(Рождественская сказка)
...Сквозь сон – то есть уже сквозь сладкую утреннюю дремоту, когда под веками закрытых глаз плавно скользят, как облачные тени на воде, цветные картинки, – я снова услышала звонкий нежный голосок колокольчика.
Полуосознанная мысль, всплывшая откуда-то из глубин дремлющего мозга, тут же оформилась в видения, воскресившие для меня конец мая 2011 года.
Я, Наталья и Степаныч мучаемся выбором в сувенирном магазинчике возле ворот Псковского кремля, Крома, – какой же колокольчик купить? Все поют звонко, все звенят сладко, все красивые… Я подношу к уху то один, то другой – и страшно терзаюсь. Наталья со Степанычем мне не помощники, они тоже продукты советской эпохи. Для нас в те люто дефицитные времена в магазинах проблемы выбора не существовало, потому что его, выбора как такового, и не было – хватай что дают, а иначе вообще останешься ни с чем…
Наконец певучий колокольчик – с самым приятным звоном (а по его верху написано «с серебром»), тяжеленький, черно-золотой – всё-таки выбран и куплен; Наталья со Степанычем тоже отоварились какими-то сувенирами; мы идем в Зеленый театр на концерт, а потом – на железнодорожный вокзал. Я провожаю своих гостей в Москву, а оттуда они двинутся в Сочи…
Не на отдых – домой. Живут они там. Причем Степаныч – председатель Сочинского отделения Русского географического общества, а Наталья – казначей… И не ко мне они вообще-то приезжали, а в гости к Пушкину. И Степаныч, сидя на скамеечке у изгороди в Михайловском, откуда открывался сказочно прелестный вид на цветущие майские дали, на Сороть, ветряную мельницу, сосновый лес и тому подобное, всё вздыхал мечтательно:
– Да, здесь можно было стихи писать…
Ах, Степаныч, Степаныч… Он, как и Пушкин, ничего больше не напишет. В одно из недавних новогодий поехал Степаныч на дачу работать над очередной статьей, взял с собой ноутбук, а мобильник, как всегда, отключил. Через три дня на этой холодной даче (в январе в Сочи тоже не Мальдивы и не Гоа) его нашла дочь. Всё это время он пролежал без движения, но в сознании. Инсульт. Не дай Бог никому.
Еще через две недели Степаныч приказал долго жить…
...Между тем колокольчик, голосок которого навеял мне все эти видения-воспоминания (он теперь висит у меня на кухне), прозвенел ещё раз… А потом еще.
Сестра ушла в храм поздравлять Христа с днем рождения. Людей дома нет. Значит, это опять Санечка балуется.
Санечка – кошечка-метиска, такой, видимо, коктейль из всевозможных кровей, что ни один котовод-фелинолог, даже самый опытный, концов не найдет.
Подобрала я Санечку в нашем дворе. Увидела её впервые в теплый мартовский день, отмеченный впечатляющим солнечным затмением: из голых кустов сирени вдруг посмотрели на меня внимательные умные глазки невзрачного серенького котенка месяцев двух от роду…
На следующее утро теплая погода вдруг резко сменилась ледяным ветром и сухим злым снегом. И я, выйдя на крыльцо, на котором сидела, сжавшись в малюсенький дрожащий комочек, будущая Санечка, не выдержала. Ругаясь плохими словами и выражая вслух горячее желание повесить за ноги всех, кто выкидывает котят на улицу, я принесла жалкое создание домой. После холодной ночи под открытым небом котенок простудился.
Дома я его вымыла, вылечила, назвала Sunny – то есть Солнечная, в честь дня нашего знакомства, произошедшего, напоминаю, в день солнечного затмения. Кроме того, у Sunny на шкурке после ванны обнаружились рыжие полоски и пятнышки – ну как же не Солнечная?.. А сама шкурка оказалась кудрявая. Похоже, у Санечки в роду были рексы. Когда же наш подкидыш достиг возраста половой зрелости, кудрявая шерсть у Санечки вдруг вылезла, и стала она похожа на сфинкса…
Словом, смешная такая кошка выросла, деятельная, хулиганистая и любопытная. Причем это первый котик в нашем доме, который не только знает свое имя, но и сразу же отзывается на него…
…После того, как колокольчик на кухне прозвенел несколько раз, по прихожей промчались легкие, но крепкие лапки-ножки.
Санечка носится, чему-то обрадовалась.
Тут заскрежетал дверной замок. Сестра вернулась из церкви.
Заглянула в мою комнату:
– Ты что, спишь? А откуда у Санечки колбаска? Ведь позавчера последнюю съела?..
– Понятия не имею, – зевая, проговорила я. – Где-то на кухне нашла, наверно…
Минут через двадцать, осознав, что без традиционного допинга мне в рабочую форму не придти, я нехотя слезла с дивана и пошла на кухню. Водрузила на газ большую турку с кофе и тупо вперилась в её нутро, чтобы не прокараулить нужного момента.
За моей спиной скрипнула табуретка и брякнул тяжелый фарфоровый поднос на батарее отопления.
Я обернулась.
Саня, стоя на кухонном столе во весь свой длинненький рост, ударила лапой по колокольчику – раз… Другой… Третий… А потом махнула когтями по открытой полке навесного шкафчика… И на пол слетела – колбаска… Которой до этого момента там не было… Клянусь!
Я обомлела, забыв про свой кофе.
Нерешительно подошла к колокольчику... Осмотрела его со всех сторон... Даже внутрь заглянула. Так же, как Саня, позвенела им…
И ничего! На полке под ним ничего не появилось! Но, собственно говоря, разве могло быть иначе?..
Тем не менее до самого вечера в этот праздничный день на кухне время от времени звонко пел колокольчик, и Саня радостно носилась по комнатам, подкидывая в воздух и снова ловя кусочки своих нежно любимых колбасок…
Наверно, в отличие от меня, наша киса крепко верила в чудо и твердо знала, чего она хочет от жизни.