Она быстро шла по тротуару, иногда наступая на редкие, опавшие и мокрые от дождя листья чинары. На ней был сероватый, длинный, поношенный плащ, из-под подола которого были видны темно-коричневые вельветовые брюки. Поношенными казались и её чёрные полусапожки. Хотя моросил дождь, и многие шли с раскрытыми зонтами, она была без зонта. Не обращая внимания на своё мокрое лицо и одежду, она шла уверенно, то и дело смотря по сторонам, видимо искала нужный ей адрес.
«Папа сказал, что здание редакции находится за Министерством культуры, напротив республиканской библиотеки. Ничего, я уже почти пришла. Самое интересное, сколько они мне выдадут папиных гонораров», - думала она, сворачивая на боковую улицу.
Последний раз, когда она звонила домой, отец радостно сообщил ей, что его статья опубликована в республиканской газете, и она с разрешения редактора может получить гонорар у бухгалтера. На вопрос дочери, сколько, папа взволнованно ответил: «Не знаю, доченька. Как-то неудобно было спрашивать у редактора».
Она уже в четвёртый раз получает его гонорары: два раза от журнала «Ниссо» и раз из бухгалтерии журнала «Шарки сурх». Тогда папа даже доверенность на её имя написал, чтобы сотрудники редакции убедились, что она - дочь известного прозаика и инженера Самандари. Когда редактор журнала «Ниссо», миловидная голубоглазая женщина, впервые увидела её, она, не скрывая своего восхищения, громко произнесла: «Дочь Самандари - просто красавица» и, посмотрев на её студенческий билет, добавила:
- Лайло Самандари. А меня зовут Фариштаниссо Валиевна. Лайло… Лайло... Только это имя не для вас. Лайло - имя арабское и происходит от слова «лайл», что означает «тёмная ночь». У вас кожа белоснежная, и я бы назвала вас Сафедабегим, то есть «белокожая принцесса».
- Но я уже привыкла к своему имени Лайло.
- Я шучу, доченька. Где же вы учитесь?
- В Медицинском университете.
- На каком курсе?
- На четвёртом.
- Как с учёбой у вас?
- Нормально, пока учусь без троек.
- Фотима, принесите нам, пожалуйста, кофе, - сказала по телефону своей секретарше Фариштаниссо Валиевна. Фотима, молоденькая миниатюрная девушка с осиной талией, поставила на стол тарелку со сладостями, налила в чашки кипячёную воду и тихо удалилась.
Высыпав кофе в чашки, Фариштаниссо поинтересовалась, как нынче студентки живут в общежитии.
- Не знаю. Я там ни разу не бывала.
- А разве вы не живёте в общежитии?
- Нет, у нас собственная квартира на Зарафшоне. Уже пять лет, как мы её купили.
- Это хорошо. А с кем вы там живёте?
- С подругами, они тоже в Медицинском университете учатся. Одна - моя однокурсница, другая - на пятом курсе.
- Отлично, а что у вас в сумке?
- Книги и тетради общие.
Не вставая с места, женщина наклонилась и с улыбкой сказала:
- Дайте мне, пожалуйста, свою сумку.
Открыв ее, она внимательно посмотрела внутрь и положила все сладости со стола в сумку.
- Не надо Фариштаниссо Валиевна. У нас дома всё есть.
- Знаю я, доченька, что у вас дома всё есть. И конфеты, и печенье. Просто эти сладости - подарки вам от меня. Когда я была студенткой, я всегда мечтала, чтобы мне кто-то помог, - тихим грустным голосом сказала она. Немного погодя, ещё раз осмотрев Лайло с головы до ног, добавила:
- Теперь идите в бухгалтерию и получите двести сомони.
Лайло, вспомнив свою трогательную встречу с Фариштаниссо Валиевной, представила себе, что сейчас её опять встретит добрая тётя вроде Фариштаниссо.
Сколько себя помнит Лайло, она никогда не видела, чтобы её родители сидели, сложа руки. После рождения второго ребёнка её мама Махингул окончательно бросила работу в школе и, сменив профессию, стала заниматься пошивом национальных платьев. Ими она и торговала на базаре. Папа работал инженером в одном строительном тресте, но в свободное время писал статьи и рассказы.
Когда дети подросли, её родители на накопленные годами деньги хотели купить квартиру в столице. Но денег было недостаточно. Побывав в столице, отец был вынужден оформить на своё имя ипотечный кредит, вложив все деньги в строительную компанию «Хуросон». Родители ждали ровно два года, пока им не выдали ключи и ордер на квартиру. Квартиру они получили, но с долгами было неладно. В том же году Лайло поступила в Медицинский университет. Год проживала с одной знакомой, потом - с другой. Последние два года она подружилась со старшекурсницей Зайнурой. Немного позже к ним переехала и Рисолат. Раньше девушки питались в недорогом кафе-забегаловке, теперь еду сами себе готовят. В конце каждого месяца они платят за электроэнергию, воду и вывоз мусора. Собирали деньги на мешок муки. Сто пятьдесят сомони. С каждой - по пятьдесят. Посоветовавшись, решили, что в субботу вместе пойдут на базар за мукой.
В среду Лайло после занятий пришла домой раньше всех. Купила на рынке пять килограммов картофеля и ещё по пять килограммов моркови и репчатого лука. С тяжёлой сумкой она с трудом вошла в переполненный автобус. Свободной рукой она крепко держалась за спинку кресла, на котором сидела опрятная русская женщина в очках. Напротив неё сидел мужчина средних лет, его подбородок закрывал воротник джемпера, и он как-то странно смотрел в сторону девушки. Лайло делала вид, что не замечает его.
- Дай-ка сумку мне, дочь моя, а то она уродует твои нежные пальцы, - произнес он.
- Спасибо, она не такая тяжёлая, как вам кажется, - ответила Лайло.
- Дайте, говорю. У меня ноги больные, иначе я бы уступил тебе место.
- Спасибо, дядя, - передала ему сумку Лайло и облегчённо вздохнула.
Сквозь прозрачное толстое стекло Лайло посмотрела на улицу, по которой куда-то спешили люди. Через пять остановок она должна выходить. Мужчина, который держал её сумку на коленях, вдруг забеспокоился и, встав с места, отдал ей сумку. Переспрашивая стоящих пассажиров, не выходят ли они на следующей остановке, он быстро пошел к выходу.
Автобус остановился. Вдруг её, будто током ударило, так, что Лайло диким голосом закричала:
- Эй, амаки!( эй,дядя)
- Что случилось? - спросил её парень, который стоял рядом.
- Этот дядя... этот дядя, который помог мне, украл мои деньги.
- Теперь ничего не поделаешь, доченька. Этот подонок уже вышел, и вряд ли его кто-нибудь поймает. Вот народ, даже студенток не жалеют! - громким голосом сказала русская женщина в очках.
– Он назвал меня дочерью. Я слепо доверила ему свою сумку, а он утащил мои деньги из кармана сумки, - всхлипывая, тихо сказала Лайло.
– Не плачь, дочка. Бог покарает его.
Сто пятьдесят сомони исчезли в один миг. Вор даже не успел застегнуть замок на сумке. Нахлынувшие слёзы душили её. Самое ужасное то, что теперь подруги не будут верить ей. Они могут подумать, что она истратила эти деньги на себя.
Вечером, позвонив домой, она услышала про папин гонорар и больше не проклинала вора. Ночью она дала себе слово и твёрдо решила:
- Не скажу девушкам про пропажу, а когда получу папины деньги, положу их на место и позабуду обо всём.
«Вам кого?» - строго спросил её охранник, бородатый мужчина в костюме. Она показала ему свой студенческий билет и сказала:
- Я к редактору. Он меня ждёт.
- Хорошо. Значит, вы Лайло Самандари?
- Да, это я.
Через пять минут охранник вернулся:
- Можете идти к нему. Он давно вас ждёт.
Лысый грузный мужчина в толстых очках встретил её дружелюбно. Он отдал ей газету, где была напечатана статья отца, и гортанным прокуренным голосом сказал:
- У вашего отца талант от Бога, но он почему-то нам мало пишет. Свои хорошие статьи Самандари посылает в редакцию журналов «Ниссо» и «Чаманоро»…
В это время к редактору зашли его коллеги-журналисты с папками в руках. Обратившись к одному из них, редактор сказал:
- Иршод Салими, проводите, пожалуйста, эту девушку в бухгалтерию.
Дверь бухгалтерия была полуоткрыта. Бухгалтер-женщина с сердитым видом и крашеными волосами велела ей подписаться в квитанции, где цифрами и прописью была выведено - 36 (тридцать шесть) сомони. Лайло взяла деньги, ещё раз посмотрела в лицо бухгалтера и тихим нерешительным голосом спросила:
- Это всё, что есть?
- Да. Вы, кажется, студентка, так что для вас 36 сомони - большие деньги.
- Но...
- Что, но? Мы ведь не журнал «Ниссо», который финансируется из президентского фонда. Потому у нас, что зарплата сотрудников, что их гонорары - небольшие.
- Спасибо. Простите меня, пожалуйста, я ведь не знала.
Лайло вышла на улицу. Моросил дождь. Ей было плохо. Она думала, что получит 100 сомони или чуть меньше. «Ничего, вечером я все, как было, расскажу подругам. И про пропажу денег, и про этот маленький гонорар. Они должны меня понять. Два года они живут в моей квартире. Я же не прошу у них плату за проживание», - решила она.
Дома ее встретили Зайнура и Рисолат. Обе сияли от счастья.
- Что с вами? Почему вы такие радостные? – недоуменно спросила Лайло.
- Потому что к тебе приехал твой дядя Сулейман из Бишкека.
- Слава Аллаху!
Немного погодя все они на кухне с аппетитом ели манты, которые по дороге купил дядя Сулейман. Все это время он, улыбаясь, смотрел на свою племянницу.
Наливая ему чай и вспоминая прошлое, Лайло впервые в этот день улыбнулась. Теперь она не унывала и не хотела думать о чём-то плохом. Она точно знала, что завтра утром её дядя -архитектор и любимый брат ее мамы - дядя Сулейман обязательно даст ей деньги. И она, наконец-то, купит себе зонтик, куртку, сапожки и, конечно же, мешок муки. А отцовский гонорар пусть останется в кошельке. Он так дорог ей, как и её родной папа…