СВЕТ В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ
Шифровка Русия произвела эффект разорвавшейся бомбы. Академик мог предполагать что угодно, но подозревать в шпионаже Стояна Бончева, лучшего друга его семьи, не вписывалось ни в какие рамки. Это для Кузнецова было за пределами фантазии.
Заметно меньший эффект шифровка произвела на Тарасова. Предположение Егорова полностью подтвердилось. "Этот капитан станет мне достойной сменой", – подумал полковник.
В просторном кабинете академика они были одни: тот, на чьих плечах лежал тяжелейший груз по выполнению особо ответственного задания Родины, перспектива которого даже в учёном мире считалась нереальной; с другой стороны, тот, кому та же Родина доверила охранять государственные секреты. Рождение необычно талантливого взрослого ребёнка тоже входило в интересы государства, что требовало соответствующих мер по его защите.
Каждый по-своему осмысливал ситуацию. Молчание затянулось. Тарасов не спешил, поскольку понимал душевное состояние академика, который чувствовал опустошённость в душе и тяжелейшую физическую усталость во всём теле. Мысли одна за другой проносились в голове. "Бедная Аннушка! Что будет с тобой, когда узнаешь о предательстве Стояна?" Как хозяйка города она во многом обязана их семейному другу. "Почему, почему Стоян скрывал, что Русий находится у него? Почему, бывая у нас, он постоянно интересовался судьбой Русия? Как понять его заверение содействовать в поисках сына?" Вопросы, вопросы, вопросы…
Большие напольные часы пробили двенадцать. Академик поднял голову. До встречи с Бончевым оставалось восемь часов. В этот момент раздался осторожный стук в дверь, и в кабинет вошла Анна Евдокимовна. При виде Тарасова она немного смутилась: задним числом она не могла простить себе упрёк, высказанный при Стояне Бончеве в адрес чекистов. При виде мужа её чуть саму не хватил шок: таким усталым и жалким она видела его впервые.
– Роман, – быстро подошла к нему, – что с тобой?
Похоже, это вывело академика из оцепенения.
– Ничего, дорогая, всё нормально.
– Как же нормально, когда на тебе лица нет!
– Что, действительно нет? – Роман силился улыбнуться. Анна Евдокимовна глянула на Тарасова:
– Анатолий Фёдорович, поясните хоть вы, что так потрясло мужа? Есть новости о нашем меньшеньком?
Мгновенно сориентировавшись в обстановке, Тарасов понял серьёзность момента: ничто не мешает академику поведать жене о де факто. Опытный профессионал, он понимал, что задуманная операция может сорваться. Он дал незаметный сигнал академику, чтобы тот молчал, а сам поспешил успокоить его супругу:
– Анна Евдокимовна, вы не волнуйтесь. Роман Романович переутомился. На это были объективные причины, которые касаются чисто служебной деятельности.
Почувствовав спасение, академик поддержал Тарасова:
– Да, да, Аннушка, чисто служебные дела. При нашей работе проблемы подстерегают на каждом шагу. Всё в порядке, иди отдыхай, а нам с полковником нужно ещё пообщаться. Спокойной ночи, дорогая!
– Слава богу, а я-то подумала невесть о чём: время позднее, а тебя нет, тем более, что ты не в Институте. Спокойной ночи, дорогой, – она поцеловала мужа, сказала Тарасову "до свиданья" и, успокоенная, пошла в свою спальню.
Когда мужчины остались одни, академик поблагодарил полковника за то, что тот вовремя пришёл на выручку.
– Признаться, я был на грани того, чтобы Аннушка узнала правду, но с вашей подачи разум взял верх… Но каков Русий, а! Молодчина! А этот негодяй Бончев?
– Давайте не будем торопиться и хорошенько разберёмся в сложившейся ситуации.
– Я весь внимание, Анатолий Фёдорович, – хозяин кабинета предложил по рюмке коньяка, что было очень кстати, и добавил. – Должен вас поставить в известность – Стоян будет у нас утром. Он явится за результатом данного нам задания – за той самой "штуковиной", в которой Русий напомнил о себе, чем подложил свинью своему благодетелю. Надеюсь, что вы не станете арестовывать шпиона-похитителя в моих чертогах? При жене, детях и всей прислуге?
– Что вы, Роман Романович, конечно, нет! – поспешил успокоить академика Тарасов. – Это не в наших интересах. Пусть всё идёт своим чередом. В причастности Бончева к шпионской деятельности у нас есть неопровержимые доказательства. Осталась небольшая деталь. Сложнее с Русием. Теперь мы знаем, что он жив, и это главное. Должен вам сказать, мы давно предполагали где место его пребывания.
– Тогда что мешало вам вернуть нашего сына?
– Не было прямых доказательств. А не пойман – не вор. Вы это знаете не хуже меня.
– Каковы ваши дальнейшие действия?
– На этот счёт есть соображения, но нам понадобится ваша помощь, Роман Романович.
– О чём речь! – академику так хотелось вывести Бончева на чистую воду.
– Бончев, кстати, известный под шпионской кличкой "Грузин", собирается демонстрировать на осенней ярмарке модель перспективного завода. По известным нам источникам, предполагаемый завод не имеет аналогов в мире. По всему видно, что его проектом занимался очень талантливый инженер-строитель. Но всё дело в том, что этого инженера в лицо никто не видел, даже наши агенты.
– Так это же Русий! – воскликнул академик. – Только его голова способна на такое. Теперь ясно, почему Бончев держит у себя в тайне от всех Русия. Миллионы хочет зарабатывать на его мозгах. Каков пройдоха, а!
– Давайте дадим вашему гениальному сыну довести своё детище до конца. Полагаю, что конкурс на приобретение завода будет достаточно большим и деньги от аукциона пойдут в бюджет города.
– Всё это хорошо, но вернёт ли Бончев нам сына?
– Уверен, Бончев не заинтересован в смерти талантливого спеца.
– Неужели вы допускаете и такой вариант?
– Что вы, Роман Романович! Это исключено. Самое худшее, что можно предположить, почувствовав разоблачение, он попытается вывезти Русия за границу. Но на то и наша служба, чтобы не допустить такого исхода.
– Тогда как же мы заполучим сына?
Несмотря на работающий кондиционер, Тарасов при его могучем телосложении за долгое время разговора взмок. Он достал больших размеров носовой платок, тщательно обработал им лысину и лицо и продолжил:
– Скорее всего, процесс будет происходить по следующему сценарию. Как я уже сказал, у нас есть достаточно оснований привлечь Стояна Бончева за шпионаж, за что ему грозит не меньше двадцати лет тюрьмы. Вряд ли такое будущее его устроит. У него молодая и очень красивая дочь, которая совсем недавно гостила у него в Цыбулёвске. Возможен вариант её похищения. Хотя она обучается в престижном колледже Лондона, для разведки любой страны это не доставит особых хлопот. Вы понимаете, что такой вариант для нашего Грузина подходит.
– Как, и вы хотите сделать то же, что сотворил с нашим сыном этот проклятый Грузин?!
– Чистоплотность, Роман Романович, не всегда оправдывает себя, особенно когда речь идёт об интересах государства. Так было и ещё долго будет, пока между державами существует противостояние. Но смею вас заверить, вынужденное похищение дочери Бончева ей ничем не будет угрожать.
– Хорошо, какие ещё возможны варианты?
– Ему будет предложено условие: в обмен на свободу и возвращение дочери, получение акций на строительство в России объектов нанотехнологии отдать вашего сына. По-моему, это то, на что он сразу согласится. А сейчас давайте наберёмся терпения и будем ждать. До начала ярмарки осталось десять дней.
– А как же быть с Анной? Всё-таки Бончев её лучший друг. Да и для детей правда о Стояне не останется безразличной.
– Роман Романович, договоримся так: пусть, кроме нас двоих, о двуличии Грузина никто не знает: ни ваша жена, ни тем более дети. Для них он навсегда Стоян Бончев – человек душевной, щедрой натуры.
– Спасибо, Анатолий Фёдорович, за мудрое решение. Единственная просьба – чтобы о деле Грузина не узнали пронырливые журналисты из "Жёлтого Цыбулёвска". Там один Подстрочкин чего стоит!
– Это мы гарантируем, тем более, что Подстрочкин проходит по делу вашего сына и самого Грузина.
Мужчины выпили по рюмке коньяка. Часы пробили два ночи. Тарасов собрался уходить, но академик задал последний вопрос:
– Как мне определиться с Бончевым? Через шесть часов он явится за результатом.
– Мы же договорились, пусть всё идёт своим чередом. Встречайте, угощайте, любезничайте. Только не давайте ни малейшего повода для подозрений. Всё дальнейшее за нами…
Вернувшись в свой кабинет, Тарасов попросил дежурного срочно вызвать шифровальщика…
На следующий день ему принесли распечатку, полученную по интернету:
"Полиция Скотленд-Ярда разыскивает девочку 13 лет, учащуюся частного колледжа сэра Бэкмана, Изабеллу Бончеву, пропавшую без вести при возвращении в об-щежитие.
Конфиденциальность и вознаграждение гарантируются."
Фотография Изабеллы прилагалась.
– Однако, быстро сработали друзья-чекисты, – похвалил своих собратьев Тарасов. Всё идёт по плану. Он открыл сейф, достал папку "Дело Грузина", вложил в неё информацию. – Всё идёт по плану, дорогой Стоян Бончев…
РУСИЙ
Русий только что провёл очередную планёрку с руководителями всех модулей. Восемь из них были готовы к демонтажу и перевозке на территорию ярмарки. Оставался последний – цех по производству лекарств. Всё дело упиралось в трёхъядерную молекулу свинца. Вся надежда была на академика Кузнецова. Только в его лабораториях возможно превращение злополучной молекулы в естественную.
Как автор проекта Русий был уверен в положительном исходе. Уж очень хотелось, чтобы завод оправдал его надежды. Он нисколько не сомневался в том, что в лабораториях отца обратят внимание на заложенный в полирмутанэкстроспилайзе шифр с его именем и сообщат об этом отцу. При воспоминании о родных его маленькое сердечко начинало удваивать пульс.
В девять тридцать, на час раньше обычного, заявился Хозяин:
– Рад приветствовать, дорогой Дмитрий Митяевич! У меня хорошие новости.
– По запросу? – спросил нетерпеливо Русий. – Есть результат?!
– Есть, есть! Хороший результат! Что значит академик! – Стоян протянул Русию результаты анализа из лаборатории Кузнецова и пробирку с материалом.
Русий внимательно прочёл текст, понятный лишь людям его ума. В пояснительном тексте между значащими буквами были едва заметны глазу пропуски. "Догадались!" – мысленно воскликнул он. Шифровка гласила: "В курсе". Всего шесть букв, но каких! О нём знают! Русий едва сдерживал переполнявшие его чувства.
– Ну, что, Дмитрий Митяевич, – поинтересовался стоявший рядом Хозяин, – то, что требовалось?
– Оно самое! Надо скорее передать Смышленому. Пару дней – и последний цех будет готов, – уже спокойно ответил Русий и тут же связался с начальником цеха:
– Виктор Васильевич, результат получен. Конечно же, положительный! Сейчас вам его доставят. Думаю, пару дней вам будет достаточно, чтобы закончить строительство.
– Постараемся, Дмитрий Митяевич, – заверил Смышленов.
– Постарайтесь, постарайтесь, время торопит, – поддержал Хозяин и добавил. – Сейчас лично занесу вашу лайзу.
Оставшись один, Русий откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и впервые за многие дни своего заточения почувствовал душевный покой. Внутренний голос подсказывал ему, что долгожданная свобода не за горами.
ШОКИРУЮЩАЯ НОВОСТЬ
Обсудив с начальником цеха вопрос о завершении его строительства, Бончев прошёл к себе в кабинет и вызвал руководителей, чьи модули уже были готовы выдавать продукцию. Дал распоряжение по демонтажу и доставке их на ярмарку.
После этого, сидя в удобном кресле, он предался размышлениям. Вчера во время очередного сеанса связи с Тель-Авивом шеф потребовал новую информацию об исследованиях академика и о том, как идут дела с его сыном-гением. Неожиданно справился о Куце: за что он задержан?
Для самого Грузина арест Куца явился ещё более неожиданным. Куц был самым важным агентом в цитадели Кузнецова, снабжающем Моссад ценнейшей информацией. Как поведёт он себя в застенках Тарасова? Какая сила воли у интеллигента? Чекисты кого угодно заставят развязать язык.
"Провал Куца, – продолжал размышлять Грузин, – может завалить всё дело". Как хорошо, что за очередным донесением он пошёл не сам, а послал Грудастую! Увлёкшись рассуждениями, Стоян чуть не забыл, что именно сегодня у него назначена встреча с хозяйкой "Жёлтого Цыбулёвска".
Вспоминание о Куце испортило Грузину настроение. Он попытался настроить себя на положительные эмоции. Да и в самом деле серьёзного повода для беспокойства он не видел. Приятная встреча в усадьбе Кузнецовых, задание, с которым успешно справились его сотрудники, наконец, заверения его, Бончева, в том, что он примет личное участие в поисках сына академика…
Мысль Стояна зациклилась на Митяе-Русии: как поступить с ним после сдачи завода? Талантище что и говорить! С его умом можно зарабатывать не миллионы – миллиарды зелёных! Вероятнее всего, парнишку придётся переправить за границу. Такой вариант устраивал Грузина как разведчика. Но за многие годы работы в Цыбулёвске он, сам того не замечая, заразился русской ментальностью. У этих русских многое не так, как в Израиле. Безалаберность, поголовное пьянство, сверхнизкая производительность труда, бытовые условия на уровне каменного века – всё это, к чему никак нельзя приспособиться, раздражало его, культурного человека.
Вместе с тем, только у русских он встретил истинную добропорядочность, радушие, преданность, коллективную ответственность, размах веселья и совсем не понятный ему русский патриотизм. Этот патриотизм заставляет русских большую часть своего времени проводить на работе, несмотря на низкое качество труда, делать авральные субботники и воскресники, призывать к тому, чтобы экономика была экономной, практически ничего для этого не делая, проводить экстренные заседания загадочного бюро, по воле которого решались судьбы людские и собственно определялся весь ход русской жизни. Этого Стоян Бончев, сколь ни пытался, не мог понять.
Его поражала энергия Хозяйки города. У него на родине хозяйственный механизм работал, как часы: каждая шестерёнка, каждый винтик знал своё дело. За мэром города оставалось только общее руководство и оперативное принятие мер в чрезвычайных ситуациях.
У русских всё не так. Ему часто приходилось присутствовать на совещаниях и планёрках у Анны Евдокимовны. Поражало количество их участников, но больше всего недоумение у него вызывал сам предмет разговора: вопросы были настолько мелкими, что становилось смешно: где достать нужного размера гвозди, как отремонтировать течь в трубе или общественный клозет, почему после выпавшего снега вовремя не привлечена техника по очистке улиц и тротуаров, кому в первую очередь дать ордер на комнату в общежитии и прочие житейские проблемы.
Не единожды у него на глазах Анне Евдокимовне далеко не женским лексиконом приходилось распекать тех, кто отвечает за те же гвозди, клозеты, улицы, тротуары, жильё. Выходит, что все эти чиновники, получая зарплату, далеко не рядовую, ни за что не отвечали. Такие особенности русского менталитета Стоян никак не мог понять. Сойдясь близко с Кузнецовыми, он ещё больше восхищался Анной Евдокимовной: как хорошая цыпушка, она оберегала своих многочисленных цыплят-клонов, умело и расторопно управляла далеко не простым семейным хозяйством, где всё было к месту и вовремя. При всей своей загруженности эта женщина не забывала и об академике как о мужчине. А что может быть более прочным тылом, как не идиллия в отношениях между супругами! Такая женщина, как Аннушка, могла бы стать достойной матерью для его Изабеллы.
При мысли о дочери Стоян вдруг спохватился: его любимица третий день не выходит на связь. Все попытки дозвониться до Лондона ни к чему не привели, чего никогда не случалось. Изабелла всегда была аккуратной, хоть сверяй часы, а тут… Стоян почувствовал, как холодные мурашки пробежали по телу. Время подпирало идти на встречу с Грудастой, но в сложившейся ситуации инстинкт отцовства пересилил инстинкт разведчика. Что произошло с его Изабеллой в далёкой Англии? Если случайность, то лишь бы не трагическая. А если похищение с умыслом? Тогда кто заказчик?
В его кабинете большая часть площади приходилась на книжные стеллажи. Книг было очень много, на все случаи жизни. Ему, главному архитектору и строителю Цыбулёвска, все эти источники информации помогали идти в ногу со временем. Стоян отыскал на одной из полок под самым потолком справочник учебных заведений Туманного Альбиона, в котором нашёл колледж Изабеллы.
Несмотря на большую часовую разницу между Лондоном и Цыбулёвском, первый же номер, набранный им, ответил сразу:
– Колледж сэра Бэкмана. Дежурный. С кем имею честь?
– Россия. Цыбулёвск. Стоян Бончев, – на прекрасном английском представился Грузин.
– Что вас интересует, сэр?
– Меня интересует моя дочь Изабелла Бончева, с которой не могу связаться третий день.
– Минуточку, сэр. Я проверю по журналу.
Бончеву показалось, что дежурный слишком долго роется в кондуите. Наконец, тот напомнил о себе:
– Должен вас огорчить, сэр, но ваша дочь не является в колледж третий день.
– Что предпринято дирекцией? – в голосе Бончева звучали нотки раздражения.
– Сэр, в известность поставлена полиция Скотленд-Ярда. Дирекция колледжа ведёт своё расследование. К сожалению, сэр, пока никакой достоверной информацией на этот счёт мы не располагаем. Извините, сэр. – Лондон отключился.
Настроение Стояна окончательно испортилось. Провал Куца, загадочное исчезновение дочери – не слишком ли много? Рука сама потянулась к бутылке коньяка, которая всегда была рядом.
"Спокойно, Стоян, спокойно, – сам себя охлаждал хозяин кабинета. – Ты же разведчик, бывал и не в таких ситуациях. А что, если похищение дочери – ловко задуманная игра Тарасова? Неужели он догадался, что сын академика находится у меня? И пошёл на опережение? В случае чего детей можно обменять. Если это так, то надо отдать должное профессионализму Тарасова."
Как ни странно, такой вариант успокоил Бончева. Похитив Изабеллу, русские наверняка обеспечат её неприкосновенность, поскольку это в их интересах. И как бы в подтверждение таких мыслей заявил о себе мобильник:
– Папа! Папулечка! Здравствуй, мой любимый и единственный! У меня всё в порядке, не беспокойся!..
– Доченька! – только и успел выкрикнуть отец, как связь тут же оборвалась. – Слава богу, жива! – Рука опять потянулась к бутылке. – Значит, игра началась, но кто её ведёт и как самому повести себя в ней? Необходимо всё хорошо продумать. Прежде всего, надо ускорить сдачу завода и удесятерить охрану Митяя…
Та-ак, а если не русские, то кто? Многие хотят завладеть таким богатством, как предприятие сверхсовременной технологии и, тем более, сыном академика, способности которого безграничны.
Выпитая рюмка коньяка вернула Грузину хладнокровие. Игра началась. Он поставил в известность своих людей в Лондоне, пообещав хорошо заплатить за малейшие сведения о дочери. Тут же дал шифровку в Тель-Авив о последних событиях. И вдруг вспомнил о предстоящей встрече с Грудастой, которая должна передать крайне важное донесение Куца. К сожалению, последнее.
Приведя себя в порядок, Бончев подошёл к стеллажу, закрывавшему всю северную стену кабинета. На третьей полке отыскал библию на иврите. Вынув её, протянул руку в освободившуюся нишу и нажал кнопку. В тот же момент под впечатляющую музыку Баха часть стеллажа отошла, обнажив искусно вмонтированную дверь. Стоян прикоснулся к едва заметному просветлённому месту. Под музыку, но уже Шопена, дверь открылась, и часть стеллажа заняла прежнее положение.
Он вошёл в тайный проход, ведущий в "Вечерний Цыбулёвск", о существовании которого, кроме самого Бончева, никто не знал. Будучи главным строителем города, ничто не мешало ему прорыть подземный тоннель – на случай чрезвычайной обстановки.
Свой второй выход тайник имел на втором ярусе "Вечернего Цыбулёвска" – в шикарной кабине, принадлежащей лично Стояну Бончеву. Хозяин часто принимал здесь гостей разного ранга, но никогда и никто не видел, откуда он появлялся и куда он исчезал после встреч. Здесь, в этой кабине, и состоялась встреча Грузина с Глафирой Серафимовной Грудастой, формальной владелицей ресторана и хорошо оплачиваемым агентом израильской разведки.
Говорили обо всём, прежде всего о делах ресторана, новостях казино, о счастливчиках и проигравших. Здесь же Грудастая передала Хозяину донесение Куца.