ПОБЕГ
Позавтракав, Русий отправился к себе – на лабораторный стол.
– Дядя Вадик, у нас есть алюминиевая кастрюля?
– Борщ в ней варим.
– Надо сделать из неё компрессионную барокамеру.
– Это как?
– А я вам расскажу. Прорежьте в ней пять дырок: одну – для подсоединения металлизированного шланга около одной ручки, другую – около другой ручки. Затем – две смотровых дырки, одна против другой, чтоб я мог наблюдать за ходом процесса. На смотровые дырки наложите прозрачные кружки и притяните их скотчем. И пятую, главную, дыру проделайте в днище кастрюли: в неё будет упираться дно колбы.
– Сделаю, Митяй. Считай, уже делаю… Постой, алхимик, а как же борщ?
– Тебе что, жестянки жалко? Выполняй! – приказал Никитич.
– Дядя Вадик, и ещё. Вырежьте из резины кольцо под крышку кастрюли – для герметизации.
– Бу сделано, мой господин! – по всему было видно, что Вадику нравится прислуживать этому многознающему мальцу. Пока он занимался препарированием кастрюли, Русий от нечего делать просматривал книги и брошюры, установленные на двух полках над его столом. Автором брошюры под названием "На подступах к клонированию человека" был… Роман Кузнецов, его батяня. Русий глубоко затосковал и углубился в чтение. Из брошюры он узнал, что все его братишки – клоны и что Каин – тоже клон, но особенный. Потому он так сильно отличается от всех. "Надо серьёзно заняться этой темой…"
Когда Вадик появился с выполненным заданием и поставил эрзацбарокамеру перед экспериментатором, тот придирчиво осмотрел её со всех сторон и остался доволен. Опять с помощью Вадика он присоединил шланги от насоса Камовского и от двух баллончиков с лёгкими газами к барокамере, установил её на два бруска, между которыми под отверстие в днище подвёл фитиль спиртовки. И вдруг спохватился:
– Дядя Вадик, а вода?! Вскипятите, пожалуйста, воду.
– Слушаюсь, мой господин! А чего сразу не сказал? Забыл?
– Забыл… Дядя Вадик, ещё одно отверстие сделайте – для барометра.
– Где?
– В крышке кастрюли… небольшое…
Прошло ещё полчаса. И вот Русий устанавливает колбу с кипячёной водой и гранулами полистирола над отверстием в днище барокамеры, закрывает её крышкой, которую накрепко притягивает скотчем.
Установка готова. Можно начинать. Запускает насос Камовского, который быстро отсасывает воздух из кастрюли и колбы и, открыв краны баллончиков, впускает в барокамеру смесь водорода и гелия. Когда давление в ней достигло двух с половиной атмосфер, перекрыл краны, зажёг спиртовку. Вода в колбе забурлила, и шарики полистирола весело забегали по колбе, на глазах белея и увеличиваясь в десятки раз в размерах. Когда они заполнили всё пространство ёмкости, Русий погасил пламя.
У Вадика, наблюдавшего этот процесс, глаза полезли из орбит:
– Это… пенопласт? Он полетит?
– А вот сейчас проверим, полетит или нет, – Русий открыл крышку, вынул колбу из кастрюли, разбил её и еле удержал в своих крохотных ручонках доселе не известное науке вещество: оно тянуло его вверх, к потолку. – Держи, держи его, дядя Вадик!
Вадик ощерил рот и, удерживая в ладонях пенопласт, кликнул шефа:
– Никитич! Посмотри, что учудил наш компаньон! – и к Русию. – Ну ты и жук, Митяй. Надо ж такое состряпать! – держа пенопласт в ладонях, он отнял от него руку – и белый шар подлетел к потолку. – Никитич, он, сука, слетел с руки! Надо ж какой лёгкий!
Никитич встал на стул, отлепил от потолка шар, положил себе на руку и отпустил: шар снова прилип к потолку. Шеф сошёл со стула, присел на диван изумлённый и взял в руки Русия:
– Митяй, проси что хочешь. Убедил меня, убедил… Ты действительно кудесник, а? Всё-всё можешь?
– Ну, если не всё, то очень многое, дядя Слава.
– Что, уже можно и цех подыскивать? И материал доставать?
– Подождите, дядя Слава. Как бы не пришлось укреплять стенки готового изделия.
– А что такое?
– Думаю, будет происходить диффузия.
– Это что за зверь?
– Водород и гелий – эти наилегчайшие газы – имеют сверхмалые молекулы, которые легко могут просачиваться сквозь поры в стенках пенопласта.
– И что?
– Пенопласт потяжелеет и упадёт.
– Это что, ничего у нас не получится?
– Получится, дядя Слава. Только надо готовое изделие сразу покрывать плёнкой, которая не пропускает газы.
– Полиэтиленовой?
– Нет, дядя Вадик, полиэтиленовая пропускает. Есть майларовая плёнка, вот она удерживает газы от диффузии. Иногда она поступает в магазины, торгующие химическими реактивами.
В этот момент белый шар стал медленно отделяться от потолка.
– Так и есть, – констатировал экспериментатор. – Диффузия…
Ослеплённые предстоящей удачей и маячившими впереди миллионами зелёных бандиты недолго горевали, полностью доверившись Митяю, а тот полностью уверился в том, что все условия для побега налицо…
К вечеру Русий сказал хозяевам, что против диффузии будет испытывать клеевые плёнки, и попросил, чтобы ему предоставили все, какие только есть в магазинах стройматериалов и парфюмерии, клеи и лаки, не растворимые водой:
– Не хочу с опытами затягивать. Может, сам что смогу… А вдруг? Если получится, можем выиграть время.
– Мудро, мудро, – похвалил Никитич. – Вадька, дуй по магазинам! Найди всё, что Митяй требует…
Ещё через час Русий изготовлял в колбах своей кастрюли новые сверхлёгкие шары и на каждый из них наносил слой быстросохнущего лака. Вадик и Никитич сидели около и с великим любопытством наблюдали за его действом.
– Дай помогу, Митяй! – нетерпеливо просил Вадик. – Обрызгаю один шарик.
– Пожалуйста, дядя Вадик… пускай только от воды обсохнет.
Никитича вскоре разморило, и он удалился на боковую, а Вадик ещё долго коротал время возле Русия. А когда усталость навалилась и на него, врубил телевизор, пощёлкал пультом, нашёл американскую порнуху и, смакуя особо сногсшибательные эпизоды, долго вздыхал и цокал языком. По всему было видно, что он был бы не прочь побывать на месте героя порнофильма. Наконец, и Вадик удалился в соседнюю комнату и одетым завалился на диване, хотя ему было поручено не спать, а наблюдать за Митяем до тех пор, пока тот не окончит эксперименты.
А Русий и не думал заканчивать. После того, как изготовил семь шаров, каждый из которых обработал лаком и поместил под книжную полку, он нашёл на ней катушку с нитками и связал ими четыре, на его взгляд, самые наилегчайшие шары. Затем натянул на себя курточку, сам привязался к шарам, по одному вытолкнул их из-под полки и подлетел к открытой форточке. Потоком воздуха его вынесло в мартовскую ночь. Свежий ветер понёс его за город.
Неожиданно проснувшийся Вадик заглянул в лабораторию и, не обнаружив там пленника, поднял тревогу:
– Никитич! Никитич!!! Митяй сбежал.
– Как "сбежал"?! А ты где был?! Дверь на запоре… Как сбежал?
– Через форточку… улетел.
– Так чего ж ты, сука, лясы точишь! Живо за ним! Заводи мотор!
Выскочив из подъезда, Вадик наслюнил палец и определил направление и скорость ветра.
– Далеко не улетит, – наскоро объяснил шефу, садясь за руль.
– Ну так и шуруй за ним!.. Вот же сукин сын! Обогрели, накормили. Что ещё ему надо!.. Что ты, как черепаха, ползёшь! Прибавь обороты! – Никитич высунул руку с фонариком из окна машины, непрерывно стреляя лучом по ночному небу. Спрятавшаяся за облако луна струила слабый свет…
Лёгкая курточка не спасала Русия от пронизывающего ветра. "Не хватало ещё на свободе задубеть! Конечно, на земле теплее. Надо опускаться." Он стал отламывать куски пенопласта от летучих шаров, подъёмная сила которых стала заметно убывать. В этот момент его и поймал луч фонарика.
– Поднажми, Вадька, сейчас мы его перехватим!
– Больше нельзя… ямы, язви их!
– Жми, говорю, на всю катушку!
Вдруг машину резко подбросило вверх, она носом врубилась в какую-то колдобину, перевернулась на спину и снова встала на ноги.
– Ну, сучонок! – негодовал Никитич, придя в себя. – Исчез подлюка… нигде не видно. Вылазь, курва… из-за тебя… – набросился на Вадика, пребывающего в беспамятстве от сильного удара головой о щиток. – Ты что? Ты что?! Вадька! Очнись! Очнись, курва! Мальца пойдём искать…
Русий приземлился на цыбулёвской свалке и сразу вкопался в кучу мягких опилок. Он ясно слышал как рядом, почти наступая на него и яростно матерясь, шарахались из стороны в сторону Вадик и Никитич, но его спасало лишь то, что он воткнулся в самую верхушку горки. А бандиты все горки старательно обходили.
– Митяй! – звал Вадик. – Митяй, мы знаем, что ты здесь. Отзовись, малыш. Мы ничего тебе не сделаем. Митяй!..
– Хрен ты его сейчас найдёшь, – горевал Никитич. – Надо ждать утра. Держи фонарь! Пошукай, а я пойду в машину – ноги застыли. Из-за тебя, курва, на босу ногу туфли напялил…
Уже на востоке прорезалась голубая полоска рассвета, а Вадик всё шарил и шарил фонариком по тысячам вмятин в кучах опилок. Вдруг его внимание привлёк бугорок с круглой дырочкой наверху.
– Продышал, – сообразил бандюга, осторожно разгребая рукой опилки. – Митя-ай! – обрадовался он. – Никитич, я нашёл нашу потерю!.. Митяй, мальчик, что ж ты так… нехорошо. Мы к тебе всем сердцем, а ты… – он поднял малыша ко рту и, зажав его в ладонях, стал старательно обдувать его своим теплом.
– Митяй… ну зачем ты удрал от нас? Мы что, тебе плохо делали? Зачем ты нам такую подлянку устроил? Некрасиво как-то получается…
– Дядя Вадик, – заикаясь, оправдывался Русий. – Я… я… не делал подлянки… Я переоценил возможности полученного материала, захотел испытать его на себе. Меня вынесло в форточку – вот и вся подлянка…
Русия снова привезли в его тюрьму, усадили у батареи и стали растирать тельце вьетнамской "звёздочкой". Никитич, боясь, что банда может лишиться такого ценного кадра, качал головой и жалостливо-упрекающе говорил:
– А если б тебя унесло чёрт-те куда, где б мы тебя искали! Каждая бездомная собака, попадись ты ей на глаза, могла б пообедать тобой не за понюшку табака… Мы ж на тебя так надеялись! Аж руки чешутся поскорее твой товар обратить в зелёные бабки.
– Дядя Слава, я догадался, что меня занесло на свалку и прямо в опилки. А ведь свалка – это настоящий Клондайк и не хуже чистого золота.
– Свалка и золото… – удивился Никитич. – Что ж здесь хорошего?
– Эт точно! – хихикнул Вадик. – Хорошего ни хрена.
– Я придумал, как вообще от свалок избавиться… не только от цыбулёвской, – чувствовалось, что Русий разогрелся и окончательно пришёл в себя.
– Так уже такие заводы есть.
– Такие да не такие. Что они производят из мусора? Бумагу туалетную, стройматериалы да металл прессуют. А я придумал, чтоб вам быстрее разбогатеть, делать из мусорных свалок… спирт. И не простой, а настоящий питьевой.
– Что?! Что ты сказал?! – у бандитов округлились глаза.
– Да, да, настоящий питьевой спирт.
– Так, может, с пенопластом повременим? – Вадик глянул на шефа. – Если со спиртом быстрее…
– Запросы на материалы сделаем, потом посмотрим, стоит ли тянуть резину, – ответил Никитич и, обращаясь к Русию. – Сынок, а что нужно для получения спирта?
– Энергия нужна, помещение и люди.
– А вода?
– Вода… Вода практически не нужна. У меня есть задумка производить сухой питьевой спирт.
– Какой, какой?! – удивлённо воскликнули оба бандита.
– Сухой!! Сейчас и буду этим заниматься, если вы не против. Думаю, получится.
– Ладно. Вадька, укутай Митяя потеплее и отправь его досыпать. А мы пока головы поломаем…
И когда Русия закрыли в его антресолевом жилище, Никитич объявил:
– Надо скатать на свалку. Там помнится, был старый коровник. Светиться в городе не будем. Может, подремонтируем и в нём наладим производство, а, Вадька?
– Поехали!..
День был в самом разгаре. На свалке, разгребая по сторонам кучи мусора, кряхтел старенький бульдозер.
– А вон и энергия! – Вадик кивнул на опору "ЛЭП", установленную на краю холма. Они подошли к опоре и глянули вниз. Там, метрах в сорока-пятидесяти от них была полуразвалившаяся скотоферма, возле которой застыла подо льдом узенькая речушка. – Спустимся? Узнаем, что там за ферма. Наверняка навоза под самую крышу.
Цепляясь за ветки, спустились вниз, с тяжёлым скрипом отворили ворота. И о чудо! Несмотря на холод, властвующий снаружи, в помещении было тепло и светло. К тому же здесь квартировало десятка два бомжей, среди которых были женщины и дети.
– Алё, люди! – начальственно обратился к ним Вадик. – Что здесь делаете?!
– Живём, – ответила женщина неопределённого возраста, с пропитым лицом и синяками под глазами.
– А тепло где берёте? С "ЛЭП"?
– Прицепились к проводам… У нас свой электрик.
– А моетесь?
– И инженер свой. Обогреватели из железяк мастерит… Котёл собрал… А вы кто такие?
– Вот так, – подытожил Вадик. – С сегодняшнего дня вы все будете работать. Нехрен хреновиной заниматься! Или вы не хотите деньги получать… честно заработанные… за работу, конечно?
– Деньги – хотим, – высунулся из-за стояка мужичок с обезображенным оспой лицом. – Работать не хотим.
– Будешь, папаша, будешь. Как папа Карло, будешь вкалывать! Не то вашу малину мигом прикрою.
– А ты кто такой?
– Начальник ваш.
– А чо мы будем делать?
– Спирт будете гнать.
– Чо сказал?
– "Чо" слышал.
– Спирт, говоришь?
– "Спирт, говорю".
– Ну, спирт – эт можно… спирт – эт по-нашему. А из чего?
– Из этой золотой жилы.
– Из какой?.. Из свалки, что ли?
– Где вы видели свалку! Это не свалка – Клондайк! Ну-ка выходи все!.. Строиться! Посмотрим, что за рабочий класс в цеху трудиться будет. Нехрен штаны просиживать да баб топтать!
Нехотя вышло пять-шесть испитых, подранных мужиков и четыре бабы.
– Не густо, – определил Вадик, искоса глянув на шефа. – Вылазьте все! Живо! Живо!
– А ты чо, шибко начальник? – вышел вперёд здоровенный мужик с дрыном в руке. Мужики стали обступать бандитов. Вадик вынул пистолет, перевёл затвор:
– Вот ты, дядя, и будешь здесь верховодить.
– Начальником цеха тебя назначаем. Паханом над ними, – сказал Никитич. – А пока занимайтесь своими делами, приводите помещение в порядок…
– К полудню разбудили и накормили Русия:
– Ну, Митяй, выдавай свою технологию, – объявил Никитич. – Цех мы тебе нашли, энергию и работников – тоже.
– Технология будет, – ответствовал малыш. – Надо только проверить её в миниатюре… на опытах.
– Что за "миниатюра"?
– Несколько дней назад я работал с "ванькой мокрым"…
– Кто такой?! – в один голос спросили Никитич и Вадик. – Он что, один работает? Кто такой? Почему не знаем?
– Бальзамин, – улыбнулся Русий, поняв, что "ваньку" они приняли за человека.
– Бальзамин? Заезжий, что ли? Может, вор в законе, а, Никитич? Вдруг у него здесь своё кодло?! Если Ванька – Мокрый, значит, все они – мокрушники!
– "Ванька мокрый" и "бальзамин" – это одно и то же, – хохотнул Русий. – Это комнатное растение! На листьях у него кристаллики сахара. Я провёл предварительные опыты с этими кристалликами, с едва заметными на листьях и клетками "ванькиной" паренхимы и обнаружил, что сахар в листьях "ваньки" образуется не совсем обычным путём… из целлюлозы. А теперь вопрос на засыпку: где на свалке есть целлюлоза?
– Где? – выкатили глаза бандиты. – Нету её. Если была б, мы…
– Везде! – воскликнул Русий. – Бумага, картон, ветки деревьев, опилки и так далее Это всё целлюлоза, это всё сахар, а из сахара что?
– Спиртяга! – догадались похитители.
Русий попросил, чтобы ему достали три-четыре больших растения "ваньки мокрого" и обязательно с крапинками, приобрести которые можно у любой квартирной хозяйки – любительницы "подоконниковых" цветов…
Весь день безотрывно он проводил опыты. Его приглашали на ужин, но он отказался. Всех, кроме одного, "ванек" он пропустил через мясорубку, залил разведённой водкой, выждал полчаса и процедил месиво. Затем вытяжкой обрызгал бумагу, смоченные участки которой тут же рассмотрел в микроскоп…
ОБЫСК
Поздно вечером в квартиру позвонили. Никитич кивнул Вадику:
– Митяя – наверх! – включил телевизор, скинул рубашку, штаны и полуголый пошёл открывать. – Кто там?
– Открывайте, милиция!
Ворвавшиеся (это были люди Тарасова) в минуту обследовали в квартире все уголки и, ничего не найдя, остановились у лабораторного стола:
– Это кто тут у вас учёный? Что производите? Наркотики?!
– Сахар, – спокойно ответил Вадик.
– Что, что?! Сахар? Из чего? – Мамыкин, старший группы, явно нервничал.
Вадик поднял со стола оставшееся растение "ваньки" и показал на несколько листьев с краями, облепленными белыми кристалликами:
– Вот… попробуйте.
Мамыкин потёр между пальцами кристаллики, положил на язык.
– Понятно. Сахар. А как вы хотите его получать?
Вадик быстро вошёл в роль:
– На первом этапе мы выясним, нельзя ли устроить, чтоб сахаринки были не только на краях, но и на всей поверхности листа.
– А потом?
– А потом проведу опыты по выяснению, не может ли этот не совсем обычный сахар являться лекарством…
– Каким лекарством?! Что ты тут мне лапшу на уши вешаешь! Оба! Документы! Быстро!
Вадик и Никитич показали свои паспорта. Лейтенант внимательно просмотрел их, сличил изображение хозяев с фото, открыл прописку и спросил:
– Где ваши бабы?
– Какие бабы? – не понял Никитич. – Моя шесть лет как от рака померла.
– А твоя? – ткнул пальцем в Вадика.
– А мне куда торопиться.
– Ладно, – Мамыкин подошёл к окну, возле которого на полу в углу лежали баллончики с газами. – А это вам зачем?
– Это ещё с прошлого года, – махнув рукой, объяснил Вадик. – Пытались на шарах деньги сделать…
– На каких шарах? Ты что заливаешь!
– Детям хотели надутые шары продавать.
– Та-ак, ну, ладно… Ну-ка, ребятки, пройдитесь ещё хорошенько. Простукайте пол и стены. В антресолях и шкафах поройтесь.
– Что вы ищете?
– Не что, а кого!.. Кого надо, того и ищем.
– А при чём здесь мы?
– Вы уж больно подозрительны. Два мужика в одной квартире. Случаем не гомосеки?
– А вам что за дело! – встрел Никитич. – Законом не запрещено.
В этот момент один из чекистов открыл дверцу антресоли и, порывшись в старых кирзачах и валенках, объявил:
– Ни хрена тут нет.
– Уходим! – приказал Мамыкин и повернулся к Никитичу. – Кто в доме напротив живёт?
– Старики. Дед и бабка.
– А рядом? С ними рядом?
– Мать с тремя детишками… мал мала меньше.
Нагнав страха на бандитов, анновцы исчезли, как привидения.
Лейтенант Мамыкин торопился. Внутренний голос говорил ему: "Он близко, он где-то здесь". Но тщательная проверка логова подозрительных личностей, каких-то химиков-придурков, ничего не выявила. "Что-то здесь не так. Надо дать сигнал наркочекистам."…
СУХОЙ СПИРТ
Русий предполагал, что бактерии, полученные из крапинок, сразу же начнут работу, но они бездействовали. "Нужен катализатор, инициирующий взрыхление бумаги. Но какой?" Он перепробовал все, на его взгляд, подходящие для этого вещества, но катализатора так и не нашёл.
Бедный Вадик целые дни бегал по складам и магазинам, разыскивая нужные Митяю вещества.
Несколько дней ухлопал экспериментатор впустую, пока не сообразил, что никаких катализаторов не надо, а нужно только слегка подогреть бумагу.
Положив лист бумаги па пышащую жаром батарею, он тут же обрызгал её бактериями. Удивительно, но обрызганные места начали быстро покрываться микроволдырями, которые, высыхая, превращались в труху. Экспериментатор легонько проводил пальцем по трухе и получал белый порошок, который смешивал с небольшим количеством воды и подносил к нему спичку. Спичка тут же загоралась: бактерии работали быстро и безотказно.
В последующие два дня, когда Вадик и Никитич уже были готовы прекратить не дающие нужного результата опыт и завели разговор насчёт сверхлёгкого пенопласта, Русий провёл десятки опытов, чтобы убедиться, что полученный им белый порошок – не что иное, как сухой этиловый спирт. Не древесный – метиловый, а настоящий питьевой – "цэ-два аш-пять о-аш"! Это была победа.
– Дядя Слава! Дядя Вадик! Идите сюда! – радостно кричал им Русий. – Идите пробовать!
– Что пробовать? – тотчас объявились оба бандита.
– Спирт! Вам развести или будете концентрированный?
– А не подохнем?.. Вадька, пробуй!
– Пусть он первый… изобретатель.
– Я? Пожалуйста, – согласился Русий.
– Нет! – рубанул рукой воздух Никитич. – Что я без тебя делать буду?! Вадька, пошёл!
– Никитич! – взмолился Вадик. – А если…
– Я же многократно проверил. Пить можно. Правда, мне нельзя. Убивает клетки мозга.
– А ты ложечку… маленькую.
– Хорошо, – Русий зачерпнул из кружки чайную ложку разбавленного водой спирта и выпил. Хозяева с тревогой наблюдали за его состоянием. Прошло три-четыре минуты – и Русий сказал. – Вот и всё. Пробуйте.
– Давай, Вадька, – приказал Никитич, подавая ему стакан. – Ты ещё молодой, неопытный. А мне жить надо, людям опыт передавать.
Вадик выдул смаху полстакана, зажмурился, закусил рукавом, поднял большой палец:
– Во! Лучше настоящей!
– Ну-ка, налей и мне, – попросил Никитич. И пока Русий наливал ему, он сходил на кухню, принёс солёный огурец. – Ну! – перекрестился. – Чему быть, тому не миновать! – и одним глотком осушил полстакана. Помахал ладонью перед ртом. – Крепкая зараза!.. – и бросил счастливые взгляды на Русия и Вадика. – Это дело запустим мигом! Добро, питки в Цыбулёвске ещё не перевелись…
По расчётам Русия, выделенного из "ванек" сиропа со "спиртовыми" бактериями хватит на получение нескольких тонн спирта, исходя из того, что размножение их происходит в геометрической прогрессии, как цепная реакция при взрыве атомной бомбы.
– Всё, – сказал Русий будущим спиртовикам. – Можете начинать производство. В вашем распоряжении вся свалка. Ищите помещение.
– Всё есть! – ответил Никитич. – И помещение, и люди, и тепло…
Довольный результатами эксперимента, Русий попросился отдохнуть. Новоявленные спиртовики не стали возражать и отправили "химика" в его келью, предварительно задобрив его праздничным обедом.
Бандиты строили планы сверхбыстрого обогащения, когда их покой нарушил внезапно появившийся человек в чёрном. Тот сразу оценил перспективность проекта, но сказал, что “вам самим заниматься этим слишком рискованно. Проект можно продать по очень выгодной цене, для чего нужно сделать действующую модель завода”.
– Вот этим, дельцы, и займитесь. И не тяните кота за хвост, – подвёл итог своему наказу Третий.
– А как же мальчонка, что делать с ним? – спросил Никитич.
– Как что?! Он у вас и конструктор, и прораб, и строитель. Чтобы действующая модель, да не тяп-ляп, а по всем правилам архитектуры через месяц выдала спирт. Ясно?
– Ужо постараемся!
– Вот и постарайтесь. Кстати, ищейки у вас ничего не обнаружили?
– Слава богу, ничего.
– И тем не менее срочно перебазируйтесь на свалку, тем более для работы вашего изобретателя лучшего места не найти. Думаю, что Тарасов, не столько он, сколько академик, догадается, кто мог подсказать вам идею цветочного сахара. И не вздумайте доверять пацану. Он воспользуется любым случаем, чтобы дать сигнал о себе и удрать, – Третий опрокинул рюмку свежей продукции, занюхал листком "ваньки мокрого", крякнул "Вах! Вах! Вах!.." – и удалился…
Часа через два соседи вызвали "01". Горел дом, в котором проживали два подозрительных типа. Звонившие просили поторопиться, чтобы пламя не перекинулось на их строения. Прибывшие огнеборцы оценили пожар по высшей категории сложности. Спасать уже было нечего. Вся их борьба свелась к тому, чтобы не дать огню распространиться на стоящие рядом дома.
ТУПИК
Академик-отец пригласил Тарасова проинформировать его и Анну Евдокимовну, как продвигаются поиски их сына.
Полковник, только что получив очередной разнос из Москвы, поставил всех на ноги: его люди днём и ночью в поиске.
Как и предполагал Егоров, фоторобот ничего не дал. Эти маразматические старухи стояли каждая на своём: одна давала портрет молодого человека высотой около двух метров, на лицо носатый и рыжий. Другая наоборот - нормального роста, чёрный и красивый. Каин никаких дополнительных сведений не дал: кроме Гашиша, он никого не знал, ни с кем не встречался. Просто какой-то заколдованный круг!
И вдруг сообщение Анны Евдокимовны о том, что Русий вышел на связь. Радости полковника не было предела. Местонахождение похищенного было установлено. Группа под руководством Егорова выехала на захват.
Тарасов нисколько не сомневался, что операция пройдёт успешно и любимое чадо Кузнецовых возвратится в семью. Об этом полковник поведал родителям. Его уверенность в том, что их сын вот-вот снова будет дома, передалась и им. Но то, что сообщил Егоров, повергло всех в шок.
Очевидно, перекупщик Русия, вернувшись из магазина, догадался о звонке и моментально принял решение, прихватив ребёнка, покинуть своё убежище. Так нелепо обмишуриться и кому? Чекисту-профессионалу!
И вот новый удар. В том же городском саду найден труп хозяина квартиры, в которой находился Русий. На этот раз Лёха, выкупивший у Гашиша сына академика, был застрелен. Перед смертью он позвонил с мобильника Подстрочкину (опять этот проныра!), который прибыл на место, нашёл труп бандита и вызвал милицию. Нить расследования Каин-Гашиш-Лёха вновь оборвалась. Вне всякого сомнения, подельника убрали те, в чьих руках в настоящее время находится Русий. Бедный ребёнок, каково ему терпеть мытарства!
После очередной неудачи службой разведки и цыбулёвской милицией была спланирована операция прочёсывания всех подозрительных мест и людей, связанных так или иначе с криминалом. Пятнадцать опергрупп рыскали по всему городу. Тарасову ежечасно поступала информация. К сожалению, идя к академику, полковник не мог обрадовать родителей. В их присутствии он связался с Егоровым, попросил его прибыть к Кузнецовым и подробно доложить о результатах работы всех опергрупп.
Егоров не заставил себя ждать. Информация, которую он изложил, на след не вывела. Правда, одна из групп на квартире двух подозрительных личностей обнаружила странное сооружение. По словам жильцов, они собираются из какого-то "ваньки мокрого" получать сахар. И ещё. Там в комнате под потолком плавали белые шары, похожие на пенопласт.
При этих словах академик оживился:
– Что, что вы сказали? Бандиты и вдруг установка на получение сахара из "ваньки мокрого"… летающие шары! Батюшки! Так это же работа нашего сына Русия! Он и только он способен на такое.
– Капитан, кто руководил группой? – резко сменил тон Тарасов.
– Лейтенант Мамыкин.
– И что, этот Мамыкин прошерстил хату?!
– Говорит, что "да". Перевернул всё вверх дном. Документы у мужиков в порядке. Но Русия нигде не нашли.
– Как не нашли! – воскликнула возмущённая мать. – Эти бандюги спрятали нашего сына, провели сыщиков. Анатолий Фёдорович, надо ещё раз вернуться в ту квартиру. Я уверена, Русий там. Поторопитесь!
– Да, да! Конечно же, наш сын там, – подтвердил академик.
– Доверь серьёзное дело молокососам, обязательно провалят. – Тарасов вперился в Егорова. – Вот что, капитан, езжай и лично обшманай всё логово этих самозваных химиков, лично, понял?!
– Так точно!
– Возьмите собаку, натасканную на поиски людей при катастрофах.
– Ясно.
– Действуй! Мы все ждём от тебя только хороших новостей.
– Постараюсь!
– Постарайтесь, капитан, постарайтесь, очень надеемся на вас, – молящим голосом добавила мать…
Сигнал Егорова поступил раньше, чем ожидалось:
– Товарищ полковник, дом, в котором прятали Русия, сгорел… дотла.
Тарасов почувствовал, что у него из-под ног уходит почва, и грузно завалился в кресло.
– Что случилось?! – в один голос воскликнули родители. – Что случилось?
– Случилось… – Тарасов никак не мог отдышаться. – Случилось… случилось… дом сгорел.
– Как "сгорел"?! А Русий, сынок наш?.. Сы-ынок! – истерично закричала мать.
– Аннушка! – бросился успокаивать жену Роман. – Я верю, что наш сын жив-здоров. Ничего с ним не случилось. Просто бандиты вновь обвели сыщиков за нос, не так ли, полковник?
– К сожалению, Роман Романович, это так. Но я согласен, что ваш сын жив. Не в расчётах бандитов убирать того, кто сулит им большие барыши. Ясно, что они заметают следы.
Тарасов был в полной прострации. О чём информировать Москву – он не знал. Впервые за все годы своей практики полковник схватился за сердце. И было отчего: нить поиска оборвалась в который раз. Одним словом, тупик…