"КОМУ ТЫ ЗВОНИЛ?!"
Лёха трижды за ночь прибегал к клетке проверить пленника. Тот безмятежно спал.
С рассветом Лёха снова поднялся с дивана и увидел Митяя, делающего зарядку. Благо в клетке места для этого было достаточно.
– Ну, ты молодец! – невольно восхитился малышом. – Тебе б сюда какой-нибудь тренажёрчик… Ладно, что-нибудь подберу в "Спорттоварах".
– Дядя, – спросил Русий, – как вас звать?
– Среди своих меня кличут Лёхой, но ты, малыш, называй меня Алексеем Ивановичем.
– Алексей Иванович, можно мне по полу побегать? Потом вы опять посадите меня в клетку.
– Маленький мой, ну, конечно же, можно! – Лёха расстегнул наручники на клетке и, высвободив из неё пленника, опустил его на пол. – Бегай, Митяй, сколько влезет. А я пока съезжу в супермаркет. Сливок тебе куплю, мясца…
Выйдя во двор, Лёха обнаружил, что у его "вольво" сняты передние колёса. Его охватила агрессия, он непотребно выругался и огляделся по сторонам. Но ни колёс, ни следов злоумышленников не обнаружил. Вернулся в квартиру, где Митяй описывал круги от батареи до дивана и телевизора и обратно.
– Малыш, – удручённо сказал Лёха, – а у нас сняли колёса. Придётся до магазина пилить пёхом, так что наберись терпения.
– Какие колёса, Алексей Иванович?
– Передние… с "вольво". Жульё какое-то… У соседа на прошлой неделе тоже колёса увели.
Русий на секунду-другую задумался, спросил:
– А как колёса крепятся к машине, Алексей Иванович?
– Зачем тебе это?.. Надеваются на ось и стопорятся гайками, которые навинчиваются на болты.
– Гайками?
– Гайками. А что?
– Я знаю, как спасти ваши колёса и навсегда отвадить жуликов от этой затеи.
– Ну-ка, ну-ка, ну-ка?! – заинтересовался Лёха.
– Просверлите в болту несквозное вертикальное отверстие, а в гайке – сквозное. Отверстия в гайке и болту должны совпадать. Возьмите маленькую капсюльку, в какую обычно на заводе лекарства насыпают, наполните её каким-нибудь инициирующим взрывчатым веществом. Его можно купить в любой аптеке или достать в школьном химкабинете.
– Допустим, я это всё достал, а дальше?
– Накрутите гайку до упора и, когда отверстия совпадут, вставьте в них капсюльку.
– А дальше? – интерес у Лёхи возрастал.
– Всё. Дальше не ваша забота. Пусть теперь вор попробует снять хоть одно колесо, вы ж на все колёса поставите по одной секретной гайке.
– Ясно, на все.
– Когда вор начнёт откручивать секретную гайку, она пережмёт капсюльку и раздастся взрыв, от которого у ворюги от неожиданности откажет сердце или с перепугу он рванёт на край света. Колесо будет спасено, а вам останется только вставить в отверстия новую капсюльку.
– Молодчина! – восхитился Лёха. – Это ж надо! Так просто… В своё время, Митяй, я не одну машину угнал, – разоткровенничался он. – Вот если б тогда были секретные гайки, наверное, не стал бы…
Сам же подумал: на этом изобретении можно неплохо заработать.
– Малыш, да тебе действительно цены нет!.. Ну, ладно, продолжай заниматься спортом, а я за подкормкой слетаю. Потом мы ещё над чем-нибудь помозгуем. Лады?
Он почему-то доверился пленнику и не водрузил его в клетку.
– Лады, Алексей Иванович.
Когда за хозяином захлопнулась дверь, Русий, заприметивший ещё из клетки лежащий на телевизоре сотовый телефон, быстро взобрался на диван, с него – на телевизор и давай набирать номер мобильника мамы Ани. На той стороне связи послышался знакомый голос:
– Алло?
– Мама, мама! – радостно закричал Русий. – Мама!..
– Русий, сыночек, где ты?! Где ты, моя кровиночка?! – чувствовались волнение и радость матери.
– Не знаю, мама. Здесь кругом пятиэтажки.
– У кого ты? Как его зовут?
– У какого-то дяди. Он зовёт себя Лёхой, а меня просил называть его Алексеем Ивановичем. Он пошёл в магазин.
– Он тебя мучает?
– Мама, он хороший, но я думаю от него сбежать. Я соскучился. Мне так не хватает тебя, батяни, братишек, бабы Кшыси, Фёдоровны и всех наших.
– Мы тебя ищем. Где ты живёшь?
– Я живу в клетке…
– В какой клетке?
– В попугаевой. Мама, он возвращается! Всем – привет! Я убегу.
Русий отключил мобильник и положил его на прежнее место, а сам продолжал курсировать по комнате.
– Митяй, – радостно потёр ладони вернувшийся с покупками Лёха, – сейчас мы с тобой будем жарить котлеты. А после завтрака принесу тебе волнистого попугайчика. Вдвоём вам веселей будет.
– Какого попугайчика?
– Настоящего. Зелёного, волнистого…
Митяй, а ты смог бы придумать устройство, чтобы прямо с нашего балкона можно было быстро спускаться вниз?
– А зачем?
– Ну, вдруг понадобится когда-нибудь.
– Хорошо, Алексей Иванович. Я поработаю. Думаю, это несложно.
– Поработай, поработай, малыш… А котлеты уже шипят. Чуешь запах? Вкуснятина!
Лёха накрыл стол, поставил перед Митяем две маленьких тарелочки: в одну из тетрапака налил сливок, в другую положил котлету и полил её молочным соусом. Потом наполнил пивом рюмку и протянул пленнику, а сам стал глотать из бутылки.
Неожиданно его взгляд упал на сотовый. Лёха прищурился, быстро глянул на мобильник, потом – на Митяя и опять на мобильник.
– Малыш, ты лазил на телевизор? – явно в повышенном тоне спросил Лёха.
– Зачем, Алексей Иванович?
– Малыш, я тебе говорил, что могу поступать жёстко?
– Я что-то плохо сделал, Алексей Иванович?
– Кому ты звонил по мобильнику? – уже с угрозой.
– Никому не звонил.
– Врёшь! Я всегда ложу телефон верхом к окну, это моя тайна, а сейчас он лежит верхом к стене. Кому ты звонил?! – Лёха в ярости схватил Русия за ворот рубашонки, приблизил его к своим глазам и прошипел змеинно. – Кому ты звонил, паршивец?!
– Я… я… – оправдываясь, пролепетал Русий, – я… звонил маме.
– Маме?! Идиот! – мысль прохиндея работала в ускоренном темпе. – Через полчаса здесь будет Тарасов. Какой же я идиот! Как мог довериться!.. – бандит сунул обмякшее тельце Русия в термос и моментально покинул своё жилище.
Чтобы убедиться, нет ли за ним слежки, Лёха поменял несколько видов транспорта, ходил по городу в шахматном порядке, подолгу останавливаясь и вглядываясь в каждого подозрительного. Окончательно убедившись, что фараоны за ним не следуют, пошёл по нужному адресу…
– Мама, мама! – в один голос воскликнули мальчишки. – С кем ты сейчас говорила? На тебе лица нет.
Похоже, многодетная мать ещё не пришла в себя:
– Нашёлся, нашёлся, дети! Русий нашёлся! Милый наш сыночек.
– Мама, почему ты говоришь "нашёлся"? Вы с отцом сказали, что Русий на длительном лечении в клинике.
Только сейчас Анна Евдокимовна поняла, что нарушила тайну исчезновения Русия.
– Да, дети, – она пыталась выкрутиться из пикантной ситуации, – действительно это был Русий, который не мог дозвониться несколько дней. Была очень неблагоприятная метеорологическая обстановка и сигнал до нас не доходил. Всё у него нормально, не переживайте. Скоро вернётся.
– Скорей бы! Без него скучно. Он такой выдумщик, – при этих словах почему-то все тридцать два глаза уставились на Каина, пригвоздив его к стулу. О, если б он мог в эту минуту провалиться сквозь пол, раствориться в воздухе!..
Родители, возмущённые подлым поступком Каина, долго решали, как поступить с проказником. Мать настаивала на том, чтоб отправить его в спецшколу для несовершеннолетних. Отец склонялся к мысли, что такой оборот отрицательно скажется не только на авторитете семьи, но и непосредственно на его работе, как руководителе особо засекреченного Института.
Но судьбу Каина, как ни странно, решил Степаныч. Он уговорил родителей взять непутёвого сына под свою личную опеку и делать из пацана будущего инженера-автомобилиста. Тем более, что задатки к технике у Каина проявлялись. Такой выход устроил всех. Каин целыми днями крутился в гараже, однако, выезд за территорию ему был запрещён…
Мать попросила одного из старших сыновей – Осия – продолжить коллективное чтение, которым они занимались до звонка Русия, сама же поспешила обрадовать Романа и дать информацию Тарасову…
Тарасов попросил секретаря принести ему свежую почту. В этот момент зазуммерил аппарат, осуществляющий связь с академиком. Полковник поспешно снял трубку.
– Слушаю вас, Анна Евдокимовна.
– Анатолий Фёдорович! Только что звонил Русий.
– Откуда?
– Он сам толком не знает. Говорит, кругом пятиэтажки. Какой-то Алексей Иванович, который называет себя Лёхой. Он ушёл сейчас в магазин, а ребенок заперт в клетке. Больше ни слова. Видно, Русий торопился. Бедный сынок, – всхлипнула мать.
– Успокойтесь, Анна Евдокимовна. За информацию спасибо. Я сейчас же приму меры. Все разговоры записываются, номера телефонов фиксируются.
– Поторопитесь, Анатолий Фёдорович! Успокойте разбитое сердце матери.
– Мы постараемся…
Служба полковника тут же определила номер телефона, с которого звонил Русий. Нить следа не потерялась, надежда приобрела реальные очертания. Современная техника, стоящая на вооружении чекистов, без особого труда вычислила адрес и номер квартиры похитителя.
Тарасов приказал Егорову срочно выехать с бригадой по указному адресу, арестовать хозяина и с большой осторожностью доставить сына академика…
Егоров вышел на связь через пять минут:
– Анатолий Фёдорович, по указанному адресу в квартире никого нет.
– Как нет! – грозно выкрикнул полковник. – Не может быть!
– Товарищ полковник, – Егоров пытался успокоить шефа. – По всему видно, квартиру покинули недавно. Котлеты ещё не остыли…
– Какие к чёрту котлеты! – гнев Тарасова нарастал. – Следы, следы Русия есть?!
– Есть, есть. Клетка попугая, в которой содержался похищенный, и клочок рубашки, явно принадлежавшей Русию.
Тарасов соображал:
– Если мальчонку засекли, то похититель обязан срочно сменить адрес. Город большой – где его искать?..
Но сейчас время работало на Тарасова. После звонка Русия прошло не больше получаса. Надо вводить операцию "Перехват", дать шифровку на поиски "живой куклы", обыскивать даже содержимое спичечных коробков. Тарасов не доверял гаишникам-верхоглядам.
Пока след Русия оборвался во второй раз.
Тарасов пошёл успокоить родителей, явно не зная, как это сделать…
СМЕНА ХОЗЯИНА
Лёха внёс термос с пленником в тёплую, со вкусом обставленную квартиру, где находились двое мужчин, и сразу обратился к своему шефу:
– Никитич, имею подарочек для тебя… за капусту.
– Что за подарочек?
– Тебе понравится. Кукла живая! – не медля ни минуты, Лёха вынул пленника из термоса, развернул полотенце.
– Пацанёнок академика! – догадался шеф, потирая одутловатое лицо с резаным шрамом на лбу и с синими от татуировок руками. – И что ты просишь?
– Двадцать тысяч.
– Зелёными?
– А то какими же!
– Не много ли?
– Никитич, это не просто пацанёнок. Это – уникум! Изобретатель! Он тебе миллион сделает. Двадцать тысяч, Никитич!.. Ну, если не желаешь, найду другого. И не за двадцать, а за лимон!
– Не кипятись… "За лимон"… Присядь, поговорим. Надо прицениться. Может, и тридцать дам. Куда спешить…
– Да баба ждёт!
– Ничего с ней не случится, подождёт. Где ждёт?
– Да дома у меня.
– Сынок, – обратился Никитич к Русию. – Ну-ка, скажи что-нибудь.
– Я вам нужен как игрушка? – спросил в лоб Русий.
– О! Говорит! – вылупил глаза Никитич и радостно расхохотался. – Говорит, язви тебя!.. Малыш, нам нужен компаньон. Товарищ нужен, хороший товарищ. А ты, как мы поняли, человек творческий. Если будешь хорошо работать и, конечно, хорошо себя вести, можешь стать большим человеком. У тебя будут золото, деньги, одежда. Правда, женщину мы тебе не найдём, – он хохотнул, – но если сильно захочешь, что-нибудь подыщем…
– Что я должен делать?
– Голова, как мы поняли, у тебя варит почище, чем у Эдисона.
– Ближе к делу.
– Молодец! "Ближе к делу"! – Никитич весело заулыбался. – Наша, трудовая, натура! – ему понравилась деловитость Русия, он кивнул товарищу. – А что делать, так об этом потолкуем попозже. Накрой стол, Вадим.
– Никитич, ну что, берёшь? Двадцать тысяч.
– Не спеши, Лёха. Куда спешишь? На пожар, что ли?.. Посидим, обмоем обнову, поговорим…
– Да баба ждёт, говорю тебе!
– Ну, хрен с тобой, двадцать так двадцать, – Никитич приподнял подоконник с цветами, вынул из-под него пачку зелёных, отсчитал сто штук. – На! Тут десять. С тебя хватит. А если дело попрёт, придёшь – ещё десять дам. Давай дуй…
Лёху не устраивал аванс. Он хотел всю сумму сразу, но он хорошо знал, на что способен Никитич, головорез, и поэтому спрятал деньги во внутренний карман куртки и, сухо попрощавшись, вышел на улицу. Никитич кивнул своему помощнику:
– Вадик, проследи, не привёл ли он за собой хвост. Уж очень он спешил, курва. Если что… ну, сам знаешь.
– Слушаюсь, шеф…
Подходя к своему дому, Лёха увидел две незнакомых машины у подъезда и сразу всё понял: следаки вышли на его адрес. Времени на раздумье не оставалось. Свернув за угол, быстрым шагом устремился к городскому парку. Часто оглядываясь, он так и не понял, что нужно этому востроносому и косоватому парню с оскаленным ртом и гнилыми зубами, стремительно настигающему его. Пролезая в дырку в заборе, Лёха вынул пистолет и юркнул в кусты. Но в ту же секунду один за другим глухо щёлкнули два выстрела. Лёха стоя уткнулся носом в вековую сосну и вдруг осел. Третий выстрел был контрольным.
Киллер был опытным стрелком, но на этот раз его контрольный выстрел не достиг цели. Как ни странно, но Лёха открыл глаза – всё было мутно, тело болело, но особенно сильно беспокоила голова. Модный костюм весь залит кровью. Он выматерился в адрес шефа, ничуть не сомневаясь, что его убийство – дело рук Никитича: "Вот тебе и аванс. А кстати, жив ли аванс?"
Превозмогая боль, Лёха просунул руку во внутренний карман куртки. Деньги были на месте. Лёха оскалил зубы, пытаясь изобразить что-то вроде улыбки. Он чувствовал, что жизнь покидает его. И это тогда, когда в руках большие бабки, когда свобода, о которой он мечтал все эти годы, буквально в двух шагах и вместе с тем недосягаема. На глаза невольно навернулись слёзы, и он завыл. Завыл, как волк, обложенный красными флажками. Завыл от своей безысходности.
Понимая свою беспомощность и чувствуя, что силы его на исходе, Лёха ещё раз обругал Никитича. "Значит, захотели убрать. Кого убрать? Его, того, кто много раз добывал банде большие бабки". Уже не слёзы, а последние остатки гнева выдали месть. "Ещё попомните Лёху, крокодилы ублюдочные!" С невероятным трудом он достал мобильник, набрал номер и произнёс: "… сын Кузнецова… я… я знаю… в парке… я… уми…"
На большее у него не хватило жизни…
Русию налили шампанского, но он отказался:
– Спиртное убивает клетки мозга. Если можно – некрепкий кофе.
– Вадим, сваргань кофе! Да ты ешь, сынок, не стесняйся. Копчёная грудинка, икорка. Как она называется, Вадька?
– Паюсная!
Русий проголодался и поэтому с удовольствием уплетал бутерброд с икрой.
После ужина Никитич обратился к Русию:
– Ну, ты отдохнул, сынок?
– Да, дядя.
– Никитичем зови или дядей Славой, как тебе захочется.
– Что я должен делать, Никитич? – нетерпеливо спросил малыш.
– Да работа не пыльная, сынок. Думать должен, как наше благосостояние улучшить… чтобы денежки, да не деревянные, а исключительно зелёные, у нас не переводились.
– Ну, это несложно. Вот что это? – Русий указал на коробку из пенопласта.
Бандиты, а их было уже трое (третий был весь в чёрном и в чёрных очках), округлили глаза, переглянулись.
– Как “что”? Обыкновенная тара для хорошего товара… очень удобная и лёгкая.
– То-то что лёгкая. А если пораскинуть умом, то можно этот материал сделать таким лёгким, что он полетит.
– Это невозможно.
– Очень даже возможно.
– За счёт чего он будет летать?
– Ну, это уже дело техники. Я заменю воздух, которым наполнены ячейки пенопласта, смесью водорода и гелия. Пенопласт станет в десятки раз легче. Шалаши, к примеру, из такого пенопласта можно будет продавать всем желающим. Каждый захочет попутешествовать над землёй в таком жилище!
Глаза у бандитов загорелись:
– Ну, Эдисон, что от нас требуется?
– Нужны материалы и приборы.
– Какие? Мы мигом…
– Боюсь, что мигом не получится. Где вы здесь найдёте гранулы вспенивающегося полистирола? А баллоны с водородом и гелием?.. Ну, спиртовку, насос Камовского, штатив, колбы, пробирки – это в любой школе Цыбулёвска. А потом… для выпуска промышленной продукции придётся строить цех или брать в аренду уже готовое помещение.
– За этим дело не станет. Главное, чтоб нам не в убыток было.
– Сначала, как и всякое производство, будет в убыток, зато потом будете считать миллионы.
– Класс! – восхитился Вадим. – Да если так получится, мы тебя самого озолотим.
– Получится! Я слов на ветер не бросаю. Но сначала опыты…
Вадик где-то раздобыл кукольную кроватку с постельными принадлежностями, установил её в верхнем отделе сейфа и посадил туда Русия:
– Поживёшь пока тут, потом что-нибудь придумаем. Вентиляция хорошая… Спокойной ночи, приятель, – и накрутив колёсики секретного замка, хлопнул тяжёлой дверцей.
Сон быстро сморил Русия, но в последние секунды дрёмы он думал о свободе: "Я должен работать на них честно. Только когда в меня поверят, попробую сбежать. Работать честно… Работать… Рабо…"
А в другой комнате шло совещание при закрытых дверях.
– Толкануть бы его какому-нибудь олигарху лимонов за сто, – предложил Вадик. – С деньгой за границей жить можно.
– Кто его здесь возьмёт? – нервно, с явным грузинским акцентом ответствовал третий, видно, главный среди них. Хлопнув, как лопатой, широкой ладонью по столу, он вдруг сказал: – Пристроим вашу куклу, но сначала на ней надо сделать деньги здесь. Здесь!..
– Надо бы нейтрализовать академика, – предложил Никитич.
– Это кто такой? – встрял Вадик.
– Его отец. Он поднял на ноги ментов и фээсбэшников, а те быстро могут выйти на нас, – Никитич значительно посмотрел на Вадика. Тот понял сразу:
– На мокруху не пойду. Три раза на нарах сидел, хватит!
– Оставьте его судьбу на меня. – Поставил точку в разговоре Третий.
В этот момент все трое услыхали глухой крик Русия. Притихли, прислушались. Вадик рванулся к сейфу.
– Дядя Слава! – кричал сквозь толстые стенки Русий. – Дядя Слава, я совсем забыл. Надо опыт заложить сейчас.
– Пошто так рано? – удивился шеф.
– Выпустите меня отсюда или сами сделайте, как я скажу.
– Хорошо, сынок. Давай его сюда, Вадик, – и когда Русий появился на ладони Вадика. – Ну, что ты хотел?
– Дайте кусочек пенопласта и зажигалку.
Когда приказание Русия было исполнено, он расплавил пенопласт в пламени и чёрный расплав бросил в чашку с водой. Туда же пустил плавать и кусочек нерасплавленного пенопласта.
– Это мне крайне важно, – объяснил он следящим за его действиями бандитам, – чтобы работать без лишних приборов, которые вы здесь не достанете.
– Понятно, сынок. Иди поспи, – и к Вадику. – Будешь у него на подхвате. Что скажет, то и делай… И вот что. На случай, если следаки выйдут на нас. А они выйдут. Логово мальцу надо сделать такое, чтоб никто не нашёл… и чтоб он не сбежал от нас. Где сделаем ему жильё?
– Ясно, что – в квартире. Может, под полом? Отогнём пару досок и – туда.
– Пока будем отгинать, прятать мальца, а потом загинать обратно – сколько времени пройдёт? Сразу под удар себя подставим.
– Тогда, может, в антресоль? Оборудуем нору со всех сторон кусками пенопласта, чтоб никаких звуков оттуда, поставим металлическую клетку…
– Ну, это уже что-то. Вот и оборудуй… прямо с утра и займись.
– А когда же за пробирками и насосом?
– После обеда.
– Хорошо, Никитич. С утра займусь…
К полудню новое жилище Русия было оборудовано, и Вадик ушёл искать заказанные материалы. Дядя Слава усадил Русия на обеденном столе и завёл с ним разговор:
– Ты так и не сказал, малыш, как тебя зовут.
– Митяй я.
– Дмитрий, значит… А вот скажи мне, Митяй, как ты оказался у Лёхи?
– Не знаю, дядя Слава. Помню только, сидел я в папином кабинете, рассматривал в микроскоп лист одного растения и тут меня кто-то ударил по голове.
– Кто-то из своих?
– Думаю, Каин. Он ненавидит меня.
– А что было потом?
– Не знаю. Я был как во сне… задыхался в термосе.
– Что-нибудь слышал?
– Сначала слышал. Гашиш какой-то… деньги просил… Я потом у Алексея Ивановича ночевал, он меня окорочком угощал.
– Сынок, а ты взаправду разные штуки можешь выдумывать?
– Да, дядя Слава. Я сразу такой родился.
– Так сколько ж тебе лет?
– Мне несколько недель.
– Недель?.. Шутишь.
– Правда, дядя Слава.
– Так ты вундеркинд, малыш! Умница!..
По возвращении Вадика Русий приступил к работе.
Наполнив пробирку прозрачными гранулами полистирола на четверть её высоты, экспериментатор влил в неё воду и, закрепив на штативе, подвёл под донышко пламя. Секунд через пятнадцать в пробирке появились первые пузыри, гранулы тронулись с места и в закипающей воде стали стремительно перемещаться с места на место. Вдруг одна за другой они стали белеть и, увеличиваясь в размерах, заполнять незанятое пространство пробирки, вытесняя из неё воду. Вот они тесно приклеились друг к другу – и Русий погасил пламя.
Разбив пробирку, он освободил от стекла цилиндрик готового пенопласта, подержал его в руках, обдумывая план следующего опыта.
В другом эксперименте аналогичным путём получил пенопласт, но пламя не погасил, а проследил, что будет с пенопластом дальше. Прошло несколько секунд – и только что полученный белый цилиндрик начал таять, превращаясь в густую коричневую жидкость на дне пробирки.
– Та-ак, – рассуждал Русий, – шарики полистирола при кипячении увеличились в тридцать-сорок раз. Что внутри них? Пары воды или воздух, растворённый в ней?
Он поставил ещё несколько опытов и убедился, что внутри белых шариков находятся пары воды вместе с воздухом. Значит, для опытов надо брать уже прокипячённую воду – в ней нет воздуха – и насыщать её смесью водорода и гелия. Но так как оба газа плохо растворяются в воде, надо не только насыщать ими воду, но и создавать над ней повышенное давление.
– Дядя Слава, водород дядя Вадик принёс, нужен ещё гелий.
– Ты с одним водородом пока поработай.
– Нельзя, дядя Слава. Водород в смеси с кислородом воздуха взрывается. А в смеси с гелием ведёт себя спокойно.
– Хорошо, малыш, я дам Вадику задание. В доску разобьётся, но гелий тебе достанет.
– Хотите посмотреть, как получается пенопласт?
– Покажь, малыш, покажь.
На глазах изумлённого Никитича Русий получил "пробирочный" пенопласт, разбил ёмкость и положил ему на ладонь тёплый и мокрый белый цилиндрик.
– Чтобы он полетел, я должен насытить его смесью сверхлёгких газов.
– Понятно, сынок, понятно. В доску разобьёмся, но найдём всё, что просишь…
Прошло ещё двое суток, но Вадик так и не нашёл гелий и в доску не разбился. В изнеможении он опустился перед экспериментатором:
– Где его искать?
– Дядя Вадик, гелий – очень редкий газ, но его можно найти у спецов, занимающихся криогенной техникой, короче там, где есть холодильные установки. А проще – у метеорологов. Они запускают свои зонды с гелием. И ещё проще – в фирме, которая надувает гелием воздушные шарики для детей.
– Так бы сразу и сказал!
– А вы б спросили сразу…
В фирме "Гелиос" всего за пятьсот "деревянных" Вадик раздобыл литровый баллончик с гелием. И Русий-Митяй, доселе мучившийся от безделья двое суток перед экраном телевизора и всё время следивший за оставленными без присмотра мобильниками хозяев, тут же принялся за дело. Сотиками ему так и не пришлось воспользоваться. Видимо, Вадик и Никитич оказались более осторожными, чем Лёха, а потому свои "мобилы" держали при себе или клали высоко в шкаф…
ПОДСТРОЧКИН ИДЁТ ПО СЛЕДУ
Фёдор Подстрочкин возлежал в любимом кресле и смотрел по ящику примитивный детектив: кто-то кого-то убил. Для журналиста всё было ясно с первого кадра. Он возмущался тупостью сыщиков, сам порой включаясь в процесс сыска: в этом заключался его личный интерес к мыльным операм. "Обмельчали сценаристы, – рассуждал Подстрочкин, – не найдут стоящего материала."
Он до сих пор был под впечатлением трупа Гашиша и полученной, а точнее выкраденной сигареты-убийцы еврейской начинки. Чем не материал для сногсшибательного сериала! Кто он, тот неизвестный, который лишил жизни бандита? Какие цели преследовал? Почему выбрал редкий метод умерщвления? И при чём здесь евреи?
Все эти мысли не давали Подстрочкину покоя. Он мечтал извлечь из дела Гашиша свою меркантильную выгоду, тем более, что шеф-редактор после возросшего тиража газеты поставил перед ним задачу – докопаться до истины. А как до неё докопаться? Служба Тарасова увязла в догадках, хотя там не один десяток людей. А что может он, профи, один, на вооружении которого только "лейка" и интуиция!
Реклама прервала ход его рассуждений. Самое время закурить и выпить мартини. Неожиданно ожил мобильник. Подстрочкин не торопился брать трубку. Сегодня он не ожидал ничего, что могло бы привлечь его внимание. Да и интуиция на этот раз не проявила себя. А напрасно. То, что услышал он по мобильнику, окатило его словно ушатом холодной воды. Сообщение длилось несколько секунд, но их хватило, чтобы Подстрочкин сообразил: "Сен-сация!"
Чем вызвана не совсем понятная информация "… сын Кузнецова… парк… я уми…"? Судя по всему, звонивший не договорил последней фразы и скорее всего потерял сознание. А может, даже и умер. Но кто, кто мог звонить? Звонить ЕМУ? По логике, звонивший знал номер его мобильника, значит, они были друг с другом знакомы. Его, как журналиста, знали многие. И всё же очень любопытная и загадочная информация!
Решив определить по сотику номер звонившего, Фёдор стал быстро листать свой "поминальник" в поисках того, кому принадлежал таинственный звонок. На одной из последних страниц были записаны номера владельцев телефонов из категории "Не для общего пользования". Это были люди, которые не должны светиться в его газете. Среди них воротилы бизнеса, представители криминала, сексоты, гомосексуалисты, лесбиянки и прочее отребье. Все они являлись героями жёлтой прессы. Их жизнь привлекала более-менее значительную часть неполитизированного общества Цыбулёвска.
Да и чего греха таить, пикантные материалы почитывали и те, кому не полагалось по службе по причине занимаемой ими активной жизненной позиции. А какова она, эта активная жизненная позиция, тем более когда ты один или одна дома и среди шестидесяти телевизионных каналов можно найти не одну и не две кнопки явно не идейных картинок? Хоть Человек и звучит гордо, но и темнее души этого самого человека, пожалуй, нет.
Обо всём этом рассуждал Подстрочкин, пока пробегал глазами номера стационарных и мобильных телефонов своей засекреченной братии. Ага, вот и тот самый номер: 924-8-216-45-76. Под ним значился некто Лёха, молодой человек, сын умершей богатой и знатной дамы, спившийся и вращающийся в элите криминального общества. Он был негласным агентом Подстрочкина. Журналист не единожды выручал его деньгами, получая от Лёхи перспективный материал. На связь тот выходил в исключительных случаях. Очевидно, именно такой случай заставил Лёху заявить о себе.
Установив автора, Подстрочкин не мешкал ни минуты. Его старый-престарый "запорожец" жёлтого цвета – предмет постоянных насмешек братьев по перу и соседей по двору – завёлся с пол-оборота. Харкнув облаком вонючего дыма, обдавшего завсегдатаев местного козлодрома, рванулся к парку.
День клонился к вечеру. Деревья отбрасывали длинные тени. В воздухе чувствовался запах торжествующей весны. Верба уже распушилась, вытянула серёжки ольха. Дружно голосили певчие обитатели парка. Подстрочкиным весенние реалии были мало восприимчивы, им владела одна мысль: "Где, в каком месте лежит умирающий? А может, уже умерший? Лёха, подавший сигнал "сос"?"
Фёдор прошёл не одну сотню метров по парку, в основном, по его нехоженой части, когда в самом отдалённом углу в зарослях молодого березняка, у большой сосны увидел то, к чему стремился.
Труп действительно принадлежал Лёхе. Он сидел, вплотную притулившись к сосне, весь залитый кровью. Голова отброшена на левое плечо. Глаза широко открыты. Встретившись с их взглядом, Подстрочкин ощутил неприятный озноб. Одна рука сжимала молоденький куст берёзы, другая лежала на земле с зажатым мобильником. На коленях разбросаны доллары. При виде их сердце папарацци приятно ёкнуло.
Он огляделся вокруг. Сгущалась темнота. Вроде никого. Мысль овладеть зелёными не давала покоя. Но пример с сигаретой заставил его быть предельно осторожным и как следует разобраться в обстановке.
Если деньги и мобильник на месте, значит, он пока единственный свидетель. Но почему он оказался первым на месте преступления? Разговор Лёхи по мобильнику наверняка отследится, если уже не отследился, Тарасовым. Выходит, что он, Подстрочкин, высветился как одна из переговаривающихся сторон. И, наконец, его следы – почитай по всему парку с хорошими отпечатками во влажной весенней земле. Значит, и этот факт не в его пользу.
В сложившейся ситуации Подстрочкин больше всего боялся того, что сыщики могут обвинить в убийстве именно его. На месте не оказалось орудия убийства. Может, оно где-то рядом. А если его найдут, то отпечатков пальцев его, Подстрочкина, на нём не может быть. "Что делать?.. Что делать?.." – размышлял папарацци.
В силу профессионального долга журналист сделал несколько снимков, не прикасаясь пальцами ни к чему. Ещё раз глянул на притягивающие взгляд доллары, осмотрелся по сторонам, вынул из кармана носовой платок и с помощью его взял деньги. "Мёртвому они ни к чему, – решил Фёдор. – А менты всё равно не занесут их в протокол. Пусть лучше они послужат мне. Всё какая-то польза…"
А ментов придётся вызывать, никуда не денешься. Не хотелось быть главным свидетелем, но приходится. Это в его интересах.
Подстрочкин вызвал милицию, а сам остался поджидать сыщиков в роли свидетеля…