ЕЩЁ ОДИН СЛЕД
"Дело Гашиша" было передано Тарасову. Он, как и Подстрочкин, ломал голову: кто и зачем убрал Гашиша – единственного подозреваемого после Каина, который при освидетельствовании трупа подтвердил его подлин-ность. Вскрытие показало, что Гашиш отравился быстродействующим ядом, доселе неизвестного российским химикам. На самом первом снимке во рту трупа была сигарета, а в деле такой улики нет. Куда она делась? Кто был за-интересован в её похищении? Тарасов ругал нерасторопных следаков. Мо-жет, в этой сигарете ключ к дальнейшей судьбе Русия? Он попросил Егоро-ва ещё раз проверить всю бригаду, прибывшую к месту происшествия и за-одно прозондировать почву на предмет, кто мог находиться в тот день и в тот час у, как он выразился, ссыкуна. Егоров, надо отдать ему должное, с за-данием справился быстро.
– Докладывай, что узнал, – полковник поправил очки и уставился на своего помощника.
– Новости, Анатолий Фёдорович, хорошие, – на лице капитана сияло нескрываемое удовольствие.
– Конкретнее! – Тарасов навалился грудью на стол.
– У трупа засветился Подстрочкин. Как всегда он непредсказуем.
– Вот прощелыга! И тут успел. Разберёмся. Давай дальше.
– А дальше ещё интереснее.
– Короче.
– Оказывается, в тот день и в тот самый час у, как вы изволили выра-зиться, ссыкуна были со своими внуками две милые старушки… божьи оду-ванчики.
– Дальше.
– Так вот, эти самые старушки видели прогуливающегося холёного мо-лодого человека в приличном костюме и что-то мурлыкающего себе под нос. Он всё время посматривал на часы.
– Ближе к делу.
– Старушки утверждают, что из кустов раздался свист, после которого молодой человек бросился в кусты. И больше они его не видели. С их слов составлен фоторобот. Но бабки настолько противоречивы в своих показани-ях, что вряд ли этот фоторобот нам что-то даст. На всякий случай мы разо-слали копии этой личности по инстанциям.
– Не густо, но уже что-то высвечивается. Похоже, этот симпатичный молодой человек и был тем, в чьи руки попал наш Русий. Полагаю, что именно он избавился от Гашиша. Эти шесть тысяч наверняка были платой, отданной Гашишу за товар.
– Итак, – продолжал Тарасов, – в наших руках три зацепки. Первая, мо-жет, и не самая главная, – Подстрочкин. Как оказался этот проныра на месте убийства быстрее всех? Вторая: пропавшая сигарета. Кому она понадоби-лась? Наши люди обыскали каждый клочок земли, но сигарету не нашли. И, наконец, третья и, пожалуй, самая главная: неизвестный молодой человек. Кто он?.. – Тарасов долго молчал. Капитан не счёл необходимым перебивать шефа. Он исходил из того, что молчание – это внутреннее продолжение по-иска. – Наконец, Тарасов подал признаки жизни: – Влипли мы с этим… Ру-сием по самое-самое… Кто же тот пижонистый молодой человек? Вероятно, он – тоже промежуточное звено. Можно предположить, что после следую-щей передачи следует ожидать в "Желтухе" информации о загадочном тру-пе. Отсюда следует, – полковник выпил глоток минералки, – во что бы то ни стало надо опередить события. Вот что, капитан, ставь всех на уши, но в па-ру дней, ни часу больше, нам нужна самая подробнейшая информация по всем трём зацепкам. Уловил?
– Так точно, товарищ полковник.
Отдав честь, Егоров вышел. Оставшись один, полковник подошёл к кар-те. Огромная территория России всегда будоражила его воображение. Как она не защитима от иностранных разведок! Тысячи километров, из которых большая часть обустроена абы как – примитивной границей. Он нашёл ма-ленькую точку, отмеченную как Цыбулёвская, хотя в ранге города она суще-ствует уже с десяток лет. Далека она от государственной границы, но и сюда дотянулись шпионские руки. А что, если всё, что касается похищения Ру-сия, – дело их рук? От этой мысли полковник содрогнулся. А ведь Москва намекнула на эту возможность. Значит, надо срочно проверить всю агентур-ную сеть, которая существует в связи с появлением в Цыбулёвске особо за-секреченного объекта. Уж не рука ли врага отравила Гашиша? Эта проклятая сигарета, кто мог её похитить? И главное – зачем? Но если в деле Русия за-мешана разведка, то вполне вероятно, что похитители постараются передать "товар" за границу. Отсюда – перекрыть все возможные транспортные пу-ти, проверять всех и вся, не взирая на личности. Остановившись на этой мысли, полковник тут же по внутренней связи дал шифровку…
Фёдор Подстрочкин всё не мог решить, как обернуть выкраденную си-гарету в свою пользу. Менты его видели, следовательно, он – первый подоз-реваемый, если сигарета, как улика, всплывёт. Тогда его могут обвинить в умышленном похищении и, чего доброго, привлечь по закону. В чём, в чём, а в уголовном кодексе он разбирался. Мозг продолжал лихорадочно работать. Уж больно ему хотелось иметь хоть что-то от вещдока!
По ящику шла передача "Запретная зона". Вещественным доказательст-вом должен стать презерватив, которым воспользовался хозяин при свида-нии с любовницей. Мужик наотрез отказывается от изделия. Тогда его супру-га отдала это изделие на экспертизу. Экспертиза подтвердила, что содержи-мое "противогаза" принадлежит законному мужу. "Пролетел мужик, – посо-чувствовал Фёдор и вдруг смекнул. – А что если пропустить сигарету через независимую экспертизу, каковая есть в областном центре? Вдруг она из-за границы, тогда…" Подстрочкин даже вспотел от возможных версий. Но экс-пертиза потребует приличной суммы, а где её взять бедному журналисту. Не хотелось бы, а придётся ставить в известность редактора…
На сенсации, повышающие тираж газеты, у шеф-редактора тоже был нюх. Взвесив все "за" и "против", он дал согласие на экспертизу, потребовав от Подстрочкина соблюдения строжайшей тайны.
Независимая экспертиза установила, что предъявленная на опознание сигарета является изделием израильского производства, а именно изделием фабрики Хайфа. Выпускается партиями по заказу Моссада и в розничную сеть не поступает. Табак сигареты относится к высшему классу и начинён ядом на основе синильной кислоты, но превышающем таковую по действию в десяток раз.
Получив результат экспертизы, шеф-редактор, видя в ней сенсацию, да такую, которая заткнёт за пояс не только Тарасова, но и всю цыбулёвскую охранку, дал Подстрочкину "добро".
Через пару дней в свежем номере "Жёлтого Цыбулёвска" появилась ста-тья:
"Уважаемые читатели нашей газеты помнят сообщение из криминальной хроники о том, что 17 марта в нашем парке у статуи писающего мальчика был найден труп молодого чело-века, известного в криминальном мире под кличкой Гашиш. Следствие тогда не обнаружило на трупе признаков насильст-венной смерти. Поскольку такой случай в городе не единич-ный, а вразумительного ответа от наших доблестных органов правопорядка до сих пор нет, журналисты газеты провели соб-ственное расследование и установили, что парень по кличке Гашиш был отравлен сигаретой производства израильского города Хайфа, насыщенной высокотоксичным ядом на основе синильной кислоты. Смерть наступает после двух-трёх затя-жек.
Сигареты-смертники поступают на службу внешней раз-ведки. Гражданам следует проявлять бдительность в случае угощения их сигаретами подобного типа…"
Газета с этой информацией шла нарасхват. Подстрочкин получил оче-редную прибавку жалованья. Тарасов же получил пилюлю.
Факт похищения Подстрочкиным сигареты не может быть доказан, ибо менты не сподобились его зафиксировать. Да в ней ли суть? Она сделала своё дело.
Неужели к Русию протянул руки сам Моссад? Противник серьёзный, что и говорить. Успокаивало одно – мёртвый сын академика ни одной разведке не нужен. Значит, надежда найти Русия живым ещё не потеряна. "Но время работает на нас", – Тарасов тяжело вздохнул и запросил у Егорова свежую сводку…
В ЛАБОРАТОРИИ КОЛОМИЙЦА
На днях в квартире Кузнецовых раздался звонок. Роман снял трубку:
– Слушаю.
– Кузнецов?! Роман?!
– Да, слушаю.
– Роман, извините. Вы помните, я сопровождал делегацию Беркуля в ваш город? Мы были в вашей лаборатории…
– Помню. Были.
– Роман… извините, как вас по батюшке?
– Роман Романович.
– Роман Романович, я к вам с предложением.
– Слушаю.
– Роман Романович, а перебирайтесь-ка к нам в первопрестольную. Да-дим вам оснащенную самой передовой исследовательской техникой лабора-торию, наберёте штат и занимайтесь клонированием.
– Спасибо… как вас?
– Игорь Олегович.
– Спасибо, Игорь Олегович. Условия моей работы по сравнению с те-ми, что вы когда-то видели, заметно улучшились. У меня есть свой штат… четыре доктора и двенадцать кандидатов. Ну и лаборатории, тоже оснащён-ные…
– Как?! Вы уже?!..
– Да, я руковожу специализированным институтом.
– Поздравляю! От души поздравляю! А мне так хотелось поработать с вами рука об руку!
– А вы, Игорь Олегович, чем занимаетесь?
– Так ведь тоже клонированием. Пока только на уровне земляных чер-вей и многоножек. Очень сложно идёт работа. Параллельно её проводят на-ши конкуренты в девяти странах.
– И что… всё на уровне червей?
– Ну, не всё… Экспериментируют и на полёвках и на кроликах. Есть блестящие результаты, правда, клоны больше походят на мутантов…
После разговора с учёным из первопрестольной Роман Романович ре-шил срочно перепроверить эксперимент с "ванькой мокрым" в секторе № 1 доктора Коломийца…
Почти два года спецы доктора Прошева из сектора № 3 работали над созданием искусственной плаценты. И вот она под красным рефлектором на лабораторном столе доктора Коломийца. Небольшой стеклянный шар с крышкой наверху, с многочисленными трубками проводящими кислород и отводящими углекислый газ, с миниатюрными насосами, датчиками темпе-ратуры, давления, газов и пр. На дне шара еле различимое количество вязкой мутной жидкости…
Наноинженеры и биотехнологи, работая с хромосомами "ваньки мокро-го", обнаружили у него два гена, ответственных за выработку хлорофилла, и ввели их в хромосомы дрозофилл и мышат. Те и те позеленели. Вскоре мыши стали отказываться от еды, слизывая со своей кожи кристаллики са-хара…
Две недели назад Коломиец заложил опыт с внедрением "ванькиного" гена в человеческую яйцеклетку, и каждый день, а то и по два раза на дню обеспокоенный академик приходит узнать, правильно ли Коломиец выдер-живает технологию введения органического ускорителя роста. Многочис-ленные эксперименты с насекомыми, мышами, морскими свинками показали прекрасные результаты. А как с человеческой яйцеклеткой?..
Вот и сегодня академик подошёл к двери самого секретного сектора. Набрал код и услышал мелодичную звень и быстрые шаги за дверью.
– Роман Романович?
– Открывай, Серёжа. – Академик приблизился к круглому столу посреди лаборатории. – Ну, как ведёт себя плацента? Есть приживание?
– Одно, Роман Романович. Одно из восьмидесяти.
– Так чего же ты молчишь, язви тебя! "Одно". Это ж победа, Серёжа! Наша плацента приняла "ваньку". Слились две гаметы: животная и расти-тельная! Как только зигота начнёт отчётливо проявляться, сразу звони. Лю-бопытно, какая же будет особь? – размечтался Роман Романович и вдруг по-серьёзнел: – Строго выдерживай режим. Подачу ускорителя временно пре-крати.
– Понял, Роман Романович.
– А скажи, только честно, давно не видел супружницу?
– Как заложили эти опыты, с тех пор.
– Кушать приносят?
– В день четыре раза.
– Ну, ты это… тут слишком не жируй, а то не заметишь, как в сон потя-нет – и опыт насмарку.
– Шутите, Роман Романович.
– Ладно, закрывайся…
ЭКСПЕРИМЕНТ НАСМАРКУ
Роман Романович не успел сойти с трапа, как к самолёту подкатил джип. Люди Тарасова услужливо открыли дверцу – и он погрузился в пру-жинящее кресло.
– Как погода в Швейцарии, Роман Романович? Все телеканалы забиты о наводнениях в Испании, Франции и Швейцарии особенно. – Спросил Егоров.
– Мокро, – устало ответил академик. Егоров покосился на него:
– Как прошёл симпозиум?
– Я ожидал лучшего.
Егоров снова покосился. Было понятно, что академик чем-то сильно не-доволен и не хочет говорить. Молча доехали до Института. Не дожидаясь, когда это сделает охранник, Кузнецов резко открыл дверцу и быстрым ша-гом направился к главному входу. Проходя мимо дежурного, кивнул ему и бегом влетел на третий этаж. Перед входом в длинный вестибюль натянул бахилы, надел маску и почти пробежал по зелёной дорожке между рядами диковинных растений с чирикающими и посвистывающими птахами. Набрал код на двери Коломийца, и тут же услышал шаги:
– Роман Романович?
– Открывай, Серёжа! – И когда вошёл, сразу засыпал доктора вопроса-ми. – Что произошло с зародышем? Почему не вызрела зигота? Не наерундил ли ты с ускорителем? Ну, говори, говори!
– С зи… готой всё но… нормально, – заикался Коломиец. – Вызрела. А вот о-особь погибла.
– Как "погибла"?! Что ж ты мне не позвонил?!
– Я звонил вам в Женеву, говорил…
– Что ты говорил! Ты говорил – она живая.
– Живая… но полумёртвая.
– "Полумёртвая", – передразнил академик. – Сегодня же закладывай опыт! Да не один!
– Уже.
– Что "уже"?
Коломинц глянул на висевшие под портретом Ломоносова часы:
– Два часа сорок четыре минуты назад… заложил.
– Молодец. С завтрашнего дня информируй меня каждые три-четыре часа.
– Хорошо.
– Ты давай не "хорошо", а домой сходи. Жена, поди, меня на чём свет костерит?
– Она у меня понимающая.
– "Понимающая"… Ладно, иди.
– А кто за меня?
– Я подежурю.
– Вы?! Вы ж только с самолёта!
– Иди, иди…