытно и безбедно, но нам - детям почему-то всегда хотелось испробовать свадебного плова с тмином, немного пахнущего дымом и копченостями. Этот плов отличался от домашнего, а готовил его не кто иной, как борец и чемпион Зарчабек. Естественно, как и взрослым, так и нам - детворе, тоже было интересно послушать музыку, воочию увидеть свадебные песнопения, игру женщин на дойрах и пляску молодых. Еще нам было страшно интересно посмотреть на робкого, молодого и счастливого жениха, следующего мелкими шагами за невестой, укутанной поверху многочисленными разноцветными платками-шалями.
Я и мои одноклассники - Сарвар, Карамшо и Додихудо бесцельно торчали во дворе, то играя в прятки, то наблюдая за церемонией отправки жениха в дом невесты. Бегая друг за другом и удаляясь от дома дяди Худоёра, мы очутились на главной улице нашего большого кишлака. В это время к нам приблизилась наша одноклассница - Илчайзан. Она была шустрая и коварная, как шайтан, хорошо танцевала в школьном кружке. В руке Илчайзан держала ветку чёрной смородины. Точно помню, что листья на ветке были жёлтые и редкие. Зато, какие ягоды висели на кистях этой ветки! Они были круглые, чёрные, небольшие и блестящие. Илчайзан, посмотрев, как жадно мы смотрели на ягоды, вдруг спросила:
- Хотите смородину?
-Хотим, - ответили мы хором.
Сорвав несколько кистей, она протянула нам ягоды. Мы их быстро съели, но Илчайзан, резко отойдя от нас на несколько шагов, громко сказала:
- Больше я вам ягод не дам. Если хотите смородины, пойдёмте со мной в Барджангал. Там, прямо за домом моего дяди Хоникбоя растут целые заросли чёрной смородины.
Мы посмотрели друг на друга. С одной стороны, нам не хотелось покидать свадьбу, с другой - слова Илчайзан заинтриговали нас. Словно сговорившись, ребята, следуя за лидером нашей улицы Додихудо, повернули в сторону дома, откуда доносились слова певца «Шохи мо раво раве» (Наш принц уже в дороге). Я же остался с Илчазайн.
– Ну что, пошли тогда, - сказала она и направилась в сторону кишлака Барджангал.
Мы, дети, не ходили в этот маленький кишлак, так как посреди дороги между нашим и соседним кишлаком было зловещее местечко - Гижадакен. По преданию, в старину здесь, в заброшенном хлеве жила Вайд (самка снежного человека) со своими детьми. Еще более нехорошую репутацию это место приобрело, когда там однажды ночью завгаражом нашего совхоза Алибек увидел «пери» и тяжело заболел. После этого он без надобности никогда не выходил из дома.
Пройдя мимо Гижадакен, Илчайзан, понизив голос, спросила меня:
– А ты веришь, Дамир, что тут действительно ходит по ночам пери?
- Не знаю, наверное, есть тут что-то. Если бы не было никого, то почему все боятся этого места? - дрожа от испуга, спросил я в ответ.
От Гижадакен до Барджангала осталось немного. Словно маленький голодный щенок, я слепо следовал за своей хозяйкой - чародейкой Илчайзан. Благополучно добравшись до Барджангала, мы пошли по извилистым переулкам. Илчайзан вдруг забежала за деревянные ворота и исчезла. Немного погодя, я увидел её маленькую голову за каменной стеной.
- Дамир, спасибо тебе, что проводил меня. Я из-за страха перед Гижадакеном хотела, чтобы ты пошёл со мною. А так ты и вовсе мне не нужен, мой одноклассник. Если считаешь себя смелым, возвращайся теперь один по этой дороге. А ветка с ягодами? Ха, ха, ха. Я что, дура, чтобы отдать тебе ягоды? Иди, ищи, может, найдёшь себе смородину. Ты хороший парень, Дамирджан. До свиданья.
- Предательница, вот кто ты! Лисица длиннохвостая!
Тоска охватила меня. Как же я пройду возле Гижадакена? А вдруг лоб в лоб встречусь с этой пери. Мне ничего не оставалось, как искать себе попутчика, с которым мог бы без боязни пройти мимо Гижадакена. И вдруг, о Аллах милосердный, посредине дороги я увидел Туфалона с братом Кахрамоном и ещё несколько ребятишек-барджангалцев с удочками. Теперь я был спокоен, потому что Туфалон учился в восьмом классе вместе с моей старшей сестрой Давлатхотун и несколько раз бывал даже у нас в гостях. Я уверенно подошёл к нему и рассказал о своей проблеме.
- Ну что ты переживаешь, трусишка? Ребята, пойдём вместе, – сказал Туфалон.
Мы пошли по дорожке в сторону нашего кишлака. Дойдя до Гижадакена, ребята вместе с вожаком -Туфалоном вдруг бросились бежать обратно. Я, побоявшись идти дальше, со слезами на глазах побежал вдогонку за ними. Ребята еще пару раз сделали то же самое.
Только в четвёртый раз они сжалились надо мной и проводили меня чуть дальше Гижадакена, бросив мне вдогонку мелких камней и крича: «Беги поскорее, а то Вайд сейчас сожрёт тебя».
У родника, на окраине кишлака, я умылся и пошёл дальше. От громкого голоса певца, который, надрываясь, пел «Шохи мо хуш омадед!» (Добро пожаловать, наш принц), я понял, что жених давно вернулся, и поэтому не решился зайти в свадебный дом, где уже на мягких курпачах (ватные стёганые тюфяки) у кицор-стана (гостевая часть памирского дома) сидели стеснительный жених с невестой-красавицей. Поискав родных, я наткнулся на брата Вазирбека, который с усмешкой посмотрев на меня, укоризненно спросил:
- Ну что, вернулся здоровым из Барджангала? За себя не можешь постоять, а ещё хочешь покровительствовать над девчонкой, рыцарь благородный. Мне Сарвар всё рассказал. Ты хоть что-нибудь поел?
- Нет,- ответил я, утирая рукавом рубашки жгучие слёзы.
Посадив меня, брат сказал:
- Подожди меня тут. Я скоро вернусь.
Вскоре он вернулся с тарелкой остывшего плова.
- Свежего не нашёл, - словно оправдываясь, сказал Вазирбек.
Плов был не только холодный, но вдобавок ещё полит водкой. Я с аппетитом уплетал куски баранины, не обращая внимания на горький вкус водки.
- Какой же ты бесчувственный, Вазирбек. Твой младший брат ест остывший плов и объедки Лашкарбека-алкоголика, - послышался сзади меня голос тёти Давлатмо. - Подождите, я сейчас принесу вам сладкий «чкаш» (специальное сладкое угощение для жениха и невесты).
В тот незабываемый день я испробовал и сладко-кислый вкус смородины, и горький вкус плова от политой на него водки, и сладкого чкаша. Но больнее и острее всего в тот день я ощутил страх. Детский страх - это не наивное представление о чём-то нереальном. Он больше похож на особый мир, постоянно внушаемый взрослыми детям. Мне тогда показалось, что почувствованный мною страх тоже имел свой вкус и запах. Вкус страха - непонятный, а запах страха - таинственный.
Вот такая история случилась со мною.