ЗАВОД
Получив отличные условия для работы, Русий, он же Митяй, приступил к осуществлению задуманного проекта. Присутствие охранников и видеокамер ничуть ему не мешало. Он сразу же решил, что действующая модель завода должна состоять из модулей, каждый из которых выполняет строго определённую функцию. Проведя инженерные расчёты с помощью сверхсовременных средств, кои были ему предоставлены, Русий остановился на девяти модулях.
Первый из них должен выполнять роль большой воронки, в которую загружается материал, привозимый со свалок. От второго модуля пойдут семь поточных линий для сортировки сырья. Транспортёры доставят рассортированный материал в производственные цеха для выработки продукции: сухого и питьевого спирта, строительных материалов, бытовой химии, бумажно-целлюлозной, лекарств, органических и минеральных удобрений.
Все расчёты Русий передал Хозяину. Проект настолько понравился Стояну, что тот не смог скрыть восхищения: "Малый и впрямь голова! Это ж надо так просто и умно решить сложнейшую проблему!"
Расторопности Хозяина можно только позавидовать. Через два дня на дальней части территории “Бастилии” развернулась масштабная стройка. День и ночь, подвозя железо-бетонные конструкции и материалы, сновали грузовики, в оранжевых спецовках и касках суетились рабочие, не простаивали и крановщики.
Время от времени на экране большого монитора мелькали Никитич с Вадиком, изредка появлялся и сам Хозяин, лично осуществлявший контроль. Но чаще всего он отслеживал ход строительства рядом с Русием у экрана. Если ему что-то не нравилось, спокойным тоном давал указания, изредка повышая голос. Весь механизм работал чётко и слаженно…
Однажды Хозяин появился с девочкой лет двенадцати-тринадцати, удивительно похожей на него. Увидев в высоком кресле маленького человечка, девочка не сдержала удивления:
– Папа, так это и есть твой главный строитель?!
– Да, Изабелла.
– Но он же мальчик! Как куколка… А как его звать?
– Митяй.
– Митяй… Митяйчик! – похоже, радости девочки не было предела.
А Русий, сделав вид, что не слышал их разговора, продолжал нажимать кнопки дисплея, весь устремившись в экран.
– Ну, Дмитрий Митяевич, – впервые так обратился к Русию Хозяин, – проблемы есть?
– Проблем нет! На следующей неделе можно приступать к испытаниям.
– Это хорошо. Очень хорошо, дорогой! Время – деньги.
– Я стараюсь.
– Тебе, кстати, не скучно?
– Мне некогда скучать. Голова должна постоянно работать, иначе я засохну.
– И всё же, дорогой, ты – человек. А человек должен когда-то и отдыхать.
– Может, вы и правы. Но мне, честно, нельзя отдыхать, да и некогда, тем более в заточении.
– Вот-вот! Я тебя понимаю. Поэтому и знакомлю с моей дочуркой. Я разрешил ей навещать тебя, чтоб как-то скрасить твоё одиночество. Не возражаешь?
Пристально глянув на Изабеллу, Русий вдруг сменился с лица:
– Я – что, пусть остаётся. – В душе он был доволен. Мозг выдал моментальный посыл: может, через эту красивую девчонку ему удастся напомнить родителям о себе и вернуться домой. К тому же она так привлекательна, чёрт возьми!
ПОДСТРОЧКИН
Хотя Фёдор Подстрочкин и получил доллары за то, чтобы держать язык за зубами, но профессиональная гордость всё чаще и чаще теребила его душу. Он не мог представить своей работы без сенсаций. Чутьём понимал, что сенсаций следует ожидать в событиях, связанных с исчезновением Кузнецова-младшего. И что это так, он, взвесив все "за" и "против", нисколько не сомневался. Человек в чёрном со знакомым грузинским акцентом не давал ему покоя. Что бы ни делал, чем бы ни занимался Фёдор, мысль, где и когда он встречался с этим человеком, преследовала его всюду.
После той встречи в тоннеле Подстрочкина так и подмывало связаться с Тарасовым и рассказать ему о своих предположениях. Но всякий раз разум брал верх: сенсация сенсацией, а жизнь дороже. Однако, шеф-редактор настойчиво требовал от него сенсаций по семейству академика, касаемых особенно его сына-гения.
В Цыбулёвске выходило много газет и не только с жёлтой окраской. Конечно же, печаталась и газета местной власти, считавшаяся официальной. Как всякая официальная, "Цыбулёвская правда" писала о чём угодно, кроме правды, и читалась, в основном, из-за материалов хроники, документов, некрологов и гороскопов. Единственное, что для такого профессионала, каким считал себя Подстрочкин, "Цыбулёвская правда" не представляла никакого интереса, но он всегда довольно бегло просматривал её.
Бывали случаи, когда газета давала наводку для очередной сенсации. На этот раз внимание журналиста привлекла информация о том, что в городе открывается гранди-озная ярмарка, на которой будут представлены проекты заводов с новейшей технологией. Ожидается большой приток иностранцев, подписание договоров на фантастические суммы и заключение многочисленных сделок.
"Надо будет потолкаться среди этих сранцев", – так образно называя людей по ту сторону границы, решил Подстрочкин.
КУЗНЕЦОВЫ
С тех пор, как пропал Русий, прошло много времени. Агенты Тарасова, в том числе и присланные Москвой, безуспешно пытались проследить путь от последнего пребывания Русия в семье до возможного места его нахождения в настоящее время. В городе были прочёсаны все сколько-нибудь вызывающие подозрение места. Особое внимание уделяли лицам, которые жили по соседству с хозяевами сгоревшей избы, владельцем которой был некто Никитич, он же дядя Слава, и квартировавший у него подозрительный тип, именуемый Вадиком. Их фотороботы разосланы по всем службам, розданы всем секретным доносителям, но ни по какому каналу заслуживающей внимания информации не поступало.
Москва метала гром и молнии, приказывала, требовала и даже… давала советы. Однако после каждого очередного разноса столица всё же не считала нужным заменить Тарасова более подходящим сыщиком: слишком впечатляющим был послужной список полковника, чтобы разбрасываться такими профессионалами, как он. Это не в интересах службы безопасности. Все надеялись на лучшее.
Для самого полковника было невероятной тяжестью выходить ежедневно на связь с родителями Русия и гробовым голосом сообщать одну и ту же информацию:
– Ищем. Пока нового ничего нет.
По ту сторону телефона слышался глубокий вздох академика, раздиравший душу Тарасова. Ещё тягостнее было информировать Анну Евдокимовну. Никакие доводы о предпринимаемых мерах не могли утешить бедную мать.
Сами Кузнецовы, бывая наедине, старались избегать темы Русия. Анна Евдокимовна всё время отдавала воспитанию детей, которые росли как на дрожжах. Многие из них пошли в школу и, естественно, родителям прибавилось хлопот. Хотя ребятишки посещали элитную школу, но она была за пределами усадьбы академика. И это беспокоило родителей.
В классных журналах дети Кузнецовых значились под другими фамилиями – это дела-лось по настоянию Москвы и, соответственно, службы Тарасова: таким путём исключалось повышенное внимание к академику и возглавляемому им научно-исследовательскому центру. Тарасову добавилось хлопот: дети есть дети и что от них ожидать не способен предсказать даже Всевышний.
Анна Евдокимовна добросовестно посещала родительские собрания, и всякий раз в адрес её детей слышала только хвалебные слова. Как ни странно, никогда не было нареканий по учёбе и дисциплине Каина. Он учился во втором классе и, надо отдать ему должное, учился неплохо. Материнское сердце по отношению к непутёвому сыну постепенно оттаивало. Коллективная педагогика давала свои положительные плоды.
Многое сделал Степаныч. Кто мог предположить, что в этом мужике скрыты таланты высококлассного наставника, благодаря которым Каин настолько увлёкся техникой, что ни дня не мог проводить вне гаража. Но, пожалуй, наибольшую роль в его перевоспитании сыграл тот факт, что отец разрешил ему бывать в своём кабинете. Долго ещё в отношениях отца и сына была натянутость, но, в конце концов, после того, как Каин проявил интерес к определённым новациям, тон академика стал менее строгим. Среди братьев Каин по-прежнему считался изгоем, сколько ни препятствовали этому родители. Как последние не изворачивались, но скрыть правду о Русии было уже нельзя.
В один из вечеров, когда вся семья была в сборе, мальчишки насели на родителей с вопросом: когда выздоровеет их брат Русик? Старший – Осий – поставил вопрос ребром:
– Что это за медицина, которая так долго лечит всего лишь от переутомления?
Дружной атакой его поддержали остальные:
– Папа! Мама! Почему вы нас обманываете? Русий ни в какой не в больнице. Сами учите нас говорить правду и обманываете. Где Русий?
Каин сидел темнее тучи, готовый провалиться сквозь пол.
Родители переглянулись, и после минутной паузы Анна Евдокимовна решила взять инициативу на себя:
– Дети, вы задали очень непростой вопрос, и нам с отцом трудно ответить на него. Но придётся.
– Ничего, мама, лучше горькая правда, чем красивая ложь, – вставил Афанасий.
– Да, да, лучше горькая правда… Ну, что ж, – Анна Евдокимовна едва сдерживала волнение. – А правда такова. Русия похитили бандиты.
– Как?! – дружно отреагировали пацаны. И опять молчал только Каин. Он сидел словно впрессованный в стул. Наступил напряжённый момент – момент истины: сказать правду, значит поставить крест на судьбе Каина. Между собой родители давно решили, что дети не должны знать о причастности Каина к пропаже Русия. Но как объяснить это мальчишкам?
Затянувшуюся паузу прервал отец:
– Выслушайте меня внимательно – и вы всё поймёте.
– Мы готовы, папа.
– Вы знаете, каким взрослым по уму родился ваш маленький брат.
– Дальше, папа, дальше!
– Человеческая история не знала ранее такого примера. И вот он появился. Наш Русий – явление столь необычное, сколь и загадочное. Нормальным людям нужно пройти долго и много, чтобы их мозг соответствовал развитию и времени. Русий же появился на свет, как вам образнее сказать, с головой, подобной современному компьютеру. Нам с мамой, да и всей науке, непонятно, почему природа сотворила его таким маленьким. Может, потому, что этот недостаток она возместила, наделив Русия необыкновенной головой с неограниченными возможностями мозга.
Главной пищей для него должна быть не та, которой обычные люди наполняют свои желудки, в силу чего имеют большой рост и вес. Главная пища для нашего Русия – нечеловечески гигантская работа для его мозга. Он питается энергией, поступающей извне.
– Как это "энергией"? – прервало отца несколько голосов. – Он же вместе с нами за одним столом ел то, что и мы!
– Это так. Но для него нужна и другая пища, – спокойно продолжал отец. – Мы замечаем с вами энергию солнца, ветра, воды, ну и ещё, что непосредственно чувствуем, ощущаем. Но помимо этих энергий, есть ещё невидимый мир различных лучей, каждый из которых несёт свою информацию. Клетки нашего мозга фиксируют лишь самую незначительную часть биотоков, волн различной природы, а мозг Русия в сотни раз больше улавливает их, перерабатывает и выдаёт уже готовую информацию в виде конкретных идей, изобретений, советов.
– Это как с блинами?
– Во-от, как с блинами.
– Папа, шевелюра на твоей голове – это тоже работа Русия? – полюбопытствовал Михаил.
– Да, и шевелюра тоже творчество вашего братишки, – Роман Романович был доволен, что дети начали его понимать. – Возможностям Русия, – продолжал он, – фактически нет предела. Наш центр рассчитывал на привлечение его к решению очень важной государственной задачи, от которой в будущем может зависеть ход человеческой цивилизации.
Молчавшая до сих пор мать решила подать свой голос:
– Отец, извини, по-моему, ты увлёкся своими рассуждениями.
– Что ты, мама! Мы прекрасно всё понимаем, – вступил в защиту отца Павлик, самый умный из братьев-клонов. – Выходит, что наш Русий – настоящий гений.
– Наш Русий с рожденья гений, – подытожил отец.
– Постой, постой, батяня, – так называл отца только Афанасий, – так кто же, всё-таки, похитил Русия? И если Русий всё может, почему не выходит на связь, не заявляет о себе?
– Однажды он вышел на связь, успев сказать лишь пару слов. Кому положено тотчас выехали на место, но опоздали. И хотя малыш оставил свои следы, они вскоре потерялись. Мы с мамой надеемся, что потерялись не окончательно.
– Он обязательно найдётся! – воскликнули братья. – И всё же какой гад похитил нашего Русия?
– Позволь, отец, – вступила в разговор Анна Евдокимовна, – на этот вопрос ответить мне.
– Ради бога, Аннушка.
– Так сложилось среди людей, что многое в их отношениях зависит от денег. Именно деньги разделили людей на богатых и бедных. Богатые всегда рвались к власти, чтоб обладать богатствами других людей. Они начинали войны. А тем, кому богатства не доставалось, подымали бунты, восстания, революции. К сожалению, и в наше время есть люди, которые ради денег хотят владеть миром. Они за версту чуют достижения науки, которые, если ими завладеть, могут их сказочно обогатить. Они-то и охотятся за учёными, особенно одарёнными, при этом не считаясь ни с чем, даже с чужой жизнью. Скорее всего, и нашего Русия похитили те, кому нужны его гениальная голова, чтобы на его изобретениях нажить себе богатства.
– А что же наши охранники? Они ж, как и видеокамеры, каждый наш шаг отслеживают. Как могли не заметить похищения Русия?! – вскочил Петрик, который увлекался приключенческой литературой и мечтал стать сыщиком.
– Сынок, – попыталась охладить пыл мальчика Анна Евдокимовна, – к сожалению, мы и сами не знаем, как Русий был вынесен за территорию нашей усадьбы…
Собственно, на этом тогда и закончилось семейное собрание. Всех окрылила надежда, что их сын и брат Русий обязательно найдётся и вернётся в родной дом. Не может человек, пусть даже самый маленький, исчезнуть бесследно.
Как-то вечером Анна Евдокимовна, уложив детей спать, пообщавшись с Кшысей и обговорив с Фёдоровной меню завтрашнего дня, зашла в кабинет мужа. Роман Романович в это время всегда знакомился с почтой. Его корреспонденция была обширной и отнимала много времени. Одно беглое знакомство с научными журналами чего стоило.
– Очень кстати, дорогая жёнушка, – приветствовал супругу Роман. – Нас приглашают на открытие международной ярмарки. Ожидается большое представительство и много гостей. Как, посетим сие мероприятие?
Анна Евдокимовна из прессы знала о предстоящем событии. Кроме того, эта ярмарка своим рождением обязана ей: в бытность главой города она многое сделала, чтобы ярмарки были неотъемлемой частью Цыбулёвска.
– Обязательно посетим, обязательно! А, кстати, от кого приглашение?
– От твоего старого и верного друга Стояна Бончева.
– Стояна?! – воскликнула Анна Евдокимовна. – Тогда обязательно пойдём. Давненько мы с ним не встречались…
УЛЬТРАФИОЛЕТ
– Ну, что там у нас с меломанами? – едва ступив за порог сектора № 1, спросил Кузнецов. – Надеюсь, музыка на них благотворно действует?
– Слушают, – отозвался как-то не очень оптимистично Коломиец.
– Что случилось, Серёжа?
– Я вам уже говорил, что девятнадцать особей из четырёх аквариумов погибли. Сегодня погибли ещё трое.
– Почему? Не выдерживаешь параметры?!
– Выдерживаю… все выдерживаю, а они погибают.
– Может, надо их подкармливать? Свету маловато? Углекислого газа недостаёт? Кислорода? Тепла? Почему, Серёжа?!
– Мне кажется, срок их жизни предопределён.
– Кем?! – вскричал академик, глянув в потолок. – Им?!
– Они прожили четырнадцать суток… всего четырнадцать, – чуть не плакал Коломиец. – И мы ничего не могли сделать.
– Как это "ничего"! Вы что же это, дорогие мои, лапки опустили? Пробовали распылять над ними витасен?
– Распыляли. Бесполезно. Осталось семь особей. Вы посмотрите, какие они измученные, захудалые.
Роман Романович заглянул в один аквариум, в другой. Почесал лоб:
– Чего же им не хватает?
– Роман Романович, – вступил в разговор Николай Лебедянский, один из самых перспективных кандидатов сектора. – Я думаю, гомункулусы не терпят расселения. Вы посмотрите, когда они были вместе, всё шло хорошо. Только расселили – начался падёж… извините, погибать начали.
– А что, ребята, – прищурился академик, – может, Николай и прав. Ваше мнение?
– Может, при расселении мы заразили их нашими микробами.
– А если отказал работать головной мозг или лёгкие? Вы над этим думали?
– Вскрывали. И мозг, и лёгкие, и сердце, и печень – все в рабочем состоянии.
– Соберите их всех вместе в плаценте. Создайте условия, которые были при переселении… Нам надо хорошенько подумать, что происходит и как продлить жизнь гомункулусов.
– Мы уже провели серию экспериментов с мышами, в хромосомы которых внедрили ген возраста черепахи, – как бы оправдываясь, сказал Коломиец. – Ещё месяца три назад.
– И что?
– Подопытные мыши живут, и старения пока не наблюдается.
– Ну, с мышами вы, батенька, затянули. Этот опыт раньше надо было ставить. До гомункулусов. Мыши, которым на роду написан всего один год, положим, проживут два, три… А время не терпит. Проведите-ка лучше эксперимент с мушками.
– Проводили. Продолжительность их жизни увеличилась в шесть раз.
– Ну, так что вы тогда, разрази вас гром, сидите тут, штаны протираете!
– Роман Романович, – опасливо осадил академика доктор, – мы и им тоже ввели ген черепахи.
– Ну и чего мне голову морочите!
– Сказать боялись. Думали, может, от этого гена они и начали погибать.
– Ну, вы даёте, коллега Коломиец! – покачал головой Кузнецов. – В общем, так. Как только подопытные пойдут на поправку, сразу начинайте потчевать их "ампакином". Да, да, тем самым, который вы вводили крысам, чтобы сделать их умнее…
- Ну а теперь поведайте мне, как идёт конструирование наноеды? Боря, Никитин, что у тебя с получением искусственного сыра?
– Роман Романович, – оторвался от микроскопа наноинженер Никитин. – Мне удалось из двуокиси углерода, водорода и атомарного кислорода составить композицию, похожую на прозрачное желе. Не хотите взглянуть?
Академик приблизил глаза к окуляру:
– Ты хочешь сказать, что это уже полуфабрикат для сыра?
– Не совсем.
– А что надо, чтобы “совсем”?
– В структуру ввести атомарный азот.
– Получится?
– Получится, Роман Романович! Вы же пробовали сосиску, которую я сконструировал в марте. Помните?
– Ну, как же, помню. Молодец. Ладно, не буду отрывать…
Кузнецов уже собрался покинуть пределы сектора, как вдруг его внимание привлёк гомункулус, распластавший себя на внутренней стенке аквариума. Его поднятые вверх ручонки словно подзывали к себе. Академик подошёл к нему и был поражён глубиной взгляда этого человечка: тот силился что-то сказать и не мог. Только печально смотрел на учёного и часто-часто кивал маленькой головёнкой.
– Тебе что-то надо? – спросил Кузнецов.
Головка перестала кивать и вдруг, словно поняв вопрос, опять кивнула.
– Что тебе надо? Кушать? – академик показал рукой на свой рот. – Ням-ням?.. Ты хочешь ко мне?
Кивок означал "да".
Академик запустил руку в аквариум и поставил гомункулуса перед глазами. Зелёный человечек ростом едва ли более половины авторучки, открыв крошечный ротик, издал писк.
– Что ты сказал?
Человечек снова пискнул, показав тонюсенькой ручкой на висевшую над аквариумом 200-ваттную лампу.
– Тебе жарко?
Человечек снова пискнул, движение головы из стороны в сторону говорило "нет". Он опять тыкал ручкой в сторону лампы.
– Тебе не нравится электрический свет?
Гомункулус быстро-быстро закивал.
– Сергей Петрович, – сообразил академик, – гомункулусов срочно выставить на дневной свет! Они гибнут от недостатка ультрафиолета...
Кузнецов шёл по коридору, с гордостью думая о Никитине: "Молодчина! Из упакованных различными способами атомов он может конструировать любые вещества и материалы. Благодаря таким, как он, цивилизации не грозит голодная смерть… Однако надо бы проведать Борщаговского."
Из лаборатории Виктора Семёновича, перекрывая птичьи посвистывания, неслось громогласное:
– Вы что, хотите видеть людей киборгами?! С глазами из искусственных хрусталиков, костями из гидроксилапатита и нитанола, кожей из биополимеров и волосами из нановискеров?! Я – против. Я – за то, чтоб люди оставались людьми. Наша цель – не киборги, а роботы. Роботы размером с молекулу, которые смогли бы уничтожать раковые клетки в человеческом организме.
– Что ты предлагаешь?
– Нам нужно создать наноробота, который, будучи введён в организм человека, мог бы самостоятельно передвигаться по сосудам, очищая их от микробов и раковых клеток, а саму кровеносную систему – от отложений холестерина.
Роман Романович по голосу узнал наноинженера Вадима Копотева, талантливого учёного, сделавшего уже четыре изобретения в нанотехнологии.
– Хорошо, – говорил Копотеву оппонент, – не думаешь ли ты, друг наш Вадька, достичь таким Макаром бессмертия человека?
– Думаю! – с юношеской запальчивостью отвечал Вадим. – Думаю за счёт внедрения в организм молекулярных нанороботов, предотвращающих старение клеток, а также перестраивающих и облагораживающих ткани организма, достигнуть бессмертия. Не говоря уж об оживлении и излечении безнадёжно больных или даже умерших, замороженных методами криогеники.
– Ну, ты, брат, как Виктор Семёнович, шпаришь. Прям хоть сейчас докторскую давай. Только от слов до дела – как от Земли до Луны.
– Я хоть что-то делаю, – беззлобно согласился Вадим. – А ты, Волоха, балабол.
– Ну, ладно, ладно, ребята. А то ещё подерётесь. Продолжаем мучить наших роботов-молекул. Может, что и вымучим. Семёныч не любит лишней болтовни…
"Значит, Борщаговского нет на месте, – решил Роман Романович. – Не буду мешать. Пусть мозгуют над роботами, которые, будучи выпущенными в околоземное пространство, сделают пригодными для обитания Луну и ближайшие планеты."